Вечный путник знает: покинув один город и войдя в другой, он словно возвращается в первый, хотя называется тот уже иначе. Свернув на другую дорогу, идет все по той же, пусть холмы на ней расположены в другом порядке. Те же люди дают монеты и еду, хотя лица и имена незнакомы. Островки дружбы, словно светильники в зимней ночи, указывают путь в череде повторений.

Сапожник Ли радостно приветствует Акио, его дети сильно выросли с весны. Запах чистоты полнит этот дом, чистоты, тепла и дружбы.

— А у нас выступает мальчик с шариками, — младшая дочка Ли шепелявит.

— Приехал два дня тому, — глаза среднего сына блестят золотинками, как чешуя черного кои.

— Его приглашал к себе гокэнин, — розовые щеки жены Ли цветут беспокойным румянцем.

Белый канат дрожит игрушечным горизонтом, алое одеяние светится в лучах солнца, мелодия флейты привлекает зрителей. Акио внимателен.

На площадь выкатываются шарики — желтый, синий, алый. Вот и он... выходит на руках, подхватывает свои игрушки. Насмешливый блик улыбки летит над головами, едва не сбивает с шага. Дети бегут к цветным шарикам, словно те — сказочные фрукты, дарующие вечное счастье вкусившим. Акио тоже может ходить на руках. И не по земле, а по режущей грани, низко гудящей под пальцами. Миг — и вот люди бродят по небесам, на месте мостовой — пустота, отпусти веревку — улетишь, станешь приносящим удачу драконом...

Акио алым облаком вьется вокруг каната. Лица вновь обращены к нему, и каждое — начищенная монетка. А в его лицо летит желтое, синее, алое. Руки ловят и швыряют назад. Прыжки по канату даются легко. Снизу смех и звон.

Две полные шапки монет за игру в шарики — хватит двоим.