нет, у гэвина были, конечно, курьезные истории, связанные с этим самым делом, но он думал, что с найнсом-то такого не приключится точно.

ну, найнс же секс рассматривает как перформанс.

его пришлось долго уговаривать перестать называть это "сексуальной активностью". найнс же в ответ саркастично предложил называть секс "ночью любви". в итоге сдались оба, и теперь это называется сессией.

(гэвин мастерски врет себе, что его найнсовы варианты ничуточки не заводили, потому что иначе пришлось бы признать, что его привлекает вулканский ролеплей. или, чего доброго, дамские романы. эй, у них прикольные обложки!)

каждая сессия проходит более-менее одинаково: найнсу хорошо, риду хорошо. соседям плохо иногда, когда найнс просчитывается с их рабочим графиком. у гэвина всегда "зеленый". у найнса диод голубой, потом желтый, потом красный, потом опять желтый. хорошо, короче. жизнь удалась.

а на этот раз ридово настроение просто поднимается вверх просто на глазах, потому что отпуск, а за окном дождина такой, что еле слова слышно, а еще найнс склоняется над его беззащитной тушкой так, что видно каждую родинку на хищной мордашке.

"мой," мурчит.

"мой," повторяет.

"у тебя телефон звонит," хмурится.

в другой комнате играет богопротивный рингтон, и хорошо, блин, что у гэвина кляп.

плохо, что найнс его зачем-то расстегивает. ну повод не отвечать же, ну, человек в плену, веская причина. даже для начальства.

"кто," стонет гэвин, и не так, как предпочел бы. "ты сам не можешь ответить?"

"ты подбираешь уникальные комбинации ругательных слов, идиоматических выражений и местных поговорок, я не могу достоверно изобразить твою речь."

"просто скажи, что не хочешь."

"не хочу. звонят тебе. развязать руку?"

"охренел? мы три часа тут в моряков играем, а он развязывать. так давай, типа занят."

найнс только улыбается, грациозно спрыгивает с постели и с невозмутимостью видавшего виды секретаря подносит к уху гэвина телефон.

честно? нужно было еще в N году упразднить традицию и ритуал рассовывать бумажные копии по сотрудникам, потому что вместо обещанной сессии, сексуальной активности, ночи любви, - чего угодно, господи, - найнс носится по квартире в поисках несчастной бумажки-потеряшки, только чтобы разочарованно объявить, что она у того миловидного интерна, который еще срочно ретировался в педагоги.

гэвин, красный не от того, от чего надо, заведенный тоже не от того, передает все шефу, брызжа слюной на подушку, где остался лежать аппарат.

шеф тактично спрашивает, почему гэвин не ищет сам. гэвин в тишине спальни гаркает, что он под душем. найнс подтверждает. фаулер деликатно и пиздецки громко кашляет риду прямо в ухо и заканчивает пытку.

найнс, которого от смеха гнуло полтора раза, хватается за дверной косяк и старается изо всех сил не треснуть лицевой панелью.

гэвин поднимает обе брови, смотрит многозначительно, и найнс ищет опоры у косяка уже всем корпусом.

"тебе смешно, а мне завтра форму заполнять. тебе тоже."

"ты решил сделать наши отношения официальными?" интересуется андроид. "хорошо."

"блять, только скажи мне, что звонок еще не идет, я не хочу его звать на мальчишник."

"не идет. расслабься."

гэвин все равно косится с ненавистью на телефон, стряхивает налипшую прядку, но так только хуже. найнс решает все же снизойти до партнера, проявить благосклонность и милосердие, плавно опуститься на постель.

он убирает волосы с лица рида, заводит их назад, приглаживает и, довольный, жмурится.

"ну что, как там было?" у рида во взгляде пляшут озорные дьяволята. "ах да. возьмите меня, господин, скорее уже. а то мне скоро начальник еще может позвонит, или из налоговой."

его любимый андроид только рад подчиниться.

телефон уходит в режим «не беспокоить».