Его душа наконец-то исцелилась. Это Сун Лань понял, когда почувствовал, как живое тепло разлилось над замершим навсегда сердцем, пробитым изящным лезвием Шуанхуа.
Цзычэнь...
Ему не показалось. Тонкий и изящный призрак стоял позади. Его не портила ни повязка на лице, закрывающая пустые глазницы, ни рана на шее.
Синчэнь...
Его душа, наконец, обрела целостность и могла отправиться в круг перерождения. И если бы лютые мертвецы умели и могли плакать, Сун Лань расплакался бы, об облегчения и счастья.
Теперь он тоже мог уйти...
Селяне нашли тело молодого заклинателя на рассвете. Он был мертв, и его похоронили с почестями, ведь его душа, освободившись, покинула неживое уже тело. Два меча, чёрный Фусюэ и белоснежный Шуанхуа, бережно хранились на протяжении многих веков...
— Синчэнь... — юноша смотрел в искристые глаза напротив, медленно расширяющиеся и наполняющиеся слезами.
— Цзычэнь... — голос не громче лёгкого ветерка в листве.
Сун Лань распахнул объятия. И Синчэнь, расплакавшись, крепко его обнял и уткнулся в плечо, а по щекам Цзычэня неудержимо текли слёзы.
Спустя много веков они встретились вновь…