Переправу удалось найти довольно своеобразную. Это была длинная песчаная коса, которая переходила в каменистое мелководье. Но выбирать не приходилось. На той стороне действительно виднелись дома.
Приблизившись к селению, я спрятала лицо в тень капюшона и уронила на глаза длинную чёлку. Неизвестно что подумают обо мне местные, если я им покажусь во всей красе.
С востока надвигались тучи, когда мы добрались до порога трактира. Вовремя.
Хозяевами трактира оказалась пожилая супружеская чета, которые поначалу встретили странных путников насторожено, но увидав, что деньги у нас имеются, проявили большую снисходительность.
Мы получили двухместную комнату, которую нам выделили как брату и сестре. Я специально настояла на этом, чтобы кровать была не двуспальная, а раздельная. Ночёвки под боком у Клёна хотелось избежать.
Также я распорядилась, чтобы обед нам принесли в комнату, сославшись на то, что мы сильно устали с дороги. Ладно бы вечером, а вот днём мне на людях появляться опасно.
— Больше ничего не требуется? — спросила молодая служанка, приносившая обед.
— Нет… а хотя. Зеркало есть? И небольшой отрез тёмной ткани, — я изобразила какого размера мне нужен материал.
— Хорошо, я принесу, — откликнулась девушка, стрельнув глазками в сторону Клёна, после чего скрылась за дверью.
Поставив поднос на небольшой столик перед кроватью, я подозвала мужчину. После того как он сел, я вручила ему в руки чашку и ложку, а затем села сама.
Некоторое время мы молчали, занимаясь самым восхитительным на этот момент процессом — поглощением пищи. Я почти ничего не ела эти сутки, а потому простая деревенская похлёбка с мясом и чересчур крупно нарезанной картошкой, казалось невиданным изыском без всяких приправ.
Через некоторое время в дверь снова постучали. Вернулась служанка с зеркалом и тканью. Я дала ей пару медных монет и закрыла дверь на задвижку. Потом подошла к окну и, поставив зеркало, сняла с головы капюшон.
Я впервые видела себя такую.
Мои несостоявшиеся палачи потрудились на славу. Поражена почти половина лица. Красная обезображенная кожа, местами стянувшаяся, почти не затронула нос и не касалась контура губ. Но страшный ожог продолжался на шее и плече. Я уже знала, что у меня такая кожа до локтя. Вместо глаза же остался тошнотворный тёмно-красный провал.
Встреться я со своим отражением без подготовки, отшатнулась бы в ужасе, а так…
Меня охватил какой-то неприятный холод. Будто омерзение к самой себе. Знал бы Клён, какую «красавицу» целовал.
Соорудив из ткани аккуратную повязку, я попыталась спрятать под ней своё увечье. Получилось совершенно не то, чего я хотела добиться. Повязка сползала или смотрелась на редкость убого.
Достав из сумки гребень, я расчесала золотистые пряди, укладывая на правую сторону. Так было почти не видно. А вместо повязки лучше обзавестись специальной маской. Только сначала придётся шокировать какую-то бедную швею.
Понимая, что совсем позабыла о Клёне, я обернулась и обнаружила, что парень безмятежно спит. Пускай. Подозреваю, что ночью ему совсем спать не пришлось. Меня охранял, держал, чтобы с дерева не свалилась.
Я на миг остановилась, наткнувшись взглядом на целовавшие меня губы.
Внутри что-то сладко и тревожно затрепетало от воспоминаний, но я одёрнула себя, напоминая о том, что этот мужчина не для меня. Достаточно снова в зеркало взглянуть, чтобы перестать себя обманывать.
Отвернувшись, я расстегнула фибулу плаща и сняла куртку, вешая всё на спинку кровати. Затем, сбросив сапоги, я с наслаждением растянулась на своей кровати. Конечно, эта комната далека от моей квартиры в Занере, но всё же гораздо приятнее, чем ветви дерева или сырая земля.
Сытая и в меру довольная я незаметно для себя последовала примеру Клёна и заснула.
***
Ко мне спешил красивый светловолосый мужчина. В синем парадном мундире со светлыми вставками и увешанном наградами, он выглядел просто божественно. Синие глаза смотрели на меня пронзительно и оценивающе.
Молодой, но уже достойный всех полученных им наград и почестей, генерал Эан Актир. С нашего первого знакомства я знала о том, что между нами очень много общего. Ему, как и мне, приходилось пробивать себя дорогу с самых низов. Только у меня был дар, а Эан добивался всего только благодаря своему уму и упорству.
— Госпожа Шальтиса Ясень. Хочу поздравить вас с новым званием! Я ни на миг не сомневался в том, что вы достигнете успеха с вашими непревзойдёнными талантами, — он поклонился мне и, завладев рукой, поцеловал. — Подарите мне ваш первый танец на этом балу.
Я согласно взмахнула ресницами.
Это воистину был прекрасный вечер. Актир оказался внимательным собеседником. Он приятно удивил тем, что не просто старался всюду угодить, а предугадывал мои желания.
Только я совсем не ожидала того, что он поцелует меня в саду и сделает предложение.
— Обещаю подумать, — сказала я, невероятно смущенная таким напором.
Но я знала, что отвечу ему согласием. С Эаном я буду счастлива. Он как никто другой понимает меня.
Потому и не передать словами, что я ощущала в день, когда мир перевернулся.
В тот день, когда я намеревалась сообщить Эану о своём решении, то не дошла даже до дворца. Весть о том, что король и все члены совета мертвы, а на Орден готовится нападение, застала меня на полпути.
Я тут же развернулась назад и побежала.
— Это сон, всего лишь сон… я должна была это предвидеть, — шептали беззвучно губы.
Невероятно, но неведомый враг сумел нанести внезапный и жестокий удар, несмотря на все усилия Ордена. Теперь всё, что я могу — предупредить своих.
Должна успеть…
***
Его осторожные прикосновения к моему плечу и слегка взволнованный голос стали почти традицией.
— Тиса. Тиса, проснись!
Я открыла глаз и машинально вцепилась в плечо мужчины. Он всё понял и перестал трясти.
— Ты разговаривала во сне, и мне показалось, что лучше тебя разбудить от кошмара, — произнёс он, словно извиняясь.
— Да, мне и в самом деле снился кошмар. Спасибо, что разбудил.
Похоже, стараясь не переживать события прошлого наяву, я так и буду видеть их во сне. Кончится ли это когда-нибудь?..
Бросив быстрый взгляд в окно, я обнаружила, что проспала почти до вечера.
— Ты голоден? — спросила.
Клён смущённо кивнул.
— Погоди тогда, я оденусь и спустимся. Не сутки же нам тут взаперти сидеть.
Я погладила его по руке, что вцепилась в ткань блузы на моём плече и пальцы разжались. Прикасаться к нему отчего-то казалось таким естественным, что я даже не задумывалась, забывая об осторожности. Наверное, подсознательно я чувствовала, что это успокаивает его.
Быстро одевшись, я вновь взяла его за руку, и мы покинули комнату. Сумку прихватила с собой, решив не рисковать столь ценным имуществом.
В общем зале, заполненном людьми, я едва нашла свободный столик и усадила за него Клёна.
— Подожди немного, Клён, я сейчас вернусь.
С этими словами направилась к стойке, чтобы лично сделать заказ и принести его, видя, как разрывается между столами единственная подавальщица. Правда там меня попросили подождать и заверили, что девушка всё равно принесёт заказ и волноваться не стоит. Смирившись с этим фактом, я расплатилась заранее и с чувством выполненного долга вернулась к Клёну.
— Сейчас заказ принесут.
— Шумно. Наверное, стоило снова заказать еду в комнату.
— Просто дождь на улице и собрались все кому не лень, — хмыкнула я.
Время шло, и я убеждалась в том, что Клён в чём-то прав. Лета или Леда (честно говоря, не запомнила имени подавальщицы), металась как белка в колесе, но до нас так и не дошла. Не выдержав, я резко встала и снова направилась к хозяину.
Внезапно чья-то широкая лапища сграбастала меня на полпути к трактирщику и дёрнула назад. Я со всего размаху плюхнулась на колени какому-то здоровому детине. Окинув его быстрым оценивающим взглядом, я определила в нём наёмника.
— Ты чего тут разбегалась, блондиночка? — поинтересовался он, сдавливая мне рёбра. — Посиди лучше с нами, скрась вечерок усталым путникам.
Его спутниками были такие же головорезы, как и он. Итого четверо. Раньше я могла рассмеяться им в лицо. Могла бросить любое дерзкое слово и мне бы сошло это с рук. Теперь я лишена возможности пользоваться магией и действовать придётся осторожно.
— Отпустите, пожалуйста, меня брат ждёт, — жалостливо пролепетала я.
— Подождёт твой брат, — с глумливой улыбкой произнёс тот что сидел рядом и потянулся к моей сумке. Что-то жалобно звякнуло и как мне показалось, треснуло.
А вот этого я уже оставить просто так не могу!
— Отпустите по-хорошему! — прорычала я, готовая выцарапать глаза всем четверым.
— Вы слышали, что она сказала, — прозвучал ледяной властный голос, который я узнала далеко не сразу. Клён.
Подняв взгляд на своего спутника, я обомлела. Он воистину страшен в гневе. Лицо побледнело от напряжения, тонкие губы сжаты, а незрячий серебряный взгляд устремлён в сторону моих обидчиков. Даже меня холодом обдало. Будто смерть сама смотрит, а не живой человек.
Не удивительно, что наёмников оторопь взяла от неожиданности.
— А ты ещё кто такой, урод? — осмелился самый захмелевший из них и оттого смелый самый.
Видимо, он действительно реагирует на звук. Всего секунда и Клён сжимает горло наглеца. Пьяный наёмник стремительно краснеет и начинает хрипеть и вырываться.
— Клён! Отпусти его, — дёрнулась я.
Капюшон с головы свалился, и чёлка предательски скользнула в сторону.
В таверне что-то зазвенело, грохнувшись на пол, и наступила тишина.
Меня больше ничего не держало. Я воспользовалась всеобщим замешательством, подбежала к Клёну и, схватив его за руку, потащила наверх.
И уже поднявшись по лестнице, услышала перешёптывания за спиной.
— Вы видели её? Это какая-то болезнь?
— Чудовище.
Громко хлопнув дверью, я задвинула щеколду и тяжело дыша, прижалась к ней спиной. Впервые после получения своего увечья, я столкнулась с реакцией на это окружающих. Я подозревала нечто подобное, но подозревать и слышать в спину обидные слова — не то же самое.
Если бы я могла, то заплакала, настолько сильно душили меня эмоции в тот момент. Но мне не хотелось выглядеть ещё более жалко рядом с тем, кто лишён самой возможности видеть.
— Плохая была идея, — устало проговорил Клён, подходя ближе и неуверенно касаясь моего плеча.
— Ты слышал? — не обращая внимания на его слова, спросила я. — Слышал, что про меня говорят? Я чудовище. Лучше не трогай меня.
Позорно. Но всё-таки я не выдержала и сорвалась. У меня начиналась самая банальная истерика. А он, конечно, не послушал и попытался притянуть меня к себе.
— Мне всё равно, что они говорят, Тиса. Ты меня слышишь?
— Нет, и ты сам пожалеешь о своих словах, когда меня увидишь, — глухо прорычала я, отодвигаясь. — Я отвратительна. Ужасна. Я на человека-то похожа, только когда лица моего не видно!
— Тиса!
Он дёрнул меня к себе за руку. Грубо, больно, обидно. Прижал к себе, не выпуская и не позволяя оттолкнуть.
— Отпусти, Клён!
— Нет, — тихое и твёрдое.
— Я сказала, отпусти.
— Успокойся, прошу.
Но меня не так-то просто сейчас успокоить.
Вздохнув, он расстегнул фибулу и, отбросив плащ в сторону, затем осторожно избавил меня и от сумки. Вырваться всё равно не получалось. Клён намного сильнее меня, и без магии я больше ничего не могла в подобной ситуации противопоставить. Он легко удерживал меня даже одной рукой.
— Отпусти, — в который раз повторила я. Бесполезно.
Клён как пушинку подхватил меня на руки и лёг вместе со мной на кровать, накрывая одеялом и прижимая к себе. И ни слова не сказал.
— Ну что ты меня трогаешь? Я мерзкая, противная, отвратительная…
Его рука резко дёрнулась к моим волосам и, сжав на затылке, заставила откинуться назад. У меня дыхание перехватило, а он воспользовался этим и закрыл мне рот поцелуем. Я не отвечала. Меня всё ещё потряхивала истерика. Без звука. Без слёз. Только руки до боли сжались в кулаки.
— Ну хватит, — прошептал он.
Я попыталась его оттолкнуть, когда его рука выпустила волосы на затылке. И опять потерпела фиаско.
Клён перехватил, завёл мои руки за голову и одной рукой прижал мои запястья к кровати. Другой он отвёл мои волосы с лица и вновь поцеловал. Мягко. Нежно.
— Ты не оставила меня там одного в темноте. И я клянусь, не оставлю тебя.
— Я этого не просила, Клён, — прошептала я бессильно.
— Знаю. Я тебя прошу…
Он поцеловал меня в краешек губ, затем в подбородок. Дотронулся пальцами до лица, касаясь шрамов и иногда замирая. Изучая моё уродство…
Я затаила дыхание, с неким извращённым нетерпением, ожидая того момента, когда он отшатнётся, отпустит. Согласится со всеми. Примет неприглядную правду такой, какая она есть.
Когда чуткие пальцы скользнули к отсутствующему глазу, я вздрогнула всем телом и снова попросила не трогать меня. Но вместо того, чтобы выполнить мою просьбу, он прикоснулся губами к обезображенной коже и прошептал:
— Я хочу, чтобы тот, кто сделал это с тобой, страдал до конца своих дней, потому что убивать за такое — мало.
Я невольно всхлипнула, а из единственного глаза скатилась вымученная слезинка. Да и ту поймали ласковые губы Клёна.
— Клён, зачем ты так? Почему ко мне так относишься?
— Я не знаю, Тиса. Честно, не знаю. Просто ещё там в лесу на дереве, я понял кое-что и кое-что почувствовал. Ты словно звёздочка появилась из мрака и отчаяния. Повела за собой. Сначала я просто шёл, потому что иного не оставалось. Но потом почувствовал тепло вот здесь, — он прикоснулся к своей груди.
— Ты просто благодарен мне…
— Нет. Не только. Ты не понимаешь. В кромешной тьме я кое-что вижу. И это ты. Больше ничего нет. Только тьма, звуки и ты. Иногда звуки рисуют силуэты предметов и людей, помогают ориентироваться, но тебя я вижу, вижу, понимаешь?
Я немного успокоилась, в попытке осмыслить ситуацию.
— Этим не объяснишь твоё влечение.
— А может у происходящего один смысл, и тебе суждено было стать моей путеводной звездой?
Сказано это было так, что я почти поверила, поддалась сладкому трепету в груди. Но мне нельзя в это верить. Не могу я.
— Тиса, ты на редкость упряма. Но это мне даже нравится, — вдруг рассмеялся мужчина, ласково потёршись своим носом о мой нос. — Не убегай, прошу, — он отпустил мои руки.
Быть может он хотел сказать или сделать что-то ещё, но в дверь постучали, и мне пришлось встать, чтобы открыть. На пороге стоял сам хозяин.
— Простите… — замялся он, протягивая поднос с моим прежним заказом. Руки его подрагивали. — Примите это в качестве извинения.
— Благодарю вас, — ответила я с достоинством, приняла поднос и сразу же поставила его на столик.
— И ещё. Не могли бы вы съехать завтра?.. Там люди разное говорят, боятся. Я, конечно, всё понимаю, но…
Понимает он, как же.
— Можете не волноваться, мы так и планировали, — подал голос Клён.
Ещё раз поблагодарив нас, трактирщик раскланялся и ушёл, а я снова закрыла дверь.
Извинение трактирщика выглядело более чем щедро. Помимо моего заказа, здесь имелись фрукты и жареное мясо. Выглядит, как подношение богам. Или скорее демонам, учитывая ситуацию. А девственниц, вроде как, извините, тут не водится, довольствуйтесь мясом, господа.
Настроение при виде еды немного поднялось, и я даже пошла на поводу у Клёна, и кормила его с рук виноградом. Хотя, я заметила, одну любопытную вещь — он как будто действительно прекрасно знал, где и что находится, определяя это по звукам и запахам.
Когда понадобилось выйти по нужде, а заодно и умыться и руки помыть, вниз пришлось идти вместе. Клён ни за что не собирался оставлять меня одну, да и я его тоже. Видела, на что он способен и как плохо контролирует свой гнев, направленный на посторонних.
Встречавшиеся по пути постояльцы и случайные клиенты косились на нас и шарахались прочь, но задирать больше никто не решался.
— Завтра поедем в Арсит. Это достаточно большой город и там должны быть хорошие целители, — сообщила я, раздеваясь перед сном.
— Но это на востоке, — возразил Клён. — Изначально ты не туда собиралась.
— Ничего страшного, если небольшой крюк сделаем.
— Учти, что так ты от меня не избавишься, — прошептал он тихо, вдруг приблизившись ко мне со спины. Я даже не вздрогнула, хотя и не слышала звука его шагов. Это становилось до странного естественным.
Только когда по моей обнажённой коже скользнули его ладони, а горячие губы запечатлели поцелуй на шее, на мгновение оцепенела. Как бы я не брыкалась, это было чертовски приятно.
И должна признать, я не железная всё-таки.
Пусть потом мы будем оба жалеть о содеянном. Только это то, что сейчас необходимо нам обоим. То немногое, о чём я буду вспоминать с теплом… сидя в своей избушке над фьордом…
Я откинула голову на плечо Клёна и обвила его сильную шею одной рукой, позволяя его рукам изучать моё тело. Кроме ожогов и обезображенного лица мне стыдиться нечего.
Клён склонился, нежно и настойчиво целуя меня в губы, а его пальцы тем временем творили своё темное дело, расстёгивая застёжку бюстика. Справившись с этим, он накрыл ладонями мою грудь, нежно поглаживая и массируя её, и я явственно ощутила на себе его решительность.
Внутри меня вели неравный бой паника и желание. Несмотря на свой возраст (мне было двадцать семь лет, что по местным меркам считалось возрастом законченной старой девы), я ещё никогда не была с мужчиной.
А Клён легко подхватил меня на руки и уложил на постель, покрывая поцелуями мою шею и спускаясь ниже к груди. Отбросив страхи, я отдалась волнующим чувствам и с удовольствием зарылась пальцами в его волосы. Но мужчина не ограничился лаской груди и спустился ниже, избавляя меня от последней преграды на пути его страсти.
Он погладил меня по внутренним сторонам бёдер, разводя ноги в стороны, и склонился, проникая языком в моё лоно, не спеша и чутко лаская нежную трепетную плоть. От этих ласк тело наполнилось сладкой дрожью и не в силах это выдерживать, я выгнулась под его рукой, которая продолжала ласкать обнажённую грудь.
Это была самая невероятная пытка. Мне хотелось попросить, чтобы он остановился, и вместе с тем, жаждала продолжения ласк до бесконечности. Когда же ощущения достигли своего пика, а сознание затопило нечто яркое и оглушающее, я замерла, после чего больше не смогла контролировать эту сводящую с ума дрожь и громко застонала, прикусив нижнюю губу.
Клён снова навис надо мной, срывая с моих губ стоны и уже пальцами продолжая ласкать моё ставшее ещё более чувствительным лоно. Я вцепилась в его плечи и выгнулась вперёд уже сама, целуя его с каким-то неистовством, совершено неожиданным даже для меня самой. Затем я почувствовала, как его член большой и твёрдый прижался к моему животу. И даже напряглась, когда попыталась представить то, как это будет происходить.
На какой-то миг стало страшно.
— Тиса, я ведь могу не делать этого, если ты боишься или не хочешь, — прошептал мужчина хрипло.
— И над кем это ты сейчас издеваешься? — поинтересовалась я, обвивая руками за шею и притягивая для поцелуя. Одновременно с этим я притянула его к себе ногами, решив не отодвигать неминуемое.
И больно почти не было. Он повёл себя очень чутко и полностью вошёл не сразу, позволяя мне привыкнуть и расслабиться. Затем, он начал медленно двигаться во мне, а потом был… резкий толчок, короткая вспышка боли и я уже чувствую, как его естество погружается в меня полностью.
Всхлипнув под действием эмоций, я поддалась вперёд и прижалась к его сильному и горячему телу. А Клён ускорил темп, заставляя снова ощутить волны наслаждения, от чего я уже не могла сдержать рвущиеся наружу стоны и всхлипы.
Темп изменился, стал резче, и я ощутила сильную пульсацию внутри себя. Сделав последнее движение, Клён тоже застонал, прижимая меня, подминая под себя.
Я почти дышать не могла, но отчего-то не страшилась этого. Моё заполняло приятное чувство опустошённости и неги. А всё, остальное казалось таким неважным сейчас.
Вскоре мужчина просто вытянулся на постели рядом, крепко прижав меня к себе.
Я заглянула в спокойное умиротворённое лицо и едва не задохнулась от нахлынувшей вдруг нежности. Настолько перехватило дыхание.
Сейчас в полумраке комнаты, мне казалось, что Клён зряч и смотрит на меня своими странными серебристыми глазами, в которых отражается свет далёких нездешних звёзд и ещё нечто такое, отчего хотелось верить в то, что я действительно могу быть счастливой.