Лис продолжал следить за ведьмой, пока та всё глубже закапывалась в книгах и бумагах. Уже несколько дней девушка методично перебирала всю информацию о проклятиях, которую смогла найти. Ведьма не выходила из избы и не принимала людей, отдавшись, как она считала, делу поважнее. Но всё было тщетно — девушка становилась угрюмей с каждым днём. Зародившаяся в лисьем сердце надежда стала увядать. 

      Юная колдунья с силой отшвырнула в сторону очередную пухлую тетрадь. На полу уже скапливалась внушительная горка. Её начала пронимать злоба. Девушка, конечно, любила учиться, но она не думала, что ей придётся с таким усердием штудировать трактаты. Она надула щёчки и со звуком «фу» выдохнула.

       Даже если в каком трактате и находился способ снять подобное проклятие, то там же обнаруживалась приписка: «Сие колдовство подвластно снять лишь детям Чернобога али зело умелым Мокошьим, Морановым, али Велесовым». Ни магом Чернобожьего знака, ни «зело умелым» — Моры, девушка не была; Велеса, Мокоши — тоже. 

      «Бесит!» Ощущение своего же бессилия больно впивалось шипами в её самолюбие. Собственный дар казался самым слабым и бесполезным: не то что проклясть — даже расколдовать кого-то ей было неподвластно. Некоторые заклятия снять она, конечно, могла, но их описание совсем не соответствовало «лисьей порче».

       Лису стало жаль её. Но и себя было жаль тоже. Он понимал, что девица была его последней надеждой, и если уж она совсем загрустит и убедится в своём бессилии, то ему уже никто не поможет. Поэтому чернобурый зверёк прилёг ей на колени в попытках ободрить.       «Отдохни, голубушка, ты устала». 

      Колдунья улыбнулась уголками губ и погладила лиса. Из лисьей глотки послышалось абсолютно кошачье урчание. 

       — Ты что, муркнул? — спросила она его. 

      Лис смутился. Он был готов поклясться, что, будь у него сейчас человеческий облик, его лицо бы вспыхнуло. 

      Увидев, как зверёк в смущении отвернулся, девушка звонко рассмеялась. На её щеках заиграли озорные ямочки. 

       — Какой ты милый! — радовалась она.

       Зверь перестал сдерживать довольное урчание, решив, что это прекрасно помогло развеселить ведьму. Девушка же и правда позабыла о грусти: вздохнула, помотала головой, и её глаза наполнились решимостью — будто стали ярче. 

       — Что ж, чёрт с ним, с заклятием — сделаю что-нибудь. А пока в деревне ещё праздничная ярмарка, нам стоит пойти купить тебе одежду. Не имею ни малейшего желания видеть у себя в избе голого мужика.

       Услышав это, лис и сам развеселился. Ярмарка! Он страсть как обожал ярмарки, ведь там можно было купить столько всего интересного: изысканную одежду, красивое оружие, изящные украшения, всевозможные сладости. Всё это приводило его в настоящий восторг. Конечно, деревенское торжище ни в какое сравнение не идёт со столичным, но на безрыбье и рак — рыба. 

      Лис устроился на плечах девушки меховым воротником и теперь оживлённо оглядывался по сторонам с умным видом. Животное чутьё опьяняло его чувствами, переполняло запахами и звуками. Помимо хруста снега под бодрыми шагами ведьмы, он мог различить далёкие голоса и собачий лай из деревушки под пригорком. 

      В самих Выселках ощущения усилились стократно. Стало удивительно людно и шумно. Он никак не мог сосредоточиться на чём-нибудь одном. Говор, ругань, песни, звон бубенцов и девичьих украшений, хруст снега под каблуками, визги детей, игравших в снежки. Запах пряников, медовых леденцов и жареных семечек, рыбы и копчёного мяса, смолы и древесины, печного дыма, псины и пота рабочих мужиков. Некоторые женщины грозно шипели на своих мужей, даже случайно взглянувших в сторону юной чародейки. Ведьм часто считали легкодоступными. Причиной тому была их общая черта: держались они уверенно, по-мужски прямо смотрели в глаза, никогда не отводили взгляда в разговоре, а некоторые даже позволяли себе разряжаться в мужские одежды.

       Между ярмарочными рядами лис заозирался сильнее. Он старался оглядеть всё как можно подробнее. Особенно его взгляд приковал прилавок ювелира: сверкающие шкатулки, резные зеркала, изящные перстни, серёжки. Он даже издал тихий полуписк-полулай при виде всего этого великолепия. Но девица осталась ко всему этому равнодушна и прошла мимо, даже не взглянув в эту сторону. 

      Между рядов скользнула знакомая худая фигура. До чутких лисьих ушек дошли едкие слова о «ведьме проклятой, змее подколодной». Недовольная отказом в привороте Ксенья перемывала косточки колдунье вместе с подружками. Некоторые поддакивали, некоторые, получившие хорошие предсказания, только махали на неё рукой.

       Тем временем сама девушка с лисом на плечах остановилась у лавки с одеждой, и он тоже предпочёл перевести внимание на рубахи и штаны. Как на зло глупая скупая девчонка попросила хозяина — полного бородатого мужичка с добрым лицом — показать ей самую дешёвую одежду из некрашенного сукна без вышивки. Купец учтиво интересовался, для кого «госпожа» выбирает наряд, пытаясь подсунуть что подороже. Но девушка пресекала его попытки, не обращая внимания на недовольное шипение чернобурого зверька. Единственное, к чему она удосужилась прислушаться, это к указкам лиса о размере.

       «Нет, я в плечах пошире буду, — указывал он, глядя на очередную рубаху. — Нет, не настолько, я ж не медведь какой! А ты вот ту возьми, расшитую на рукавах. Словно на меня сшита». 

       — Вот ведь лис… — прошептала она в ответ, качая головой. И громче обращалась к купцу. — Хозяин, есть самая простая, но чуточку меньше?

       С горем пополам они купили штаны и рубаху. Самые простые и дешёвые, из грубой сероватой ткани. Лис был крайне недоволен покупкой и всё время ворчал.

       «Никогда я ещё не носил подобного убожества… Я ведь тебе говорил, что заплачу за всё: и за колдовство, и за одежду. Надеюсь, хоть сапоги ты мне нормальные купишь».

       Обувь она и правда купила ему добротную. Опять же без вышивки и украшений, но из хорошей кожи — таким век сносу не будет. Был куплен и самый простецкий полушубок. 

      Им навстречу вышла пожилая, но не по годам крепкая лоточница. Увидев девушку, она широко улыбнулась и протянула ей баранку. 

       — Как твоё самочувствие, Алёна Васильевна? — поприветствовала бабусю ведьма. 

       — Ой, твоими молитвами, деточка. Смотрю, зверушку себе новую завела? 

       — Ну как, зверушку… Очередную проблему. 

       — Всё выхаживаешь раненых? Благодетельница ты наша! — вновь улыбнулась старушка.

       Девушка с лисом двинулись дальше. Их внимание привлекли шуты, скачущие по импровизированному помосту посреди ярмарки, потешно кривляясь размалёванными лицами. Бубенцы на головных уборах позванивали в такт забавному танцу, мелькали пёстрые кафтаны. Едва стоило парочке подойти к месту выступления, как некоторые мамаши насильно увели своих детей подальше, запрещая смотреть на «поганую ведьму». 

      Представление не особо увлекло юную чародейку и она направилась домой. По дороге несколько парней выкрикнули ей вслед что-то игриво-неприличное. 

      Лис знал о таком отношении к колдунам, но впервые лицезрел его собственными глазами. Он ворчал и бил хвостом в ответ на каждое обидное слово, каждый колючий взгляд. Ему стало жаль девушку — несмотря на такую неприязнь, она всё равно помогала людям. Она же шла, совсем не обращая на это внимания. Привыкла. Спасало разве что только то, что встречался на её пути и добрый, благодарный люд.

***

      После праздников погода испортилась, будто дала людям погулять, повеселиться, и снова вернулась к своим делам. Мело так, что пейзаж за окном превратился в сплошную непроглядную белую пелену. Ветер с остервенением завывал в деревьях, задувал в щели. Несмотря на раннюю пору, небо уже помрачнело. В такую стужу страшно хотелось упасть на кровать и не вылезать из кокона тяжёлого пухового одеяла. 

      Лис сидел на подоконнике, нахохлившись, распушив чёрную с серебристым отливом шубку. Он уткнулся носом в белый кончик хвоста и смотрел то в окно, то на периодически задуваемую сквозняком лучину. В избе царил полумрак. Лис зевнул. Сморщил носик: он терпеть не мог подобную погоду. 

      А вот колдунье, похоже, подобная мерзость за окном была только в удовольствие: она была на редкость весела и, когда в очередной книге не нашлось ничего полезного, просто отложила её в сторону. Взяла другую и стала просматривать её страницы, напевая шуточную песенку и покачивая под столом ногой.

       Очередной порыв ветра, присвистнув, задул лучину, и в избе снова стало темно. Ведьма лишь вздохнула и зажгла новую. Лис же решил перебраться на печку — там теплее и вкусно пахнет кашей.

       Сначала он просто лежал, слушая потрескивание огня и напевы девушки, но, незаметно для самого себя, задремал. 

       — Есть! — резкий возглас колдуньи бесцеремонно выдернул лиса из сладкой дрёмы. 

      Зверь встрепенулся и с высоты глянул на девушку. Она вскочила с лавки, чуть не перевернув стол. Вся сияла как начищенный пятак, с широкой улыбкой, от которой на щеках заиграли ямочки; смотрела ему в глаза.

       «И что же, сможешь меня расколдовать?»

       Лис ловко спрыгнул с печи: благодаря магии, раненая лапа больше его не беспокоила. Он перебрался на стол, снова пытаясь хоть что-нибудь прочесть Ничего, естественно, не вышло.

        — Конечно смогу. Я же маг, а не балаганная гадалка! — она шутливо надула щёчки, будто обидевшись. — Но мне нужно подготовиться. Так что не сегодня. Баню в такую погоду не особенно хочется идти топить. 

      Зверёк ещё больше распушил шерсть, в подтверждение её слов. Даже будь поход на улицу в такую непогоду его единственным шансом на возвращение собственного тела, он бы не вышел. И не пожалел бы после. 

      «Конечно, голубушка, я тебя не гоню. Намерилась бы выйти что-то делать — я б и сам тебя не пустил,  — помолчал и продолжил: — Что ты вообще собираешься сделать? И как меня заколдовали? Я всё же всё это с лап… То есть с рук спускать каким-то подлецам не намерен».  

      — У меня есть предположение, почему тебя обратили именно лисом. Ты кого-то обманул и поплатился за свою же хитрость. Подобное проклятие может наложить Велесово дитя. Это сложное колдовство. Твоё сознание и тело объединили с лисьими. Чтоб такое провернуть, нужно достать волос или кровь человека, затем поймать животное, долго его заговаривать, опаивать зельями и в один момент — продолжая твердить заговор — заставить перебежать дорогу жертве. Тогда вы, как бы это объяснить… Схлопнитесь? — тут она хлопнула в ладоши. — Чтобы ты слился с лисом, тебя сбросили с седла. И вот звериная воля должна была сломить твою, но твой дух оказался на удивление силён. Расчитывалось, что ты растворишься и навсегда останешься в теле лисы. Либо, пока ваши души ещё будут бороться за тело, угодишь в охотничий капкан. Ну, или «поймаешь» стрелу. Кстати, в капкан ты-таки попал, но Лис тебя вытащил. Ты должен быть ему благодарен — он твой спаситель. 

      Ведьма замолчала, давая заколдованному человеку осмыслить услышанное. Во время всего разговора она сверлила его взглядом своих поистине колдовских, дивных ярко-синих, совсем васильковых глаз. Будто пыталась разглядеть в лисьей мордочке человеческое лицо. 

      Попытавшись уложить в голове большую часть из сказанного, лис почесался за ушком и попросил: 

      «Продолжай». 

       — Дальше тебе повезло найти меня и завладеть лисьим телом полностью. Ты должен будешь извиниться за это перед бедным зверем, — укоризненно сдвинула бровки, улыбнувшись одними уголками губ. — Так, про снятие колдовства. К счастью, мне под силу снять это проклятие — да оно даже не совсем проклятие, скорее, оборотное заклинание. Нужно будет натопить баню. Подготовить бадью с водой, в ней растворить смесь трав и цветов. Поставить её на начерченный магический круг. А вот дальше мне понадобится твоя помощь. Тебе, пока будешь купаться, надо будет твердить о желании вернуть своё тело, говорить своё полное имя, титул, имена родителей — всё, что укажет на твою личность. Ничего конкретного думать не надо. Просто искренне желай этого, представляй и верь.

       Внимательно выслушав её, он не поверил своим ушам: 

      «И это, что… Всё? То есть…» 

       — Да, а что ещё? — перебила его девушка, а потом рассмеялась. — А ты чего ждал-то? Крови девственниц и плоти младенцев? Неужели веришь в эти сказки?

       «И даже моей крови не понадобится?» — лис протянул ей переднюю лапку.

      Юная колдунья покачала головой: 

       — А что она мне даст? Ведь не твоя кровь течёт в этих жилах — ничего о твоей личности она не сообщит.

***

      Пурга утихла только к следующему вечеру. На улице стало совсем тихо и пусто, на небе пропали все облака.

       На покосившееся крылечко, в почти торжественную тишь, из домика вышли лис и девушка с золотистой косой. Они, проникнувшись таким настроением, трепетно вдыхали морозный воздух. Спустя несколько благих мгновений, человек и лис всё же шагнули в белоснежную пустошь.

       Ведьма поселилась в на редкость удачном месте: помимо домика на пригорке находилась маленькая конюшня, курятник, колодец и банька. В последнюю зверёк и отнёс в зубах свою новую одежду. Девушка, отмерев, по своему обыкновению вновь засуетилась. Натопила баню, набрала в бадью тёплой воды и развела в ней зелье, а после поставила на заранее начерченный круг. Мешкать было нельзя. С закатом наступало время банника и заходить в парилку было запрещено, а проводить магические обряды — тем более: дабы не разгневать духов. 

      Закончив приготовления, она второпях дала лису последние наставления и захлопнула дверь. 

      Оказавшись в одиночестве, лис не торопился влезать в бадью по приставленной к ней табуретке. Всем телом овладел необъяснимый страх: а вдруг не получится? Живот скрутило, в горле встал комок, а кровь гулко отдавалась в висках. Он застыл в нерешительности. Это его единственный шанс вернуть своё тело.

       Попытался сделать шаг, но лапы не слушались. Он, сам того не желая, заскулил. Страх обоих душ в теле складывался в ужас. Скрываемые до этого чувства вырвались с удвоенной силой.

       «Возьми себя в руки, жалкий трус», — то ли к себе, то ли к трусившему животному обратился человек.

       Он всё же нашёл в себе силы запрыгнуть на табуретку. И снова застыл, прислушиваясь к себе самому и внешним звукам. Снаружи он слышал цокот каблуков — топ-топ-топ — металась из стороны в сторону, будто пойманный зверь, ведьма. Сердце лисицы бешено колотилось. А от тёплой воды всё же приятно пахло травяными настоями, хоть и слишком резко для звериного нюха.

       Он глубоко вдохнул и перелез в бадью. Держась на плаву, стал твердить у себя в голове, как объясняла колдунья, своё имя, титул, имена отца и матери. Вновь и вновь. Представлял, как от тела чернобурой лисы отделяется силуэт человека, постепенно уплотняется, приобретая его черты.

       Тем временем девушка, нервничая не меньше самого лиса, в нетерпении мерила шагами крыльцо бани. Туда-сюда, туда-сюда. Зашипела, случайно прокусив палец до крови, пока, борясь со страхом, грызла ноготь.

       «Чего он там долго? Неужели не вышло?» — спрашивала она саму себя.

       Но вот она резко остановилась, почувствовав магическое воздействие. Боясь дышать, поднесла к губам руки, сложив их в молитвенном жесте, и, не моргая, выжидающе уставилась на дверь. Мучительные мгновения перетекали в невыносимые минуты. Девушка силилась услышать всплеск воды или шаги. Но звуков не было.

       «О, небо, Роде, сестрица Лелюшка…» — взмолилась юная ведьма.

       Спустя ещё несколько минут, показавшихся чародейке вечностью, дверь несмело со скрипом открылась. На пороге показался босой молодой мужчина. Удивительно, но одежда пришлась ему впору. Сапоги он почему-то не надел. Человек был высок — девушке пришлось задрать голову, чтобы взглянуть ему в лицо. Страшно бледен, скулы его впали, под глазами залегли тёмные круги, зрачки неестественно расширены, а мокрые чёрные кудри до плеч спутаны в единый колтун. Но при этом его черты сохранили необычайную красоту юноши. Он был на диво хорошо сложён: строен, широк в плечах и узок в бёдрах. 

      Мужчина попытался улыбнуться ведьме, но неуклюже пошатнулся, потеряв последние силы, обмяк и завалился на девушку.