— Инициирую запуск программы. Начинаю воспроизведение данных, — сообщил АИД, констатируя свои действия.

Глазам мусорщика предстает вид на довольно широкий, плохо освещенный технический коридор. Полутьма скрывает размеры комнаты, но все равно можно угадать очертания, стоящих вдоль стен, вещевых ящиков. По комнате разносится стойкий запах медицинских препаратов и стерильности. Позади раздалось шипение амортизаторов, закрывших двери.

Но в этом коридоре он не один. Рядом кто-то идет, это видно и боковым зрением, и ощущается всем телом, настолько оно напряжено. Чувствуется натянутость и неловкость от повисшего молчания, и сердце начинает гулко биться. Чимин прикладывает руку к груди чтобы успокоить этот, непонятно чего взбесившийся, орган, но под его пальцами тишина, лишь мерное постукивание. Его сердце с ума не сходит, оно спокойно.

— Что за…?! — Тут же вырывается неосознанно возмущение, но Пак быстро умолкает.

Разгадка и объяснение происходящему приходят быстро. Он ошибся. Это необычное видео. Ответ лежал все это время на поверхности, его можно было уловить сразу, хотя бы по тому, насколько реальным все ощущалось вокруг. Запахи и окружение были настоящие. То, что Чимин сейчас видит — воспоминания. Сейчас он смотрит на мир глазами того, кому эти картинки прошлого принадлежат, мало того, испытывает все чувства и эмоции этого человека, пропуская их через себя.

Движение прекращается, и отделение напротив с противным скрипом открывается, зажигая где-то над головой свет. Сердце даже и не думает замедлять свой ход. Волнение сковывает, мешает. На боковой части выкрашенной в серый цвет дверцы висит зеркальце. Оно круглое и маленькое, оправленное в деревянную рамку. Чимин смотрит прямо в него. Но в отражении, ожидаемо, не он сам.

Через гладкую зеркальную поверхность на него смотрит незнакомец. Длинная челка падает ему на глаза, но не может полностью скрыть их влажный блеск. Потные ладони дергают, ставшие скользкими, пуговицы белоснежного халата. Руки мелко подрагивают, и ему удается далеко не с первого раза расстегнуть верхние три пуговицы. Ему страшно, так страшно, как еще никогда не было в жизни. Нестерпимо ужасно попрощаться с несмелой надеждой на собственное счастье. Чимин знает, что это не его ощущения, однако, все равно не может их побороть, настолько они сильны.

Незнакомец оглядывается назад, через плечо, и лучи неоновой лампы освещают его профиль, подсвечивают прядки каштановых волос. Ровный нос и черная точка родинки прямо на его кончике, четкие угловатые очертания губ и мягкая линия подбородка. Осознание того, что он уже видел это лицо, ошарашивает, и Пак на секунду теряется, распахивая свои глаза. Этого резкого ментального всплеска хватает чтобы разорвать связь с АИДом.

— Соединение прервано. Для повторного проецирования данных выберите соответствующую опцию на голографическом дисплее, — голос машины доносится до Чимина откуда-то издалека. Звуки внешнего мира становятся настолько слабыми и тихими на фоне его оглушающих мыслей, что он попросту не обращает на систему абсолютно никакого внимания.

Парень быстро смаргивает, осваиваясь в реальности, и долго смотрит на андроида, лежащего поодаль. Что за чертовщина здесь творится? Это невозможно! Воспоминание может создавать только живой организм, значит тот, чьи воспоминания записаны на кристаллическом блоке памяти — это точно человек. Но почему эта старая груда металла так похожа на того парня? Он просто точнейшая его копия!

Мягкий свет от рабочих ламп Пак перенаправляет андроиду в лицо, освещая его. Он склоняется к нему и осматривает более внимательно. Вот она, та родинка на кончике носа. Черт! Да как же так? Все совпадает даже в этом?

Глаза его бегают, выискивая какие-либо особенности в облике машины, беспрестанно возвращаясь к отражению, в показанных АИДом воспоминаниях. Вот еще одна родинка на верхней губе и две под левым глазом, но они очень блеклые. Вряд ли он сможет найти эти уникальности, вернувшись в запись прожитого этим незнакомцем. Пальцы скользят, очерчивая россыпь черных меток на щеке робота, повторяя их причудливый рисунок.

— Наполненность внутренних сердечных резервуаров модели окончена. Чистка блоков питания произведена на 87%. Общее состояние систем: удовлетворительное. Модель TH-07 будет готова к эксплуатации через тридцать минут… — АИД продолжает называть параметры и исчислять их в процентах, но парень настолько огорошен увиденным, что не считает нужным в данной ситуации разбираться во всем сказанном системой. Он прерывает занудный монолог АИДа, нажимая на круглый значок чипа, мигающего на экране. — Повторное проецирование данных начато.

Погружение в этот раз происходит дольше, нежели в предыдущий. Долгих пять секунд парень видит лишь черноту перед собою, что затем, вновь сменяется видом на зеркальное отражение незнакомца. Взгляд темных глаз направлен за плечо, где в отражении виднеется его спутник, все это время стоявший позади, возле своего шкафчика. Лица мужчины не видно, зато свет в полной мере освещает широкий разворот плеч и коротко остриженный затылок, мощную шею. Ощущения резко меняются, быстрый скачок от страха и паники до теплой и щемящей грудь нежности. Ладошки зудят от желания обнять и Чимин непроизвольно трет их о бедра. Грубая ткань рабочего комбинезона увы его не спасает и легче не становится.

Чимину не знакомо это всепоглощающее чувство, оно его немного пугает своей масштабностью. Такое он испытывает впервые за свои двадцать восемь лет жизни. Незнакомец заставляет его самого поддаться, расплавиться от нежности и… любви?! Этот факт выбивает из колеи. В понимании мусорщика, это чувство возможно испытать лишь к противоположному полу, но любовь незнакомца настолько огромна, что не вмещается ни в какие рамки и стандарты. Его любовь сметает все вопросы и противоречия, не оставляет после себя ничего, и Чимину кажется, что эти чужие чувства проникают в него, преобразовывая ландшафт личной вселенной, перекраивая ее заново.

Губы незнакомца дергаются, будто хочет что-то сказать, но сдерживается из последних сил. Он отворачивается очень поспешно, пытаясь любым незначительным делом отвлечь себя. Длинные красивые пальцы касаются защелки на именном бейджике и, снимая его, засовывают в нагрудный карман белой, в красное сердечко, рубашки. Нелепей одежды Чимин никогда не видел в своей жизни.

— Тэхён-а, — тишину разрезает глубокий, сильный голос. На душе становится как-то сыро и холодно. Хочется закрыть уши или оглохнуть.

«Не нужно. Пожалуйста, не говори мне ничего.» — проносятся пропитанные отчаянием слова в голове, а с языка незнакомца срывается будничное: «Да?».

— Я не хотел тебе сообщать заранее, потому что не был уверен во всем. Но теперь, думаю, у меня нет времени и дальше тянуть резину, — мужчина говорит это не оборачиваясь, отчего становится еще грустнее.

«Ложь. Какой же ты лгун, Ким Нам Джун.» — Ответная мысль и чужая тоска на пару с одиночеством засасывают Чимина.

Мужчина тем временем переминается с ноги на ногу в нерешительности, под цепким взглядом другой пары глаз. Наконец, вид на широкую спину сменяется улыбчивым и открытым лицом. Широкая пятерня поправляет светлые, почти белые волосы на макушке. Взгляд мечется.

— Видишь ли, месяц назад, — все же продолжает тот, откашлявшись после коротенькой заминки. Во всем чувствуется его неловкость и плохо скрытая радость от новости, которая по ощущениям Пака ничего хорошего для хозяина воспоминаний с собой не несет, — отец Чиёль предложил мне хорошую должность в исследовательском комплексе, на одной из орбитальных станций Юпитера. Ты можешь себе представить: из окон спальни я буду видеть, как Метида* делает свои обороты! — Широкие размахи рук и не сходящая улыбка с лица ученого, ярко демонстрируют в какой восторг его приводят даже обыкновенные мысли о будущем месте работы. Но, видимо, не находя того же отклика в собеседнике, мужчина заканчивает свою речь на более спокойной ноте, опять смутившись. — Мне вчера только пришел электронный контракт. И я его подписал. — Закончив говорить, мужчина стягивает с себя, наконец-то, халат и, вывернув вещь с изнанки, вешает ее в шкафчик, становясь боком к незнакомцу, наверное, ожидая какой-то ответной реакции.

— Я очень рад за тебя, — внутреннее одиночество, которое ощущал сейчас на себе Чимин, было намного сильнее его обычного, ежедневного. Наверное, испытай он такой поток в реальности, то уже завтра улетел бы с Глизе и немедленно рассчитался с работы, наплевав на все. — Для вас с Чиёль это будет прекрасной возможностью сблизиться, — слова выходят из чужих губ со, вполне искренне звучащей, радостью, а внутри начинает разрастается черная дыра. Благодаря связи воспоминаний, Пак знает, что та рано или поздно поглотит незнакомца, но в том не чувствуется желание воспротивиться этому. Он устал. Усталость просматривается во всем: в последующих движениях, во взгляде, застывшем в одной точке. Наверное, для него легче все просто отпустить, ведь что сломано, нельзя еще сильнее покорежить. И все же, незнакомец не ослабляет хватку, держится за изломанную линию своей судьбы с фанатичностью, не желает отступиться, хотя понимает, что проиграл.

«Неужели, у меня с самого начала не было никакого шанса?» — Мысленный вопрос, жалко отбивается в голове. Отчаяние. Одиночество. Безответная любовь. Последнее — самое сильное и самое болезненное из всех трех чувств.

— Да что ты! Нас с ней ничего не связывает. Сколько можно тебе это повторять? — Мужчина уже в который раз смущается, а Чимина от этих слов больно колет ревность, чужая эмоция щиплет глаза и закладывает нос.

«Все вокруг и так знают, что вы вместе. Ты отличный ученый, но отвратительный актер, Намджун.» — на этом незнакомец забрасывает голову назад, пытаясь унять жжение в уголках глаз и начинает снимать с себя халат. Белая ткань легко соскальзывает с плеч и так и остается в руках.

— И когда ты уезжаешь? — Он задает вопрос скорее для того, чтобы подтвердить ту имеющуюся у себя версию, нежели из интереса. Чимину плохо. Эмоции незнакомца настолько яркие, что Паку становиться дурно и он начинает раздумывать над тем чтобы прерваться, но от чего-то все еще медлит.

— В эту пятницу. Придешь меня проводить?

«В пятницу…» — эхом повторяется фраза.

— Конечно, — незнакомцу удается сказать это утвердительно и почти без боли. И друг дарит ему искреннюю улыбку, от которой появляются ямочки на щеках, превращая выражение его лица в детское. — Я обязательно приду…

— Тогда до пятницы, — будто между делом, бросает расслабившийся мужчина и уходит из поля зрения, оставляя ответное тихое «Конечно» само бродить отголосками эха по узкой коридороподобной комнате.

Рука тянется к блеклой, почти невидимой, вращающейся голограмме на запястье, активируя ту невесомым касанием. От этого действия появляется небольшой экран, на котором размещены различные таблицы, даты и временные промежутки. Еще одно легкое касание и одна из таблиц разворачивается, закрывая все остальное. Четкими буквами напротив пятницы высвечивается надпись: «Операция».

— Кому она нужна? — Слова брошены в пустоту. — Никому, — совсем тихо, настолько тихо, что расслышать незнакомца мог только Чимин, подселившийся к нему в голову.

Еще пара нажатий и на дисплее появляется трехмерная монохромная голограмма женщины. Синева изображения не дает определить ее возраст. Женщина отрывается от заполнения документации и улыбается.

— Добрый день. Приемная доктора Мо, чем могу вам помочь? — цифровой голос немного искажен, но в нем чувствуются официозность и сочувствие.

— Я хотел бы отменить запланированную операцию на ближайшую пятницу, — твердость и уверенность ответа пугают Чимина, будто бы отвечал совершенно другой человек.

— Да, минуточку... Назовите пожалуйста вашу фамилию и имя.

— Ким Тэхён. Мне назначено на три.

— Да, сейчас. Отменено. — Женщина что-то нажала на соседнем мониторе и повернулась обратно лицом. — Могу я еще чем-то вам помочь?

— Нет, спасибо. Всего доброго. — Дисплей гаснет, оставляя после себя всю ту же полупрозрачную вращающуюся линию на запястье.

Незнакомец глухо ударяется затылком о холодный металл шкафчика и проводит рукою по лицу, на секунду ухудшая обзор Чимину. Слышится громкий щелчок, следом еще один и взгляд возвращается к браслету. Такие приспособления уже не выпускают, им на смену пришли встроенные чипы. Поэтому Пак не понимает что происходит, пока из ниоткуда не начинает доносится слабый и хриплый мужской голос:

— Тэхён, моя помощница сказала, что ты отменил операцию по ксенотрансплантации** сердца в эту пятницу. Могу я спросить почему?

— У меня появились более важные дела, — чужое безразличие ко всему и тоскливое одиночество смыкаются кольцами, душат.

— Что может быть важнее собственной жизни! — возмущается голос, — Включи видеосвязь, я хочу понять, что с тобой случилось?

— Не стоит доктор Мо, я не передумаю.

— Это связано с твоими страхами? Ну что может быть глупее чем эти необоснованные слухи о потере человечности из-за большого количества синтетических органов в организме? — По отечески мягкий и терпеливый вопрос, остается без ответа. — Перестань Тэхён, ты же сам ученый! Все чувства, в том числе и любовь возникают никак не в сердце и ты это прекрасно знаешь. Мы уже заменили все слабые звенья в твоем теле, осталось последнее! Поверь, ничего не случиться и ты…

— Я же сказал, что у меня появились более важные дела, — от этих слов сердце вновь начинает ощутимо толкаться в ребра, ускоряя свой ход. Чимин осознает, что для незнакомца это не пустые слова. Такие прецеденты уже случались и есть жертвы. Поэтому он по-прежнему сомневается в правдивости слов доктора и считает, что, заменив свое сердце, может превратиться в бездушного полу-робота, потеряв индивидуальность и самое главное — самого себя.

— Хорошо, — примирительно отвечает доктор Мо, соглашаясь, — тогда давай перенесем операцию на другой доступный день.

Вновь затянувшееся молчание заставляет нервничать, незнакомец слишком долго тянет с ответом и Чимин знает почему. Тот не собирается делать операцию, для него все равно не существует «завтра», и «будущего» больше не станет, именно в тот момент, когда Намджун улетит на свою работу мечты. Он не хочет ждать наступления того момента, когда единственное, что их связывает, иссякнет: дружба померкнет и прервется привязанность. Не желает смотреть на снимки и мучиться вечными «если бы». Проще закончить все здесь…

— Тэхён? Ты же не хочешь чтобы я беспокоил твоих родных этим вопросом? — Произносится уже более строго.

Доктор не оставляет иного выбора, кроме как согласиться. Но незнакомец специально выбирает дату следующей операции подальше от недавней. Он уверен, что не придет, уверен, что попросту не дождется ее.

АИД выталкивает его, выбрасывает словно рыбу на берег и собственная безэмоциональная пустота четче прорисовывается в груди. Все происходящее обрывается сплошной чернотой слишком быстро. Настолько быстро, что Пак сначала подумал было, что вновь сам прервал нестабильную связь с системой. Но, увидев появившуюся надпись «Данные повреждены», немного успокоился. Собственно этого и стоило ожидать, определить точный возраст андроида Чимин не мог, сколько он пролежал на свалке — тоже было неизвестно. Конечно, что-то записанное на плату будет безвозвратно утеряно.

— АИД, покажи сетку доступных и поврежденных данных, — собственный голос кажется ему совершенно чужим, в голове звучит тот самый, из посещенных им воспоминаний, чужой, намного ниже его собственного, бархатный, с едва проскальзывающей хрипотцой и, дабы избавиться от этого ощущения, парень прочищает кашлем горло.

Надпись исчезла, оставив Чимину лишь осязаемую тьму. И после нее система показала длинную полосу, записанной информации на плату. Недоступные к восстановлению кластеры были обозначены уже недолюбливаемым им черным цветом, их было подавляющее большинство. Голубым же подсвечивались всего шесть кластеров и были они коротенькими на фоне основной массы. Видя такое большое количество информации Пак рассудил, что перед ним записана буквально вся жизнь одного человека. И если бы все воспоминания стали доступны к просмотру, то начал он скорее всего с младенчества, увиденного им, незнакомца. Но там, на счастье или на беду, все было окрашено черным. Следующий доступный отрезок памяти находился совсем близко к предыдущему, недавно просмотренному.

— Запусти следующий отрезок. — Без малейших колебаний попросит АИДа Чимин.

Если поначалу его мучила совесть за то, что он без разрешения вторгается в чужие воспоминания, то сейчас интерес и любопытство полностью ведут его, да и хозяин этих образов уже должен был давно кануть в небытие.

— Доступные данные не могут быть воспроизведены, — АИД проговаривает это четко, невзирая на сбитого с толку парня. — Введите код доступа для дальнейших действий.

— Какой еще код? — Недовольный Чимин, раскрывает свои глаза и в недоумении смотрит на мигающий экран. — АИД, что случилось? Почему я не могу посмотреть следующий отрывок?

— Просмотр данных запрещен.

Голые факты и никаких пояснений. Боже, как же он ненавидит вести диалоги с машиной! Злость, казалось, закипает в его венах, и он готов был выместить ее на чем попало.

— Кто запретил, черт возьми? — Полу-крик, полу-рык вырывается из его рта. Неудовлетворенное любопытство оказывается весьма опасной для него штукой.

— Я. — Спокойный, ровный, а главное недавно уже слышимый им голос, раздается с левой от него стороны, пугая до белых точек перед глазами.

Интуитивно дернувшись в право, Чимин цепляет рукой коробку с инструментами и те валятся на пол, создавая дополнительный грохот. Испуганный, он замирает у края стола, готовый в любую секунду позорно сбежать. Страх отступает нехотя, и со временем Пак таки убирает руки от груди и  медленно разворачивается к источнику своего испуга. Его встречает равнодушный взгляд карих глаз андроида. Однако в этом взгляде есть что-то необычное, живое. Он совсем не похож на тех машин, что до этого видел мусорщик.

— Фух, это всего лишь ты? Черт, а я уже почти в штаны наложил… от простого андроида, — подавив нервный смешок, выдыхает Чимин, сам не до конца веря в «простоту», лежащей напротив, железяки.

— Простой андроид… — грусть в словах робота такая явная, что парня будто бросает обратно в воспоминания, пережитые недавно.

— Что ты такое? — Не веря в происходящее, потрясенный своими ощущениями, бубнит парень, чувствуя в себе тоску, одиночество и боль.

Умные и равнодушные глаза опять обращаются к нему, явно расслышав последний вопрос. Андроид молчит, молчит и Чимин, будучи не в силах оторваться от цепкого взгляда машины.

— Проверка и чистка завершена. Модель TH-07 активирована и готова к использованию,— с запозданием проговаривает АИД, отвечая на высказанный мусорщиком ранее вопрос.