Как много нужно живым:

Их не выключишь кнопкой "Пуск",

Недостаточно перезагрузки,

Каждый хочет быть нужен, любим.

Невовремя и неуместно

Живое просит живого.

Так много: целых пол-жеста,

Так много: целых пол-слова.

Flёur, "Живое"

Сигнал о новом электронном сообщении застал главного инженера врасплох посреди рабочего дня. Едва открыв почту на рабочем терминале, Екатерина успела заметить, кто прислал письмо, глянула на время и чертыхнулась. Без двух минут час. Полночи раздумывала над ответом, чтобы наутро напрочь забыть, к какому сроку этот ответ следует дать.

"Мне следует расценивать это как "нет"?"

Она закатила глаза и отвела взгляд от монитора.

Послать его ко всем чертям, не оставив ни шанса приблизиться к ней, что бы ни было у него на уме. Показать, что не каждая встречная-поперечная готова на него вешаться лишь из-за смазливой мордашки и влиятельной семьи. Отшить его так, чтобы даже мысли не возникло хоть ещё раз в её сторону посмотреть.

Пальцы застыли над экранной клавиатурой. А всё-таки... Одна встреча ничего не изменит. Да и он пообещал оставить её в покое после этого. Что она теряет, в конце концов?

Нет, нельзя давать слабину, ты же видишь насквозь все его уловки, все попытки тебя обаять. Видишь — а значит, ни в коем случае на них не поведёшься...

"Я приду, Морган".

Отправлено.

Екатерина поймала себя на всплеске злости на собственную мягкость, а ещё на том, что сидит вот уже несколько минут уставившись в монитор терминала, на котором уже погасло автоматическое сообщение о том, что её письмо было прочитано. Ох, аукнется ей ещё это согласие…

Остаток дня прошёл сумбурно: директор Ильюшина предпочла с головой погрузиться в работу, лишь бы не думать о предстоящем вечере и его возможных последствиях. И работы было достаточно, но всё равно не удавалось отогнать тревожность и раздражение. Ну как она могла согласиться?

Вернувшись в свою каюту после рабочего дня, Екатерина вновь ощутила ту скребущуюся на задворках сознания мысль, что ей нет здесь места. Хотелось убежать, спрятаться, бросить всё и вернуться на Землю, где всё было таким родным и знакомым. Замкнутое пространство и мелькающие вокруг каждый день лица одних и тех же людей — всё это действовало угнетающе, давило на нервы. Может, поэтому она так легко и поддалась, стоило кому-то предпринять попытку вторгнуться в её личностное пространство?

Из зеркала на неё смотрела усталая женщина с испуганным взглядом, с нервно сжатыми в тонкую линию губами. Нет, так не пойдёт. Следует выглядеть подобающе. Чтобы дражайший вице-президент совета директоров "ТранСтар" действительно был расстроен, когда она выскажет ему всю свою неприязнь.

— Зададим ему жару, а? Ке-е-ейт, — глумливо протянула она и подмигнула отражению, заставив себя улыбнуться.

Вот так получше. Разгладилась складка между тёмных вразлёт бровей, которые больше не сдвигались хмуро, как за минуту до этого, а в сине-серых глазах зажёгся задорный огонёк. Всё-таки не на казнь она идёт — на свидание, каким бы нелепым оно ни было и к чему бы ни привело. Нечего так переживать. Это он пусть нервничает.

Дождаться девяти часов оказалось неожиданно сложно. Устав прихорашиваться и готовиться морально, проговаривая нарочно высокомерную отповедь, пока мерила шагами каюту, Ильюшина взглянула на часы в углу монитора — восемь сорок девять — напоследок посмотрелась в зеркало, убедившись в безукоризненности своего внешнего вида, и вышла в коридор. Являться вовремя и тем более заранее она не собиралась. Можно немного прогуляться по дендрарию, а потом пойти сразу в "Тюльпан". Или не пойти, если захочется прекратить этот цирк не начав и плюнуть на обещание. Только не столкнуться бы с ним в фойе жилой секции, выходя в сад.

Холл был пуст, как и лестница, но опасения Екатерины всё равно оправдались: когда она шагнула на дорожку дендрария, невдалеке как раз замаячил хорошо знакомый кроваво-алый с чёрными вставками транстаровский костюм. И деться было некуда: её уже увидели.

— Свидание ещё не началось, а вы уже сбегаете, — нарочито огорчённо обронил Морган, подойдя к ней, стоящей в ожидании него посреди дорожки.

— А может, так будет лучше? Чтобы вы не тешили себя иллюзиями, — она сразу перешла в наступление.

Он хмыкнул, нисколько не опешив:

— Зачем тогда было соглашаться, раз вы намерены избавить меня от иллюзий? Значит, вы сомневаетесь. А лично я, когда возникают сомнения, предпочитаю сказать "да" — а там уже разбираться. Иногда это приводит к поразительным последствиям.

— Но я не вы, — процедила Ильюшина, подобравшаяся и выпрямленная, чтобы казаться выше — почти что вровень с ним по росту.

— И это замечательно, — тихо ответил Морган, бросив на неё такой взгляд, что у Екатерины вдруг на мгновение свело под рёбрами. — То, что вы — это вы, и никто другой. Иногда этого уже достаточно, Кейт.

— Хватит играть словами, — поморщилась она. — Вы ведь не для этих рассуждений меня позвали? Если планировали объяснить своё поведение — сейчас самое время.

— Может, тогда хотя бы не будем выяснять отношения прямо тут, перед жилой секцией? — он показался ей слегка смущённым. Неужели наконец и за свою репутацию испугался? Ну да плевать.

— Нечего выяснять, Морган, — устало выдохнула Екатерина. — Ваши выходки утомляют меня и отвлекают от работы, да ещё и дают повод для сплетен всему экипажу. Вы этого хотели? Чтобы все думали, что между нами что-то есть? Ну так у вас получилось, только я не представляю, зачем это вам.

Кажется, впервые она увидела его растерянным.

— Не уверен, что смогу объяснить, почему так вышло. Вы… симпатичны мне, и я подумал, что вам могут быть приятны мои знаки внимания. Но, видимо, всё это получилось не очень удачно.

— Наука явно даётся вам лучше, чем ухаживания за женщинами, — слегка ошалев от его прямоты, пробормотала Кейт.

Он фыркнул:

— Алекс говорит то же самое.

Девушка огорошенно хохотнула.

Острый и искренний с виду взгляд, направленный на неё искоса, заставлял ощущать себя неуютно. А может, дело было не только в нём, но ещё и в такой непрошенной откровенности. Пока всё это было лишь в её голове в виде предположений, можно было сколько угодно взвешивать теории и насмехаться над его возможными чувствами и мыслями. Но вот они, эти мысли и чувства, прямо перед ней, в этом взгляде, в этой нехарактерно закрытой для него позе со склонённой к плечу головой, в его словах. И некая часть её почему-то не против, если всё это окажется правдой и будет посвящено ей. А вот другая бьёт во все колокола и сигнализирует, что её отработанно и расчётливо кадрят, подкупая женское самолюбие мнимой откровенностью.

— Морган… — она было подняла руку к своим волосам, чтобы привычно поправить несложную ежедневную причёску, но тут же отдёрнула её: это выглядело бы слишком кокетливо.

Постой, — что-то дёрнуло её замолчать и не продолжить его вычитывать. А всё-таки это — шанс, отличный шанс отыскать то, ради чего ты на станции. Не надо отпугивать его вот так, разом, и не надо показывать всю свою непоколебимость. Ты вечно забываешь о том, что оружие женщины куда страшнее и эффективнее мужской напористости и нежелания видеть препятствий. Женская сила в том, чтобы сделать вид, будто препятствия есть — но, конечно же, только ему одному легко поддаются. А потом затянуть узелок, когда он безоглядно влезет в шёлковые путы твоей хитрости — и поступать с покорной жертвой на своё усмотрение.

Это сработает. Во все века срабатывало. Ты, конечно, нечасто практикуешься в этой маленькой женской магии, но в тебе же это есть, и не меньше, чем во всех остальных.

— Ладно, раз уж я пообещала провести этот вечер с вами… — она вздохнула, надеясь, что эта внезапная смена гнева на милость не показалась ему слишком наигранной.

Морган тепло улыбнулся. Кажется, он и правда был рад её ответу.

— Тогда должен напомнить, что мы с вами оба опаздываем на собственное свидание уже на… — он мельком глянул на экранчик транскриптора, — четыре минуты.

— Даме и не положено являться на такую встречу вовремя, — лукаво сощурилась Екатерина. — А вот ваше опоздание — это из рук вон, конечно.

— Готов к наказанию по всей строгости, на ваше усмотрение, — он пропустил её вперёд на входе в жилую секцию, сопроводив довольным взглядом.

Играть в кокетку, позволяя за собой ухаживать, было забавно и неожиданно приятно. Хотя приходилось контролировать себя: нужно было и изобразить благосклонность, и не переиграть, чтобы её переменчивость выглядела правдоподобно. Постреливая взглядами из-под порхающих ресниц, Екатерина только и удивлялась самой себе и тому, с какой лёгкостью она вжилась в эту, казалось, давно позабытую роль добровольной жертвы, заманивающей хищника своей показной беззащитностью — роль, которая была предписана ей по рождению и которой она прежде так сопротивлялась. И он купился, этот, пожалуй, самый опасный зверь из всего зоопарка, как сама Екатерина в сердцах обзывала экипаж станции в минуты гнева на выходки сотрудников, послушно шёл в ловушку, уверенный, что полностью контролирует ситуацию. Всё-таки не зря люди во все времена так воспевали, воспевают и будут воспевать силу женского обаяния. И внешняя красота тут ни при чём.

Екатерина всегда была пацанкой, сколько себя помнила. В детстве её товарищами по дворовым играм были мальчишки, да и в институт она поступила на техническую специальность, оказавшись в практически полностью мужском коллективе. И детская мечта, которую Катя Ильюшина пронесла через всю жизнь, больше подходила хрестоматийному советскому пионеру: она хотела стать космонавтом. Не обошлось тут без примера отца, конечно.

А ещё в подростковом возрасте она как-то узнала от мамы, что когда родители только ждали её появления на свет, то и они сами, и врачи до последнего были уверены, что родится мальчик. Не родившемуся ещё малышу даже имя уже выбрали — Михаил. А родилась девчонка, но с таким характером, что впоследствии все не раз убеждались: упорством и целеустремлённостью с ней не всякий ровесник противоположного пола мог бы потягаться. Узнав эту историю, Екатерина, на тот момент лет четырнадцати от роду, уверилась, что именно на ней в природе случился сбой и ей достался не тот набор хромосом, и после этого она даже некоторое время представлялась не иначе, как Михайла, приходя в восторг от того, что могла эпатировать окружающих вымышленным именем и необычной историей его происхождения.

Но эта вздорная девочка уже давно выросла и знает саму себя достаточно хорошо, чтобы быть уверенной: ошибкой природы она точно не является. И то, что её чары работают безотказно даже в таких странных условиях — лишнее тому подтверждение.

Вечер в обществе Моргана Ю пролетел быстро за лёгкой болтовнёй и перестрелками украдкой бросаемых с обеих сторон взглядов. Скоро Екатерина с удивлением заметила за собой, что вполне искренне смеётся над его шутками, улыбается его неуклюжим комплиментам, а ещё то и дело рассматривает его чуть пристальнее, чем следовало бы. Впрочем, последнее она списала на изучение его поведения и языка тела, дабы понять, как действовать дальше.

— Что ж, на космической станции, где до всего рукой подать, это, наверно, прозвучит глупо, но всё же: могу проводить вас, — усмехнулся Морган, когда они оба поднялись из-за столика в "Жёлтом Тюльпане".

— У нас же свидание, — выразительно глянула Ильюшина. — Так что извольте соблюсти все приличия, — сказала она нарочито строго, но в конце разбавила эту напускную суровость улыбкой.

И без того недолгий путь от бара до кают А показался совсем коротким за пустой беседой.

— Так каков ваш вердикт? — спросил Морган, когда они остановились возле каюты Екатерины.

— Ах, да… — женщина наклонила голову к плечу. — Вы же обещали оставить меня в покое после этой встречи… если я захочу этого.

Повисла долгая пауза, в течение которой Ильюшина нарочно не поднимала на него взгляда, вертя в руках именную карту-пропуск.

— Всё-таки сомневаетесь, — отметил мужчина.

— Ещё слово — и опять будете ждать моего ответа до полудня, — тихо пригрозила Кейт.

Он умолк, покаянно подняв ладони, и она продолжила:

— Хорошо. Считайте, что искупили передо мной свои выходки. Да и в конце концов, — она наконец подняла голову, и тёмно-серые глаза встретились взглядом с карими, — после того, как нас видели вдвоём в "Тюльпане" за выпивкой и милой беседой, убедить всех, что их мысли насчёт нас ошибочны, всё равно не удастся, так?

— Пожалуй, — Ю улыбнулся ей с явным облегчением.

Екатерина провела пропуском по датчику на входе в каюту, шагнула в открывшийся проём и бросила, на миг замерев вполоборота:

— Спасибо тебе за вечер, Морган, — пусть в английском языке и не было разницы между обращениями "ты" и "вы", она понадеялась, что у неё это сейчас прозвучало более лично, чем до этого.

— Тебе спасибо, — донеслось из коридора, — Кейт.

Этот вариант собственного имени больше почему-то не раздражал её, как прежде.

***

Последующие несколько недель превратились в кромешный ад. Алекс собирался ненадолго вернуться на планету, так что подбивал все дела, чтобы как можно меньше оставить на младшего брата (читай: уменьшить его шансы накосячить в отсутствие старшего). Доставалось всем, но, даже возвращаясь в каюту позже обычного, Екатерина была уверена: Морган вообще засиживался над работой за полночь, а то и вовсе иногда пропускал часы отдыха. Все знали, что братья Ю на многое готовы ради общего дела, и здоровый сон, пожалуй, был меньшим из того, чем каждый из них был готов пожертвовать.

Но вот пришёл день отбытия президента правления на Землю, и многие на "Талосе" выдохнули с облегчением. А для Екатерины это значило, что отчитываться о состоянии реактора и всей станции ей теперь нужно было перед замещавшим его Морганом. И если ежедневные и еженедельные отчёты достаточно было отправить в электронном виде, то ежемесячный Алекс требовал дублировать и на бумаге, для надёжности: была у него такая каверза. И как раз такой отчёт главному инженеру следовало предоставить в тот день — уже Моргану.

Девушка вошла в кабинет вице-президента как раз в момент, когда тот общался по транскриптору — держа его на манер телефонной трубки, чтобы только ему было слышно собеседника. Екатерина положила папку с отчётом на стол и собралась было уже уйти, но Морган беззвучно шепнул ей: "Одну минуту", — жестом попросив остаться.

Судя по односложным ответам и периодическим беззвучным утомлённым вздохам, говорил он как раз со старшим братом. Неужели не успели попрощаться лично до его отлёта?

Ильюшина постояла так немного, потом предприняла ещё одну попытку уйти, так как дел у неё ещё было полно, но Морган вдруг схватил её ладонь, послав девушке умоляющий взгляд. Недоумевая, она застыла на месте, дожидаясь окончания разговора.

— Не переживай, станцию я не развалю, — фыркнул Морган в трубку, явно подводя беседу к финалу. — Мне этого не позволят, — он подмигнул Кейт, и та в ответ снисходительно улыбнулась. — Ладно, мы же тысячу раз уже всё обсудили. Удачно добраться, брат.

— У тебя что-то важное? — спросила Екатерина, когда он оборвал связь. Её рука всё ещё лежала в его ладони. — Я спешу.

Морган кивнул и с серьёзным видом поманил её пальцем, несильно потянув к себе. Не заподозрив подвоха, девушка машинально сделала шаг к нему — и только и сумела, что со слабым возмущением пискнуть, когда её губы встретили препятствие в виде его губ, горячих и требовательных. Только тогда он отпустил её пальцы, скользнув рукой по её плечу, чтобы привлечь Екатерину ближе к себе. Та уже оправилась от удивления, так что сопротивления не оказала: целовался он умело, так что почему бы ей отказывать себе и ему в этом удовольствии?

— Целуешься недурно, — улыбнулась она, когда он наконец оторвался от неё, и не удержала удивлённого резкого вздоха, мгновением позже ощутив пьянящее касание его губ к нежной коже шеи. В ушах слегка зазвенело, а по низу живота прокатилась тёплая волна. Нельзя, нельзя так терять самообладание.

— Приходи ко мне сегодня, — хрипловато шепнул Морган, приобнимая её на грани приличия. — Вечером.

— Ты ещё время назначь… — тихо рассмеялась Кейт. — Вот ещё. Сам зайдёшь за мной… если захочешь.

— А ты — захочешь? — выдохнул он, пощекотав дыханием её ушко.

— Если бы я была против, вряд ли позволила бы так себя лапать, — она легонько шлёпнула его по руке, начавшей спускаться опасно ниже талии, и Морган, хмыкнув, покорно скользнул ею выше по спине.

— Тогда до вечера?

С явным сожалением в слегка замутнённом взгляде мужчина отстранился, и Екатерина смогла выпрямиться, больше не опираясь о широкий директорский стол.

— Увидимся. Ах, да — едва собравшись уйти, она обернулась и, наклонившись вперёд, положила руку на принесённую ею папку с документами, напомнив: — отчёт, доктор Ю.

Морган потянулся было ей навстречу, явно рассчитывая урвать ещё один поцелуй, но главный инженер была неумолима.

— До вечера, Морган, — со значением произнесла она, успев перед этим отклониться назад, дёрнув острым подбородком, чтобы не попасться на его уловку. Многозначительно улыбнулась напоследок и покинула кабинет.

Выпорхнув в коридор, она промчалась мимо Джейсона Чанга — помощника Моргана, рабочее место которого располагалось сбоку от входа в кабинет. Парень прожёг её недобрым взглядом, на который Екатерина, впрочем, не обратила внимания: многие догадывались, что его преданность начальнику не совсем укладывалась в обычные рамки, и многие знали о его наклонностях, так что причин радоваться сближению Ильюшиной с младшим Ю у него точно не было. Ах, что бы стало с бедолагой, узнай он, что происходило буквально минуту назад всего в паре метров от него за тонкой стенкой… Впрочем, почти весь экипаж и так наверняка уже давно приписывал им двоим куда большее, чем пока на самом деле между ними было.

Всё шло даже лучше, чем она рассчитывала, вот только собственная реакция на ухаживания Екатерину несколько настораживала. Нужно тщательнее контролировать себя.

— Вы привлекательны, я чертовски привлекателен — чего зря время терять? — процитировала она себе под нос персонажа старого фильма, пока никто не слышал, и хихикнула.

Вечер обещал быть интересным.

***

Сидеть в каюте и ждать его Ильюшина не собиралась: захочет найти её — найдёт. Его прямолинейность забавляла: мальчик явно привык всегда получать желаемое. Что ж, в этот раз можно ему это позволить. В конце концов, может, она и не разочаруется…

Екатерина фыркнула, заметив усилившуюся стервозность собственных мыслей в последнее время. Впрочем, с таким типом иначе было нельзя.

Они пересеклись в жилой секции будто бы невзначай, и за праздной болтовнёй Екатерина позволила "незаметно" увести себя в сторону гравилифта. Оглянулась, пока Морган привычно набирал код: в этот час в фойе уже никого не было. Хотя плевать, даже если бы их кто-то заметил.

Искажённая гравитация мягко выпустила их в коридор директорских апартаментов, и Екатерина случайно толкнула Моргана плечом, когда они снова стали на твёрдую поверхность. Подняла взгляд, ощутив, как сбивается дыхание от того, как он близко, и увидела в тёмно-карих глазах нечто, заставившее её потянуться к нему, поймать губами его губы, прижать его к ближайшей стене, позволив себе забыться в этом поцелуе, внутренне смеясь над киношностью этой сцены. Вспомнив вдруг о вездесущем видеонаблюдении, она шепнула ему об этом, на миг оторвавшись от этого увлекательного процесса, и Морган в ответ пробормотал, что может стереть записи.

Не отрываясь друг от друга, они каким-то чудом дошли до его каюты. Пискнул датчик, по которому небрежно махнули ключ-картой с высшей степенью доступа, и дверь с деловитым шипением сдвинулась в сторону, позволяя им двоим ввалиться внутрь и продолжить начатое, даже не озаботившись включить свет.

Всем была хороша транстаровская униформа, кроме одного: расстёгивать её на ком-то, кроме себя, было проблематично — а может, дело было в волнении, темноте и подрагивающих от возбуждения руках. Кейт рассмеялась, когда Морган прошипел что-то нелестное, возясь с молнией уже около минуты. Ей повезло больше, а может, её пальцы были более ловкими: его она освободила от одежды быстрее, чем он разобрался с застёжкой её костюма.

В ледяном и безжалостно бескрайнем космосе даже такая обыденная вещь, как тепло и доверительная обнажённость человеческого тела, начинает казаться незаслуженной роскошью. Но такой, которой хочется — и нужно — добиваться. Добиваться предсказуемо и неизбежно, теряя голову от таких вещей, которые внизу, на планете, казались бы пошлыми и глупыми. На орбите всё становится проще — и в то же время сложнее. В том числе и человеческие чувства и ощущения.

Морган оказался хорош — вполне ожидаемо. А может, такому впечатлению поспособствовало и то, что у Екатерины долго никого не было. И как хотелось бы ей сказать, что он был эгоистичен, что использовал её лишь для своего удовольствия, но тогда пришлось бы покривить душой: в постели он был внимателен и бережен, хоть и напорист.

В любом случае, с ним было хорошо. Хотелось раствориться в нём, кричать срывая голос от наслаждения и отогреваться в его объятиях так отчаянно, словно мертвенный холод звёздного пространства за широким иллюминатором каюты грозил ворваться внутрь и отнять у них последние частицы тепла.

А ещё совсем не хотелось вспоминать, в чьих руках она так теряет самоконтроль. Но, когда поцелуи созвездиями усыпали её тело, вызывая сладкое головокружение, когда её тонкие пальцы безвольно сжимались в его тёмных волосах, когда её губы бессвязно шептали нелепые нежности, она не забывала, что делит эту ночь и это удовольствие с тем, кого ей следовало бы опасаться едва ли не больше всех на станции. С тем, кто наравне с остальным руководством "ТранСтар" является ей необъявленным врагом. С тем, с кем точно не следовало настолько сближаться.

Но сейчас напоминать себе об осторожности было поздно.

А после её мучило осознание того, что она и правда слишком легко позволила себе забыться, стоило лишь получить несколько знаков внимания, явно оказанных, лишь чтобы затащить симпатичную коллегу в постель. И ему это удалось: она вполне сознательно повелась, да и, чёрт возьми, с удовольствием согласилась бы на это снова. Но инженер Ильюшина не забыла, зачем прибыла на эту станцию. И теперь это не давало ей мирно уснуть в чужой каюте.

В который раз Екатерина обводила взглядом освещаемую слабым звёздным сиянием и отражаемым Луной светом комнату, замечала зелёный огонёк в углу монитора терминала — и закрывала глаза, чтобы не искушать себя.

Личный терминал Моргана. С директорскими правами доступа. Любая информация — она может добыть её здесь. Но почему при мысли об этом она чувствует себя так мерзко? Словно ей претит воспользоваться этой неожиданно появившейся связью в таких целях. Использовать его доверие — если таковое имеет место, конечно. Разве не для этого она позволила себе лечь с ним в постель?

Лежащий рядом Морган зашевелился во сне, отвлекая её от нелёгких мыслей. Он спал беспокойно, часто поворачивался с боку на бок и явно не привык делить кровать с кем-то, хоть она и была у него широкой, двуспальной. Екатерина раздражённо вздохнула, когда он в очередной раз пихнул её локтем, и приподнялась на постели.

Пусть спит один, если ему так удобнее. Нужно было вообще сразу уйти. Да и сейчас ей уже плевать, что наутро вся станция будет судачить о том, как главный инженер посреди ночи встрёпанной выходила из гравилифта, ведущего в директорские апартаменты — она была уверена, что хоть кто-нибудь заметит это или хотя бы её отсутствие в своей каюте в час отбоя.

Только на миг обернувшись, прежде чем тихо собраться и уйти, женщина замерла, взглянув на любовника. Беззащитно вытянувшийся на постели, обнажённый, забавно хмурящийся во сне, Морган Ю был совсем не пугающим или зловещим. Обычный молодой мужчина, а вовсе не тот монстр, которым она всё ещё силится его себе изобразить. Такой настоящий, неидеальный… просто человек.

И вот Екатерина — Кейт — уже не ищет свою одежду, так спешно сброшенную, а усаживается подле него, осторожно гладя тёплой ладонью его высокий лоб и жёсткие волосы. Заглядывает в едва различимое в тусклом свете лицо — и не может удержаться от ласковой снисходительной улыбки. И ощущает, как часть неё отмирает при осознании, что если она всё-таки решится использовать его благосклонность в своих целях, то сделать это будет гораздо тяжелее морально, чем она изначально предполагала.

Она не уходит, а снова укладывается рядом, притягивая его к себе в объятья — и нервный, колючий, беспокойный Морган на удивление послушно утыкается подбородком в плечо девушки, льнёт к ней, да ещё и властно кладёт руку на её бедро, вызвав этим у Ильюшиной мягкую усмешку. Да, этот своего не упустит.

— Ты не ушла, — хриплым спросонья голосом пробормотал он ей на ухо, и женщина не смогла понять, было ли это вопросом.

— Если тебя это напрягает, то дорогу до своей каюты я вроде как помню.

— Нет, останься, Кейт, — попросил он и сжал её в объятиях так, что она едва могла дышать. Чёрт, сильный же.

— Ох, да не уйду я, — девушка тщетно заёрзала в крепкой хватке. — Задушишь, дурак, пусти.

Он ослабил объятия, но всё равно не выпустил её полностью.

— Ты всегда так привязываешься к тем, с кем разок переспишь? — она постаралась, чтобы это звучало как можно насмешливее.

— Обычно нет.

Мерное дыхание Моргана щекотало шею, и Кейт поёжилась. Прижалась носом к его волосам и, вдохнув их сладковатый запах, поймала себя на необъяснимом приступе нежности. Он жался к ней так трогательно, и ещё этот его ответ насчёт привязанности…

Чёрт, девочка, не теряй голову. Не забывай, кто рядом с тобой. Ты не знаешь, на что он способен и к чему может привести эта интрижка. Не смей терять контроля. Он пусть погружается в эти чувства, если захочет, пусть хоть по уши влюбится — но ты не смей.

Ты здесь не за этим.