Складывалось впечатление, словно у разведчиков времени дышать озоном не оставалось, ведь на горизонте уже вспыхивает, дразнит адреналин в жилах гроза. Эта гроза пылает разрушением, однако после разрушения приходит созидание, ведь так? Но что мы создали?
Через три дня после ухода на больничный, Леви путается в костылях на лестнице и летит вниз. Человек, непривычный к состоянию временной беспомощности, также сложно адаптируется к ее верным спутникам. И соблюдать положенную неделю постельного режима, естественно, сложнее, чем страдать от чертовых последствий.
«Что, на собственном дерьме уже поскальзываешься?»
Знакомая рука ловит Леви за плечо, в очередной раз не давая упасть. Эрвин сжимает крепко, пальцами будто проникая в просветы мышц и стискивая кость, будто боясь, что они прямо в этот момент провалятся под землю.
Командующий разведывательного корпуса сейчас должен бы погрязнуть в бумажной работе и наседающем начальстве, угрожающем роспуском военного подразделения, но какого-то черта он стоит здесь со взглядом тяжелее Сизифова камня.
— Нужно поговорить, — лицо Эрвина спокойно, только морщины слегка углубились.
Леви лишь легко кивает, чувствуя что сейчас он снова словно с завязанными глазами в лабиринте прощупывает каждый ход.
Деревянная дверь беззвучно захлопывается, когда они ныряют в пустую кухню — служа военным, привыкая к глухим воплям и звуку рвущейся кожи, начинаешь ценить тишину.
— Выкладывай.
— Получил от Пиксиса вчера вечером, — Эрвин опускает на стол письмо со вскрытой печатью Гарнизона. Леви бегло пробегается по немногочисленным строчкам, шевеля губами и уже чувствуя, что дело — дрянь. Леви поднимает глаза, полные «я не ожидал, что дело настолько дрянь» на Эрвина.
— Верхушка вчера была свергнута. Я думал, что назревала революция, но не думал, что она пронесется за одну ночь, а люди даже не почувствуют перемену ветров. У нас новый король, — холодный кивок Эрвина отдает покалыванием у Леви под языком, хочется выпить столько же, сколько пил Пиксис, строча это.
— Старик последние волосы потерял? Что за черт, почему этого нет в новостях? Города бы уже гудели от негодования, — Леви никогда не любил политику. Он всей душой был благодарен за то, что его работа заключалась в уничтожении неразумных существ. Человеческие разборки вызывали только жуткие головные боли и тошноту. Он неплохо умел выбивать из людей ответы на нужные вопросы, не только с помощью физической силы, но считал это дело грязнее сапогов Эрена. В его руках была воля и способность разгребать подобный мусор, и ему до сих пор приходилось периодически разрешать споры с людьми, считающими, что рост — единственный показатель того, что ты выше человека напротив.
— Это информация, известная сейчас очень узкому кругу людей, предполагаю, что только военным, — Эрвин редко когда предполагал безосновательно. У него было удивительное чутье, аналитический склад ума и просто сделка с дьяволом, наверное. Базовый набор лидера по освобождению человечества.
— У нас любят языком потрясти. Скоро все просочится в народ. Гребанная революция не может совсем пройти мимо людей, — от одной мысли о том, что революция может, оказывается, выпасть на наше время хочется плотно закрыть уши и считать комочки шерсти на овцах. Но Леви не был глуп и тоже ждал чего-то подобного, вот только он недостаточно далеко заглядывает, чтобы с ходу представить масштаб последствий этой ситуации.
— Ты прав. Именно поэтому мне нужна твоя помощь. У меня зреет один план, озвучить который пока не могу. Вполне возможно, что наш корпус будет неугоден новой власти. Насчет информации не сомневайся, на Пиксиса можно положиться.
Леви снова бросил взгляд на аккуратно сложенную бумагу:
«Сожги письмо после прочтения и для своего же блага держи рот на замке. Человек, передавший тебе это письмо проверенный. Короля вчера свергли некие дворяне с вооруженным нарядом военной полиции. О числе жертв точно неизвестно, но за пределы дворца они не выходили. Эрвин, не верь военной полиции и новой власти. Больше ничего сказать не могу.
Сообщаю тебе эту информацию по старому долгу. Лучше не ввязывайся в это.»
Леви без промедлений рвет бумагу на мелкие кусочки, одной рукой все еще опираясь на костыль.
«Даже подпись «от кого» не поставил. Черт, все действительно серьезно.»
Эрвин сжигает обрывки и с минуту смотрит на быстро затухающий пепел, но в его глазах отражается огонь.
— Как бы то ни было, я в деле. Только отдай приказ, а не трепись тут.
— В данный момент нам нужно изучить обстановку и выяснить, кто стоит за троном. От этого может зависеть судьба разведки. У тебя были связи в полиции?
— Не такие, которые могли бы нам сейчас помочь.
— То же могу сказать о себе. Даже на Дока полагаться сейчас не стоит, он давно стал пешкой власти, хоть у него и есть принципы.
— Значит, рассчитывать можем только на себя. Ничего нового. Ханджи? Мике? Дирк?
— Да. Ханджи и Мике уже в курсе, столкнулся с ними раньше, чем с тобой. Пока не подавай вид, что что-то не так, мы найдем способ собрать информацию. Думаю, разведчики справятся с ролью шпионов.
— Проникнем в штаб полиции? Рассчитываешь, что нас не узнают?
— Не нас. Ты остаешься здесь и работаешь на расстоянии. В твоем состоянии ты будешь только мешать.
Леви молча сжимает костыль от безысходности. Он знает, что это справедливо, и прекрасно знает, что сейчас от него пользы меньше, чем от его костылей на лестнице. По капиллярам инъекциями ползет ощущение беспомощности, от которого Леви отчаянно старался откреститься.
— Мне пора. Изучи структуру полиции и досье их людей. Найди зацепки или лазейку, — Эрвин уходит, не оборачиваясь и хлопая дверью, заставляя Леви поморщиться.
Они оба прекрасно знали, что Леви помнил эту информацию уже наизусть из-за регулярных конфликтов и разниц идеологии разведчиков с военной полицией. Это просто формальность. Он таким образом говорит: «Расслабься и лечись. Я не сообщил тебе новость для того, чтобы ты вляпывался в дерьмо, а потому, что мне больше некому выложить то, что кипит в черепушке. Я разберусь,» — по крайней мере так это интерпретировал Леви. Черт его знает, какие на самом деле боги или дьяволы полыхают у Эрвина в черепе.
Леви застывает в пустой кухне. идет заваривать себе чай. Гроза бьет по темени мыслями: все не будет как прежде.
Феноменальное утро.
----
Вечером того же дня Леви подходит к Эрену с коротким предложением-приказом навестить своих друзей в неистребленном разведотряде. Парень лишь удивленно восклицательно кивает, выпаливая: «Будет сделано!».
Йегер наверняка рад отмашке на относительную свободу не только из-за возможности сбежать к своей подружке, но и потому как находиться продолжительное время подростку наедине с Леви, только отдающим приказы и изредка бросающим пару фраз, периодически плетущимся к кухне на костылях за новой порцией слишком крепкого, пахнущего спиртом чая, — то еще психологическое испытание.
Леви и сам рад побыть в одиночестве, впервые за долгое время услышать собственные мысли. Хотя если быть честным, набат внутреннего голоса — именно то, что Леви пытается заглушить адреналином и бременем ответсвенности. В его жизни чаще всего нет места и времени для рефлексии по поводу правильности и весомости его действий. Важна скорость реакции и результативность, но что делать, когда война продолжается без тебя?
К черту. К черту размышления, к черту Эрвина и нового короля. Черта с два Леви будет грызть себе сухожилия, до которых только может дотянуться, чувством вины из-за каких-то склок в политике.
Леви наливает вторую чашку чая и, тихо выругавшись, идет читать досье столичных псов. На него тоже уже давно надели поводок.
---
Ханжи, сидя на полу в своем кабинете, обложенном схемами строения и обустройства штаба военной полиции, в то же время не могла усидеть на месте: во-первых, у них наконец появился повод насолить зазнавшимся ублюдкам! Во-вторых, изучение чего-то нового и неизведанного всегда расправляло ей крылья и дарило нескончаемый заряд сил. Она носилась по комнате уже три часа, не в силах расслабиться и дать мозгам пространство для паузы и перерыва.
Нужно было продумать слишком многое: очевидно, они не могут проникнуть в здание, полное их бывших однокурсников под обычным прикрытием. Необходимо либо подделать бумаги с весомым поводом для того, чтобы они заявились на территорию «защитников народа и монархии», либо нужно идти обходным путем и пробираться через черный ход. Тут определенно пригодится чутье Мике.
Но, черт возьми, всегда нужен план отхода! А система военной полиции изначально была сконструирована для удержания секретов монарха в уюте и безопасности, она была гнилой настолько, чтобы не дать выбраться из ее липких стен, но в то же время не распасться окончательно. Эта система никогда не несла ничего хорошего, кроме условных материальных благ и статуса. Таким же образом был устроен штаб полиции — даже если сможешь пробраться, выбраться оттуда невредимым практически не-воз-мож-но.
Если бы можно было пойти ва-банк, они бы могли использовать силу Эрена, конечно, но это не соответствовало ни их миссии, ни обеспечению безопасности Йегера. А жаль. Ханджи бы посмотрела на лицо Санеса, когда бы он обнаружил, что их «стены с ушами и глазами» разрушены.
И единственный план отступления, приходящий, Ханджи в воспаленный от недосыпа и голодания мозг — самый радикальный и крайний способ проникнуть в стан врага и добыть данные — попасть под стражу военной полиции.
---
Эрвин знает, что говорил насчет Найла Дока, но он не привык раскрывать все карты даже союзникам до того, как станет известен козырь и он не встанет в выигрышную позицию. Эрвин быстро собирает вещи и садится на поезд в столицу, вспоминая хорошие времена с Найлом и спокойную улыбку его тогда еще будущей жены. Ни Найл, ни Эрвин уже не те люди, что на обучении в 15 лет подхватывали мысли друг друга, просто хитро улыбнувшись. Жизнь заставила их сильно постареть и увидеть уродливые ее стороны, не важно, хорошо это или плохо. Просто так обстоят дела. Они начинали с похожими исходными данными, но Найл прогнулся под систему, уступая моральные принципы прагматике, а Эрвин научился обходить систему и адаптировать ее под свои цели. Конечно, оба командующих представлялись кому-то циничными шутами, это с какой стороны посмотреть, но в своем корне они были людьми, пытающимися не быть перемолотыми машиной монархии, и сейчас шестеренки этой машины словно делают несколько десятков новых оборотов, затягивая пояс Эрвина все туже, любовно давя на мышцы.
Командующий разведкорпуса хотел бы сказать, что у него есть четкий план, но на деле он — игрок, кидающий кости на лезвие ножа, делая все, чтобы выпало 12.
Эрвин едет к Найлу Доку в надежде, что он не прогнулся под нового монарха столь скоро и в таком случае с расчетом на получение непомерно дорогой в их время информации.
В час дня Эрвин, прибыв в столицу, и направляясь по знакомому маршруту непривычного города, так и не доходит до Найла Дока, ведь Найл встречает его первым. В сопровождении внутреннего отряда вооруженной полиции.
Эрвину приходится любезно задержаться в столице.