— А вон там Бетельгейзе, — Минджон пальцем указывает на очередную сияющую точку небосклона. — Она намного больше Солнца. Думаю, вы много раз замечали её, просто не придавали этому значения.

Она действительно счастлива, когда говорит о звёздах. Настолько, что светится сильнее любой из ею показанных звёзд, и Джимин этого попросту не может игнорировать. Такое сильное восхищение в глазах, такая необъятная любовь к этому занятию и все эти её, пусть и неглубокие совсем, но совершенно не типичные познания о всех этих небесных телах. Сейчас крайне редко встретишь девочку-подростка, которая настолько ревностно будет любить звёзды. Даже Джимин в своём детстве не могла себе этого позволить за множеством заданий и учёбой. Ей ведь нужно было как-то свалить из детского дома. Приходилось работать как не в себя, чтобы просто не выбросили где-то с ключами от полуразваленной однокомнатной квартиры у моря. Они с Минджон действительно слишком разные.

— Альбирео где? — наконец, девушка не выдерживает.

Всё это время, все эти сорок с лишним минут, что они валяются на тёплом песке на берегу, школьница будто пытается отвлечь внимание старшей от той самой звезды, ради которой эта встреча вообще состоялась. Непонятно, правда, зачем, ведь Джимин, в принципе, не пошла домой после работы только ради Альбирео.

Минджон тяжело вздыхает. Опускает ладонь на грудь, взгляда от неба не отводит и только совсем слабо улыбается. Джимин от этих её жестов успевает несколько раз отругать саму себя за то, что согласилась на это всё. Хотя кто тут ещё согласился? Она сама ведь предложила.

— Не поймите меня неправильно, — Минджон заставляет девушку сжаться ещё и этими словами. Безусловно, Джимин даже отрицать не станет, что слушать о всех этих созвездиях ей довольно интересно, да вот только всё равно внутри какая-то совсем маленькая доля раздражения появляется, отказываясь исчезать даже после попыток убедить себя в том, что не всё так плохо. — В теории я прекрасно знаю, где она находится. На практике — видела только единожды.

— И ты мне только сейчас об этом говоришь? — Джимин приподнимается на локтях, хмуро заглядывая в глаза ученицы. Она кивает утвердительно, закусывает губу и виновато смотрит в ответ. — Приехали.

Минджон в ответ молчит.

Вокруг воздух чистый, морской, даже родной какой-то. Им надышаться невозможно, сколько здесь времени не проводи, и Джимин действительно счастлива, что живёт в городке рядом. Даже сейчас, когда раздражение огромным комом подкатывает к горлу, грозясь вырваться наружу неприятной волной негатива — почему-то учитель забывает, что с этой ученицей всё и наполовину не так, как с другими. Они всё ещё не нравятся друг другу, всё ещё не могут без крика обсуждать что-либо, и то, что Джимин позволила себе недолгую слабость рядом с Минджон, — всего лишь следствие её странно выполненного домашнего задания.

Между ними чётко и ясно витает вот это вот напряжение, которое всегда чувствуется на уроках в этом классе.

Какой бы там доброй, солнечной и яркой Ким Минджон не является, девушке это не близко. Вот сколько ни крути, в любом случае Джимин остановится на мысли, в которой милая ученица — слишком шумная и назойливая девочка, которая ещё не познала жизнь, но всё равно пытается кого-то чему-то научить. И пусть на короткое время учитель верит в то, что с ней ещё как-то можно общаться спокойно, эти надежды рушатся, стоит только им сюда приехать.

— Я там кофе взяла, — Минджон не сводит взгляда с неба, в то время как Джимин — с неё. Девушка даже не замечает этого за собой, просто блуждает взглядом по совсем детскому лицу, несколько раз подловив себя на мысли, что влепила бы по нему за все эти выходки. Вот вся эта её умиротворённость, совершенно не привычная и почти пугающая, — Джимин даже не думает, что с Минджон может быть спокойно. — Вы ведь не успели из-за меня.

— Ты так извиняешься? — с губ слетает короткий нервный смешок.

Минджон на это пожимает плечами, всё так же не глядя в глаза учителю.

— Не считай, что прощена, — Джимин нехотя поднимается с ещё не остывшего песка (раз даже успевает упасть), потягивается и тут же спешит к сумке Минджон.

Как бы сильно она ни взбешена — в любом случае ученица о ней в какой-то мере заботится. Видимо, прекрасно знает, что в то кафе Джимин приходит всегда за кофе вечером, либо просто догадывается. Девушка действительно за это чрезмерно благодарна — её уже как полчаса не хило так клонит в сон.

Рядом с немаленьким термосом в сумке Джимин находит ещё и парочку круассанов. Мило? Очень даже. Только вот учитель на дух не переносит сладкое.

— Что будете делать? — Минджон не то чтобы интересно, куда денется учитель Ю, если она сама прямо сейчас встанет и уйдёт. Просто, если так посмотреть, в какой-то мере девочка действительно виновата перед старшей. — Автобусов ведь нет.

— Тут сауна есть где-то, — Джимин совершенно даже не думает над ответом — выдаёт его быстро, будто уже готова к такому.

Не может ведь она сесть в автобус, зная, что он последний, понимая, что домой вернётся только завтра, и не имея при этом никакого плана «Б»? Несмотря на всю хаотичность произошедшего в библиотеке, эту девушку нельзя назвать легкомысленной — она прямиком на следующем уроке, снова лишь наполовину слушая стихотворения учащихся, разузнала, что и как в районе Минджон. Понимает прекрасно, что ученица так просто домой к себе не пустит. У неё родители, может, даже братья или сёстры, да и не в тех отношениях состоят, чтобы так просто друг у друга ночевать. В общем, понятно с самого начала — в любом случае нужно найти себе хоть какой-нибудь ночлег. И Джимин с этим справляется быстро, практически без проблем. Она ведь уже давно привыкла к полностью самостоятельной жизни. Уже знает, что, кроме качественной еды и хорошего сна, ничего для полноценности не нужно.

— Будешь? — девушка усаживается на песок рядом с ученицей — та всё так же мечтательно блуждает взглядом по звёздному небу, произносит одними губами краткие слова (видимо, названия) и соединяет в воздухе пальцем всякие созвездия. Протягивает ей термос, а затем сразу получает на него молчаливый отказ. — Ладно.

Джимин слегка поджимает губы и несколько раз сама себе кивает, отводя взгляд от лица ученицы и без особого интереса наблюдая за то появляющимися, то удаляющимися волнами.

Джимин физику в жизни никогда не воспринимала. Все эти дурацкие явления в духе магнитных волн, формулы и задачи, которыми в средней и старшей школе забивают ученикам головы — она никогда не пыталась даже в это вникнуть. Как-то раз, уже в студенческие годы, она услышала весьма забавную вещь от школьниц за соседним столиком в кафе:

«В чём суть физики, если от неё всё кажется таким простым»?

Джимин никак не может не согласиться с этим. Как мы видим цвета? Как видим друг друга? При чём вообще закон Ома, и почему лучше не выходить из дома? Это всё какое-то такое дурацкое. Прямо до тошноты. Оно рушит все взгляды на жизнь детей того возраста. Без физики всё кажется таким волшебным, таким необъятным и интересным, что невольно засматриваешься на эти самые звёзды, которыми забита вся голова Ким Минджон, или на волны, в которые сегодня снова успела влюбиться она сама. Только ради этого иногда хочется оставаться глупой маленькой девочкой-младшеклассницей. Чтобы верить в фей, добрых людей и в то, что всё вокруг — самая настоящая магия.

— Минджон, — Джимин не знает, почему снова зовёт ученицу по имени. Все эти идиотские формальности, «ученица Ким» и фальшивые вежливые улыбки — почему-то всего этого не хочется рядом с маленьким мечтателем. У них они давно пропали — ещё тогда, когда количество конфликтов на уроках возросло. И пусть так не совсем правильно, зато по-настоящему комфортно. — Почему Альбирео?

Минджон недолго молчит.

Опускает руку медленно к себе на грудь, снова кусает губу (Джимин замечает, что она так не нервничает, а скорее выбирает самый правильный ответ), а затем наконец смотрит прямо в глаза учителю. Таким чистым, искренним, наивным и детским взглядом, что невольно сердце девушки сильно так сжимается. Почти до боли под лопатками. Вперемешку с тянущим знакомым ощущением внизу живота. Таким секундным, что даже уловить его не успевает, и лишь пугается потом. Потому что это не есть нормально.

— Потому что мне до неё так же далеко, как и до вас, — Минджон говорит спокойно и уверенно. Ей это совершенно не свойственно. Привычные крики, почти дрожащий от хлещущей во все стороны энергии голос — всё это почему-то исчезает ещё тогда, когда они встречаются на остановке недалеко от «Лебедя».

И снова сердце Джимин пропускает один удар.

Кажется, здесь она и вовсе может счесть её слова обидными. В конце концов то, как Минджон это говорит… Почему-то складывается ощущение, будто в память это врежется навсегда, рядом с совсем непохожими на это воспоминаниями. Джимин настолько не может понять саму себя сейчас, что только как-то нервно улыбается в ответ. И, судя по сразу последовавшей взаимной улыбке, а позже и звонкому смеху — лицо её выглядит не самым лучшим образом тогда.

— Успокойся уже, — и вот теперь Джимин целиком и полностью возвращается в то состояние, которое в школе и за её пределами подростки обычно называют «учителем Ю». Хмурое, ужасно недовольное, а позже — и совсем пустое. Минджон это её настроение заставляет, наконец, точно так же обратно вжиться в привычную для неё роль «ученицы Ким». Сразу приподнимается на локтях, потом садится рядом и с интересом смотрит на профиль учителя. Так по-детски. Так в стиле Минджон.

— Можно у вас кое-что спросить? — она цепляет пальцами тёплый песок, загребает его в ладошки нетерпеливо, а затем неизвестно зачем отпускает обратно. Чувство складывается, будто вот дай ей какое-нибудь ведёрко в форме замка, лопатку и немного воды, и она от нетерпения слепит самый-самый большой замок на пляже.

— Валяй, — Джимин пожимает плечами и слегка мотает головой утвердительно.

Ей почему-то хочется ненавидеть этот недолгий момент их близости (а Джимин уверена на все сто, что именно им он и есть), но совсем не получается. То, как сильно они обе меняются в глазах друг друга с самого начала этого вечера, и то, как всё это заканчивается — всё это хочется ненавидеть, но не получается.

Раньше она на дух не переносила уроки с классом Минджон — шумные, выматывающие, не оставляющие возможности просто встать и уйти, ведь в коридоре обязательно догонит и завалит вопросами Минджон. У Джимин была полноценная причина её ненавидеть. Сейчас… Сейчас сказать наверняка тяжело. Просто потому что теперь они друг друга знают чуть-чуть другими. Возможно, даже настоящими. И это ненавидеть нужно куда больше.

Как и идиотские вопросы Ким Минджон.

— Вы вообще когда-нибудь мечтали, учитель Ю?