— Что случилось? — спокойный голос Ричарда разносится по дому, как спасительная сирена эвакуационного вертолета.

Гэвин не видит Ричарда из-за спинки дивана, но уверен, что тот замер в дверном проеме, рассматривая гостиную.

По гостиной прошелся ураган под названием Гэвин. На полу ковер из пивных бутылок и грязных тарелок, и где-то в центре этого ковра находится Рид. Он чувствует, что где-то под спиной тоже лежит бутылка, но ему плевать. Действия по ее устранению слишком энергозатратные.

Ричард приходит сюда почти каждый день и вряд ли он удивлен тем, что видит.

Но Гэвин чувствует его осуждение.      

Ну, охуеть теперь.

— Кто-то подкинул мне крысу на газон, — жалуется Рид, рассматривая потолок, сцепив руки на животе. Одна его нога находится в опасной близости к посуде, и он боится ей пошевелить, потому что тогда он рискует задеть пирамиду из тарелок.

Кажется, неделю назад она была больше.

Гэвин предполагает, что чистые тарелки на кухне — это не чудо божье. Это Ричард.

— Ты должен выяснить, кто это сделал, — Гэвин вскидывает голову, когда его накрывает тень.

Ричард, засунув руки в карманы брюк, смотрит на него сверху вниз с явным безразличием. Гэвин уверен — с напускным.

— Ну, ты детектив. Выясни, — Ричард пожимает плечами и говорит это так небрежно и издевательски, что Гэвин даже резко садится на полу, цепляя ногой тарелки, которые с диким грохотом валятся на пол.

Гэвин морщится.

А Ричард скрывается в кухне, с грацией кошки переступая через тарелки.  

Конечно, крутые андроиды не оборачиваются на взрывы.

Гэвин хочет возразить. Да, бывших копов не бывает — есть такая фраза, хотя ее можно пристроить к чему угодно: бывших циркачей не бывает, бывших проституток не бывает, наркоманов, хулиганов, космонавтов, геев. Но ее можно применить лишь к тем, кто сам сменил одну стезю на другую или ушел на пенсию. Гэвин свою новую роль не выбирал. Он очень хочет донести это до Ричарда.

Гэвин идёт за ним следом, шлепая босыми ногами по полу. Но на кухне он теряет весь свой запал посраться.

Ричард готовит.

Рид открывает рот, натурально охреневая, когда андроид проводит подушечкой пальца по столешнице, видимо обнаруживая там слой жира. Диод на виске андроида на секунду загорается жёлтым.

Ну и наглость. Хорошо, что он не догадался их облиз…

Гэвин морщится, но решает это не комментировать. Если его хотят накормить, он не идиот, чтобы отказываться. Но тыкать таким образом его мордой в собственную грязь, низко.

Проблема в том, что Гэвину насрать.

Он садится за барную стойку, вытряхивая из пачки сигарету, но не успевает её даже прикурить, как Ричард молча выдергивает её у Гэвина изо рта.

Гэвин замирает. А затем не отрывая от Ричарда глаз, в молчаливом бунте медленно засовывает в рот новую сигарету.

Ричард безэмоционально смотрит на него несколько секунд, а потом возвращается к готовке.

Гэвин весело ухмыляется. Он не думал, что за три месяца он успеет заскучать по этому. Он прикуривает, и прищурившись как кот, наблюдает за тем, как андроид ловко шинкует овощи.

Рид не помнит, чтобы он их покупал.

Ричард в сигаретном дыму и в окружении дымящихся сковородок, с закатанными рукавами чёрной рубашки и расстегнутыми верхними пуговицами выглядит…

… соблазнительно?

Гэвин снова кривится в лице. Гэвин не такой. Он не из этих.

Гэвин обмозговывает эту мысль довольно продолжительного время, пока Ричард готовит, но все мысли сводятся к тому, что последний раз ему готовила Эйприл. И секс последний раз у него тоже был с ней.

Рид хмурится. Он вспоминает зачем ему нужен был Ричард, и он неловко откашливается.

— Ричи, а ты не мог бы… — Гэвин зажмуривается, — … избавиться от той крысы?..

— Уже, — кратко оповещает его Ричард, даже не оборачиваясь.

Гэвин изумленно смотрит на его движущиеся лопатки под рубашкой.

Ричи — ангел, не иначе.

Рид очень тихо сползает со стула, тыкая в сторону Ричарда рукой с сигаретой, словно хочет что-то уточнить. Или сказать. Может быть даже поблагодарить.

Ричард замирает со сковородкой в руке и внимательно смотрит на него через плечо. Но Гэвин только грозит ему сигаретой и качает головой, как старый дед. А потом он поспешно срывается с кухни в коридор, возбужденно нашаривая там босыми ногами тапки.

Крысы действительно больше нет. Нет даже ни одного красного пятнышка на траве, словно никакой крысы и не было. Словно Ричи вылизал каждую травинку.

Спустя час, когда Гэвин заканчивает с газоном, на улице уже темно, а Ричарда в доме нет. Зато есть овощная лазанья, рататуй и тушеная фасоль с овощами.

Гэвин в жизни такого дерьма не ел.

///

Следующим утром Гэвин с сигаретой в зубах снова хмуро рассматривает очередной труп.

На этот раз голубь. Считай та же крыса, только летающая.

Последующие двадцать минут Гэвин нервно курит на ступеньках, выискивая в себе силы избавиться от птицы самостоятельно. Иначе андроид его застебет.

Полицейская чуйка подсказывает, что это не последний труп. Кто-то явно издевается над ним. Эта мысль кажется Гэвину абсурдной. Он никогда не считал себя одним из тех, над кем можно подшучивать. Он всегда был серьезным копом, с хмурым ебальником, который сам себе в зеркало не улыбается. Над такими боятся шутить.

Гэвин тушит бычок в консервной банке на крыльце, и решительно направляется в дом за пакетом, которым можно подхватить голубя. Это все-таки не распотрошенная крыса. Гэвин может это сделать сам. Да и газон сам себя не покосит.

Прежде чем упаковывать труп в черный мусорный пакет, Гэвин вновь прикуривает, подозрительно посматривая на соседские дома. Соседские детишки через дорогу хихикают. Он удостаивает их хмурым взглядом и средним пальцем, после чего детишки начинают хихикать еще громче.

Возможно, у Гэвина есть подозреваемые.

Рид задумчиво хмыкает. Неужели он успел превратиться в одного из тех сумасшедших, над которым издеваются соседские дети? Он всегда был уверен, что его обойдет стороной такая участь, потому что он один из тех копов… ладно, ладно... он был одним из тех копов, на которого мечтают быть похожи все соседские мальчишки. И даже девчонки. Но издеваться?

Да ну. Бред какой-то.

Его скорее попытались бы убить, нежели пошутить над ним.

Последняя мысль вынуждает Гэвина замереть на корточках с пакетом в руках.

Ну, конечно! Ему кто-то угрожает!.. Но кто?

Гэвин ошарашено смотрит на голубя на газоне так, словно тот сейчас заговорит.

Он в свое время упрятал за решетку кучу отморозков. Это может быть любой из них или кто-то из их родственников.

Гэвин в злой растерянности жует сигарету, продолжая сидеть над голубем на корточках.  

Что означают эти дохлые животные на его газоне? Что его тоже скоро зарежут на его же лужайке? Да, он, конечно, довольно часто раздумывает о своей трагической гибели под лезвиями газонокосилки, но он делает это буквально несколько минут по утрам, а этого недостаточно, чтобы всерьез хотеть умереть. Гэвину перспектива сдохнуть совсем не улыбается.

Как профессиональная продавщица мясного отдела, он пакетом подхватывает дохлого голубя. Прощальная церемония оказывается достаточно короткой. Голубь летит (вот это каламбур!) в помойку, а Гэвин в тревожной задумчивости идет пылесосить газон.

Он решает, что если следующим утром появится еще один труп, он обсудит это с Ричардом.

///

Следующим утром Гэвин не сразу вспоминает все, что произошло накануне.

Бессонница редкая спутница его депрессии, но вчера он явно перенервничал. Засыпать в пять утра чудовищно мучительно. Но просыпаться в три часа дня еще мучительнее — просыпаешься разбитым, хотя вроде бы честно пускал слюни в подушку.

Гэвин тяжело переворачивается на спину, нашаривая рукой сигареты на тумбочке. Солнечные блядские зайчики пробиваются сквозь прикрытые шторы.

Безобразие.

Целую минуту он смотрит из-под полуприкрытых век на эти шторы, пока прикуривает. Что-то привычно растекается в груди: разъедающая смесь скуки, раздражения и отчаяния.      

Гэвин опять ныряет в пучину мыслей и очередной утренний экзистенциальный кризис накрывает его с головой. Какой смысл просыпаться? Можно остаться в кроватке, и может быть, если он будет лежать достаточно долго, то он умрет, например, от сердечного приступа. Или инсульта. На худой конец, от голода. Или от разрыва мочевого пузыря.

Гэвин ненавидит рефлексировать. Он старается задержать дыхание, чтобы хоть немного сбросить напряжение, скопившееся в груди. Но дыхание, ровно как и курение, ни черта не помогают. Он уже привык за два года к такому пробуждению. Надо просто подождать пока это пройдет.      

Каждый раз он просыпается и вспоминает о своей никчемности, бесперспективности жизни и очередном бесполезном дне, который не принесет ничего, ведь у него не хватает сил, чтобы даже просто почистить зубы. Это замкнутый круг: неспособность встать подпитывает чувство собственной никчемности, а то, в свою очередь, окончательно лишает желания встать.      

Иногда из-за этого Гэвин часами лежит в постели. Раньше ему нужно было вставать на работу, а сейчас...      

После этой мучительной минуты, он вспоминает о своем газоне и широко распахивает глаза.      

Он должен проверить газон на наличие потенциальных угроз его нервной системе. И, возможно, жизни.

Гэвин подрывается с кровати и босиком несется на первый этаж. Пока он спускается по лестнице, слабый прилив чего-то, очень похожего на панику, поднимается в его груди. В коридоре он влезает в тапочки, накидывает халат и с опаской высовывается на улицу.

Посторонних объектов на газоне не обнаруживается.

Неприятное ноющее чувство в груди отпускает, и Гэвин чувствует себя воздушным шариком, пока порхает с газонокосилкой по газону.

Начав утро с привычного ритуала, он проводит весь день в приподнятом настроении. Просто поразительно, как иногда мало нужно для счастья. И какой, оказывается, хрупкой является человеческая психика.

На радостях Гэвин даже самостоятельно впускает Ричарда в дом, когда тот звонит вечером в дверь.

Ричард удивленно вздергивает брови, когда дверь распахивается. Потому что обычно Гэвин притворяется мертвым, и после третьего звонка андроид открывает дверь своим ключом. Рид, кстати, все еще не предъявляет претензий, что тот их украл.

— Что-то опять случилось? — подозрительно спрашивает Ричард, придерживая одной рукой бумажный пакет с продуктами. Диод на виске мигает жёлтым.

— Чудесный день! — уверяет его Гэвин, практически силой выдергивая у него из рук пакет, и направляется на кухню, едва ли не пританцовывая.

Он по такому случаю даже помылся среди недели и чистую футболку надел с пижамными штанами. Ричард явно отметил эти приятные изменения, потому что его брови все еще находятся подозрительно близко к линии волос.

Надо же, какие мы эмоциональные.

В пакете обнаруживаются пресловутые овощи, паста, пиво и газированный тириум. Тот самый, от которого в прошлый раз Ричард блевал. Держа его в руках, Гэвин вопросительно смотрит на андроида.

Тот нисколечко не тушуется.

— Тяжелый день, — коротко информирует он, закатывая рукава рубашки. — Коннора вообще пришлось везти к техникам. Вернется только завтра.

Гэвин сочувственно мычит, взбираясь на барный стул, и вскрывает пиво. На самом деле ему насрать. Главное, что Ричи в порядке.

Все то время, что Ричард готовит, они молчат. У андроида вообще бесценный дар молчания, который делает его отличным напарником.

Гэвин тяжело вздыхает.

Они больше не напарники.

— Я пересматривал свои заметки о наших расследованиях за последние семь месяцев. Хочешь узнать мое заключение?

Ричард не оборачивается, но вопросительно дергает подбородком в его сторону.

— У меня психическое расстройство, — констатирует Гэвин.

Да, да. Он весь день об этом размышлял. Он же не идиот. Он прекрасно понимает, что с ним происходит. А уж Ричард и подавно.

Андроид никак не реагирует на его слова, продолжая помешивать пасту, и что-то обжаривать на сковородке. Гэвин не будет этого признавать, но пахнет чертовски вкусно.

Ричард молчит очень долго. Целых три минуты. Не то чтобы Гэвин считал.

Ричи что-то колдует над плитой, а потом вытерев руки о полотенчик, что висит у него на плече, шумно вскрывает банку с тириумом и облокачивается на барную стойку напротив Гэвина.

— Хочешь об этом поговорить?

— Нет, — Гэвин отвечает, даже не раздумывая над ответом. Он не собирается это обсуждать. И не важно, что он сам поднял тему. — Просто хотел узнать, какого хера ты делаешь?

Невозмутимости Ричарда могут позавидовать даже скалы. Он делает несколько глотков тириума, глядя на Гэвина поверх банки. Жестянка пьет из жестянки. Гэвину хочется пошутить, но он едва выдерживает пристальный взгляд Ричарда.

— Делаю что? — спрашивает он, упираясь локтями в стол.

Гэвин разводит руки в стороны, как бы намекая. И даже шевелит бровями, чтобы было понятнее.

Зачем он ходит сюда? Зачем убирается, готовит, смотрит с ним телевизор, молча осуждает его великолепный газон?  

— Может быть, потому что ты мой друг? — отвечает Ричард на его немой вопрос. Он отрывается от барной стойки и возвращается к плите.  

Банка с пивом замирает у самых губ Гэвина. Такой вариант он не рассматривал.

Он то думал, что …

Гэвин не может точно сказать, что он думал. Он просто злился, что жестянка решила с ним понянчиться. Что он считает его неспособным самостоятельно справиться со стрессом. Да, он не мог позавчера справиться с мертвой крысой. Но это был момент слабости. С кем не бывает?

Гэвин проводит за барной стойкой все время, пока Ричард возится с ужином. Рид хватает слегка поджаренный ломтик черного хлеба, что андроид водрузил перед ним, и рассеянно откусывает.      

Его глаза расширяются. Ричард натер его чесноком. Сделал гребанные гренки к пиву.    

Гэвин не может сдержать короткого, предательского, еле слышного стона. Но андроид все равно слышит и чуть оборачивается. Он практически сразу же возвращается назад к кипящей кастрюльке, но Гэвин замечает играющую на его губах легкую ухмылку, прежде чем тот успевает ее скрыть.      

— Fucking delicious[1], — бормочет Рид.