И если Юта лжет ему своими глазами и пальцами, пусть он идет к черту. Сказал бы ему Тоге, если бы мог — а скажи он ему, как проклянет его.

Ведь Сатору и был его первой преждевременной смертью: репетиция перед концом света, крохотный проблеск сияния, на который следовало положиться, чтобы не похерить все.

Совесть в нем (или что это было?) идет на убыль, перед глазами темнеет, теряется и полуразмытое отражение Сугуру позади него, а потом — и его собственное.

Понимание между взрослым и ребенком возникает не сразу. А когда ребенка воспитывает ребенок категории "постарше", проблемы возникают в несколько другой плоскости.

[Сборник драбблов, в котором Годжо Сатору пытается растить детей, будучи взбалмошным травмированным тинейджером.]

История о том, как можно попытаться эфемерно описать цепочку химических реакций в чьей-то голове.

ты дождь не любишь, а я его полюбил, потому что только с ним ко мне приходишь и ты.

У Мегуми — в голове фейерверки. У Мегуми захватывает дыхание, и он не в силах понять, что делать. А у Юджи душа нараспашку. И она вся только ему.

На плечи ложатся холодные большие ладони. Годжо не включает свет, не говорит ничего, позволяя молчанию продолжать руководить этой сценой — только аккуратно, приторно нежно поднимает ладони и кладёт на щеки Нанами

Годжо совершенно точно не любит зиму, не любит свою грязную работу, начальство и наглых людей, которые лезут совершенно не в своё дело. Он не любит, когда его прерывают на середине процесса чего-то расслабляющего, а ещё он не любит цветы. Чертовски не любит.

он понимает, что не может задавать вопросы, что не может пытаться анализировать все это, потому что мир внутри опасно кренится, а на шее чувствуются руки времени, которые сделали годжо таким — сильным, взрослым, одиноким. сугуру понимает, что его эти руки хотят удушить.