Юра крутится перед зеркалом в примерочной. Костюм-тройка сидит на нём хорошо, но выглядит слишком пафосно, словно он пресловутый агент ноль-ноль-семь, а не пианист в оркестре. Но вот если бы он был агентом… Шальная фантазия быстро рисует картины, где он, Юрий Конев — произносить обязательно с английским акцентом! — изящно выполняет очередное сверхсекретное задание, а потом идёт пить лучший в заведении ром и праздновать очередную победу с очередным юношей в своей постели. Пчёлкин будет его главным врагом, а Маша — великим и ужасным начальством.

Из ВЛД в фантазии получается отличный Q — умный, спокойный и холодный, способный провести через любые ловушки и дать в руки самое лучшее оружие. Юра складывает из пальцев пистолетик и «стреляет» в зеркало. С его безответственностью Q отчитывал бы его каждый раз за потерянное оборудование, смерял обжигающе-холодным взглядом и говорил на выдохе «Отвратительно».

Юра тяжело сглатывает и гонит прочь фантазии другого толка, о мозолистых руках, букете-извинении и приглашении на ужин, о продолжении этого ужина… Картинки не гонятся вовсе, они прилипчивые и томные, скользят фантомными пальцами по рёбрам и скулам, забираются под пиджак и намертво заседают в голове.

Во всём виноват недосон. И недотрах. И Волан-де-Морт. Определённо.

Юра снимает костюм, расправляет его на вешалке и легонько поглаживает ткань рукава. Тройка ему нравится, очень нравится, но зачем она ему… Да и ценник кусается. Но на самом деле решение было принято ещё в тот момент, когда Юра впервые увидел себя в зеркале.

«Не после задания, так после концерта затащу кого-нибудь в койку, — думает он. — Хороший костюм хорош для всего, особенно, когда ты выглядишь в нём так, что сам себя трахнуть готов».

ВЛД только смеряет хозяина нечитаемым взглядом, когда тот буквально вываливается из примерочной, с учащённым пульсом, шальными глазами, непонятной улыбкой и громогласным «Берём!».

— Пойдём, — говорит Юра. — Нам ещё нужно выбрать туфли и галстук. Проведёшь меня по этому лабиринту, Q?

Человек улыбается ещё шире, подмигивает замершему роботу и направляется к кассе. ВЛД следует за ним и ищет в Сети планы торгового центра.

***

Когда они, обвешанные пакетами, как ёлка игрушками — Юра просто не мог пройти мимо нотной бумаги со скидкой и распродажи шейных платков, как не мог и отвергнуть просьбу робота о покупке того прозрачного геля для его искусственной кожи — выходят наконец из торгового центра, улицу заливает яркий солнечный свет. В воздухе отчётливо пахнет весной, хоть календарь это и отрицает. Человек делает глубокий вздох и пропускает через себя игривое настроение приближающегося тепла. Робот мерно вышагивает рядом, чуть медленнее привычного: система просчитывает поведение льда под ногами, да так усиленно, что через плотный пиджак на спине проходят струйки горячего белого пара. Юра перехватывает все свои пакеты одной рукой, чтобы второй подхватить неуверенного ВЛД под локоть и повести рядом. Вдвоём они куда более устойчивы, чем по одиночке, думается (оправдывается?) человеку.

***

Робот молчит до самой машины. Юра уж думает, что тот перегрелся и отключил речевой аппарат во имя снижения нагрузки, но стоит им тронуться с парковки, как Володю прорывает:

— Вам не обязательно было вести меня, Юра. Модели моей серии вполне могут успешно перемещаться по льду. Я адаптирован к холодной зиме.

— А что, если, — человек делает паузу, пропуская пешеходов, — мне просто захотелось тебе помочь? Безо всякой рациональной причины. Люди, знаешь ли, любят вытворять нелогичные вещи.

— Да, я знаю об этом. Вы значительно расширили мою базу знаний о спонтанных человеческих поступках.

— Это каким образом? — Юра мельком смотрит на серьёзного робота и не может сдержать ухмылки: разведи эта скала собранности сейчас средний и безымянный пальцы и пожелай ему мира и процветания, он бы и ухом не повёл.

— Вы пренебрегаете своим здоровьем, одеваясь не по погоде или выпивая чрезмерное количество алкоголя; вы мало спите, хотя ваша работа позволяет вам высыпаться; и питались бы чем попало, если бы меня не было.

— Расскажи мне что-то, чего я не знаю, позитронная дорогуша, — фыркает Юра. Диетолог твердил ему то же самое из раза в раз. И сообщения с нотациями писал.

— Более того, вы пытались макияжем придать мне живой человеческий облик, хотя это вовсе не рационально, меня создавали таким, чтобы по первому взгляду было понятно, что я робот; обнимали меня пьяным на кухне, проявляли много раз попытки беспочвенного флирта… Как говорят люди, мне кажется, что вы не следуете моим советам специально, чтобы я хлопотал над вами ещё больше.

Неловкая пауза удачно укрывается в движении по кольцу.

— Я молчу, что слово «хлопотал» используют только вампиры из девятнадцатого века, но… Я обнимал тебя пьяным на кухне?

— И называли меня «позитронной курочкой-наседкой», я цитирую. Вы сказали, что так выражаете свою благодарность мне.

— Начнём с того, что я действительно тебе очень благодарен. И люди, как ты, я уверен, знаешь, выражают свою благодарность по-разному, физический контакт не исключение. Особенно, когда они пьяные, — Юра попытался — безрезультатно — скрыть смущение за объяснением. — Тебе, наверное, всё это, как слону дробина, но мне важно выражать… всё это.

— Я совру, если скажу, что моей системе не важно отмечать вашу положительную реакцию на мои действия, — ВЛД сделал небольшую паузу, очевидно, выстраивая нужную фразу. — Поэтому, если вы предпочитаете выражать свои эмоции через прикосновения, вы можете смело делать это.

Остановившись на светофоре, Юра повернулся к роботу, споткнулся взглядом о его улыбку и окончательно кончился как класс, когда робот, этот вечно собранный зануда-робот, ему подмигнул.

Кажется, они только что ступили на тропу чего-то принципиально нового.