Многие сказали бы, что их с Рашадом отношения долго не протянут, потому что их связывает лишь постель — и были бы неправы. Рикардо с самого начала подозревал, что архимаг поддался на его флирт не только ради нового опыта. Как оказалось, ему было действительно интересно слушать рассказы о самых разных случаях из путешествий — а их Рикардо мог предоставить немало, только успевай записывать. И пусть обычно капитан мог лишь делиться своими историями, а на реплики Рашада только кивать, отдалённо улавливая их суть, нашлась и тема, хорошо знакомая им обоим.

Это было в один из первых визитов Рикардо в Люмисэйд. Местное лето было суровым и могло сравниться разве что с исольской осенью, но вечно мёрзнущего Рашада радовало и оно. Однако Рикардо всё же беспокоился и следил, чтобы увлечённый своими изысканиями учёный не подхватил простуду на излёте относительно тёплых дней. Вот и в этот раз Рикардо, проснувшись посреди ночи, обнаружил, что вторая половина постели пустует, и отправился искать пропажу, прихватив плед.

Это оказалось нелишним: архимаг нашёлся на балконе — видно, ловил последние ясные ночи, когда можно было беспрепятственно наблюдать за небесными светилами. Рикардо поёжился от зябкого ночного ветерка и накинул плед на плечи любовника, выскочившего на холод в тонкой пижаме.

— Придётся мне задержаться тут ещё, чтобы вылечить тебя от простуды, которую ты обязательно подхватишь, если продолжишь в том же духе, — сонно проворчал Рикардо и взъерошил короткие тёмные волосы эльфа.

— Я всего на минутку…

Разговаривать с Рашадом в таком состоянии было практически невозможно. Эта "минутка" наверняка длилась уже не меньше получаса, судя по количеству свежих, на первый взгляд беспорядочных записей в раскрытой тетради. Та лежала возле телескопа, от которого Рашада вряд ли удалось бы сейчас оторвать, даже приложи пиратский капитан всю свою немалую силу.

Рикардо сощурился, вглядываясь в пометки в журнале учёного, и поднял взгляд на небо.

— Ты рановато поднялся. Если я правильно понял, за чем ты наблюдаешь, то через час-полтора это созвездие будет видно лучше.

Вот оно. Это выражение лица Рашада доставляло Рикардо больше удовольствия, чем любой секс. Оно появлялось лишь в момент, когда его удавалось действительно чем-то заинтересовать.

— Откуда ты… О. Навигация?

Рикардо кивнул:

— Не только учёные постоянно пялятся в небо.

Теперь Рашад явно разрывался между желанием вернуться к наблюдениям и втянуть Рикардо в беседу до самого утра. Однако пока он ограничился замечанием, брошенным будто невзначай:

— А ты знал, что это астеризм?

— И вот ваше архимажество снова вонзает свои сложные термины прямо мне в сердце! Нет, я не знал.

— Некоторые созвездия выглядят так лишь с нашего местоположения, — Рашад снова прильнул к окулярам телескопа, — а на деле их звезды находятся очень далеко друг от друга. Из-за этого со временем их положение постепенно меняется.

— То есть для моряков в будущем это будет уже не ковш? — Рикардо окинул взглядом привычные очертания на небосклоне. Отыскал искру Алькора, способностью легко найти который всегда гордился.

Рашад лишь угукнул, снова погрузившись в созерцание чего-то сквозь линзы телескопа.

— Ладно, астроном, — проворчал Рикардо спустя пару минут любования небом, — через пять минут жду тебя в доме, иначе занесу тебя туда вместе с телескопом.

Рашад что-то буркнул в ответ — что ж, хотя бы отреагировал, это уже неплохо.

В ту ночь он так и не вернулся в постель сам — Рикардо занёс архимага под крышу, схватив в охапку вместе с записями.

Он и думать забыл об этом эпизоде — но Рашад, оказывается, помнил. Недолгие летние месяцы пролетели в один миг, несколько редких встреч любовников — и в Люмисэйде вновь установился привычный холод. Вот только он совсем не соответствовал той странной оттепели, что воцарилась на душе Рикардо. Он и сам пока опасался об этом думать, но слишком уж хорошо ему было рядом с Рашадом, слишком часто он бросал всё ради того, чтобы провести пару дней рядом с задумчивым Архимагом.

В один из визитов капера они снова оказались на том самом балконе. Рашад по-прежнему изучал ночное небо, а Рикардо ошивался рядом и следил, чтобы учёный не простудился, пусть и был теперь укутан в свитер и пальто.

— Рикардо, — вдруг позвал его Рашад. — Хочу поделиться с тобой открытием.

Он указал на телескоп приглашающим жестом, и капер послушно шагнул ближе.

— Помнишь, — продолжил Рашад, — я упоминал, что изучаю астероид…

— А, так это и есть та красотка, которой ты уже несколько месяцев уделяешь больше внимания, чем мне? — шутливо протянул Рикардо, заглядывая в окуляр.

Не то чтобы он хорошо разбирался во всём этом небесном устройстве — лишь в том, как определять направление по искоркам на небе. То, что он сейчас видел сквозь мощнейшие линзы, тоже выглядело тусклой, едва заметной искрой.

Но тут Рашад тихо проговорил у него над ухом:

— У него пока нет утверждённого названия, но в своих записях я обозначил его как… "Конкорд".

Рикардо дёрнул ухом и растерянно моргнул — искра окончательно помутнела и исчезла в непроглядной небесной тьме. Он отодвинулся от телескопа и глянул поверх него в небо, где всё равно ничего бы не разглядел. Затем перевёл взгляд на Рашада, глядящего туда же, ввысь.

— Я… Я думал, ты и не знаешь эту историю. Мы же встретились позже.

Рашад повёл плечами, словно пытаясь спрятаться в своём объёмном шарфе:

— Слышал её от Баретты. И ещё от владыки Авиллона. Они до сих пор вспоминают, как ты бросился в драку с ними после четырёх дней бегства от морского бога.

— Только это и дало им шанс на победу, — демонстративно задрал нос Рикардо, незаметно смаргивая набежавшую от холода влагу. — И то, что у них была Бьянка.

Он и не думал, что его можно растрогать такой мелочью, но идея вот так увековечить любимое судно, до последнего служившее верой и правдой, взяла его за живое. И тем удивительнее было получить её от Рашада, который не мог этого знать — и всё же узнал. Кажется, это был первый откровенно романтический жест с его стороны, нарушающий их негласную договорённость ограничиться постелью. Рашад обычно не был склонен к открытому проявлению любых эмоций и чувств и избегал как разговоров о них, так и действий, и то, что он вдруг решил вот так дать понять, что Рикардо ему небезразличен, было куда откровеннее самой интимной ласки.

Но и отвечать следовало прямолинейно: разгадывание намёков давалось архимагу откровенно плохо. Рикардо наклонился ближе, обвил рукой талию Рашада и оставил лёгкий поцелуй между смуглой скулой и спрятанным под шапку заострённым ухом.

— Я очень это ценю. Спасибо, — шепнул он и, поддавшись нахлынувшей нежности, потёрся носом о прохладную щёку эльфа.

Тот вдруг пододвинулся ближе и сам вовлёк Рикардо, не привыкшего к его инициативе, в поцелуй. Со стороны эта сцена наверняка смотрелась до ужаса глупо и слащаво, но об этом думалось в последнюю очередь. Рикардо — тот самый, что не мог и представить ничего подобного с прежними партнёрами, — с восторгом на грани ужаса изучал разливающееся по душе ощущение умиротворяющего тепла. Оно зарождалось глубоко под рёбрами, где-то вблизи неутомимого сердца капитана, и ласковым прибоем захлёстывало изнутри всю его суть, влекло в пугающие, неизведанные глубины — но, в конце концов, когда этим можно было напугать прирождённого моряка?

Разойдись они вовремя, после первых двух встреч — всё было бы иначе. Не зря Рикардо никогда не встречался ни с кем достаточно долго: могли появиться чувства, а от них — проблемы. Но сейчас уже было поздно хвататься за голову: проблема жалась к нему в поисках тепла и пронзительно глядела вовсе не такими холодными, как казалось прежде, глазами. Вся кошачья натура капитана-одиночки вопила о том, что нужно бежать, задрав хвост, и всё же он не находил в себе силы отвернуться и сделать вид, будто ему безразличны столь однозначные знаки внимания.

Было у них обоих кое-что общее: ни Рашад, ни Рикардо не отступали перед неизведанным. Так что он был готов идти до конца в изучении этой странной привязанности, даже если это значило утонуть в ней окончательно.