Примечание
Музыка, под которую писала (да, кто-то пересмотрел Райю))
Prologue - James Newton Howard (лес)
Young Raya and Namari - James Newton Howard (ночные разговоры)
Lead the Way - James Newton Howard (утро)
Apologies - One Republic feat. Timbaland (полупризнание и рисунки)
Лес встретил их прохладной влажностью, вечерней полутьмой и последними закатными полосами, испещряющими листья диковинных форм. Драко жадно заскользил взглядом по редчайшим видам деревьев, в обилии растущих здесь. Абиссинская смоковница, Визгопёрка, Трепетливые кустики, —какая услада для глаз и носа! Вот и аконит — целая роща, Снейп бы заценил. Алихоция — гиеновое дерево, по слухам, даже его запах может вызывать истерию, а неконтролируемые реакции до сих пор не изучены полностью, в некоторых экземплярах в запретных отделах стола профессора зельеварения оно звалось "Горячительным древом". Да уж, Северус бы многое отдал за такое место.
«А ты что думал, заповедник — пустое слово?» — усмехнулся ему Гарри в ответ на вырвавшиеся восхищения широко и ласково, грубыми резкими жестами расчищая им путь.
С Краснопером они попрощались, когда река разветвилась и стала совсем мелкой у первых деревьев. Когда дракон исчез в темнеющей воде, Гриф явно занервничал. Возможно, так на Поттера действует отсутствие рядом своего собрата по разуму? Он прощался с этим чудным существом так долго и жалобно, словно это — их последний день. И да, Драко признал, что Краснопер был действительно одним из самых удивительных, красивых и умных созданий, что он видел, но…может Гарри любить хотя бы одного не дракона так же сильно? Например, кого-нибудь с очень подходящим именем… Нет, это вряд-ли.
«Старайся столько, сколько потребуется, если ты действительно хочешь что-то заполучить, или не разводи сопли попусту!» — встрял в его сентиментальные мысли жесткий голос отца. Драко опешил. Он уже давно не вспоминал о нем совсем. Вчера и позавчера, например. Ну, то есть, пару дней, но для наследника Малфоев непозволительно хоть на мгновение забывать о том, кто он есть! «Для наследника Малфоев непозволительно так же ныть без дела!» — строго напомнил ему мысленный образ отца. «Но все, что я умею делать в этой жизни, это — ничего не делать!» — тихо прошипел несчастный юноша, взывая к помощи предков. «Ошибаешься», — в холодном голосе внезапно скользнула усмешка, — «Еще ты хорошо умеешь ныть». Драко бы закатил глаза до черепа, но это бы означало встретиться взглядом с его внутренним образом родителя. Поэтому ему оставалось только спросить-утвердить у продвигающейся впереди поттерской спины:
— Ты нервничаешь.
— О, без тебя бы я не догадался, большое спасибо! — злобно гаркнул ему лохматый затылок.
Драко мысленно цокнул своим предкам обиженное: «Ну я же говорил!» «И что теперь делать?» вопросил он к слабо отсвечивающему багряным небу, но больше ему никто не отвечал. Ладно, Малфой он, или не Малфой, в конце-то концов?! Так вот, о концах…
— Поттер! А, Поттер! Правда, что ты до того привязался к драконам, что с человеком тебе после них скучно?!
Гарри пошагал вперед быстрее. Ладно, плохая была идея, но что еще он может?
— Э-э, ну, ты главное не расстраивайся, — с трудом произнес он скорее с вопросительной интонацией. Потому что как называется то, что Поттер чувствует, он не знал.
— Я! Не! Расстраиваюсь! — С рыком Гарри разломал сухое дерево пополам. Без магии. Руками. Да, оно было тонким и сухим, но… Матерь хвосторогова… Драко сдержал позорный восхищенный писк и выпалил, чтобы не молчать:
— Хорошо.
Поттер перестал крушить дерево на короткие палки.
— Хорошо? — стоя в сумерках с горящим взглядом и разломанной веткой в руках, Гарри был драконораздирающе хорош, и Драко подтвердил это с какой-то писклявой интонацией:
— Очень хорошо, — он усилил свои слова кивками и улыбкой. Поттер нахмурился, бросил ветки на землю и осторожно приблизился:
— Тебе…ты как себя чувствуешь? Нормально все? Тебя никто тут случайно…не кусал? А то знаешь, всякое в лесу водится…
Драко завизжал так громко, что Гарри отдернул свою руку от его лба и испуганно потянулся к палочке. Неизвестно, лечить он его собирался или убивать для всеобщей безопасности, но Драко не собирался оставаться в лесу с кусачими и ползучими тварями, о которых он подумал только сейчас, когда это озвучил Поттер. Просто…некоторые мысли слишком занимали его зараженный л…лихорадкой мозг. Все, все сходится! Он заразился какой-то дрянью, потому и мысли всякие лезут в голову, и предки внезапно начинают раздавать советы неудачливому потомку, и вот это все…
Драко лихорадочно пробирался через кусты решительно и неумолимо. Примерно пять футов.
Неожиданно грудь кольнуло. Обжигающе до боли. Сердечный приступ от нервов или… сердечный приступ по другой причине? Драко двинулся еще на шаг вперед, но ребра будто сдавили тиски. Чертов Поттер, это все потому, что он слишком сильно сжимал его на драконе! Теперь еще и синяк небось останется… На силе злости он прошагал еще немного, но неведомая сила тянула его назад, затягивала под грудиной к позвоночнику.
Он попал. Очень крупно попал.
Драко со стоном развернулся и злобно потопал назад. Как он будет теперь это объяснять Поттеру?
— Лихорадка поражает мозг? — со смешком спросил Гарри, едва нос Драко появился из зарослей. Расположившись полубоком на небольшом и уютном очищенном кружочке, со спичками и плотным одеялом, он укладывал палки из поломанного деревца в форму маленького шалашика. Поджав губы, слизеринец опустился напротив, обиженно стреляя глазами исподлобья. Этот гад все слышал! А ведь он мог много наговорить… В условиях стресса малфоевский язык часто вытворял нечто, за что потом становится стыдно.
— Сколько лет прошло, а ты так и остался Хорьком, — со странным довольством подтвердил Поттер, зажимая коробок ртом и поджигая сухую траву внутри костра. Драко не успел возмутиться только потому, что был слишком занят любованием этой картиной. — Чуть какая потенциально опасная штука, убегаешь с визгами, — Гарри как-то особенно нежно и ностальгически улыбнулся своим мыслям, а потом вскинул взгляд, — Только теперь, кажется, совсем беда, ведь это даже не Волдеморт какой, а всего лишь ядовитые паучки.
Драко слышал его, как в очень медленном думоотводе, полностью зачарованный потемневшими глазами с играющим в зрачках отраженным пламенем. А может, это был собственный поттерский чертовской огонь, а костер перед его лицом служил лишь прикрытием. Драко не был против такого обмана.
Гарри наклонил голову вправо, с озадаченностью разглядывая его лицо. Драко запоздало сообразил, что, вероятно, выглядел только что как облизывающийся на кровь перуанский ядозуб. О, Мерлинов длиннорогий, он уже выражается как Поттер! Кстати, он же ведь что-то говорил сейчас…
— Что?! — возмутился Драко на несколько минут позднее, чем следовало, — Да ты… Я! Как ты только смеешь… — он задыхался, не зная, чем из сказанного возмущен больше всего, а Гарри уже задыхался от смеха, запрокинув голову в темноту, — Паучки?! Ядовитые?! ВСЕГО ЛИШЬ?! И…подожди, Волде…? ЧТО?! Это был ОН?! Я оставил тебя в лесу с Темным Лордом?! — ничуть не беспокоящийся Поттер откровенно и нагло ржал ему в лицо, — Перестань! И так к слову, эта была не просто какая-то штучка, а серьезная опасность, представляющая потенциальный вред не только здоровью, но и детской психи… Да хватит ржать! И вообще! Ты всю жизнь мне этого хорька собираешься припоминать?!
— Да. — неожиданно Гарри действительно прекратил смеяться, будто его под дых ударили, и с какой-то особо поттерской веселой серьезностью посмотрел ему в глаза, — Возражаешь?
— Нет, — еле выдавил из себя Драко, у которого самого весь воздух из груди вылетел, как только эти бесовские глаза вперились в него так. Поттер довольно усмехнулся, а затем вдруг отвел взгляд в темноту и снова вскинул из-под вихрей.
— Тогда ложись спать. — и он улегся на одеяло, откинув вторую половину.
— Спать? — Драко очень надеялся, что надежда в его голосе не слишком заметна.
— Спать. — констатировал Гарри. Поерзал, освобождая больше места, и как-то оправдательно заметил: — Уже давно за полночь.
Решив, что это уже хороший знак, Драко осторожно, стараясь не задеть ногами чужое тело (Ведь он не какой-то там Поттер, плюющий на личные границы с разбегу и с высоты!) улегся рядом. Гарри еще немного повозился, то-ли пытаясь как можно сильнее измарать ботинками костюм Драко, то-ли — как можно больнее пнуть в коленку, а может — просто отодвинуться, ведь они по совершенной случайности лежали немногим ближе, чем могли расположиться. Когда шебуршение окончательно доконало и Драко повернул голову, чтобы высказать все, что он думает о его чрезвычайно длинных ногах, Поттер внезапно выпалил:
— Прости, если я тебя случайно обидел. У меня… Я правда переживаю за Краснопера, ему же надо было одному, в темноте, плыть… Тревожно… — Гарри совсем забормотал что-то на полузмеином, и Драко, решившись, развернулся к нему всем телом, хозяйским жестом закидывая руку на его плечи и стараясь при этом не дрожать. Поттер, кажется, воспрял от этого немного и тоже развернулся к нему, как-то совсем доверчиво заглядывая вглубь огромными задумчивыми глазами с потусторонней дымкой. Надо же, Драко не думал, что это возможно, но они оказались еще красивее, когда Гарри снял очки, — Вот бы была какая-нибудь штука, чтобы отследить, где, как, добрался ли… Как у магглов, знаешь? Полезная, жаль здесь не работает.
— Дай угадаю, официальный запрет тебе не писан? — хмыкнул Драко лениво и полусонно, очень стараясь не отрубиться от такого родного тепла, — Пытался пронести что-то такое?
— Ну… — Поттер повел плечом, что можно было истолковать в равной степени как «Убери свою руку, извращенец, это вообще не выглядит дружески, когда мы лежим в темноте» и как «Я не скажу тебе, потому что не озвученный проступок — не совершённый проступок, а ты и так все знаешь, засранец». Драко решил перестраховаться и нехотя отнял ладонь от теплого, даже через эти кошмарные тряпки, тела, но Гарри внезапно проследил за ней взглядом и сам придвинулся, решительно обнимая его с таким лицом, будто по меньшей мере начинает третью магическую войну. Ладно, так даже лучше. Драко опустил руку туда, куда уж попала, и то, что она легла сильно ниже, чем была, означало лишь, что из-за поттерского плеча ничего не видно, и не его в этом вина. Гарри опустил лицо, и это отсутствие пронзительного взгляда позволило снова начать хоть немножечко думать.
— Ты знаешь, твое желание все контролировать обосновано. — плечи под его руками слегка напряглись, и Драко торопливо продолжил, — Я имею ввиду, учитывая, сколько ты потерял… Ох, драконьи яйца, я не знаю, как это сказать, чтобы оно не звучало так подло!
— Тогда молчи. — глухо посоветовал Гарри ему в воротник.
Драко мучительно посмотрел вверх, оторвавшись от восхитительной лохматой макушки, и внезапно увидел звезды. Много, очень много. Гораздо больше, чем он мог себе представить их существование.
— Да, тут они такие. Наслаждайся — пробормотал Поттер. Как он это делает?
— Почему ты отпустил меня? — внезапно даже для себя спросил Драко, уставившись в одну из мерцающих точек. Гарри недоуменно приподнял голову, заглянул в лицо, вогнав в краску, и снова спрятал нос под одеялом, но переспрашивать не стал.
— Знал, что ты вернешься?
— Нет. — с неожиданной твердостью заявил Драко, продолжая изучать взглядом сверкающую звезду. — Ты не мог этого знать.
Гарри помолчал и повозился, уткнувшись куда-то в подмышку.
— Это было твое решение. Даже если ты в нем ошибся. Даже если это оказалось непосильно для тебя. Верил, что ты его пройдешь. Так, как тебе нужно. Знал, что готов помочь, но не ждал, что ты придешь этого просить.
Драко тяжело прикрыл веки, даже через них ощущая звездный свет. Какая яркая… Спрашивал он про одно, а Поттер ответил… Нет, почему? Гарри сказал ему именно то, что он на самом деле хотел узнать, но не мог спросить прямо. Ему показалось, что эта особенно яркая звездочка мигнула. Он строго посмотрел на нее, осознал, что творит, и осторожно спросил:
— Почему ты не хочешь посмотреть? — вдруг в этом лесу особо паранормальные звезды, как и деревья, а он и не знал, — Это…красиво.
— Извини. Не могу. — глухо пробормотал Гарри, — Сириус.
Драко замер. Звезда грустно подмигнула.
— Так… расскажешь что-нибудь еще? Я имею ввиду, если ты хочешь. Я не настаиваю и не…
Поттер длинно и смешно фыркнул ему куда-то в шею, и Драко содрогнулся.
— Я переживаю за Краснопера, но не только из-за него самого, то есть, я знаю, что он справится, он же сильный.
Драко заторможенно пытался сообразить, о ком речь, слишком занятый на осознании факта объятий с местой своей жизни и…ну, если звезды умеют смеяться, то именно это и делает эта бешено сверкающая.
— У него уже скоро должны появиться детки. А потом он… — Гарри зевнул у него подмышкой, еле связывая тихие слова в осмысленные фразы, и крепче укутался, — будет с ними… а я… с тобой… тут…спать…пока…драконьи яйца…
Гарри забормотал совсем неразборчиво. Драко крепче обнял его, и держал в этих объятиях, пока не услышал у груди сопение, а воздух, проходящийся по его телу под свитером холодящими волнами, не вошел в ритм с дыханием на макушке. Сквозь закрывающиеся веки он видел заботливо притихшую, но все такую же заметную на небосклоне звезду. Перед тем, как совсем уснуть, ему почудилось знакомое лихое подмигивание. Благословил.
Их утро началось с громогласного патронуса от начальства:
— Мистер Малфой! Потрудитесь объяснить, почему вас не было на рабочем месте с обеда прошлого дня! И я все еще не вижу ответа на мою сову, присл…
Гарри ленивым взмахом палочки развеял серебристого мучителя в форме грифа. Драко испуганно пялился на траву перед носом, ощущая росу, прохладу и, помоги Мерлин, грудь и живот Поттера, на котором он таинственным образом оказался, опоясав торс драконоведа ногами и руками.
Пахло, как в настолько прекрасном сне, который Драко даже не мог бы увидеть. Его воображения не хватило бы представить, что такие потрясающие запахи, как утренний Поттер, роса и просыпающийся лес могут существовать, да еще и в таком сумасводящем флаконе. Зато теперь он не сомневался, что его сны будут наполнены этим ощущением. Грудь Гарри мерно и вовсе не возмущенно вздымалась, царапая щеку грубой одеждой, и это, вне сомнений, навредит чувствительной малфоевской коже.
Драко поймал себя на настолько одуряющем желании сорвать эти кошмарные тряпки, чтобы не мешали ему насладиться теплом в полной мере, что быстро слетел с Поттера, пока тот не почувствовал эти мысли в физическом их воплощении. Оказавшись в более безопасном для своей репутации положении бок-о-бок с этим воплощением его мечт, Драко усиленно потягивался и всячески делал вид, что только что проснулся, и вовсе не специально полеживал на Поттере еще пару лишних минут. Гарри, то-ли слишком тупой, чтобы засомневаться, то-ли слишком умный, чтобы спрашивать, сосредоточенно делал спящий вид, прикрыв локтем пол-лица.
Все актерские данные пошли дракону под хвост, когда Драко, нехотя признав, что лежать рядом дальше будет просто ужасающе неприлично, начал вперевалочку подниматься. Гарри резко отнял руку от глаз, и поглядел на его хилые попытки. Драко не сдержал улыбку, видя его слегка расфокусированные мутноватые спросонья глаза, не сразу нашедшие его. Брови Поттера разгладились, и Драко только сейчас заметил, как он сейчас напряжен. По правде сказать, его бы тоже напрягло, если бы среди ночи другой мужчина забрался бы на него. Однако Поттера, это, скорее всего, напрягало в более негативном смысле, чем Малфоя.
— Кто этот хрен, что докопался до тебя с утра пораньше? — спросил Гарри, и Драко порадовался, что так и не встал, иначе точно бы упал от хриплости его голоса, — У вас там что, природный талант на всю стервятничью стаю? Достанем с самого утра и выбесим в любое время суток?
— Это Глава ОКР, — пробормотал Драко, отчаянно думая, как бы ему половчее встать так, чтобы Поттер видел вставшим только его самого.
— Это что? — Гарри устало поморщился, испытывая явное отвращение к таким аббревиатурам, — Особо Карательные Репрессии? Или как там Миона говорила…обсоси…обсеси…обесси…
— Отдел Контроля и Регуляции, — не выдержав, Драко улыбнулся ему, быстро и нервно. Гарри выдохнул и тоже разулыбался, широко и открыто. От этой нежной улыбки сердце забилось как виверна в клетке.
— Твой начальник, — констатировал расслабившийся Поттер, откидываясь назад, — Это хорошо. — и он завернулся потуже в одеяло, нагло выдернув его из-под задницы Драко, и явно вознамерился еще вздремнуть.
— Что хорошего? — не понял Драко, но наглая рука отмахнулась от него и решительно накрыла лицо.
Воспользовавшись закрытыми глазами вражеского соблазнителя, Драко живенько сбежал в кусты.
— Нет. Нет, нет и еще раз — нет! — решительно втолковывал он собственному телу, настойчиво требующему разрядки. — Мои мертвые предки не заслужили такого позора! Наследник великого рода Малфоев никогда не опуститься до того, чтобы на какого-то Гриффиндорца…
Его вдохновенный спич праведности прервал шорох ближайших кустов. А спустя мгновение оттуда вылезла широко скалящаяся морда с острыми зубами и огромными, заинтересованно выпученными глазищами. Драко вылетел из своего растительного убежища обратно к Поттеру раньше, чем начал орать.
Надо заметить, учитывая способности Малфоев к ору, это была впечатляющая скорость бега. В любом случае, через миг он висел на растерянном и сонном, но полностью готовым к бою Гарри, не переставая кричать на одной ноте без перерыва на вдох. Из кустов вылезло это чудовище. Сначала показалась его ужасная лапа с когтями такой длины, какой Драко даже у своей тетки никогда не видел. А потом и эта внушающая страх округлая морда с зубоскалой ухмылкой и выпученными глазами.
— Да дракон тебя, Малфой… — Поттер с обреченностью взвыл и опустил палочку, — Это всего лишь карликовая шпинель! Успокойся и перестань визжать, — он с осторожностью, несмотря на злость, оторвал от себя трясущегося Драко и внезапно покраснел ярче, чем соплохвост, — и штаны застегни.
Он направился к этой…шпинели, воркуя что-то на своем рептильем и оставив Драко побивать собственные рекорды красноты кожи и застегивать брюки дрожащими руками.
— Я…в туалет ходил, — зачем-то уточнил он, отвернув подбородок от Поттера.
Гарри оторвался от знакомства с чудищем и недоуменно нахмурился:
— Да э-э, я понял… Что еще ты мог бы д… — он замолк на полубукве, и Драко мысленно отвесил себе пощечину королевским опахалом. В негласном соревновании за самый багряный цвет лица Гарри однозначно выходил победителем, но и Драко не отставал.
Только спустя несколько мучительных минут он смог дышать достаточно свободно, чтобы посмотреть в сторону Поттера. Тот уже вовсю наглаживал по животу дракониху, развалившуюся перед ним на земле с раскинутыми конечностями. Драко подошел ближе. Ее шкурка с короткими волосками, видать, чтобы паразитов больше цеплять, была глубокого зеленого цвета лесной листвы, а гладкое пузо наливалось желтым. Драко мгновенно иррационально обиделся на нее за кражу этого по праву принадлежего Поттеру цвета и его внимания.
— Смотри, какая хорошая, — Гарри перешел со странного шипящего воркования на человеческий, даже не обернувшись к нему, — Одна из очень немногих видов, кто имеет шерстку. Это для лучшего теплообмена, гигиены и…
Драко не мог слушать, как его Поттер нахваливает какую-то зверюгу. Едва не засопев, как в детстве, от обиды, он скрестил руки и завистливо наблюдал, как теплые руки гладят и чешут чье-то брюхо. Эти замечательные руки, на которые он просто обязан заиметь все права.
— Не ревнуй. — вдруг совершенно спокойно сказал Гарри, не поворачиваясь. — Она — дракониха, это моя работа, то, чем я живу. Дышать-то мне помогают лишь небо, высота и… — он вдруг мимолетно обернулся, так быстро и тоскливо глянув на Драко, что тот не успел ничего разобрать в этих оленьих глазах. Гарри поднялся и обернулся к нему с лихой улыбкой, — В любом случае, нам сегодня нужно много поработать. Нам обоим, мы почти полностью пропустили вчерашний день, — Надо же, в Гарри Поттере проснулся ответсвенный работяга! — Я постараюсь все закрыть за сегодня, а завтра...завтра суббота и ты... — он застыл перед ним, в нерешительности распахнув ресницы, и его глаза перекрывали лесную зелень, — Ты должен знать, что... драконов с разными названиями столько, что я просто не успею их всех узнать. А человек с драконьим именем — только один.
И он двинулся разгребать вещи с ночлега, оставив Драко с одной бьющейся мыслью.
Человек с драконьей душой — тоже один.
***
Ночью из-под его кисти выходили спутанные, яркие и неразборчивые образы, смешавшиеся с этих двух сверхнасыщенных дней. Руки — теплые, надежные. яркие, горячие. Вода — ледянящая, веселящая, прохладная. Снова руки — горячие, ласковые. Капли воды, разлетевшиеся веером на солнце и превратившие его лучи в потрясающую мозаику. И снова его руки — крепкие, оставляющие синяки на ребрах. «Не отпускай меня, Поттер» — сковозило в каждом его рисунке.
Плечи и грудь, именно такие, как он смог нащупать за одеждой. Черные, неизведанные так, как хочется, но идеально очерченные на белом холсте. Крылья — мощные, огромные, дарящие свободу — выходящие из этой тени мужского торса в стороны, не влезающие в самый большой лист.
Зелень, зелень. Зелень глаз, зелень травы, зелень глаз, зелень листвы, зелень… Это какое-то наваждение.
Поттер всегда был наваждением. Теперь оно только обрело контуры. Запах, цвет румянца, оттенки зелени в темноте, в воде, на свету и в лесу. От этого уже не избавиться.
Теплое и мягкое, жившее в его груди с юношества крохотным запуганным зверьком, боязливо показавшее носик в день его приезда сюда, на место его потери гордости и обретения счастья, растущее и крепчающее с каждым их соприкосновением — оно ожило и заполонило всю сущность. Это — то самое, со страшным названием и пугающими неизведанностью последствиями. Это — любовь, и ему придется это признать.