Краткие дни скупого на ласку гристольского лета давно промелькнули, и Дануолл укрылся привычной пеленой дождя. Обязанности императорского шпиона и защитника, а также забота об Эмили требовали времени и внимания, и всё же порой глубокой ночью в тщетных попытках уснуть Корво вновь и вновь ловил себя на мыслях о мастере-воре.
Мысли эти были столь же осторожны и поначалу незаметны, как и тот, кому они посвящались, и лорд-защитник не сразу осознал причину своей бессонницы. Такими ночами он не мог не только спать, но и заниматься взамен чем-то ещё. Травяной чай терял всю свою душистость, строчки в книгах плыли перед глазами, а смятые сильными пальцами сигареты, так и не раскуренные, отправлялись в каминное пламя. Не сразу Аттано признал сам перед собой, что проглядывает отчёты шпионов в поисках вполне конкретных происшествий. Что порой выходит бессонными ночами на крыши города не ради любования низким дануолльским небом. Что краткая интрижка, о которой напоминает один лишь взгляд на перстень-печатку, значит для него больше, чем он хотел бы думать.
Неудивительно, что в какой-то момент Корво обнаружил себя в захолустном районе на окраине Дануолла, на пороге крохотной квартирки, адрес которой вор шепнул ему в прошлую встречу. Удивление и сдержанная радость, мелькнувшие в разноцветных глазах, стоили уязвлённой гордости, что настойчиво напоминала лорду-защитнику: не стоит рисковать своей репутацией ради недолгого удовольствия в объятиях преступника. И пусть бы то был единственный случай — но нет, с тех пор встречи их постепенно стали своего рода традицией, маленькой постыдной тайной для обоих. И чем на больший риск шёл Аттано ради этих редких свиданий, чем в большую ложь погружался, оправдывая своё отсутствие в Башне очередным вечером, тем слаще казалось недолгое пьянящее единение с любовником. Корво чувствовал, как вязнет, словно в речном иле, в лукавых взглядах и тягучих прикосновениях, и удивлялся сам себе. Возможно ли в его возрасте и после всего, что он пережил, вновь чувствовать нечто подобное, что скорее пристало испытывать в пору горячей юности?
Гарретта же, казалось, такое положение дел вполне устраивало. Он принял негласные правила этой странной игры, зачинщиком которой и был, и не подавал виду, даже если на деле его мучили какие-то вопросы. Однако Аттано втайне опасался, что однажды они всё же прозвучат. Пока же вор лишь пытался удовлетворить своё неуёмное любопытство, касающееся прошлого лорда-защитника. На это он находил время в каждую их встречу.
— Ты ведь не из Дануолла родом.
Это было утверждением, а не вопросом, и всё же Корво в ответ на него издал слабый смешок.
Ловкие пальцы вора, необычно изящные для мужских, ласково скользнули по смуглой коже плеча защитника, очертили вздыбленную бледность застарелого резаного шрама.
— У нас я такого оттенка кожи практически не встречал. В вашей столице, конечно, таких приезжих больше, — Гарретт с сонным прищуром изучал взглядом обнажённое тело Корво, действительно тёмное на фоне его собственного. — Так как зовётся твоя родина, дитя южных земель? Я не силён в вашей географии.
— Герцогство Серконос, — отозвался наконец Аттано. — Город Карнака.
— Карна-а-ка, — лениво протянул вор, передразнивая растянутую гласную.
Корво нарочито закатил глаза.
— Гристольский акцент пристал намертво.
— Долго же ты тут живёшь, раз так, — хмыкнул Гарретт. Вряд ли он так уж мало узнал о главе тайной службы, вращаясь в весьма осведомлённых преступных кругах столицы, но, вероятно, хотел услышать историю Корво от него самого. Тот пока не знал, готов ли оказать ему такую милость.
— Достаточно, — голос Корво резко сделался глуше и жёстче, и не вполне было ясно, означало ли это "достаточно долго" или "достаточно об этом".
Гарретт виновато кратко прижался губами к плечу любовника:
— Я всё ещё мало знаю о тебе. Прости мне... излишнее любопытство.
— Мы с тобой просто иногда спим вместе, — проворчал Корво, отводя взгляд. — Тут не может быть поводов для сближения.
Вор замер, всё ещё обвивая руками плечо Аттано. Медленно выпустил, отодвигаясь, и сел на постели, спиной к нему.
— Ты так старательно изображаешь, будто я для тебя всего лишь проходной любовник, не первый и не последний, — произнёс он наконец. — Но я же понял, что ты впервые с мужчиной, — опершись на руки, вор глянул на собеседника через плечо. — Что с тобой, Корво?
Аттано нехотя поймал взгляд лазурного глаза, с интересом оглядел острые худощавые плечи, стройный ряд позвонков, жемчужной нитью перекатывавшихся под бледной кожей, когда их владелец устраивался на постели удобнее.
Томительную тишину нарушало лишь тиканье настольных часов: Корво подарил их Гарретту, когда явился сюда во второй или третий раз. Вор тогда, оценив символичность подарка, впервые на памяти Корво рассмеялся — искренне, но притом слегка печально. С тех пор ненавязчивое пощёлкивание стрелочного механизма стало постоянным спутником их бесед, и пререканий, и моментов слепой страсти.
Наконец императорский защитник набрал в грудь воздуха и заговорил, размеренно и негромко:
— Ты знаешь обо мне больше, чем пытаешься показать. И ты точно знаешь, что связывало меня с Джессаминой Колдуин. — Корво глядел в сторону, нервно комкал пальцами одной руки и без того смятую простынь. — Я не думал, что после неё снова испытаю подобное, но сейчас ты, Гарретт, стал мне нужен… сильнее, чем я собирался позволить.
Вор не съязвил в ответ на это скомканное признание и не ухмыльнулся, скривив губы, как отреагировал бы на любую другую новость. Да и было ли это для него новостью? Он лишь едва заметно кивнул, глядя со спокойствием и… какой-то сочувственной нежностью.
— И это беспокоит меня. Я долго обдумывал это, когда осознал, — продолжил лорд-защитник. — Но смирился. Ты важен для меня, по крайней мере пока что, и придётся учитывать это…
— Ох, Корво, — Гарретт прикрыл глаза, на миг откинув голову назад, а затем развернулся, вновь заползая на постель. Поймал растерянный вопросительный взгляд примолкшего любовника и шикнул на него: — Замолчи сейчас же, не то…
— Не то? — эхом повторил Аттано, откидывая голову по мере того, как вор подбирался ближе, нависая над ним.
Вместо ответа Гарретт прижал его к постели, жадным поцелуем пресекая попытки продолжить говорить. За несколько тайных встреч Корво успел привыкнуть к кусачести вора, норовящего то и дело зацепить зубами за губы во время поцелуев, которые ему, очевидно, нравились как самостоятельный процесс, а не только дополнение к сексу. Дразнясь укусами, он явно наслаждался ловлей стонов и рваных вздохов любовника. Корво часто отвечал симметрично, в отместку вдавливая воришку в матрас и оставляя следы пальцев на удивительно тонкой коже запястий, а иногда отметины от губ, а то и зубов — на шее, но сейчас он, видно, позволил себе потерять главенство.
— Это выражение жалости ко мне, рефлексирующему идиоту, или что-то ещё? — поинтересовался лорд-защитник, когда вор наконец разорвал поцелуй и пытался успокоить дыхание.
— И это, и что-то ещё, — фыркнул Гарретт, беззастенчиво усаживаясь на бёдра любовника. — Корво, для тебя влюблённость в целом такая трагедия или конкретно в меня?
— В целом, — буркнул тот, привычно положив ладонь на талию воришки. — В моём возрасте это чувство обещает больше проблем, чем удовольствия. Тем более…
Встрёпанный вор, сейчас особенно напоминающий шкодливую сороку, наклонил голову, угадывая продолжение реплики замявшегося защитника:
— Тем более если испытываешь его к мужчине, который ещё и тебе не ровня? — после слабого кивка собеседника Гарретт вздохнул и помотал головой. — Ты вроде бы давно понял, что я не такой человек, который будет трезвонить об этом, да и ты кого угодно заставишь замолчать, если потребуется. Чего ты так боишься?
Закусив нижнюю губу, Корво молчал, пальцы руки его блуждали по коже вора — тот с по-кошачьи довольным прищуром выгнул спину, когда они с приятным нажимом скользнули вдоль позвоночника.
— С каких пор ты вообще соглашаешься говорить о чувствах? — парировал наконец Корво. — Я думал, ты этого не выносишь.
— Терпеть не могу, — кивнул Гарретт. — Но должен же был кто-то из нас двоих начать этот разговор.
— Что ж, раз уж он начался… — защитник притянул его ближе к себе, захватывая в объятия, так, чтобы заглянуть в глаза. — Я хочу сначала узнать и твоё мнение насчёт всего этого.
— Тебе нужен ответ на твоё трепетное признание?
Выделив это слово, вор глухо хмыкнул, выдав самодовольную улыбку — редкую гостью на его устах. Зажмурился, явно наслаждаясь пьянящим гулом крови в висках, когда Корво, прошептав что-то утвердительное, впился губами в тонкую бледную кожу на его шее — будет ещё один винно-алый след… Впрочем, под платком всё равно не видно. И всем плевать.
Гарретт до последнего не знал, что ответить, но сейчас, блаженно плавясь под горячими прикосновениями, решил просто плыть по течению — делать и говорить, что захочется в данный момент. Он, в конце концов, привык так жить.
— Ты мой самый ценный трофей, Корво Аттано, — слова выскользнули так легко и естественно, полились малосвязным потоком, подпитываемым эйфорией. — Ты заставил меня вернуть тот перстень, но тебя я никому отдавать не собираюсь, — шёпот на миг прервался судорожным вздохом, вызванным смелым прикосновением. — Ты принадлежишь мне, твоё чёрное сердце, огранённый алмаз, — тонкие пальцы пробежали по груди защитника, слегка царапая короткими ногтями.
Часы на столе у окна негромко отсчитывали время; тонкие проволочные стрелки показывали час, в который прежде лорд-защитник давно бы уже вернулся в Башню Дануолла.