Сантехник третьего разряда Михаил Кудыкин, или просто Миха, с утра был в распрекрасном настроении, и ничто не могло его расстроить – ни глобальный недосып, ни выданный прямо с порога наряд, ни непонятные смешки и шуточки в спину от коллег про битье, когда он, в спецовке и с сумкой, направился на объект. Пусть завидуют. Сами-то вчера тупо сидели с пивом перед теликом, а он с пивом и старыми друзьями на шашлыки ездил. Старые друзья притащили новых, и в результате Миха познакомился с клеевой девчонкой Натальей. Пиво уважает, рыбалку любит, бойкая, веселая, подержаться есть за что – но и просто так абы кому держаться не дает, а рука у нее тяжелая. В общем, есть от чего ощутить прилив энтузиазма.
     Да и наряд пустяковый – проверить состояние труб, ревизок и прочей арматуры перед отопительным сезоном. Проверку, собственно, уже проводили, да акт запропастился куда-то, и для проформы начальник Миху отправил одного, одним глазком глянуть да в бланке почеркаться. 
     В сам подвал залезть и то сложнее. Дверь низкая, просевшая, еле отодвигается внутрь сквозь слой бетонной крошки и мусора на полу. И вообще до конца не открывается. Пришлось протискиваться задом наперед.
     Внутри Миха щелкнул выключателем, обернулся…
     На трубах вдоль пола сидела пышнотелая девица в обтягивающей рыже-серой длинной юбке, но без блузки, без футболки, без лифчика – вообще сверху голая. При виде ее округлостей неромантичному в принципе Михаилу в голову полезли сплошь фруктовые ассоциации. С трудом оторвавшись от зрелища, Миха опустил глаза пониже – и понял, что на дивном видении не юбка, а рыбий хвост с ржавой чешуей и мятым плавником. Мельком глянув на него, девица продолжила как ни в чем не бывало гребнем делать начес на зелено-блондинистой шевелюре.
     «Быть того не может», – решительно подумал Миха. Тут и подозрения закрались: а не подстава ли это от коллег? Зря они, что ли, хихикали над ним с утра? Поди, подговорили какую шалаву попозировать, а потом будут ржать, что он поверил в нечисть эту, как ее… стишком еще в школе мучили… «Там чудеса, там кто-то бродит…» А, русалка. «Русалка на трубе сидит». Нетушки, не надуете. Миха вздохнул глубоко пару раз, чтобы погасить фруктовые эффекты в своем организме, подошел к девице и произнес строго, вежливо и без мата, как он один в бригаде умел:
     – Гражданочка, подвиньте свои телеса, мне нужен доступ к ревизионному клапану.
     Явление замерло.
     – Вы это мне? – поинтересовалась она грудным, вибрирующим голосом, от которого в глубине души и анатомии Михаила усилился резонанс. Но он гнул линию партии дальше.
     – А что, тут кто-то еще есть?
     На секунду ему показалось, что слева, на краю поля зрения, что-то юркнуло по полу и хихикнуло.
     Девица выкатила глазищи.
     – Ой, изнанка! – вдруг завопила она тоненько, как синица, и попыталась прикрыть грудь руками и волосами. – А входил как – задом? Ой, мамочки, он меня видит!
     На последней оглушительной ноте она подпрыгнула и нырнула в трубу. Сквозь металл, теплоизоляцию и все такое. Только утолщение хвоста пониже талии не втиснулось с первой попытки, и вильчатый хвост пару раз шлепнул о стены и трубы. Потом исчез и он.
     – Ля, – перешел на язык сантехников Миха. И в самом деле – что это было? Вчера пиво водкой не разбавляли, до потери пульса не нажирались. Может, колбаса в бутерах протухла? Да вроде живот не болит. И голова тоже. Запоздалый солнечный удар?
     От усиленных раздумий голова и в самом деле заныла. Тогда Миха махнул рукой на загадку природы – он сантехник, а не врач, нечего не в свое дело лезть. Какая разница, отчего словил глюк? Он нагнулся к ревизке – и замер опять. На полу под трубами валялась пластиковая расческа с клоком грязно-светлых волос.
     На этот раз Миха ругался долго, душевно, присел на корточки даже, чтоб удобнее было. Заодно обнаружил, что с недосыпу надел комбинезон наизнанку. 
     А расческу он потом повыше, на теплообменник, положил.
     Но пока он шел по теплой, солнечной улице обратно в контору, наваждение рассосалось, и сдаваться психиатру Миха передумал. Свалил вину на совокупность пива, колбасы, жары и фигуристой Наташки. И на всякий случай решил не пить ничего ядреней Фанты, когда в четверг пойдет с новой подругой в кино.
     Дни полетели в привычных хлопотах по работе и приятных – по охмурению девушки. Хвост в водопроводной трубе померк в памяти. В кино и не таких монстров герои мочат.
     На мелкую фигню дома – то краны среди ночи загудят, то душ ледяной водой окатит – Миха внимания не обращал. Хотя нет – капризное поведение душа его обеспокоило. В следующую субботу Наташка согласилась прийти в гости и приготовить пирог с рыбой. Михаил уже запасся белым вином и починил старую магнитолу. Пирог, Киндзмараули, свечи, музон из далеких восьмидесятых... А вдруг в душ понадобится сходить, до или после хэппи-энда? А душ фыркает. Миха разобрал и собрал смеситель и насадку на несколько раз и решил, что дело в общем напоре. А, ладно, у Наташки по-любому такая же совковая система, она войдет в положение.
     Пирог подгорел слегка, кухню вдвоем изгваздали как стадо свиней – зато весело! Грузинский винпром не подвел, Модерн Токинг тоже пришелся впору – хоть вместе в душ иди. Но Наташка захлопнула дверь ванной перед его носом. Миха честно предупредил ее о проказах душа и приготовился ждать под дверью, даже футболку скинул. Так, кран включила, зашуршала... Эх, не спать соседям сегодня, пусть детям уши затыкают!
     Бац – дверь распахнулась и опрокинула Миху на линолеум. Наталья, по большей части одетая, ломанулась к входной двери. Сквозь гул в голове от удара до Михаила доносились ее возмущенные вопли:
     – Ять, говорил, нету никого, а у самого бабы табунами! Кобели, все вы кобели! Кино-о, ять, рыбалка!
     Миха подскочил как на пружине, придержал входную дверь, а то Наташка уже в замке ковырялась.
     – Какие бабы, ты че гонишь? У меня и вправду нет никого!
     – Ага, нет, а сток в ванне чьими крашеными патлами забит?! Давай, соври, что это ты отращиваешь косу на причинном месте!
     Меткий удар сумки и колена окончательно парализовал Миху, и остался он стоять столбом у захлопнутой двери. Минуту, наверно, простоял, потом бросился в ванную. Пустой водосток, хоть убей. Снова вышел он в коридор, поставил себе диагноз окончательно – и надел футболку наизнанку. Терять нечего, никто не видит, подбадривал он себя, шагая в ванную задом наперед. Обернулся.
     Ля. Сидит, коза, на краю ванной. Все так же без бюстгальтера, и той же расческой вчесывает волосы из здоровенного пучка обратно в гриву.
     – Ой, – только и успела вякнуть русалка, когда пальцы сантехника сомкнулись на ее запястье.
     – Ой – и всё?! – гаркнул он на нее, но тут же на всякий случай сбавил громкость и борзость. Кто эту нечисть знает – вдруг загрызет, или что там русалки с людьми делают? «Всё ходят по цепи кругом»? – Вот скажи, хрень ты сказочная, что я тебе сделал? За что ты мне всю личную жизнь испоганила?
     Светло-зеленые ресницы затрепетали, глазищи забегали, голос трогательно дрогнул:
     – Не-не-не, я не хотела причинять вред, я совсем наоборот! И ты мне наоборот, очень-очень... Вот я, когда узнала, что ты завел роман, сгоняла к твоей зазнобе по канализации, послушала, как она с мамашей своей тебя обсуждает, и решила тебя спасти.
     – Да ну, – хмыкнул Миха и только тут обнаружил, что запястье в его руке какое-то склизкое. Отпустил, принюхался. – Канализации, ля?!
     – Ну, не всегда, – надула губки русалка, – а только если по течению. Так вот, она хотела сделать из тебя человека – там, заставить в бизнес уйти, перелезть в пиджак с галстуком, бросить копаться в трубах… И заставила бы, я чую – упрямая девка, как ее домовой. Я бы скучать… Ой. Ну… Ну ладно, признаюсь – я для себя это сделала, не хотела, чтоб ты уходил с нашего участка. Очень уж мне нравится на тебя за работой любоваться, вот. Даже акты, что вы на прошлой неделе составляли, сперла у жэковского домового, чтоб тебя еще раз послали на мою централь.
     – Что, и домовые тоже существуют? – по инерции удивился Миха, хотя сам понимал, что удивляться уже поздно. – Ля. 
     И опять не было слов у Михаила. Что-то с уроков литературы снова упорно лезло в мозг. «Я вам пишу, чего же боле». Что тот чувак отвечал втюрившейся в него девчонке? Никогда не знаешь, что из школьной программы в жизни пригодится.
     – И чё, они обратно врастут, что ли? – кивнул он на ее расческу. Надо же что-то сказать, пока мозг отключен на опрессовку.
     – Не-а, – вздохнула русалка очень-очень печально. – Но если выкидывать все, что выпало, так я совсем облысею. А что ты хотел? В воде хлорка, железо, еще всякая грязь. Вон, у меня ржавый налет с хвоста не отходит. Волосы лезут, концы секутся… Это вам не речка в глуши, где даже грязь целебная.
     Что-то, связанное с водоемами, щелкнуло в голове у Михаила. Литературное опять.
     – Это... извини, конечно, но ты что – утопла?
     Русалка лишь глазами похлопала.
     – Как утопла? Где? Я ж водоплавающая. А-а, дошло! Нет, не бойся, я урожденная русалка, не утопленная, у меня мама русалка, и бабушка, и прабабка тоже.
     – А отец?
     – Какой отец? Мы размножаемся почкованием.
     – Бабу хочу, – ляпнул Миха так внезапно, что сам удивился. То ли качающиеся перед носом «фрукты» подействовали, то ли разговоры про размножение. – А у тебя хвост. И ты мне всех баб распугала.
     – Ну и что, что хвост, – русалка надула бледно-зеленые губки. – Не надо его оскорблять. Не то защекочу до смерти.
     – Прям до смерти? – не поверил Миха. – Да ну, не верю. Покажь.
     – Ну разве что немножко…
     Толстый палец с обломанным зеленым ногтем скользнул под футболку, забегал туда-сюда, как мышь.
     – И че? – торжествующе спросил Миха. – Я с детства щекотки не боюсь. 
     Русалка обиженно засопела, заработала обеими руками. Потом даже взяла в каждую руку по кончику своих волос, как кисточки. Парень задрал футболку, прислушался к ощущениям.
     – А ниче так, прикольно, – хихикнул он наконец. – Расслабляет. Может, зайдешь как-нибудь в гости, пощекотишь еще? Кстати, я и так не собирался с работы уходить. Потом, когда пятый разряд получу, может, уйду на частные хлеба, но все равно по сантехчасти – так что приплывай, когда хочешь, смотри, не жалко. Как тебя зовут-то? Ты про меня все знаешь, а я про тебя – нет. Так нечестно.
     – Нам имена дают по цвету волос. Он у каждой русалки уникальный. Я – Грязно-соломенно-зеленая!
     Миха присвистнул.
     – А покороче нельзя? Я, может, тоже Кудыкин Михаил Константинович, только для друзей я просто Миха.
     – Ой, ну не знаю, – русалка поерзала на краю ванны. – Нам торопиться некуда, мы имена не сокращаем. Сам придумай.
     Михаил оперся о батарею, так как все силы ушли на работу мысли. А тут еще прелести всякие перед глазами маячат, дразнят.
     – Антоновка! – выпалил он вдруг то, что часто слышал от деда на даче. – Или Тоня.
     Русалка радостно завиляла хвостом, отчего названные «фрукты» заколыхались еще сильнее.

***
     На следующий день Михаил опоздал на работу на полчаса и футболку натянул задом наперед с недосыпу. Коллеги заржали в голос и напомнили, что вообще-то сегодня не его смена.
     И пошел Миха домой с превеликой охотой, только по дороге заскочил в минимаркет за укрепляющим шампунем для длинных волос и мягким средством от ржавчины.