— Доброе утро, учитель Ю, — Джимин слышит это каждый день, начиная с того самого момента, когда, как и все ученики, садится на школьный автобус, занимая уступленное каким-то парнишкой из младших классов место. Оно сопровождает её на протяжении всех тех шести или семи часов, когда она находится внутри школы и даже вне её стен — взять тот же вечер, когда она встретила ученицу второго класса в кафе неподалёку.

Такое повышенное внимание к своей персоне действительно раздражает. Каждый старается проявить какую-то вежливость, как-то угодить Джимин на её занятиях (особо настырные и вовсе — вне их). И вроде бы она должна быть благодарна всем этим детям за то, что не игнорируют её скромное существование рядом, но почему-то крайне благодарна она именно тем детям, которые всеми силами стараются сделать вид, будто её не замечают. Просто молча проходят мимо на улице, делая вид, будто попросту не заметили, или же спят на тех же уроках. Им даже плохие отметки ставить не хочется. Они не доставляют Джимин проблем, а значит, они хорошие люди.

Таким человеком уж точно нельзя назвать Ким Минджон.

— Да знаете, учитель Ю, — уже минут эдак пять пытается что-то крайне громко и недовольно истолковать надоедливая ученица. — В наше время людям тоже только представления и подавай. Чем мы вообще отличаемся от общества, где за любую странность тебя будут рассматривать, использовать, как развлечение для совершенно обычных и одинаковых якобы великих созданий, и плюс платить огромные деньги кому-то просто за то, чтобы поиздеваться, посмеяться над твоей необычностью? — у Джимин голова болит от того, насколько яростно и (можно даже сказать) с какой страстью Минджон пытается донести свою мысль до неё. Джимин согласна с ней на все сто, как и большинство тех, у кого есть хотя бы малейшая способность здраво рассуждать, да вот только слушать это совсем не хочется. Какой бы ответственной ученицей не была эта девочка — она определённо может вывести из себя, и этого даже нет смысла отрицать.

— Хорошо, мы тебя услышали, — Джимин не выдерживает. Поднимает ладонь и отводит взгляд от Минджон, которая тут же с тяжёлым вздохом валится на свой стул и хмуро окидывает учителя с ног, которые едва виднеются у неё под столом, до головы. — Давайте рассмотрим образы Пелайо и Элисенды, раз уж на то пошло.

Джимин старательно пытается игнорировать сразу взметнувшуюся в воздух руку Минджон. Ей наверняка стоит обидеться на такое резкое прерывание собственного монолога (Джимин даже скрывать не будет, что именно этого добиться и пыталась), но нет — школьница всё так же полна энтузиазма и желания высказать свою точку зрения настолько, что за всем этим огромным лесом рук в кабинете больше всего выделяется именно её.

— Я тебя слушаю, Суджин, — Джимин обводит взглядом класс, несколько раз спотыкаясь о всё то же лицо, всё ту же картину, которую так и хочется выгнать подальше из кабинета, и, наконец, находит вполне себе спокойный и очень даже милый кадр.

Со Суджин на её уроках не особо отличается за все эти два года, что Джимин преподаёт у этого класса. Самая обычная школьница, получающая всегда хорошие отметки за контрольные, самостоятельные и прочие виды работ, где не нужно говорить. Двадцать первая в школьном рейтинге и, пожалуй, самая спокойная из всех детей в нём. Ей совсем не нужно из кожи вон лезть ради того, чтобы нравиться учителям. Но иногда… Иногда она действительно вызывает внутри Джимин то самое чувство благодарности. Когда поднимает руку, желая высказать свою точку зрения, когда абсолютно спокойно поднимается со своего места на третьем ряду в почти что самом конце кабинета, когда шумно вздыхает, готовясь к своему ответу, и когда учитель может преспокойно сесть на своё место, зная, что сейчас не будет лишних криков и истерий по типу тех, которые часто устраивает её одноклассница. Вполне очевидно, что из них двоих старостой является именно Суджин. С её выдержкой и спокойствием, она определённо только опережает Минджон, пусть и находится гораздо ниже неё в рейтинге.

— Как по мне, их действия можно назвать вполне рациональными и логичными, — Джимин смотрит не на ученицу, а будто сквозь неё. Внутри она буквально пищит от счастья, ведь в кабинете царит абсолютная тишина, а снаружи — пропускает абсолютно всё, что только говорит Суджин. — Сомневаюсь, что здесь есть те, кто упустил бы возможность так заработать деньги. Будем честны — каждый в душе согласен с Пелайо и Элисендой. Точно так же, как и с теми людьми, которые платили деньги за то, чтобы просто посмотреть на ранее ими не виданное существо. Более того — я уверена, что даже те, кто испытал жалость по отношению к ангелу, наверняка поступил бы с ним точно таким же образом, — Джимин прекрасно видит, как подгорает у Минджон, как сильно она хочет вставить в ответ Суджин свою нескромную лепту, но старается игнорировать. Чего не скажешь о самой Со. — Все, кроме Минджон, — сдержанно добавляет девушка, поймав на себе недовольный взгляд одноклассницы.

Зато после этого школьница, наконец, успокаивается. Рядом с ней всё так же нависает та немного мрачная, но до ужаса ребяческая атмосфера, но она уже не пытается всем доказать её присутствие. Просто молча сидит, кусая губы от ужасно хлещущих нервов и желания высказать свою позицию. Как хорошо, что эта девочка всё ещё знакома с таким понятием, как уважение по отношению к другим.

— Ладно, спасибо, можешь заканчивать, — Джимин слушает невнимательно и даже не сразу успевает заметить, что Суджин уже привычно резко обрывает свой рассказ в конце и приземляется за парту, с максимально безучастным видом глядя на учителя.

Джимин смотрит время на экране своего телефона и с облегчением вздыхает. До конца урока остаётся каких-то две минуты, а значит, остаётся всего каких-то там сто секунд до того момента, когда она сможет сходить за кофе. Проходит ведь всего четыре часа, а её уже очень сильно в сон клонит после вечерних проверок самостоятельных работ четвёртого класса.

Девушка на весь класс сообщает о том, что урок окончен, откидывается на спинку удобного учительского кресла, слышит, как в кабинете снова появляется вполне привычный шум. И среди всего этого Джимин слышит совсем рядом тихое и непривычно спокойное:

— А что вы думаете об этом, учитель Ю?

Джимин моментально открывает глаза, смерив нечитаемым взглядом стоящую у самого стола Минджон. Школьница, обхватив обеими руками край древесной плиты, склонив голову слегка набок в заинтересованности, глядя на старшую, практически не моргая, наводит на учителя лёгкий ужас и тревогу. Она выглядит действительно чертовски мрачно, когда в чём-то заинтересована. Становится похожа на сумасшедшую, по крайней мере, в глазах Джимин. Они ведь совершенно разные. Настолько не похожие, что чувствуют себя в компании друг друга дискомфорт. И если Минджон старается это как можно сильнее подавить, по привычке включив режим собирателя информации обо всём, что умеет излагать свои мысли вслух, то учитель Ю в открытую показывает своё нежелание находиться в её обществе.

— Судьба ангела действительно несправедлива. Над ним издевались, его считали забавным и необычным, поэтому испытывали до конца. Его слишком незаслуженно занесло к этим людям, но я думаю, что у каждого свои способы заработка, — девушка тяжело вздыхает, отведя взгляд в сторону и стараясь сделать вид, будто говорит чуть ли не сама с собой. Дабы просто Ким Минджон поскорее дала ей хотя бы немного свободы. В конце концов, сейчас Джимин думает только о том, чтобы выпить чашку двойного эспрессо без сахара, съесть какой-нибудь свежий круассан со сладкой начинкой и снова вернуться к урокам у следующего класса уже в менее голодном настроении. — Иногда они не так чисты, как хотелось бы тебе. Да и все профессии приносят кому-то несчастья, знаешь. К примеру, те же наёмные убийцы, или, как их модно называть, киллеры… Ты думаешь, они всю свою жизнь мечтали грести деньги лопатами за то, что лишают жизни таких же, как они сами, да ещё и с угрозой загреметь за решётку? Или работники цирка. Безусловно, заставлять животных делать что-то вне своей воли — неприятная работёнка. Но они зарабатывают себе на жизнь этим. Как и я. Как и ты в будущем. Вот кем ты хочешь стать, Минджон? — Джимин сама за собой не замечает, как начинает входить во вкус. Она ненавидит дискуссии, ненавидит с кем-то вот так болтать на какие-то жизненно важные темы, но раз уж ей задали вопрос…

— Астрономом, — школьница выдаёт это сразу после вопроса, даже не задумываясь над ответом. Она слушает всё это время внимательно, стараясь ничего не упустить. Будто губка, которая с особым энтузиазмом впитывает в себя влагу, порой даже лишнюю. Настолько заинтересованно, что даже пропускает звонок, всё время пристально следя за учителем, которая, наконец, после её ответа осмеливается заглянуть младшей в глаза. — Хочу изучать звёзды. Вы думаете, это тоже может причинить кому-то вред?

Минджон замолкает.

Джимин тоже ни звука издать не может.

У Минджон в глазах — действительно эта жутковатая заинтересованность, почти что маниакальное желание услышать продолжение их диалога.

У Джимин — разочарование.

— Давай закончим на этом, — учитель потирает переносицу пальцами, сильно жмурясь от резко нахлынувшей головной боли.

«‎Снова давление упало», — девушка снова чувствует ужасное раздражение, вызванное присутствием Минджон рядом.

Джимин уходит первая, оставляя в кабинете ученицу наедине со множеством портфелей, оставленных её одноклассниками для того, чтоб не пришлось тащить с собой в столовую.

Она знала раньше о том, что Минджон чертовски наивная девочка. Ещё когда они проходили «‎Ромео и Джульетту» год назад. Девочка всячески пыталась доказать, что их смерть — результат истинной сильной любви друг к другу, история двух пылающих сердец, которым совсем не нужно было время для того, чтобы действительно почувствовать то самое нечто, которое принято называть тёплыми чувствами. Тогда Джимин впервые возненавидела свою работу настолько сильно.

Глупо, наверное, ведь что плохого в том, что пятнадцатилетний подросток так искренне верит в то, что прочитал на страницах банального романа. Глупо, ведь Джимин уже не первый раз сталкивалась с тем, что её же ученики спорят с её точкой зрения. Это абсолютно нормально, ведь сколько людей — столько и мнений. Но чтобы настолько сильно вывести из себя… Это получилось только у Минджон.

«‎Вы, наверное, никогда так не любили, — её голос уже почти что два года звучит в голове Джимин с лёгкой саркастической усмешкой в нём. — Я тоже, но даже я могу понять их чувства. А вы нет. Может, причина в этом, учитель Ю?»

Минджон не нравится девушке с того самого дня. У них не самые лучшие отношения были изначально, ведь Джимин — поклонник тишины и кофе наедине, а Ким Минджон — шумная личность, которой детские коктейли в компании таких же шумных, как она, подавай. И да, возможно, поэтому у неё всё так туго с друзьями и общением.

Любила ли Джимин когда-то кого-то так сильно? Нет. Она любила сильнее.

Она действительно испытывала к человеку это чувство в такой мере, что задыхалась в собственных слезах ночами, когда видела его поздно вечером в компании другой. Когда улыбался ей, не подозревая даже, что творится у неё на душе. Когда предложил выйти за него замуж, просто потому что она милая, добрая и нравится его маме.

Джимин любила его даже тогда, когда он ушёл поздно ночью после звонка своей бывшей. И любила, даже несмотря на то, что не вернулся.

Джимин любила Джено настолько сильно, потому что эта любовь накапливалась в ней с самого первого их откровенного разговора. Не потому, что посмотрела ему в глаза и якобы поняла, что он — тот самый. Не потому, что был чертовски привлекательным и нравился всем девочкам в университете. И даже не потому, что однажды на балу пригласил именно её на танец.

Джимин любила его за то, что умел быть искренним.

И поэтому Джимин не любит Ким Минджон с её взглядами не жизнь. Поэтому всей душой ненавидит слащавую и глупую историю о двух подростках, которые, ничего друг о друге не зная, погубили не только себя, но и своих близких. Поэтому ненавидит свою работу, ведь здесь множество детей, которые слепо верят в любовь с первого взгляда, даже не догадываясь, что самые сильные чувства бывают только тогда, когда человек знает о тебе всё.

Не ты о нём, а он о тебе. Может, поэтому Джено не смог в должной мере ответить ей взаимностью. Потому что Джимин о нём не знала толком ничего. И может, поэтому не успела тогда вовремя приехать.

Потому что не готова знать ничего о тех, кто готов изучить её с ног до головы далеко не в физическом плане.