Молли никогда не уставала удивляться тому, сколько шрамов было на теле Себастьяна. Каждый из них был следом, который оставила на мужчине его непростая, полная жестокостей и испытаний жизнь. Каждый из них скрывал за собой воспоминания о боли, от которой она не могла его уберечь. Молли не испытывала отвращения или испуга, глядя на них. Наоборот, именно эти шрамы делали Себастьяна тем, кого она полюбила, а потому завораживали и пробуждали желание узнать их историю.

Они были повсюду: на животе, ногах, спине и даже на лице (это был самый «свежий» след на теле Морана, рассекавший левую бровь и спускавшийся ниже по виску, девушке тогда пришлось серьезно повозиться с раной, которая теперь предавала суровости и без того грозному облику мужчины). Молли так и притягивали эти отметены. Ее пальцы невольно тянулись к рубцам на коже, а губы оставляли на них легкие поцелуи, словно бы так девушка стремилась залечить раны, правда, не столько физические, сколько их душевных собратьев.

Но среди этой своеобразной карты, оставленной жизнью на теле Себастьяна, выделялся один её участок. Четыре больших и глубоких шрама исполосовали верхнюю половину спины Морана, начинаясь на правой лопатке и спускаясь по диагонали вниз, останавливались у самого позвоночника. Следы от когтей тигра, как когда-то заявил ей снайпер. Мужчина вообще не любил распространяться о своем прошлом, особенно о том, что было до Мориарти, так что и эту историю девушка узнала далеко не сразу. Зато она навсегда врезалась ей в память.

***

— Я знаю, что ты на меня смотришь, — раздался голос Себастьяна, который сейчас стоял к ней спиной. — И не ты ли мне говорила, что пялиться — не прилично?

Молли густо покраснела, тут же отведя взгляд. Она и правда рассматривала голую спину снайпера, на которой четырьмя широкими бороздами белели шрамы.

— Извини, просто… — девушка запнулась, а затем покачала головой, из-за чего слегка взлохмаченные волосы цвета спелой ржи заструились у неё по плечам. — Не важно. Глупая мысль.

— Нет уж, говори, ласточка, — мужчина обернулся к ней лицом, а в его светлых глазах светилась искорка любопытства. — Ты меня заинтриговала. Что же ты надумала в своей очаровательной головке?

— Эти четыре большие шрама у тебя на спине… Они похожи на следы, которые оставляет кот, когда царапается, — Хупер взглянула на свою руку, на которой красовались царапины, оставленные Тоби. — Только вот животное явно было большое. Как лев, например. Ну или тигр…

Когда очередного немного саркастичного и остроумного ответа не последовало, девушка посмотрела на Морана. На его лице было какое-то странное, задумчивое выражение, губы были сжаты в тонкую линию, а сам он смотрел на нее немигающим взглядом. Молли стало не по себе.

— Себастьян…

— А ты чертовски проницательна, Молли, тебе об этом раньше говорили? — Хупер ничего на это не ответила, а снайпер, глубоко вздохнул и, потерев переносицу, продолжил: — Это действительно шрамы от когтей тигра. И это я еще очень легко отделался, — мужчина тяжело вздохнул и взлохматил волосы. — Мы тогда с ребятами из части были в увольнении. Домой, в Англию, нас особо не тянуло, а потому мы решили отдохнуть в Индии. Ну, как отдохнуть: один из сослуживцев был из состоятельной семьи, а потому решил устроить всем нам незабываемое приключение — охоту на тигра. Вот уж точно это было незабываемо, — с грустной иронией хмыкнул снайпер, пройдясь по спальне и опустившись на постель рядом с Молли. — Вроде бы все шло нормально, даже наш проводник, а это был закаленный местный, который не первый год этим зарабатывал, не заметил опасности… Это ему в итоге и стоило жизни. Когда зверь напал на нас, то проводник попал под раздачу первым. Я же, находясь ближе всех, выстрелил в тигра, но пуля срекошетила. И это взбесило тигра… 

Моран умолк, словно бы он заново заново переживал то, что случилось много лет назад. Молли молча положила руку ему на плечо, и это вывело его из транса. 

— Он ринулся на меня. Я знал, что убегать нельзя, что поворачиваться спиной к такому животному — это смертный приговор. Но когда на тебя несется такое чудовище, мысли вылетают из головы и работает только инстинкт самосохранения. И я побежал. Тигр меня нагнал и повалил на землю, успел разодрать лапой спину… Но тут выстрелил Дженкинс и убил зверя… На самом деле шрамы хоть и глубокие, но раны от них были не столь серьезны. Да, пришлось долго лечиться, но потом я смог вернуться к службе… Да и девушки, как ни странно, находят эти шрамы возбуждающими, — Себастьян усмехнулся и притянул Молли к себе. — И почему вам, женщинам, так нравятся шрамы? А, ласточка?

Было видно, что он не хотел развивать эту тему, но девушка всё же не удержалась:

— Ты едва не погиб тогда, а всё, что тебя теперь заботит — это почему женщин заводят шрамы? Уму не постижимо! — мужчина переменился в лице, и Хупер осознала, что переборщила. — Прости, Себ, я не хотела заставлять тебя всё это вспоминать… — Моран её тут же оборвал:

— Незачем извиняться, Молли. Я, может, и не распространяюсь об этом каждому встречному, но и тайны из этого не делаю. В твоем любопытстве нет ничего дурного… Только если ты не решила завести тигра. Ведь не решила, да? — в притворном страхе спросил мужчина. Молли рассмеялась, положив голову ему на плечо.

— Ну конечно нет, что за глупости? Хотя, раз ты предлагаешь… — договорить Хупер снова не смогла, на этот раз потому, что Себастьян резво повалил ее на постель.

— Даже не думай об этом.

— А ты заставь меня, — лукаво подначила его Молли за что и поплатилась.

— Да с лёгкостью, ласточка.

И вскоре им действительно стало совсем не до этого.