Очертания комнаты то становились чётче, но снова расплывались. До слуха доносились неразборчивые голоса. Она попыталась приподняться, но ее тело отказывалось слушаться, поэтому она откинулась обратно на подушки, сквозь боль в глазах разглядывая мужчину, сидевшего на ее кровати. Это был ее отец. Она не сразу поняла это, потому что пробуждение было слишком странным. Она помнила лишь как с ее груди внезапно исчезла тяжесть, а тьму вокруг залило ярким серебряным светом.
- Элена, ты слышишь меня? - лицо князя было обеспокоенным, да и выглядел он так, будто не спал уже несколько ночей.
Девушка слабо кивнула.
- Она может не воспринимать речь ещё какое-то время. И вряд ли хорошо видит, – донёсся до неё голос, вызвавший то странное ощущение, когда вспоминается часть сна, но к чему она имеет отношение, разум не в силах понять. Элена перевела взгляд на говорившего человека и судорожно вдохнула.
Беловолосый мужчина наблюдал за ней с таким видом, будто мог предсказать любое ее движение.
– Кто это? – сиплым голосом спросила девушка, обращаясь к Вальдемару, но не спуская глаз с неизвестного. Она чувствовала, что его присутствие важно, но от чего-то боялась его.
– Альвин Хладоземский. Он разбудил тебя.
Элена была ужасно слаба, и даже если ее и беспокоило что-то, у нее не было сил реагировать на это. Она снова прикрыла глаза, стараясь глубоко дышать и побороть головокружение. Мужчины о чем-то заговорили, казалось, Альвин что-то объясняет Вальдемару, интонации которого становились все спокойнее. Вскоре они вышли из ее комнаты, а к кровати подошла девушка, которую Элена узнала лишь спустя минуту.
- Кая... – лёгкая улыбка появилась на лице княжны.
- Что произошло, моя княжна? Как вы себя чувствуете? - фрейлина помогла ей сесть, взбив подушки, и пристально вглядывалась в ее лицо.
Элена лишь покачала головой. В разуме был сплошной туман, и она тщетно силилась вспомнить хотя бы какие-то события за день до сна. Казалось, будто в ее памяти есть только детство, и некоторые яркие события прошлого, но ни сна, ни того, что произошло перед ним, нет.
- Я ничего не помню, - ответила Элена, принимая из рук девушки теплую чашку с приятно пахнущей травами жидкостью. Кая, опасаясь, что княжна не удержит ее, присела на кровать и контролировала руки Элены.
- Когда вы не проснулись, его милость созвал всех лекарей города, и ни один из них не смог выяснить, что с вами. Он не верил в то, что вы ушли в Мир Снов до тех пор, пока князь Альвин не сказал это.
Элена перестала пить чай и недоуменно повторила:
- В Мир Снов?..
Кая лишь кивнула.
- Сколько же я спала?
- Десять дней, моя княжна.
Княжна изумленно замерла. Она и представить себе не могла, что так долго была во власти сна. Постепенно ее сознание начинало работать, и только сейчас она смогла объяснить себе эту ужасную слабость во всем теле и чувство того, будто конечности набиты ватой. Девушки несколько минут молчали, пока Элена не спросила:
- Что было до того, как я уснула?
Кая, заметив, что руки княжны дрожат, забрала у нее чашку и коснулась ладонью ее лба, пытаясь определить, нет ли у нее жара. Затем она отставила чашку на столик возле кровати и повернулась к Элене.
- Был обычный день, вы провели его в библиотеке, - голос фрейлины был ровным, но от чего-то Элене стало не по себе от ее слов. - Вечером вы гуляли в саду с братом, и промочили ноги из-за растаявшего за день снега. Его милость снова отказал вам в просьбе посмотреть на город во время предстоящего праздника в честь прихода весны.
Княжна вздохнула. Может быть, об этом ей никогда не хотелось бы вспоминать. Она за всю свою жизнь ни разу не пересекла стену, отделяющую территорию замка от города, расположенного ниже по склону горы. И никогда не спускалась к морю, отдаленный рокот которого она слышала каждый день, открывая окно спальни или поднимаясь на башни. Кая без слов поняла настроение девушки.
- Сложно винить отца в беспокойстве о своих детях, моя княжна.
- Стихиара это не касается, - мрачно ответила Элена. Кая промолчала и поднялась, чтобы прикрыть окно, через которое в комнату снова прорвался порыв ветра.
Элена никогда особенно не интересовалась тем, что происходит за стенами замка, но с недавних пор ее стала мучить невыносимая тоска, которая появлялась все чаще и чаще. Она помнила, как, когда ей было десять, Стихиар впервые выехал в город в сопровождении свиты, и тогда она подумала, что брат достиг определенного важного возраста, когда ему стало позволительно покидать замок. Она справедливо посчитала, что когда и ей исполнится четырнадцать, она сможет посмотреть на город. Поэтому, уложив эту мысль в голову, княжна ни разу не задала вопрос на эту тему отцу и довольствовалась лишь рассказами Стихиара, ожидая своего взросления. Но ни когда ей исполнилось четырнадцать, ни через год, ни через два, ее не отпустили в город. Отец даже не соглашался взять ее с собой, когда покидал замок. И причину этого она узнать так и не смогла. Вальдемар каждый раз говорил, что для нее выезжать в город опасно, но не объяснял, почему. Стихиар старательно делал вид, что за пределами замка делать вообще нечего, несмотря на то, что его рассказы о городе впечатляли княжну хотя бы тем, что они всегда были наполнены событиями, чего нельзя было сказать о размеренной монотонной жизни в княжеском замке.
Конечно, у Элены не было недостатка в занятиях. Любой ее каприз незамедлительно исполнялся, будь то шелковое платье или охотничий лук, из которого она стреляла ровно неделю, когда ей было лет тринадцать. Но как только она попросилась взглянуть на город не в подзорную трубу с башни, а своими глазами, проходя по его улицам, она поняла, что для нее все же существует слово «нет». Сначала это обескуражило ее, потом возмутило, потом очень долгое время она не могла смириться с тем, что отец так категоричен, и находила все новые компромиссы, которые, как ей казалось, могли бы его убедить. Но в конечном итоге, девушка сдалась, и перестала спрашивать. Вот и десять дней назад она задала этот вопрос скорее безразлично, на удачу, чем ожидая, что что-то изменится.
Элена скинула с себя одеяло, борясь с тяжестью в руках, сползла с подушек и потянулась всем телом, чувствуя как каждая мышца напрягается и будто стонет от нагрузки. Как только она расслабилась, голова опять закружилась, и в глазах потемнело. Чувствуя болезненную пульсацию в висках и слишком сильные удары сердца, девушка несколько секунд смотрела на балдахин и глубоко дышала, а затем медленно села на кровати, свесив ноги с нее. Кая внимательно наблюдала за ней, и Элена, подняв на нее глаза, сказала:
- Помоги мне встать.
Кая помогла ей дойти до стула перед зеркалом. Одного взгляда в него хватило Элене, чтобы понять, как плохо на ней отразился её сон. Она заметно похудела, хотя и без того не отличалась полнотой. Шелковая ночная рубашка, скрывающая её тело до голеней, висела на ней мешком. Кожа была бледной и выглядела фарфоровой, не было ни намёка на румянец. На гармоничном (миловидном, детском) лице резко обозначились скулы и синяки под глазами, а кожа губ потрескалась.
Прикосновение Каи к спутанным тёмным волосам вывело девушку из оцепенелого разглядывания собственных тёмно-зелёных глаз, которые были единственным, что сейчас приковывало взгляд. Фрейлина осторожно расплела длинную растрепавшуюся косу и принялась расчесывать её волосы.
Кая была удивительно понимающим человеком. Она не сказала ни слова о внешнем виде княжны, хотя в иное время могла себе позволить как комплименты, так и критику. Элена доверяла ей, и это касалось далеко не только причёсок и нарядов. За пять лет её работы при дворе князя, Кая стала настоящей подругой княжны. В общем-то, она была единственной, с кем Элена могла дружить.
- Думаю, никто не расстроится, если вы останетесь завтракать у себя в покоях, - мягко сказала Кая, аккуратно сплетая пряди ее длинных волос. Элена не сразу ответила, будто смысл сказанного дошел до нее лишь спустя время.
- Я не хочу есть… - еле слышно проговорила девушка, на что Кая твердым тоном возразила, что ей придется смириться с необходимостью есть столько, сколько посчитает нужным придворный врач. Княжна проигнорировала это заявление, все тем же пустым взглядом смотря куда-то сквозь свое отражение. Кая попыталась развлечь ее рассказом о приготовлениях к празднику, но Элена была глубоко погружена в свое собственное состояние, стараясь вспомнить то ощущение, которое могло натолкнуть ее на воспоминание о сне. Кая сдалась, и закончила ее прическу, молча. Княжна отрицательно качнула головой на предложенные подругой украшения, и та, окончательно решив не тревожить девушку, самостоятельно выбрала теплое платье изумрудного цвета и одела ее.
Из соседней комнаты донесся звон посуды и шаги горничной, которая принесла завтрак княжне. Кае пришлось настойчиво коснуться плеча девушки, чтобы вывести ее из оцепенения, и взять ее под руку, чтобы довести до стола, на котором уже стояло несколько разных блюд, дымящийся чай и приборы. Элена без особого энтузиазма съела пару ложек каши, ощущая тошноту от вполне приятного запаха, и потянулась за чашкой с травяным чаем. Кая, вздохнув, села с ней за стол и взяла булочку. Она разрезала ее и намазала одну половинку маслом, а затем протянула Элене, но девушка лишь отрицательно помотала головой.
- Моя княжна, вы спали десять дней. Вам совершенно необходимо поесть, - настойчиво проговорила Кая.
- Не могу, - ответила Элена, заставляя себя сделать еще глоток напитка, запах которого, в отличие от всего остального, не вызывал у нее неприятных ощущений, поэтому она постоянно держала чашку возле лица. - Что это за чай?
- Думаю, его сделали по велению князя Альвина. Он говорил об особом напитке его милости, когда они уходили от вас.
Перед взором Элены вдруг возник образ человека в белых одеждах, который стоял рядом с ее кроватью, когда она открыла глаза. От него будто исходило сияние, показавшееся ей смутно знакомым, но тогда она была еще на грани сна, и ничего не воспринимала. А сейчас яркая вспышка в ее памяти заставила ее ахнуть, и она чуть не пролила на себя горячий чай. Кая подскочила, забирая у нее чашку и обеспокоено посмотрела на нее:
- Осторожнее, моя княжна!
- Так вот, что это был за свет! Это он! - воскликнула Элена, заставив Каю замереть и нахмуриться.
- Элена…
- Да нет же, послушай, эта вспышка на корабле, это был он, Альвин, тот же свет, что вытащил меня…
- На каком корабле, моя княжна? - выражение лица Каи приобрело полную растерянность.
Лицо же княжны в одно мгновение переменилось несколько раз, остановившись на эмоции, граничащей с ужасом. Обрывки сна достигли ее сознания, рисуя образы бушующих волн и черного, вспыхивающего оранжевыми ветвистыми полосами неба.
- Моя княжна? - напряженно повторила Кая.
- Корабль, - прошептала Элена и мгновенно вскочила с места, рванувшись к выходу из комнаты, не обращая внимания на непослушные мышцы и головокружение.
- Элена!
Она выбежала в коридор и, не миновав и трех метров, тяжело оперлась о стену, чуть было не упав. Стены и пол поплыли, размывая очертания гобелена и больших окон, сквозь которые было видно только суровое свинцовое небо. Глаза застелила чернота, а во лбу и висках появилась тупая боль. Тело отказалось слушаться, а ноги держать ее. Кто-то подхватил ее за талию и оторвал от земли, поднимая на руки. Девушка лишь простонала что-то неразборчивое прежде, чем ее снова окутала пустота.
Сильная дрожь и липкий холод пронизывал все тело, когда Элена, тяжело дыша, открыла глаза, ощущая ледяное прикосновение к щекам. Она снова была в своей постели, а над ней склонился светловолосый кудрявый юноша. Рядом стояла и Кая. Лица обоих выдавали сильное беспокойство, если не сказать, что они были напуганы. Элена и без того не ощущала течение времени, а после потери сознания ей казалось, что прошло всего мгновение и одновременно целая вечность.
Слабая улыбка княжны, казалось, повергла стоящих возле нее в еще больший ужас.
Стихиар подавил ответную улыбку и хмуро произнес:
- Зачем тебе понадобилось бегать по коридору, как лань, Элена? О чем ты думала? Что с тобой вообще творится?
Элена вздохнула, убирая его руку со своего лица, в которой он держал мокрую холодную ткань. Она приподнялась и откинулась на подушки, чувствуя, как дрожь от холода сменяется странным приливом сил во всем теле. Комната больше не вращалась. Она вдруг ясно осознала кто она, где она находится, кто стоит рядом с ней. Ощущение времени появилось так же внезапно, как гром среди ясного неба, будто кто-то завел и запустил ее внутренние часы. Девушка огляделась и, встретившись с пристальным взглядом светло-голубых глаз брата, спросила:
- Что произошло?
Стихиар и Кая переглянулись.
- Нам бы тоже хотелось знать, - ответил юноша.
Вечером Элена чувствовала себя совершенно здоровой, а потому спустилась к ужину в малый зал. Это была не очень большая комната с высокими потолками и массивной мебелью из темного дерева. Узкие, но высокие окна, обычно завешанные плотными шторами, сейчас были открыты, и сквозь стекла комната озарялась золотистым светом. Солнце уже клонилось к горизонту, но еще не зашло за скалы, обрамлявшие залив.
Посреди комнаты стоял прямоугольный стол, покрытый кружевной скатертью и уставленный яствами. За ним уже сидели Вальдемар с Альвином и еще одним мужчиной, который являлся советником рокоградского князя. По другую сторону стола, справа от Вальдемара, сидел Стихиар. Как только Элена вошла в зал, мужчины замолчали, заметив, как князь вскинул голову и умолк. Альвин, вдруг, поднялся с места, приветствуя княжну, за ним следом встал Антонин, советник князя, и Стихиар. Элена слегка растерялась, и несколько смущенно поздоровалась:
- Добрый вечер.
- Садись, птенчик, - очень мягко ответил Вальдемар, жестом показывая Стихиару подвинуться на соседний стул, чтобы она села рядом с отцом. Князь чувствовал себя комфортно для того, чтобы обратиться к ней так. Видеть ее живой и здоровой было облегчением.
Элена села за стол и почти сразу же встретилась взглядом с ясными голубыми глазами, которые одновременно сквозили холодом и словно излучали свет. Девушка почувствовала, как руки покрылись мурашками не то от вымышленного ощущения мороза, не то от воспоминания о пробуждении, когда она видела вспышку этого же света прямо перед тем, как распахнуть глаза. За свою жизнь она не часто узнавала новых людей, потому что не покидала замок. Альвин Хладоземский и внешностью и поведением был не похож ни на кого из тех, кого Элена когда-либо видела. Она снова ощутила тревожность и только хотела отвести взгляд, как он заговорил очень приятным низким тембром:
- Рад видеть, что вы пришли в себя, княжна, - он не улыбался, но от чего-то девушка почувствовала, что он произнес эти слова так же, как если бы на его лице была искренняя улыбка.
- Благодарю вас, - тихо ответила Элена, опуская ресницы. Ей было неловко говорить с ним. Она даже не могла определить его приблизительный возраст, ведь, казалось, он чуть старше Стихиара, но взгляд и манеры совершенно не походили на юношеские. Элена чувствовала смущение из-за того, что ей пришлось сидеть напротив. Она надеялась лишь, что ее не станут расспрашивать о снах или о самочувствии, и дадут ей спокойно привыкнуть к собственным ощущениям. Обычно с ней не случалось ничего подобного, и она никогда не боялась незнакомых людей: наоборот, ее любопытство иной раз невозможно было погасить. Но то, что она чувствовала рядом с этим человеком, не укладывалось в ее картину собственных эмоций. Что-то совершенно новое.
- Все мы тебе благодарны, Альвин, - сказал Вальдемар. - Не знаю, что бы случилось, если бы не ты.
- Обычно грезящие не засыпают на такой срок впервые, - отозвался Альвин, оторвав взгляд от княжны. - Сонная болезнь наступает постепенно. Моя сестра, Лулинь, поначалу постоянно ходила словно в полудрёме, даже после долгого сна, потом начала засыпать на сутки-двое…
Девушка смотрела в стол, но внимательно прислушивалась к словам хладоземца. Плавные интонации его речи не были похожи на говор людей, которых она знала. Что-то в его голосе захватывало сознание, он был таким успокаивающим, что Элена почти перестала тревожиться. Но тут ее отвлекла подошедшая к столу полная женщина в чистом белом переднике поверх шерстяного платья. Служанка принялась тихонько расспрашивать княжну о том, что она хочет съесть, и накладывать ей в тарелку то, на что она указала. Разговор ненадолго прервался, заменившись на стук столовых приборов, будто бы никто не хотел говорить в присутствии служанки, что было оправдано. Даже если все работающие в замке люди пользовались доверием князя, слухи разлетались с невероятной скоростью, а в город им просочиться было совсем не сложно.
- Мы не замечали ничего подобного, - покачал головой Вальдемар, когда женщина бесшумно затворила за собой дверь.
Альвин понимающе кивнул:
- Я думаю, что княжна не больна.
- Почему же тогда она спала десять дней? - пылко спросил Стихиар. Его лучистый взгляд буравил Альвина, будто он был обязан объяснить произошедшее сию же секунду.
- В этом виновата мара, - спокойно ответил хладоземский князь.
В Элене боролось любопытство и неловкость, и первое, все же, одержало верх.
- Что такое мара? - впервые подняв голову, спросила девушка.
- Демон из Мира Снов, моя княжна, - прозвучал голос княжеского советника.
Девушка перевела взгляд с Антонина на Альвина, и по ее лицу было ясно, что ответ не удовлетворил ее жажду знаний.
- Мары - это обитатели мира, спрятанного от реальности, - вновь зазвучал голос хладоземского князя. - В него нельзя проникнуть в телесном облике, или, по крайней мере, никому не известно, как это сделать. Это место называют Миром Снов, оно притягательно и опасно. Это обитель демонов, порождённых болью и ненавистью, страхом и отчаянием. Подобные чувства приводят разум людей в Мир Снов, и там они находят то, что исцеляет их души и помогает забыться. Они засыпают сначала на дни, затем на недели, на месяцы, все глубже и глубже уходя в Мир Снов, пропадая в своих мечтах и забывая о реальности, которая причинила им страдания, и однажды больше не просыпаются. Таких людей зовут грезящими.
Элена сделала глубокий вздох сквозь приоткрытые губы, словно забыла дышать на время, пока Альвин говорил.
— Но при чем здесь я и мары? - спросила она. — Я никогда не испытывала ничего подобного…
— Одна из них напала на тебя, — мрачно ответил Стихиар. — Поэтому ты так долго спала.
— Почему? Как она проникла сюда? — Элена не смогла спрятать беспокойную интонацию в своем голосе. Она всегда верила, что в этом доме, окруженном каменной стеной, ничто не могло представлять опасность для нее, и вдруг ей говорят, что она стала жертвой страшного существа прямо в своей постели.
— Мары иногда выходят из Мира Снов через кошмарные сновидения, — продолжил объяснять Альвин. — Обычно они остаются с людьми, которые вывели их, но иногда находят себе новую, более сильную жертву. Они затаскивают людей глубоко в Мир Снов и питаются их жизненной силой, внутренним светом.
— Вы говорите о магии? — спросила Элена, снова вспоминая вспышку света, прервавшую ее сон и то, как сильно хладоземский князь напоминал ее, будто был ее воплощением.
— Верно, — прикрыв глаза кивнул Альвин.
— Но я... - девушка бросила взволнованный взгляд на отца. — Не обладаю подобной силой.
Теперь пришел черед мужчин, молча, переглядываться. Повисла пауза. Альвин плавно откинулся на спинку кресла, буравя взглядом Вальдемара, всем своим видом выражая осуждение. Рокоградский князь был хмур.
— Это ведь так, — смиренно проговорила княжна. — За всю жизнь я даже фонарик не зажгла.
Услышав это, хладоземец опустил голову, а его губы тронула улыбка, словно слова Элены развеселили его. Но это длилось всего лишь мгновение. Он запустил руку во внутренний карман одежды и что-то достал.
— Мара, утащившая вас в Мир Снов, похоже, так не считала, — сказал он, кладя на стол мутноватый граненый кристаллик правильной формы. Стихиар любопытно потянулся к нему, но из стола вдруг выросли ледяные шипы, и юноша резко отдернул руку. Элена вздрогнула, ахнув.
— Не стоит это трогать, — строгим тоном сказал Вальдемар, глядя на детей. Альвин шевельнул пальцами, и сосульки, чуть не вонзившиеся в ладонь княжеского сына, исчезли, будто их не было.
— В этом кристалле заключена тварь, напавшая на вас, княжна, — объяснил хладоземский князь. — И есть лишь одна причина, по которой вы спали так долго — это магический дар. Не будь его, демон бы нашел кого-то поаппетитнее.
— Мы пока не понимаем, что представляет собой твой дар, но нельзя отрицать, что ты владеешь им, — сказал отец Элены.
Княжна едва слышно вздохнула. Каждый раз, когда дремлющая в ней сила пробуждалась всплесками, движимая ее эмоциями, происходило что-нибудь плохое. Все чаще в моменты ее страха или злости она чувствовала, как что-то прорывается откуда-то из груди. Это всегда угрожало окружающим ее людям. Она боялась этого и потому не желала владеть подобной силой.
— Это выяснится, так или иначе, — сказал Альвин, бросая несколько задумчивый взгляд на Вальдемара. — Магия не может спать всю жизнь, пусть она до сих пор и не проявилась чем-то понятным.
Элена опустила глаза. Она думала: «Почему его всё это волнует? Он видит меня впервые в жизни.» И не находила ответа. Странное чувство того, что хладоземский князь знает о ней больше, чем она сама, пугало. Впервые в своей жизни она ощутила острый недостаток знаний, как будто внезапно оказалась в месте, где ничто вокруг ей не знакомо. Все, что происходило в последние несколько часов, выбивалось из ее привычной жизни, поэтому в голове крутилась мысль, что она на самом деле спит, а ее настоящая жизнь осталась где-то за белоснежной вспышкой света. Вот только живое напоминание о ней сидело за столом напротив.
Льдинка на столе вдруг замерцала и начала темнеть, привлекая внимание всех, и Альвин проворно забрал ее. В его руках на поверхности кристалла снова образовались сверкающие морозные узоры.
— Что такое? — напряженно спросил Вальдемар.
— Вырывается, — ответил Альвин. — Я постоянно накладываю все новые чары, чтобы удержать ее во льду, но моя магия не может убить эту тварь. Боюсь, в этом мире ей страшен только огонь.
— Так бросьте ее в камин, — хмуро буркнул Стихиар. Он всё ещё злился на то, что Альвин чуть не вонзил в его ладонь острые льдины.
— Я говорю не об обычном огне, юный князь, — хладоземец, напротив, был совершенно не возмутим. На всем протяжении разговора спокойный тон его голоса ни разу не изменился. — Нам нужен маг, владеющий именами огня, возможно даже Одарённый.
Стихиар сначала оживился, но после упоминания Одарённости насупился снова. Зажигать фонарики, подчиняя себе пламя было совершенно не то же самое, что родиться носителем Имени стихии. Элена поймала взгляд брата, желая поддержать, потому что знала, как много времени он упражнялся в магии, изучая именно огонь. Он был талантлив, но все равно никогда не смог бы сравниться с существом, по воле случая рожденным с Именем. Таких людей заметно сразу, ведь их магия настолько сильна, что оставляет свой отпечаток даже на внешности. Альвин Хладоземский как раз был из таких существ.
— Знаю я кое-кого, — задумчиво сказал Вальдемар, — но, боюсь, ты не захочешь с ней встречаться.
Повисла пауза. Взрослые смотрели друг на друга с таким видом, будто переживали какие-то общие воспоминания. Элена вопросительно переглянулась с братом, который еле заметно повел плечом и вполне успешно сделал вид, что ужасно занят поеданием мясного рулета.
— Все давно в прошлом, — наконец, ответил хладоземский князь, чуть качнув головой и прикрыв глаза. — Если ты знаешь, где ее найти, и она отзовется, я буду только рад подкинуть ей развлечение. Ей по силам убить эту тварь.
— Прекрасно, — удовлетворенно кивнул Вальдемар.