— Так где, по словам профессора Гальвани, в итоге обнаружился его пропавший бесценный экспонат?

Эмили захихикала, но примолкла под строгим взглядом Корво. Вместо неё лорду-защитнику невозмутимо ответил Джефф Карноу, бессменный капитан дануолльской стражи:

— Я так понял, что в клозете. На, м-м, крышке бачка.

Корво поджал губы, пряча слабую улыбку. Сама по себе эта ситуация могла бы быть забавной — в конце концов, у кого в Дануолле не вызывали улыбки выходки чудаковатого Гальвани, — если бы этот случай не был очередным в цепочке весьма странных происшествий.

За прошедшие несколько недель столичную знать взбудоражила причудливая эпидемия: периодически стали пропадать ценности, притом довольно солидной стоимости. Обычные кражи никого не удивили бы, но тут была особенность: не успевали расстроенные владельцы и владелицы драгоценностей обратиться к властям, как дорогие безделушки вновь обнаруживались, хоть и не там, где хранились прежде.

Последней каплей стала пропажа ценного экспоната у профессора Гальвани, печально известного лорду-защитнику ещё со времён чумы. Корво был вынужден вломиться тогда в его дом и не гордился этим, но даже у него чудной натурфилософ впоследствии не раз вызывал усмешку.

В данном случае загадочный злоумышленник, прежде промышлявший только драгоценностями, сделал исключение, забравшись в коллекцию экспонатов, привезённых профессором из путешествий. Из витрины пропал образец вулканической лавы — а спустя день, когда его владелец и все слуги сбились с ног в поисках, нашёлся самым позорным образом — в уборной комнате.

Вся эта кажущаяся нелепой история могла так и остаться в тайне в стенах дома профессора, если бы не его вспыльчивый нрав. Решив, что обратиться к страже по поводу такого вопиющего преступления недостаточно, он добился высочайшей аудиенции и разошёлся не на шутку, в своём возмущении едва ли заметив, каких усилий стоило юной Императрице сдерживать смех, за который отсутствовавший на этом приёме Корво вряд ли бы потом её похвалил. Серьёзному отношению к настоящим проблемам страны Эмили достаточно жёстко научил первый год её правления, на который пришлась самая тяжёлая фаза восстановления Дануолла и Империи в целом, но такие пустяковые на вид происшествия вроде пропажи ценностей у аристократов всё ещё могли развеселить её.

— Если уж сам Луиджи Гальвани поднял такой шум… — ухмыльнулся Корво и кивнул Карноу: — Это ведь не первая такая пропажа за последнее время? Я бы взглянул на отчёт при случае.

Случай представился скоро, и вот уже целый вечер глава тайной службы размышлял над фактами об этой странной цепочке краж. Выяснилось, что среди всех преступлений, совершённых за прошедший месяц в Дануолле, можно было вычленить лишь четыре, выполненные со сходным почерком. Во всех случаях, кроме последнего, были похищены ювелирные изделия, период возвращения пропажи разнился от примерно двенадцати часов до двух суток. Каждый раз ценности обнаруживались не там, откуда были изъяты.

Словом, выкладка получалась неутешительная: преступник, чувствующий себя как дома в особняках знати, способный незаметно пробраться в каждый дом повторно, когда стража уже поднята по тревоге. Происходило бы это не в Дануолле, а в похожем на него городе за океаном, и можно было бы задуматься…

Корво нахмурился. Он, конечно, намекнул тогда вору на возможный вариант смены обстановки, но стал бы тот так дерзко заявлять о себе, даже если и прибыл в итоге в Империю? Да и кому вообще придёт в голову так привлекать к себе внимание?

В тот вечер больше ни одной светлой мысли его не посетило, однако стоило кое-что проверить. Сутки спустя не без помощи шпионской сети у Аттано были уже гораздо более подробные сведения об этих странных кражах. Не то чтобы у главы тайной службы не было иных дел, чем возиться с преступлениями, с которыми следует разбираться страже, однако что-то зацепило его в этом нетривиальном деле. Во всяком случае, ребята Карноу в итоге могут быть только благодарны за эту небольшую помощь.

Снова обратившись к документам, щедро предоставленным стражей, Корво зарылся в описи и прошерстил описания похищенных ценностей. Затем сверился с данными от своих шпионов и удовлетворённо кивнул: слабая, но зацепка. Все драгоценности, а также злосчастный вулканит появились у своих владельцев совсем недавно, и в силу их немалой ценности об этих новообретениях наверняка судачил весь двор. Какой же аристократ не любит прихвастнуть обновкой?

Однако здесь он снова застопорился в своих размышлениях. О новых украшениях в шкатулке той или иной леди загадочный преступник могу узнать из любой дворовой сплетни, и это отнюдь не помогало пролить свет на его личность. Не получалось увязать воедино ни сами ценности — ну как в ряд из изящных украшений становится, скажите на милость, кусок вулканической породы? — ни их владельцев. Женщины, мужчины, вельможи позажиточнее и попроще — слишком разные объёмы и источники дохода, занятия и увлечения. Может ли дело всё-таки быть в самих трофеях?

Хмурясь, Аттано пододвинул к себе очередной лист и выписал на него единым списком в порядке похищения все украденные и возвращённые ценности, попутно освежая в памяти сведения о них.

Коралловое ожерелье с искусно выполненной камеей, владелица — леди Барлоу, невзрачная дама средних лет, средней зажиточности, изредка балующая себя подобными вещицами.

Браслет-чётки из тёмных опаловых бусин, принадлежащий некоему брату Торнхиллу, не последнему чину Аббатства. Такому, в лицо которому никто и не заикнётся об излишествах, выражающихся в дорогих побрякушках, особенно подобных, вроде бы несущих сакральный смысл.

Роскошный кулон из крупного рубина, заключённого в филигранную золотую оправу. Что ж, леди МакАлистер, смазливая морлийская аристократка, прибывшая ко двору уже после чумы, могла себе такое позволить. А точнее, такие подарки могли позволить себе её богатые любовники, сменявшиеся почти так же часто, как украшения на её тонкой веснушчатой шее.

Четвёртым, соответственно, был образец вулканической породы, принадлежащий нервному профессору Гальвани.

В итоге на бумагу сухими строчками легло следующее:

Коралловое ожерелье

Опаловый браслет

Рубиновый кулон

Вулканит

Не удержав нервного смешка при взгляде на первые буквы списка, лорд-защитник устало потёр ладонью лоб. Точно, заработался. Мерещится всякая чушь.

Или нет? — минуту спустя он снова опустил взгляд на список. Во всяком случае, это объяснило бы суть этих странных краж. Карноу намедни задавался вопросом, ждать ли ещё подобных преступлений – и если хоть на мгновение допустить, что безумная теория, только что посетившая голову лорда Аттано, правдива, то выходило, что кража ещё будет, но только одна. И, вероятно, от него ждут догадливости. Или это всё лишь бредовые домыслы...

Всё же проверить следовало, и дальнейшее было лишь делом техники: шпионы собрали свежайшие слухи об обновках, которыми аристократы хвастали при дворе, и пару дней спустя стол Корво был завален листками с краткими отчётами. Оставалось лишь выбрать наиболее подходящий под его теорию вариант. Такой оказался только один, и, прочтя фамилию владелицы украшения, предположительно находящегося под угрозой, Корво вздохнул тяжко, без притворства. Возможно, это и не было намеренно продуманной частью этой многоступенчатой шутки, но от такого совпадения становилось лишь дурнее.

Проще всего оказалось вычислить дату: кражи совершались раз в неделю, каждый четверг. Так что в "назначенный" вечер Корво Аттано устроился на причудливой, разноярусной крыше особняка семейства Бойл и приготовился ждать.

Поневоле его донимали воспоминания о приёме, с момента которого минуло уже больше четырёх лет и который стал одним из ключевых моментов в борьбе с узурпатором Бэрроузом. В тот обманчиво легкомысленный вечер на черепице этой крыши искрились пёстрые блики от оседающих в тёмном холодном небе фейерверков, а под ней, в роскошных залах и тесных, пропахших дорогим табаком комнатках, вершились интриги всеимперского размаха. Лорд-защитник – тогда ещё опальный, мрачный, полубезумный от свалившейся на него судьбы – не желая того, стал их эпицентром. И вынес эту участь достойно.

Теперь же в усадьбе непривычно тихо. Из самого особняка ещё доносятся негромкие, уютные звуки вроде звона расставляемой на просушку посуды в кухне, но в саду даже шелест листвы скрадывается сырым летним туманом, упрямо и неслышно являющимся вечерами с реки, словно белый тивийский волк, способный неделями настырно преследовать свою жертву.

Что же до жертв и хищников… Корво не был уверен, кем он является в этой конкретной истории, по крайней мере сейчас, выжидая на крыше особняка неизвестно чего. Впрочем, мысли об этом быстро отошли на второй план, когда интуиция Аттано вдруг просигнализировала о чьём-то присутствии поблизости.

— Интересно, повстречать неуловимого призрака в маске у вас считается удачной приметой или наоборот?

Корво обернулся на этот вкрадчивый тихий голос, снимая маску.

— А сам как считаешь?

— Что ж, пока что лично мне он приносит, скорее, удачу, — в кисейном мраке ночи блеснул бирюзой глаз, сощуренный от явной улыбки, укрытой под тёмным платком.

Защитник поморщился в ответ:

— Что за представление на глазах у всего города, Гарретт?

— Ты предпочёл бы более приватное обращение? — продолжил глумиться вор и шагнул ближе, ответным жестом стягивая накидку с нижней половины лица. — Я, признаться, до конца сомневался, сообразишь ли ты.

— А я уверял сам себя, что мне просто кажется.

Гарретт едва слышно фыркнул, неспешно приближаясь:

— Коралл, опал, рубин, вулканит… Оникс, — Корво едва ли успел заметить, как на его плащ оказалась приколота брошь: массивный кабошон из тёмного камня, который обвила своим телом изящная золотая ящерка. — У вас бесценное имя, лорд-защитник. Хотя, — он скривился, — его предпоследняя буква попортила мне немало крови. Не так много, знаешь ли, минералов на "В".

— Вряд ли попортила её больше, чем мне, — покосившись на брошь, Аттано перевёл взгляд на вновь отступившего на шаг вора. — Но без скандала Гальвани я мог и не обратить внимания на эти кражи. Хотя ты мог бы не утруждаться так и просто передать мне привет во сне…

Едва уловимое напряжение прошило фигуру вора, взгляд его стал испытующим, резким.

— Маки перестали сниться мне ещё до отплытия сюда, — пробурчал он наконец. — И гортензии тоже, — в бирюзовом и карем глазах вновь заплясали смутно заметные хитрые искорки.

— Я понимаю, — отмахнулся Корво, дав понять, что тема снохождений исчерпана. — Так ты решил просто оповестить меня, что в моём городе появился ещё один вор?

— И что он благодарен за предоставленную возможность только и всего, — кивнул Гарретт и невольно опустил взгляд на левую руку защитника, по обыкновению перетянутую чёрной повязкой.

Корво глухо хмыкнул, уловив направление его взгляда, и этой самой рукой неторопливо отцепил брошь от своего плаща. Сделав шаг вперёд, протянул на ладони украшение:

— Вернёшь её владелице — и я великодушно сделаю вид, что в Дануолле всё ещё прежнее количество воров.

Гарретт блёкло улыбнулся одними уголками губ и по-кошачьи мягким движением забрал брошь, слегка продлив касание к протянутой ладони. Правый глаз его кратко вспыхнул и померк, словно сбросив излишек энергии в метку, и вор удовлетворённо прищурился:

— Великодушия у тебя точно не отнять.