Иногда у нас в Ордене проходили специальные занятия. Чаще это были тренировки с использованием скромных магических способностей адептов и лишь отчасти напоминали то, что умеют настоящие маги.
На таких занятиях я обычно чувствовала себя паршиво, так как побеждать у меня получалось нечасто. А по правде говоря, не получалось совсем. Мальчишки слишком усердно выполняли просьбу наставника «относиться к этой девчонке как к равной и не щадить». Вот и не жалели, раз за разом доказывая, что боец из меня никудышный.
Я обычно расстраивалась, но затем стискивала зубы и делала вид, что всё в порядке. Раны от этого не болели меньше, да и глумились надо мной точно так же, как и над прочими слабаками. Но это позволяло мне себя уважать хотя бы за что-то.
Нечасто я могла почувствовать собственное превосходство. Везде, где требовалась сила или хорошая логика я пасовала, навсегда уяснив себе, что боевая магия и точные науки — это не совсем моё.
Возможность изучать целительство стала для меня не только хорошей отдушиной, но и заставляла напрочь забыть о таких вещах, как глупое соперничество и тщеславие. Ибо здесь им было не место. Где существовали только двое — целитель и больной.
В отличие от большинства других адептов Ордена, я прониклась пониманием этого искусства и стремилась узнать как можно больше того, что поможет мне спасать чужие жизни.
Я понимала, что никогда не стану настоящей целительницей, но это меня не останавливало. Любая, даже маленькая победа казалась мне значимой и придавала уверенности в собственных силах.
Именно это спасло мне жизнь, а не навыки боевой магии. Думаю, против стольких врагов они и вовсе были бы бесполезны. Ведь в том побоище погибли самые лучшие.
Какая ирония.
Но ещё большая ирония заключена в том, что именно я стою перед постелью больного, которого и не каждый целитель возьмётся лечить. За что боги так наказали бедного?
Удушливый запах благовоний не только раздражал, но ещё и мешал думать, давя своей тяжестью на голову.
— Ваше высочество, если это возможно, я прошу приоткрыть окно, — попросила я.
— Если это не повредит...
— Свежий воздух ещё никому не вредил. К тому же на улице стоят прекрасные погожие дни.
Я подошла ближе к ложу больного и больше ничего не говоря, опустилась на колени. Для обследования мне не требовалось проводить тщательный осмотр его тела, требовалась только хорошая концентрация, чтобы настроиться на энергетику больного и прежде всего, понять, где находится очаг болезни.
Переход на магическое зрение произошёл слишком быстро, и я на время даже затаила дыхание, привыкая к иному виденью. К своему новому магическому зрению, ибо оно на самом деле теперь стало другим.
Так, если раньше мне приходилось долго настраиваться, проникая в энергетическую структуру существа или предмета, улавливая потоки и связи, то сейчас я сразу видела больного как переплетение множества линий, от которых исходил свет различной интенсивности.
Неожиданно темнота ласково обняла мои плечи, придавая уверенности в своих действиях. И я едва не задохнулась от захлестнувшего меня ощущения тепла.
Что это? Что со мной происходит?
К сожалению, тьма не отвечала мне, а словно подталкивала к дальнейшим действиям.
По-прежнему немало удивлённая, я скользнула сознанием к чужой энергетической структуре, тщательно отслеживая каждую линию и узелок.
На первый взгляд, я не сумела обнаружить никакого магического влияния на этого человека. Но чрезвычайно сильно истончившиеся энергетические потоки внушали тревогу. Кое-где они представляли собой лишь тонкую призрачную сеть, напоминавшую паутинку. И только присмотревшись к её рисунку, я смогла отделить нечто почти неуловимое, что, несомненно, присутствовало в организме больного и медленно его убивало.
Я могу попытаться спасти короля. Но при условии, что мне позволят это сделать. И думается, даже в этом случае я сильно рискую собственной головой.
Просто так отступиться и позволить неведомым злоумышленникам завершить начатое? Нет, на это я не способна.
Медленно вернувшись к своему обычному зрению, я поднялась на ноги и обернулась.
Молодой принц обратил на меня полный надежды взгляд.
— Госпожа Ясень, вам удалось что-то выяснить? Вы сможете помочь отцу?
— Не хочу вас обнадёживать ваше высочество, но если вы пойдёте мне навстречу, я могу попытаться, — наверное не стоило строить свой ответ именно так, но я слишком сильно волновалась для того, чтобы строить правильные предложения на севаррийском. — Вашего отца слишком долго поили ядом, который и привёл его к такому состоянию.
Тут встрепенулся Канер.
— Этого не может быть! Хелас и его люди тщательно следят за безопасностью короля.
Принц согласно кивнул.
— Уверяю вас, госпожа Ясень, у нас прекрасный специалист.
Спокойно вытерпев их недоверчивые взгляды, я терпеливо принялась пояснять, тщательно подбирая слова:
— Не все яды можно определить обычным способом. Приведу простой пример. Вы знаете, что даже для изготовления эффективного целебного зелья требуется Сила? Немного магии, целебных трав и искреннего желания исцелить — вот и готово лекарство, которое будет сильнее обычного порой в десятки раз. Чтобы изготовить коварный яд, подобный тому, что травит организм короля, требуется почти всё то же.
— Но желание исцелить заменяем намерением отравить, — произнёс Канер вместо меня и задумчиво поинтересовался. — И это можно замаскировать под лекарство?
— Хоть под обычную воду. Короля убивает не столько яд, сколько чужое желание его смерти, регулярно ему подаваемое.
Принц Шаэль вдруг побледнел ещё сильнее, видимо осознав в какой чудовищной опасности они тут на самом деле находятся.
— Нужно рассказать об этом Хеласу.
— Извините, но кто такой Хелас? — не выдержала я.
— Мой дядя и глава безопасности, — нехотя признался Канер.
«А у него любопытная семейка», — подумала я, но вслух ничего говорить не стала.
— Госпожа Ясень, надеюсь, вы будете не против такого сотрудничества? — осведомился Шаэль, но как я поняла — это было обычной данью уважения и присутствие здесь родственника Канера было неизбежным.
Кивнув, я произнесла:
— А вы будете не против того, чтобы я на время поселилась поближе и видела каждого, кто навещает короля?
— Думаю, именно сейчас мы это и обсудим, — отозвался помрачневший Канер. Похоже, его не прельщало именно сейчас увидеться со своим родственником.
Я снова повернулась к больному и принялась прикидывать, что можно сделать для него именно сейчас. Конечно, я бы рекомендовала сменить помещение на более светлое и проветриваемое, но чувствую, это снова придётся с кем-то согласовать.
Да уж, нелегко живётся царственным особам. С такими заботливыми подданными и в самом деле умереть недолго.
Мне искренне хотелось помочь, а потому я сдержалась и решила не спешить. Сейчас, когда больной так слаб, можно навредить чем угодно. Абсолютно любое вмешательство может ему навредить.
В таких ситуациях следует даже сдерживать первый порыв щедро поделиться собственной жизненной силой. Это только в сказках умирающий сразу начнёт поправляться и через часик уже будет готов, как прежде радоваться жизни. Но если подобное попытаться провернуть на самом деле, всё может окончиться плачевно, как и многие необдуманные порывы. Скорее всего, истощённый энергетически человек умрёт мучительной смертью. Подобно голодавшему дни напролёт, которого некая добрая душа вдруг накормила бы до отвала.
Потревоженный среди ночи начальник безопасности, судя по его виду, находился не в самом хорошем расположении духа. Но по его мрачному виду было трудно определить, что ему не нравится больше – то, что его так поздно потревожили или присутствие здесь его племянника, о прибытии которого он видимо, узнал только сейчас.
Кстати говоря, внешне у него не было ничего общего с Канером. У Хеласа были крупные и грубые, будто высеченные из камня, черты лица, длинные пепельные волосы, наспех перехваченные на затылке и тонкие губы не привыкшие улыбаться. Между кустистых бровей пролегли характерные морщинки, выдающие в нём человека, который часто хмурится. Если бы я не знала, кем является этот человек, то могла бы предположить, что он — строгий наставник или какой-нибудь генерал. Во всяком случае, строгий взгляд светло-серых глаз к таким мыслям располагал.
На миг мне показалось, что под этим суровым взглядом зябко ёжится даже его высочество.
— Мне, безусловно, приятно видеть столь интересную компанию, собравшуюся именно здесь, а не где-нибудь ещё. Но я надеюсь, для всего этого действительно имелся серьёзный повод, — холодно произнёс Хелас и прежде чем кто-нибудь успел что-то сказать, поинтересовался: — Я так понимаю, Канер, ты всё-таки добился своего?
— Да, дядя, — нехотя откликнулся мужчина. — Познакомься с Шальтисой Ясень, последней представительницей Ордена Видящих. Благодаря её помощи я выжил и добрался до дома.
Я смущённо и растерянно моргнула, когда безукоризненно невозмутимый взгляд Хеласа переместился на меня.
— Рад знакомству. Неужели госпожа Видящая решила вот так просто помочь нам?
Я ощутила тяжесть на душе от необходимости признавать столь неприглядную истину. А слова, сказанные Канером, только усилили это чувство.
— Шальтиса не раз показывала самоотверженности и стала мне настоящим другом, — произнёс он, отчего я поняла, что больше не в силах молчать.
— Не нужно делать из меня героя. У меня просто не оставалось иного выхода. И мы оба это знаем. Я не хочу казаться лучше, чем есть на самом деле. Пожалуйста…
Канер молча встретился со мной взглядом и кивнул.
— Занятно, — прокомментировал Хелас. — Думаю, госпожа Видящая не откажет мне в приватной беседе, после того, как я выслушаю причину по которой стою здесь в этот час?
— Разумеется, — откликнулась я, проигнорировав сразу два предупреждающих взгляда, принадлежащих Канеру и Шаэлю.
Не понимаю, чего они так волнуются. Вряд ли Хелас задумал меня съесть. В Ордене приходилось общаться с не менее опасными мужчинами. Один Верховный магистр чего стоил.
Принц воспользовался моментом и ввёл начальника безопасности в курс дела, хотя, на мой взгляд, он уже имел представление о том, какие действия мне хотелось бы предпринять.
— Молодые люди, оставьте нас на несколько минут наедине с госпожой Ясень, — вдруг попросил Хелас.
Канер хотел было возразить, но сдержался и кивнул, бросив на меня извиняющийся взгляд.
Принц более охотно выполнил просьбу начальника службы безопасности и вышел первым.
Итак, мы остались одни перед дверьми, ведущими в покои его величества. Мужчина не спешил говорить. Облокотившись о дверной косяк, он в очередной раз смерил меня усталым изучающим взглядом, будто силился понять, что я вообще тут делаю.
Я стоически выдержала этот взгляд, скрестив руки на груди.
— Вы понимаете, что вас ждёт в случае, если наш правитель не выдержит вашего лечения? — наконец, нарушая тишину, осведомился Хелас.
— Догадываюсь.
Что бы ни случилось с севаррийским королём дальше, отныне причастной к этому будут считать именно меня. Если только не застукают злоумышленников на горячем, с орудием убийства в руках.
— И вы готовы рискнуть собственной жизнью, чтобы спасти его, госпожа Ясень? Вы, подданная другой страны, без сомнений пойдёте на такой риск?
— Другого выхода у меня нет. К тому же моя страна отказалась от меня, а ваш правитель для меня в первую очередь — человек, нуждающийся в помощи. Я готова рискнуть.
— А как вообще получилось, что Орден Видящих решили уничтожить?
— Думаю, вам известно об этом не меньше моего.
Хелас вдруг улыбнулся, но улыбка эта вышла такой же холодной, как и его взгляд.
— Хотелось бы узнать об этом из первых уст. Мне важно ваше мнение о ситуации в целом. И можно без подробностей.
Несмотря на то, что мне приходилось много думать об этом, ответ дался непросто. Мешали воспоминания и личные переживания, связанные с этим всем. Собственная боль от потерь. Беспокойство о судьбе Ивы. Всё спуталось во мне запутанным болезненным клубком, заставляя иногда замолкать, подбирая слова и сдерживая собственные эмоции. Но всё же, я поделилась с этим человеком своими догадками по поводу того, что готовиться нечто грандиозное. Для чего и был уничтожен Орден Видящих.
Честно сказала я и о том, что изначально не собиралась отправляться в Севарру, но поскольку место, куда могла вернуться, оказалось уничтожено, мне пришлось принять предложение Канера.
— И теперь, вы надеетесь таким образом выслужить положение при дворе и остаться в Севарре?
Я подавила, вспыхнувшее было возмущение.
Чему удивляться? Так оно со стороны и выглядит.
— Нет, мне этого не нужно. При желании я могла бы устроиться и где-нибудь ещё. Но я здесь, чтобы оказать посильную помощь в борьбе с теми, кто уничтожил мой прежний мир до основания. Считайте это личной местью, как угодно.
— Значит, вы, как и прежде, преследуете свои цели, — понимающе усмехнулся Хелас.
— Это плохо?
— Скорее необычно. Кто-нибудь другой на вашем месте давно бы соловьём заливался на тему самоотверженности и победы над злом. Вы же, госпожа Ясень, демонстрируете неприглядную для многих истину во всей красе и нисколько этого не смущаетесь.
— Да, во мне нет ничего героического. Но разве это повод для смущения?
Представив себе картину, где я, будучи раненной, бросаюсь на врагов, чтобы унести с собой как можно больше жизней, и невольно содрогнулась. Нет, пожалуй, этот способ совершенно не для меня. И никаких оговорок.
— В таком случае, я подозреваю, что у вас могут быть какие-то личные пожелания?
Я с готовностью кивнула.
— Да. Если мне будет позволено заниматься лечением короля, но враг окажется изворотливее, и я потерплю неудачу, прошу позаботиться о моей подопечной и не судить её вместе со мной.
— А если у вас всё получится?
— Об этом я предпочла бы говорить тогда, когда наметятся первые улучшения.
— Вы так уверены в том, что они будут?
— Была бы это болезнь, имеющая вполне естественные причины, я не стала бы рисковать. Но тут… я готова поставить свою жизнь на кон.
Некоторое время мы смотрели друг другу в глаза, прежде чем Хелас спросил:
— Что вам для этого нужно?
Ничуть не стесняясь своих запросов, я объяснила Хеласу, что следует предпринять и чем меня необходимо обеспечить. Выражение начальника безопасности поначалу выражало понимание, затем на нём появилось лёгкое недоумение, ну, а после он смотрел на меня с некой обречённостью. Думаю, он уже воочию представил, какая шумиха начнётся завтра, когда все пожелания начнут воплощаться в жизнь.
— Вы уверены в том, что всё это так необходимо? — поинтересовался он тихо.
— Уверена. Я не хочу рисковать больше, чем требует ситуация.
Хелас понимающе кивнул и смирился. Несмотря ни на что, он чувствовал, что я права и увидел во мне последнюю надежду.
Я бросила взгляд в окно, за которым уже брезжил рассвет, и вздохнула. Отдохнуть в ближайшее время мне точно не удастся.
Словно уловив мои мысли, мужчина поднялся со своего места и сказал:
— Давайте, приступим, пока не появились первые визитёры.
— А их обычно много бывает за день?
— Не то чтобы много… но почти все приходят не один раз. Лекарь, как и сиделка, бывают три-четыре раза, а служанка, убирающая комнату, заходит после каждого из них. Принц Шаэль может прийти и один раз, но остаётся там надолго.
О себе он говорить не стал, но я прекрасно понимала, что даже если начальник безопасности не заходит проверить больного короля и проследить за визитёрами сам, за него это сделают другие.
Первым моим пожеланием, больше всего походившим на требование, была смена покоев. Я подробно объяснила Хеласу, что мне требуется. Но комнаты, куда транспортировали больного, предвосхитили мои ожидания. Здесь имелось большое светлое помещение, идеальное для пациента, небольшая гостиная и комната, очевидно предназначенная под кабинет.
Остаток ночи и утро потратили на переезд и обустройство. Мне пришлось самой сходить за Ивой, чтобы снять чары с двери и рассказать о случившемся ночью.
Канер предлагал девочке остаться под его присмотром и переехать в более уютные комнаты, но она наотрез отказалась, чем вызвала удивление даже у меня. Ива сказала, что рядом со мной ей будет спокойнее и ради этого она готова терпеть какие угодно условия и столько, сколько потребуется.
— Ива, тебе не стоит привлекать излишнее внимание к себе, — возразил Канер, всё ещё надеясь уговорить мою подопечную.
— В таком месте сложно укрыться от чужих глаз, — спокойно проговорила девочка.
— Главное, чтобы для большинства Ива оставалась скромной ассистенткой, — вставила я и подмигнула девочке. — И риска меньше и возможностей для наблюдений больше.
— Сдаюсь, — Канер поднял руки в примирительном жесте. — Только будьте осторожны.
Я не стала ничего ему обещать. Просто улыбнулась и легонько сжала руку. Наш утренний разговор ничего не мог решить, но он стал для меня передышкой. Большим глотком воздуха перед прыжком в воду.
Посетителей у больного ещё не было, и я решила использовать эту возможность, чтобы заказать травы и прочие ингредиенты для будущих лекарств.
Необходимо приступать к лечению короля как можно быстрее, но всё что я могу сейчас это давать укрепляющие настои и понемногу вливать в него жизненные силы. И к сожалению, хоть немного ускорить процесс выздоровления я не в силах. Даже когда организм больного привыкнет к такому вмешательству, дать больше, чем сейчас, невозможно. Иначе я буду не в состоянии пользоваться своим даром.
— То, что я делаю, совершается лишь в некоторых исключительных случаях и, чаще всего, однократно, — объясняла я Иве суть своей работы. — Наша цель — заставить организм бороться и восстанавливаться самостоятельно, а не делать из него энергетического вампира.
— По нему вообще не заметно, что ты чем-то поделилась, — девочка смотрела на короля со смесью страха и интереса.
— Это ничего. Главное, что есть небольшие внутренние изменения, а это важнее. Пока же я не берусь судить, когда первые улучшения станут заметны и король выйдет из этого состояния, — понизив голос, я добавила: — Но я знаю, что это непременно случится.
Ива посмотрела на меня со смесью удивления и радости во взгляде.
— Значит, ты смотрела?
— Да. Только никому об этом.
Я многозначительно прижала указательный палец к своим губам и девочка нехотя кивнула. Что ж, посмотрим, как она умеет хранить тайны. Ведь быть Видящим значит уметь сдерживать свои даже самые благие порывы. Особенно их.
Вдруг из гостиной донёсся какой-то приглушённый шум и голоса.
— Почему никто не согласовал это со мной?! — возмущался кто-то, чей голос мне явно был незнаком.
— Потому что всё уже согласовано с его высочеством принцем Шаэлем, — послышался ответ одного из доблестных охранников.
Я с удивлением отметила нотки превосходства в его голосе. Похоже, пришедшего здесь недолюбливали.
Шёпотом попросив Иву, отправляться в кабинет, я заняла место, которое заранее приготовила. Из высокого кресла, поставленного в непосредственной близости от изголовья кровати, мне открывался прекрасный вид, как на больного, так и всякого, кто входил через гостиную.
Недовольный проворчал что-то невнятное, после чего створки дверей раскрылись, и в комнату вошёл высокий темноволосый мужчина лет тридцати.
Взгляд тёмно-синих глаз сначала скользнул к больному, а уж после задержался на мне. Недоумение, раздражение и любопытство, вот что было в этих глазах. И справиться с собой ему было непросто.
Только воспользовавшись заминкой, я посмотрела на вошедшего по иному, надеясь с первого раза увидеть те детали, которые смогут характеризовать истинные намерения этого человека.
Поток обрушившейся на меня информации был ошеломляюще огромен. Стоящий передо мной мужчина являлся не только королевским лекарем, но также был весьма и весьма деятельной личностью. Я увидела множество эпизодов, где он продолжал учиться, несмотря на свою должность, самостоятельно договаривался с аптекарем, помогал людям, которые, судя по их внешнему виду, совсем ко двору никакого отношения не имеют.
Всё увиденное мною сейчас, веяло чем-то большим, чем самоотверженность. Это граничило с фанатизмом. С безумием, имеющим свои давние и, увы, недоступные для моего взора корни.
Одно видение, на миг застывшее передо мной, поразило по-настоящему. Лишь на первый взгляд в ней не было ничего необычного — лекарь и его пациентка. И он пытался вернуть её к жизни даже тогда, когда над ней взвились равнодушные смертные тени. Он не отступал до последнего.
Но в итоге, я увидела как даже этот несгибаемый мужчина бессильно опускает руки.
Женщина в полумаске была мертва.
В моей практике Видящей происходило множество вещей неприятных, абсолютно сбивающих с толку. Я видела то, чему не могла найти объяснение и даже обращалась за помощью к старшим магистрам. Но нужно ли говорить, что собственную смерть в судьбе чужого человека я видела впервые?
Да, женщина в полумаске была мной.