Вероятно, не стоило удивляться тому, что под подозрение Хелен не попала… Она не только казалась обычной, но и редко попадалась на глаза: аристократка предпочитала проводить время дома. Оставалось только понять: знал ли Ромео о её истинной сущности, и зачем она сюда пришла?

— Ну и как тебя теперь называть, неблагодарный убийца? — рычит Пик. Предательница спокойно стоит в длинном платье и пышной меховой накидке; по виду не скажешь, что она боится возможного сражения. Словно ситуация под её контролем…

— Я взяла себе имя Хелен.

— Ты хоть представляешь, сколько волков из-за тебя погибло?! Кодлак! Эмма! Рудольф! Август, Бом и Ильгиз! Ещё и я чуть не оказался в этом списке!!!

Хелен задумчиво отводит взгляд, но лицо её равнодушно к сказанному. Да, пришлось пожертвовать несколькими членами стаи ради счастливой жизни. Хоть и не очень счастливой эта жизнь оказалась в итоге… Но разве она себе не дороже, чем бывшие собратья? Разве самому Пику не всё равно на убитых?

— Ты забыл про Моро и Блю. Они искали меня в Руднопальном и Лесозорцах. До того как мы с Ромео переехали сюда, — говорит девушка. Собрат-оборотень ужасается её спокойному тону, её точному числу смертей, — Мне всё равно на стаю. Меня никто никогда не спрашивал, хочу ли я быть оборотнем… Так почему я должна заботиться о других?

Подобная надменность даже забавляет Пика. Зонтик, может, и способен проникнуться тем, что бедная девчонка вынуждена была жить с волками… Да только Пик такую участь мученической не считает!

— А ты считаешь, что раз тебя бедняжку мучали в стае, то это даёт тебе право мучить других оборотней?

В ответ на насмешливый оскал Пика Хелен отвечает милой улыбкой, которая очевидно ничего добродушного за собой не таит. «Да» отвечает она. И Пик, в смехе и злобе, стаскивает с себя кафтан и рубашку. Эта убийца ещё и издевается! За такое безразличие к тем, кто помог Пику стать сильнее, следует платить кровью!

Одёжка падает в снег. Ветер укрывает её тонким слоем снега, пробегает леденящими снежинками мимо ног Пика. Он явно задумал драку… Хелен, держащая ладони в меховой муфте, опускает руки, и тёплое украшение тоже падает в белое морозное одеяло. Но до трансформаций не доходит: когда у рычащего Пика уже прорезаются клыки, то к нему спешно подходит Зонтик. Рано ещё! Нужно столько всего узнать!..

— Подожди, Пик!.. Тебя ведь могут увидеть! Ещё не ночь… — юноша гладит оборотня по спине и плечу. Оборотень фыркает, неохотно кивает. Верно… Сейчас то время, когда жители деревни вполне могут его увидеть.

Но это не значит, что он совсем откажется от трансформации, если не посчитает её нужной! Что он даёт понять, злостным прищуром зыркнув на сородицу.

— Хелен… — вперёд выступает Зонтик, решив вмешаться в диалог. Хотелось надеяться, что никакими злыми мотивами Хелен не располагает, — Ромео знал, что ты оборотень?

— Знал. Он проезжал мимо леса на своей карете, когда я выбежала из леса после убийства нашего вожака. Он подобрал меня и помогал влиться в общество людей. А ещё защищал и убивал каждого члена стаи, кто меня находил. Кроме… — Хелен переводит взгляд на Пика. На маленькое исключение, — Кроме него. Ромео решил, что Пик как и я просто хочет жить спокойной жизнью без стаи. Поэтому он его не тронул.

Зонтик тихо выдыхает. Значит, Ромео всё-таки спас Пика, в каком-то смысле?.. Пика не радует тот факт, что у него в друзьях теперь истребитель оборотней… Хорошая новость в том, что не убив Пика — Ромео подверг опасности Хелен. И новость ещё лучше — поблизости этого Ромео не видится… А значит и защищать Хелен больше некому! Так что Пик смело делает пару шагов вперёд:

— Что вообще такое этот твой Ромео? Сама боялась запачкать руки и подружилась с вшивым волшебником?

— Не веди себя так, будто мы — самые сильные существа на свете… — Хелен сочувственно качает головой. Пик явно отказывается видеть в её бывшем женихе настоящую угрозу, хоть и столкнулся с его силами лично… — Знаешь, что случилось с Эммой? Ромео попросту остановил ей сердце. Было ошибкой убивать оборотня так близко к деревне… Поэтому Ильгиза и остальных он увёл подальше от охотничьих троп и перебил, — Хелен и сама подходит к Пику. Она не боится собрата. Она не враг ему. А вот потенциального врага Пику лучше не злить и не недооценивать, — У Ромео есть силы брать живое существо под свой контроль, а также управлять каждой клеточкой тела этого существа. Он черпает свою силу из людской крови и уже давно не ел… Но у него хватит сил разорвать на куски всю нашу стаю.

И Пик, и Зонтик теряют слова, охваченные ужасом. Не зря Пик почуял в Ромео угрозу! Теперь Зонтик просто обязан сообщить Куромаку о том, кто его партнёр на самом деле! Превращается в летучих мышей… Черпает силу из людской крови… Управляет чужим разумом и телом… Он демон страха и тьмы! Вампир!

— И ты… Позволила этой твари убивать наших братьев и сестёр?.. — оборотень чувствует, как от гнева трясутся его руки. Не только жизни других оборотней всё это время были под угрозой… Но и жизни простых смертных, включая его новых друзей и пассии, — Пряталась с ним здесь, наплевав на всех, кого он может сожрать? Да ты знаешь, что я с тобой сделаю?!

Руки Пика превращаются в мохнатые лапы. Длинными когтями он пытается разодрать Хелен глотку. Но та уворачивается от удара, остаётся без ран. Она сбрасывает с себя накидку и трансформируется в белую волчицу; разорванное платье остаётся на снегу. Сама же оборотница прыгает на курятник, перескакивает на крышу дома Зонтика и бежит прочь по деревенским домикам.

— Я её уничтожу! — Пик не желает отпускать Хелен. Он тоже трансформируется в зверя и следует за ней во тьму. У дома остаётся лишь Зонтик, растерянный. Отправиться к Куромаку или последовать за Пиком?

Старший братец явно не будет рад видеть юношу после испорченного вечера… Конечно, можно наплевать на это, ведь на кону жизнь его семьи. Но если и ранее Куромаку был в порядке… Почему что-то изменится за одну ночь? Зонтик решает выбрать Пика и спешит за убежавшими оборотнями в сторону леса. Пик явно не в том состоянии, чтобы сражаться. Не после прошлой встречи с членами стаи и нескольких кружек сидра.

Семья многое значила для Куромаку… Они были с Зонтиком сколько Куромаку себя помнил; рука об руку прошли через смерть родителей, голод и прочие трудности жизни. А теперь им суждено было столь нелепо и болезненно расстаться?.. Из-за чего?

Наверняка у Зонтика были причины вести себя так, как он себя вёл… Куромаку просто должен был поговорить с ним и всё выяснить. Но столь долгожданное, опьяняющее счастье одурманило его и не позволило быть более рациональным… Вызвало в нём страх того, что это счастье отнимут, и побудило защищаться…

Он должен был выбрать Зонтика и каждую секунду корил себя за своё решение. И, тем не менее, избранное решение неправильным не ощущалось…

Гостевая спальня вновь встречает Куромаку тьмой, расслабляющей и убаюкивающей… Изысканное убранство дарит комфорт, непозволительный для сына крестьянина… Большая мягкая постель уже ждёт, когда пришедший растворится в её объятиях… Ромео держит Куромаку за руку, и Куромаку чувствует, что ещё ничто не потеряно; что всё обязательно наладится. Его семья рядом и продолжит быть вместе с ним…

— Посидеть с тобой пока ты не заснёшь? — нежно предлагает дворянин. Охотник был бы рад его компании, сопровождающей его в царство Морфея… Вот только снова просыпаться одному, без милого партнёра, не хочется.

— А ты не мог бы остаться со мной сегодня?..

Куромаку нужна поддержка, и Ромео готов дать её столько, сколько он способен. Но в стремлении поддержать легко перейти черту и подвергнуть возлюбленного опасности. Ромео нервно смеётся и мнёт ворот своей рубашки.

— Я… я в общем-то не против!.. Я очень хочу, чтобы ты чувствовал себя хорошо! Но… Ты, я, голые в одной постели?.. Вдруг это приведёт к чему-то непотребному?

Куромаку удивлён подобным поведением со стороны Ромео. Он стесняется?.. Неужели он тоже ещё девственник? Быть такого не могло! Столь молодой, красивый и богатый, и всё это время без женских ласк?

— Ну… — Куромаку слегка краснеет, задумчиво смотрит в пол. Не то что бы он готов к сексу… И не то что бы у него был подходящий настрой… Но если это произойдёт, то он не станет возражать, — Я не против. Если и ты не против тоже…

Ромео краснеет, смотрит на Куромаку со смесью восторга и волнения. Кажется, он уже забыл что значит быть желанным… Не хочется, чтобы это прекрасное осознание исчезло с наступлением утра. Если он столько времени контролирует себя, будучи среди простых смертных, то лежание под одеялом с возлюбленным его опытной закалки не потреплет.

Вместо гостевой спальни теперь можно устроиться в спальне хозяина поместья. Такая же комната, но просторнее и богаче; Куромаку здесь понравилось ещё в первый раз. Он переодевается в ночную рубаху, чувствует на себе чужой взгляд того, кто старательно старается не смотреть на него. Что ж, если это не поведение того, кто никогда не спал с другим мужчиной, то возможно у Ромео просто давно не было секса… Можно будет не смущаться собственной неопытности.

В одной постели Ромео снова держит его за руку, гладит по плечу; они смотрят друг другу в глаза. Непривычная ситуация вот так быть с кем-то под одним одеялом, но Куромаку чувствует тепло и комфорт. Ромео тоже позволил себе позабыть о волнении и просто наслаждаться мгновением и приятной близостью. Если бы он и дальше корил себя за все свои ошибки… Страшился риска в погоне за счастьем… Оказался бы он сейчас здесь? Конечно же нет.

— Помнишь нашу первую встречу? — багряные глаза отдают игривым блеском. Куромаку невольно озаряется слабой улыбкой. Помнит… Как такое странное событие забыть?

В первый день своего приезда в Малахитовку Ромео остановил Куромаку на своей карете. Он задал проходящему мимо охотнику несколько вопросов о местных музеях и театрах. Затем угостил яблоком и пожелал хорошего дня, оставив Куромаку в недоумении.

— Да, я помню… В тот момент я подумал, что это тип который понятия не имеет, куда он приехал. Будь в обычных деревнях музеи и театры — они были самыми интеллигентными и счастливыми деревнями на свете. А теперь я с тобой в одной постели… Никогда бы не подумал, что это произойдёт.

Глаза Куромаку отдают счастливым блеском: тот тоже рад быть там, где он сейчас находится. Ромео целует его в пальцы ладони, что нежно держит в своей руке. Пожалуй, ему тоже есть что сказать про эту встречу… Он помнит, что ехал по приятной деревне, восторженно рассматривал каждый домик. Но в глаза, поумерив дворянскую радость, врезался задумчивый и поникший путник, что не смог оставить Ромео равнодушным.

— На самом деле, я прекрасно знал куда приехал. Просто мне нужен был повод завести разговор. Ты в тот момент был таким грустным… — серьёзно вспоминается дворянин. Охотник удивлён тем, что дворянин помнит эту встречу лучше, чем он. А может эта встреча не запомнилась столь ярко именно из-за того тяжелого дня… — Я ни в одном городе таких грустных людей не видел. Вот и решил завести диалог чтобы отвлечь тебя! — Ромео вновь озаряется счастливой улыбкой, — Когда бы мы не пересекались, ты не улыбался. Но я всегда надеялся, что хотя бы немножечко поднимаю тебе настроение!..

Вот оно как обычно было? Куромаку немного крепче сжимает руку Ромео. Даже грустно, что искренние попытки подружиться Куромаку воспринимал как что-то навязчивое и лицемерное… В его глазах Ромео был просто беззаботным богатеем, который ничего не знает о тяжёлом труде обычных людей. А он действительно думал о нём… Даже давал чаевые за исполненные заказы, в то время как охотник считал эти подачки бездумной тратой денег отца дворянина.

— Кажется, я всегда был к тебе предвзят… Может быть, из-за того, что мне казалось ты ведёшь лёгкую и беззаботную жизнь, которую хотел бы я. Извини меня…

Ромео легко качает головой: всё это уже не важно. Они вместе, и теперь нужно сосредоточиться на будущем. Он придвигается ближе к Куромаку, заключает его в тесные объятия; Куромаку робко отвечает на пылкие, томные поцелуи. Вместе с ощущением возбуждения его настигает волнение. Страшно что-то сделать не так и испортить момент… Это первый раз, когда он с кем-то столь близко, бесстыдно позабыв о каком-либо личном пространстве. Впрочем, волнуется не только он… Ромео, кажется, уже почти позабыл о том, что такое физическая близость. Да и с другим мужчиной ложе он никогда не делил. Но у них с Куромаку есть целая ночь, чтобы понять, как всё сделать правильно. И отдаться наслаждению вместе с Куромаку сейчас желанно как ничто иное.

От выпавшего снега крыши покрылись ледяной коркой. Звериные когти оставляют на бледной древесине звонкие царапины. Хелен быстро и легко перемещается над деревней, прыгая с дома на дом. Пик старается не отставать: он полностью сосредоточен на погоне, не желая думать о том что кто-то из людей их увидит. Не бывать такому! Они сама скорость, растворяющаяся в тенях холодного вечера!

Вот только кое-что оборотня должно беспокоить… За яростным гневом и уверенностью в праведности своего дела он отказывается думать о том, что прыжки по крышам даются ему не просто; что лапы отдают болью и то и дело неуклюже скользят по замёрзшему снегу на домах. Недавняя ночь сражений назойливо старалась напомнить о себе…

У края деревни Хелен спрыгивает вниз — с крыши на белую землю, и бежит в лес, сметая длинными лапами снег. Пик тоже прыгает с последнего дома… И лапы подводят бурого оборотня: тот падает на собственное брюхо. Рыча от боли, оборотень неуклюже встаёт и отряхивается, пошатываясь. Что за ощущение, будто он мыслит медленнее, чем движется время вокруг него?.. Будто даже глаза не поспевают за картинками в них…

Не время теряться! Пик вбирает носом морозный воздух, ловит след Хелен и пускается вперёд — в лесную гущу меж высоких тёмных сосен. Не скроется эта проклятая предательница от него… Он отыщет её даже среди черноты самой ночи.

След приводит Пика к высокому голому дубу. Хелен стоит на ветвях обмёрзшего дерева. Она явно ожидала собрата. Вскинув на неё голову, Пик рычит. Трусиха! Решила сбежать от драки?

— Ты действительно так желаешь со мной сражаться? Почему? — с недоумением оборотница наклоняет морду на бок. Какой странный собрат ей достался… — Ты теперь тоже предатель. Мы должны быть заодно.

— Я никогда не буду на одной стороне с тобой! Я убью тебя и твоего Ромео, и заслужу прощение стаи!

Морда Хелен озаряется лёгкой улыбкой. Какая глупость!.. Он и правда думает, что стая так легко простит Пика за непослушание и убийство сородича? Не говоря уже о том, что с вампиром оборотень ни за что не справится… Бедный, отказывающийся принимать правду сородич.

— Стая не позволит тебе быть с твоим человеком, Пик… И никогда не простит за убийство Рудольфа. Ты знаешь это, — Хелен спрыгивает с дерева, встаёт напротив Пика, — Я не хочу драться. Сейчас ты слишком слаб для этого.

— Очень жаль, что не хочешь. Ведь у тебя нет выбора! — Пик опускается в боевую позу, готовый броситься на Хелен. Сама Хелен с некоторой тоской вздыхает. Что ж… Похоже, у неё и правда нет выбора.

— Если так этого желаешь… Ладно. Но потом ты выслушаешь всё, что я тебе скажу.

Пик отвечает гулким рыком: им не о чем говорить! Слушать подлую предательницу он не намерен! Он бросается в сражение. Хелен отскакивает в сторону и толкает Пика в бок, отчего тот заваливается на землю. Затем хватается клыками прямо за раненую капканом, но уже заживающую лапу Пика.

Клыки белой волчицы прокусывают мышцы и заставляют кость треснуть. Пик хрипит от боли. Кажется, все эти дни выздоровления с Зонтиком прошли насмарку… Он пытается вцепиться в брюхо Хелен, но та отступает в сторону. Пик старается как можно скорее встать, чтобы продолжить бой. Да только оступается… На всех четырёх теперь стоять сложно. Лапа ноет и кровоточит.

— Закончим на этом? — спокойно предлагает Хелен. Чем больше ран она оставит на Пике — тем дольше он будет поправляться. А значит будет слабее и не защитится от стаи…

В ответ Пик грозно мотает головой. Ну уж нет! Даже если он не может уверенно стоять на всех четырёх лапах, он всё ещё способен дать отпор! Хелен сочувственно хмыкает. Пускай так. Она этого не желала.

Кое-как добежав до края деревни, Зонтик наклоняется, чтобы отдышаться. Да уж, простому человеку за детьми луны не угнаться… Он озирается кругом, пытаясь понять, в какое направление леса ему следует отправиться. Едва слышно в темени лесов раздаются волчьи рычания. Видимо, Зонтику туда…

Раненый и одурманенный алкоголем Пик не такой быстрый как Хелен. Она бегает вокруг него, не давая укусить себя, но и не кусает в ответ. Оборотница старается запутать сородича, ещё больше вскружить ему голову. И когда Пик оступается в своих действиях — она снова толкает его на землю. После чего — хватает упавшего за шкирку и рывком тянет к дереву, бросает в ствол.

Бурый оборотень бьётся хребтом и затылком о сосну, обессилено падает в снег. Эти гонки с соперницей отнимают много энергии… Да ещё от удара теперь голова гудит!.. Но Хелен на этом не останавливается… Прибежавший к полю брани Зонтик видит, как Хелен хватает Пика за загривок, а затем снова швыряет в сторону. Пик катится по снегу; разодранная шкура окрашивает белую землю в красный. Тяжело вставать… Всё вокруг кружится, низ и верх смешался воедино. Зонтик кричит Хелен остановиться и бежит к поверженному Пику, садится рядом. Ну и к чему привели эти драки?.. Даже Зонтик знал, что его милый не в состоянии… Он грустно гладит Пика по спине и старается не злиться на Хелен, хотя очень хочется.

— Мы должны сражаться не друг с другом. Мы должны объединиться против нашей стаи, — начинает победительница. Соперник её не выглядит так, словно он в силах подняться, — Разве ты не счастливее теперь, когда тебе не нужно постоянно сражаться за свою жизнь? Когда у тебя появилась крыша над головой и тот, кто по-настоящему заботится о тебе? Наша стая никогда не считала нас семьёй, Пик, — Хелен подходит ближе. Поверженный делает слабую попытку подняться, но ничего не выходит. Даже на пару сантиметров бурое брюхо от снега не оторвалось, — Мы все просто оторванные от людского общества звери, которые объединились вместе ради волчьей гордости и выживания.

Пик тихо рычит, выражая несогласие. Зонтику теперь ясно почему Хелен сбежала и зачем пришла к их дому… Она хотела помочь. И идея объединения с предательницей Зонтику нравилась больше, чем медленное истребление двух отвернувшихся от своей стаи волков. Вот только… Как им дать другим оборотням отпор?

— Что же нам делать?

— Ромео решил забрать Куромаку и уехать из Малахитовки. Все остальные, включая тебя и Пика, будут в опасности. Ты должен сделать так, чтобы Куромаку убедил Ромео остаться. Это наш единственный выход. Ради Куромаку Ромео защитит деревню.

Услышанное не нравится Зонтику. Неужели Куромаку и правда оставит родную деревню, бросив младшего брата? И ведь… Он действительно сказал, что теперь их жизни друг друга касаться не будут. А Ромео… Ещё недавно Зонтик искренне считал, что сыну графа не всё равно на своих людей. И теперь он просто оставит их на растерзание оборотней?

Хотя… Настоящий аристократ ли он и имеет ли хоть какое-то отношение к управителю Малахитовки?..

От горьких размышлений Зонтика отвлекает Пик: он смеётся и приподнимает морду. Ну нет, пускай эта предательница не пудрит его пассии мозги! Пик ей не верит!

— Ты говоришь это не потому что боишься за человеков! Ты просто боишься, что без Ромео тебя никто не защитит! Куромаку ни за что не бросит своего брата здесь… — с ещё одной попыткой встать Пик справляется. Это даётся тяжело и он чуть не падает снова, но всё же удержаться на лапах удаётся, — Ты разрушила жизнь нашей стаи. Разрушила мою жизнь. Подвергла опасности кучу невинных. Я ни за что не встану на твою сторону! — оборотень скалится; грива его дыбится, — Будет лучше, если ты просто уберёшься из этой деревушки.

Хелен удивлённо опускает уши. И всё равно Пик будет защищать это звериное семейство? Почему?..

— Я больше не хочу убегать. Я буду бороться за то, чтобы спокойно жить. И если и тебе, и твоему человеку всё равно на своих сородичей, то мне — нет!..

Махнув хвостом, Хелен убегает прочь. Пик провожает её силуэт взглядом, пока он не исчезает среди деревьев. Затем падает обратно в снег. Как же паршиво сейчас телу! Он толком не сможет встретиться со стаей, если не поправится в ближайшее время. И не так важно что его ждёт — смерть или изгнание.

— Ты сможешь идти?.. Тебе нужно передохнуть?

— Да… Но я буду в порядке. Как я и говорил, я и не такое переживал! — усмехается Пик и кладёт морду на колени Зонтика. Зонтик грустно гладит Пика. Совсем не заладилась встреча… Неужели стычки со стаей Пика не избежать?

— Почему ты не хочешь объединиться с Хелен?.. Я не хочу, чтобы ты погиб, Пик…

Пик сердито жмурится. Зонтик действительно не понимает?.. После всего того, что Пик рассказал ему о своём прошлом?

— Зонтик… Именно стая сделала меня тем, кто я есть. Я не хочу больше убивать своих братьев, — серьёзно отвечает оборотень, — Как бы ты себя чувствовал, если бы убил человека? Убил одного из тех, рядом с кем ты рос? Если Хелен плевать на них… Если и тебе на них плевать!.. — оборотень отворачивается, поднимается на лапы. Неужели его неравнодушие так сложно понять? — Это не значит, что плевать и мне. Лучше уж я сбегу из Малахитовки, если это поможет обойтись без жертв. С обеих сторон…

Если это поможет защитить и возлюбленного, и свою стаю, то лучше так… Зонтик, испуганный, вскакивает с места. Нет-нет, он не переживёт, если Пик сейчас убежит! Но такого не происходит. Пик спокойно стоит рядом с ним. Куда он сейчас сорвётся со своими ранами?.. Бросив драгоценную пассию одну посреди леса?.. Нет уж… Его Зонтик достаточно напереживался за сегодня. Хромая, Пик следует в сторону деревни. Зонтик, немного постояв на месте, идёт за ним.

Оба идут в молчании, понуром и давящем. Конечно из жизней стаи оборотней и жизни возлюбленного Зонтик выбрал бы второе… Он понимал, как много для Пика значили его сородичи. Но как можно сохранять нейтралитет, если придётся рискнуть жизнью самого Пика? Зонтик даже готов сотрудничать с Хелен и Ромео, лишь бы спасти свою новую семью!

Но и Пика он понимал тоже и надеялся, что его слова не ранили оборотня… Пик возлюбил человека, но среди самих людей провёл лишь неделю, тогда как среди волков он жил практически всю жизнь. Однозначную сторону здесь выбрать было тяжело.

— Мне страшно, Пик. Я не знаю, чего ожидать, когда сюда придёт твоя стая. Я просто… Я правда не хочу тебя потерять.

— Я знаю… — отвечает оборотень. Внутри он чувствует тоску, но старается сохранять спокойствие. Ему тоже в каком-то смысле страшно… — Я тоже не хочу потерять тебя, гвоздика.

У деревни слышатся голоса. Зонтику думается подождать за углом, пока люди не уйдут. А вот Пик ждать не хочет… Ему хочется домой. Так что он обращается в человека. Вряд ли голый мужчина напугает прохожих больше, чем напугает огромный тёмный волк. Зонтик теряется с такой выходки, но быстро подхватывает Пика под руку, чтобы помочь идти. Наверное, ждать с ранами идея не лучшая… Лишь бы его парень-оборотень не замёрз, шагая по снегу босиком.

Раны обработаны. Ночная рубаха на теле. Пик устало опускается на кровать Зонтика, садит себе на колени куклу. Счастливее ли он сейчас, как спрашивала Хелен?.. Может быть… Но это не причина бросаться в бой на своих сестёр и братьев. Он не такой как Хелен. Он даже людей убивал в основном из самозащиты, а не из ненависти.

Зонтик садится рядом с Пиком и прижимается плечом к его плечу. Какой же долгий и тяжёлый вечер… Когда уже чувство нависающей угрозы перестанет висеть над головой?

— А у неё есть другая одежда? Мне не нравится её красное платье…

Коробка от игрушек лежит на столе Зонтика. Если в ней ничего из старых нарядов Гвоздики нет, то они давно утеряны. Зонтик не находит ничего и задумчиво смотрит на шкаф. Что если он использует что-то из своих старых вещей, чтобы создать новую одёжку для куклы? Порадует своего Пика и его тряпичного ребёнка.

— Если хочешь, я могу сшить ей голубое платье и коричневую курточку. Это не займёт много времени.

Пик слабо, но радушно улыбается: было бы здорово. Зонтик уходит на поиски ножниц и ниток. Быть может, любовь его парня к игрушкам всё же сможет дать им какое-то общее времяпровождение?.. Пик гладит волосы Гвоздике и грустно взирает в сторону окна. Он правда хочет верить в то, что Куромаку намного лучше его отца и не оставит собственную семью… Где он сейчас? Может, хоть у него остаток вечера проходит более спокойно? Без проливаний крови и стычек с неприятной правдой…

Удовольствие дурманит рассудок; в потоке экстаза контроль над собой незначителен и ничтожен, смещён первобытными желаниями и инстинктами. Тело, коим овладевает Ромео, горячо и податливо… Сочится жизнью и запретной сладостью… Каждый распалённый вздох, каждое судорожное трепыхание теперь принадлежит ему. И в желании заполучить это тело целиком и без остатка нарастает непреодолимая жажда, которую уже невозможно усмирить. И усмирение которой больше не видится необходимым.

В приближении кульминации Куромаку чувствует обжигающую боль между шеей и предплечьем. Ромео… Диким зверем вцепился в мягкое место. Его крепкие объятия и так сковывают со спины, а вместе с укусом совсем заставляют почувствовать себя в чужом плену. Что-либо сделать уже поздно… Лишь отдать всего себя на растерзание вожделенного партнёра, ощущая как вместе с миром вокруг меркнет грань правильного и неправильного. Длинные клыки глубже входят в мышцы, срывают с губ Куромаку иступлённый крик. Жаркая влага обрамляет шею, пачкает простыни, заполняет нутро Куромаку. Упоительная вспышка оставляет за собой приятное опустошение и ноющую рану. Изнурённый охотник обмякает на влажном матрасе, глубоко дышит. Это финал?.. Чего же тогда дворянин не оставляет его кожу?

— Ромео?.. — хрипло подаёт он голос. Без распалённого состояния, без сладострастных толчков чужой укус уже нисколько не приятен. Если его и можно было считать приятным, раз он скрасил некоей остротой наслаждение…

Горячая кровь упоительным эликсиром течёт по глотке Ромео. О, этот вкус!.. Лучше самого дорогого вина! Одаривает его теплотой и силой… И всё же доносится до закоулков сознания голос возлюбленного. Неумолимая жажда стихает. Желанный человечий напиток превращается на его языке в желчь. Снова… Снова! Что он снова делает?!

Отцепившись от Куромаку, Ромео закашливается. Он отодвигается от Куромаку, садится на кровати и хватается за глотку. Что случилось с партнёром? Куромаку поворачивается, взволнованный. И теряется в удивлении… Ромео ли это?..

— Прости меня… Прости… — хрипит дворянин. Выглядит он так, будто не то сейчас нутро желудка опустошит, не то разрыдается. Теперь охотник понимает, почему должен был опасаться его… Он, как гласили бы безумные книжки или верующие старушки, вампир.

Из двух возможных состояний на Ромео находит второе. Он прячет в ладонях лицо, заодно скрывая длинные клыки и окровавленный рот. Куромаку должен быть взволнован… Его чуть не убили, кажется. Но он чувствует себя на удивление спокойно. Ромео всё-таки предупреждал его о том, что он может быть опасен… А вера Куромаку в него частично окупилась…

— Я правда думал, что не потеряю над собой контроль!.. Я уже больше ста лет живу среди людей и научился не обращать внимание на жажду! — продолжает Ромео прямо в ладони. Тело его подрагивает, — Но с тобой мне контролировать себя сложнее, а в удовольствии мой рассудок совсем снесло! Я не хотел, клянусь!.. Я никогда не хотел такого… Я ненавижу то, кем я стал…

Поток душевных терзаний обрывается. Слышатся лишь тихие всхлипы. Куромаку помнил, что Ромео переживал, что он возненавидит или станет бояться загадочного нелюдя. Ничего из этого Куромаку не чувствует. Пожалуй, лишь сочувствие и желание утешить внимают его рассудку. Он садится ближе к Ромео и прижимает его к себе.

— Ромео… Я не оставлю тебя из-за этого случая, Ромео. Особенно если ты не хотел, чтобы это произошло.

Всхлипы утихают. Ромео глубоко вздыхает и опускает влажные от крови и слёз ладони. Слова Куромаку немного успокаивают… Но ему всё равно несколько боязно, когда Куромаку пытается на него взглянуть…

Багряный взгляд стыдливо прячется от глаз Куромаку, пока тот рассматривает его лицо. Под шеей всё ещё ноет… Особенно глядя на собственную кровь на лице Ромео… Но даже сейчас страха или ненависти не ощущается. Да, не человек… Но это всё ещё Ромео, который ему нравится. Возможно, он слишком сильно к нему привязался. Да только раз Ромео принял его таким, какой он есть, значит и Куромаку должен.

— Давно ты такой?

— Довольно… Мне немного больше двухсот лет. Я был любимым и единственным сыном в дворянской семье. Но очень слабеньким! Хрупкие кости и проблемы с кровью… И в двадцать лет я умер. И отец не смог с этим смириться и где-то добыл вампирскую кровь, чтобы воскресить меня… И с тех пор я такой.

Ромео понуро вытирает рот от крови. Теперь Куромаку знает правду… Знает, откуда у него столько денег и знаний в столь юном возрасте. Потому как юный возраст у дворянина только на вид.

Если Ромео не хотел быть таким, то это вызывает ещё большее сочувствие… Наверняка к новой жизни в окружении простых смертных тяжело было адаптироваться. И если какие-то плюсы в вампирском существовании и были, то без минусов наверняка не обошлось тоже.

Испустив тихий вздох, Куромаку снова прижимает Ромео к себе. Теперь и ему боязно что он может разочароваться в дорогом партнёре… Какой жертвой обстоятельств Ромео бы ни был, он наверняка успел совершить нечто ужасающее.

— Значит… До меня ты уже кого-то кусал?

Отвечать Ромео не хочется, но скрывать правды смысла уже нет. Будет честно, если Куромаку трезво оценит какой опасности ему ожидать от него и стоит ли дальше оставаться рядом. Только сначала… Ромео берёт Куромаку за руку. Возможно, это последний раз, когда он может это сделать…

— У меня была любимая девушка… Я только осваивался в своей проклятой новой шкуре!.. И в ночь нашей первой близости я убил её… Я потерял над собой контроль и кусал её, пока у неё не перестало биться сердце…

Куромаку чувствует, как по его коже пробегает холодок. Его милый Ромео, и вдруг столь кровожадное убийство… Никогда бы не подумал, что эта очаровательная мордашка скрывает за собой такие бесчеловечные поступки.

— Это был единственный раз?..

— К сожалению, нет… На одном танцевальном вечере я познакомился с чудесной особой. Я уже был более опытным вампиром… Отошёл от смерти Сонетт и скучал по близости… Но с этой девушкой произошло то же самое. Я слишком поздно понял, что потерял над собой контроль. После этого я осознал, что мне не суждено быть с кем-то… Я был обречён на одиночество и старался утешать себя путешествиями и множеством друзей. Но мне всегда не хватало… этого.

Ромео гладит ладонь Куромаку, немного трётся головой о его нераненое плечо. Любовь всегда была для него желанной, но запретной… Куромаку отвечает на нежные прикосновения, зарывается в розовые локоны пальцами. То, что сделал Ромео, ужасно… Куромаку предпочёл бы, чтобы никаким вампиром он бы ни был… Однако, чудовище или не чудовище — Ромео ему нужен. С этим уже ничего не поделаешь.

— Почему же ты не убил меня?

— Я не знаю… Я смог остановиться? — Ромео и сам недоумевает. Быть может, годы терпения и самоконтроля всё-таки дали свои плоды? — Я услышал твой голос и вспомнил, как я ненавижу свою вампирскую часть себя… Но я не могу пообещать, что это произойдёт снова. Я не знаю, стоит ли тебе и дальше быть со мной, Куромаку…

В тоскливом голосе Ромео снова слышится понурый всхлип. Он готов отпустить Куромаку, чтобы не подвергать его страданиям. Но самому Куромаку уходить не хочется. Тяжёлое прошлое сделало Ромео лучше. Да и прошлое на то и прошлое, чтобы оставаться позади…

А сейчас, в настоящем, охотнику хочется вновь вернуть сладостную атмосферу нежности и страсти; вновь стать с возлюбленным партнёром неизмеримо близкими.

— Если мы ставим на что-то запреты, то нам становится тяжелее с ними бороться… — спокойно рассуждает охотник. После заботы и щедрости дворянина должно быть то, чем он тоже может с ним поделиться, — Может быть, ты будешь оставлять на мне маленькие укусы? Тогда ты сможешь утолить своё желание, а я не потеряю слишком много крови.

Ромео отрывается от плеча Куромаку, смотрит на второго с ужасом. Что это ещё за предложение такое? Куромаку становится неловко. Неужели и правда звучит так ужасно?..

— Солнышко, зачем это тебе?.. Я не желаю снова тебя ранить…

— Просто… Я не хочу, чтобы ты лишался удовольствия из-за своих страхов и наклонностей. И я тоже не хочу… — наконец-то охотник лишился девственности, и вдруг такие сложности… Это попросту несправедливо, что секс для Ромео тяжёлая и травматичная вещь, — И мне видится это как компромисс, потому что… — охотник краснеет, — Мне ещё никогда не было так хорошо, как сегодня…

Подобные откровенности вызывают у Ромео смущённое умиление. Значит, Куромаку готов пожертвовать частичкой себя ради их общего удовольствия?.. Ромео никогда бы не подумал, что такое возможно… Что кто-то всерьёз согласился бы на такое пойти ради него.

Может быть, небольшой риск и правда способен оправдаться… Маленькими дозами будет тяжелее вскружить себе голову. Ромео неуверенно берёт Куромаку за запястье, подносит к своим губам. Запах, такой тёплый и родной… Куромаку наблюдает, как острые клыки делают быстрый укус. Мимолётное жжение заставляет на секунду поморщится. Ромео слизывает редкие красные дорожки, покрывает влажную кожу поцелуями. После чего смотрит на возлюбленного со столь ярким багрянцевым блеском, с которым ещё не смотрел никогда. Он не посмеет иссушить это прекрасное создание досуха…

— Тогда я постараюсь держать себя в руках… — Ромео касается плеч Куромаку, мягко толкает возлюбленного на матрас. В лице его сияет игривая нежность, — И сосредоточусь на том, чтобы доставить тебе ещё больше удовольствия.

Куромаку обрывисто дышит, неотрывно взирая в глаза Ромео, завораживающие его почти гипнотически. Возбуждение уже подкрадывается к нему, а ведь Ромео ещё ничего не сделал. Лишь ввёл в волнительное предвкушение. Чтобы затем заставить трепетать от прикосновений своих пальцев и губ. Смерти прошлого значения не имеют… Охотник почти каждый день сталкивается со смертями. Ему не привыкать к ним, как к ранам, что заживут и забудутся. Но к чему привыкать не хочется, так это к тому как пронизывает его удовольствие, с каждым толчком и укусом вверяя в своей желанности и нужности для Ромео.

Утром стало теплее, чем прошедшими днями. Белые тучи расступились перед солнцем, и под золотистыми лучами снег начал таять.

Сон Зонтика был беспокойным, даже не взирая на то как крепко Пик — в обличье человека — прижимал его к себе. Он просыпается на рассвете, уставший и поникший. За окном слышится, как с крыши капает. А у псарни раздаются голоса: старшего брата и кого-то ещё. Зонтик трёт глаз, прислушивается. Куромаку вернулся домой? С кем он?.. На голос Ромео не похоже.

Псарню открывают. Куромаку с неизвестным гостем, похоже, входит внутрь; собаки заливаются дружелюбным лаем. Зонтик мягко выбирается из объятий Пика и встаёт с кровати. Наверное, не стоит отвлекать Куромаку, раз он занят… Сейчас он займётся делами, а потом встретится с братом.

— Я приготовлю завтрак, а ты пока побудь здесь, хорошо? — Зонтик гладит сонного Пика, целует в щёку. Не хочется, чтобы Пик лишний раз перенапрягал себя. Оборотень кивает на его заботливую улыбку, гладит юношу по предплечью. Конечно… Куда он денется от своего ненаглядного?..

А запах завтрака уже раздаётся из кухни, когда Зонтик подходит к ней… Куромаку поставил что-то в котелок? Нет… На кухне Зонтик находит того, кого никак не ожидал увидеть: Ромео, нарезающий хлеб.

— Доброе утро! — здоровается он, как обычно дружелюбный и приветливый. Зонтику не в радость видеть вампира в своём доме. Увы, если Куромаку пригласил Ромео, то выгнать его Зонтик не посмеет.

Да и возможно не стоит снова проявлять агрессию в сторону парня своего братца… Аристократ, конечно, светится радушием, но он вряд ли забыл всё что наговорил юноша. Юноша заставляет себя сесть за стол и наблюдает за новым поваром кухни.

— Что ты делаешь?..

— Сэндвичи с начинкой из пряной говядины, овощей, сыра и яиц. Ну и конечно ягоды в меду и йогурте!

— Сэндвичи?.. — юноша недоумевает. Наверное, не так важна диковинность блюда, как его съедобность: юноша сомневается, что дворянин смыслит что-то в готовке, — А где Куромаку?

— Он знакомит нового хозяина с собаками. Ну как нового… — дворянин задумчиво бьёт кончиками пальцев по поверхности стола. И он, и его возлюбленный этого человека прекрасно знали, — Это Полдрон. Но он заберёт ваших собак себе! У него уже есть собаки, поэтому я посчитал его кандидатуру идеальной…

Зонтика данная новость расстраивает. Вот так внезапно и без предупреждения ему придётся расстаться с питомцами?..

Впрочем, есть и более важные вещи… С питомцами всё будет в порядке. Ромео помешивает содержимое котелка. А Зонтик неуверенно решается подать голос.

— Это правда, что ты решил бросить деревню?.. Оставить всех кто здесь живёт на растерзание оборотней…

Ромео с некоторым удивлением оборачивается к Зонтику. Что за новости? С Хелен встречался? Видимо, она рассказала ему много интересного… С лёгкой улыбкой Ромео тоже садится за стол.

— Встречаешься с оборотнем и считаешь их просто кровожадными чудовищами… Как нехорошо, — дворянин качает головой. Вряд ли угроза так страшна как кажется, — Зачем оборотням убивать целую деревню, если в ней нет других оборотней? Если Хелен и Пик уйдут, то оборотни не почуют их здесь. Они отправятся искать предателей дальше, а Малахитовка спокойно продолжит жить дальше. И никаких жертв.

Спокойствие Ромео раздражает Зонтика. Легко ему сказать что Малахитовка будет в порядке! Ведь самого Ромео в ней не будет! А даже если деревню никто не тронет — как насчет сбежавших из неё Хелен и Пика? На них Ромео наплевать?!

— Но что потом? Потом стая придет к другой деревне и уже другие люди будут под угрозой! — не сдерживается юноша. Его возмущение, естественно, заставляет улыбку сойти с лица дворянина, — Почему ты просто не можешь покончить с этим? Ты же можешь! Ты уже расправился с кучей оборотней!..

— Ты сейчас просишь меня устроить настоящий геноцид! — дворянин тоже срывается, полный возмущения вскакивает из-за стола.

Между парой спорящих повисает тишина. Зонтик вдруг понимает, что то о чём он говорит — ужасно. Ромео заставляет взять себя в руки и возвращается к котелку.

— Уж не знаю, каким чудовищем ты меня считаешь, но я убивал оборотней только потому что они преследовали Хелен, — более спокойно рассказывает Ромео, — Я пытался общаться с ними и убедить их перестать охотиться за нами. Но они не слушали! Но я всё равно не собираюсь перебивать их только потому что они упёртые и гордые.

Начинка к сэндвичам почти готова. Ромео возвращается к столу где раскладывает по чашкам ягоды. Зонтик поникши опускает голову. Ужасно или нет — он хочет, чтобы Пик жил, и они были счастливы. Если, как сказала Хелен, Ромео — надежда на хороший исход, то Зонтик готов поступиться моралью и недоверием к созданию тьмы.

— Я просто хочу спасти Пика… И мне всё равно, если придётся поступить неправильно. Пожалуйста, Ромео… Ты единственный, кто может помочь нам…

Ромео вздыхает. Да, он сочувствует мальчишке. Но если бы убийство было столь простым занятием, то Ромео не пришлось бы упрашивать! А это не так-то просто, ведь отнимает как моральные, так и физические силы. Может быть, Зонтик этого не видит… Но Ромео уже помогает его семье.

— Послушай… Я не знаю, что ожидать когда сюда придёт волчья стая. Но мне хочется верить, что они действительно не тронут Малахитовку. Северин большой город за каменными стенами. Ни один оборотень не рискнёт пройти в него! Ты спасешь Пика если просто увезешь его отсюда. Я пытался жить с Хелен в городе, но ей было неуютно… Может быть, Пик освоится в большом городе лучше.

Ягоды в чашках с йогуртом разложены. Ромео берёт миску с мёдом и поливает разноцветные плоды золотистой сладостью. Зонтик скрещивает руки и сжимает локти своей рубашки. Довериться Хелен и приготовиться к встрече со стаей? Или довериться Ромео и не делать ничего? Выбор кажется очевидным: юноша слишком переживает, чтобы просто сидеть на месте. Но, быть может… Хоть раз довериться тому, кому доверился его старший брат?.. Раз Зонтик нашёл что-то хорошее в оборотне Пике… Значит, Куромаку тоже разглядел это хорошее в своём возлюбленном чудовище. Верно?..

— Я не отношусь к тебе плохо, Ромео… Я просто переживаю за брата.

— Я понимаю. Но я не меньше тебя хочу, чтобы Куромаку был в порядке. Я не выбирал стать таким… И никогда бы не выбрал: это огромное препятствие к тому, чтобы стать счастливым.

Зонтик растерянно кивает, выходит из-за стола. Пока завтрак готовится, он покормит куриц. Для того кто встречается с другим чудовищем, юноша, пожалуй, слишком поверхностно отнёсся к вампиру… Может, как и у Пика у Ромео была непростая судьба? И он искренне хочет быть с Куромаку? Значит, и переживал за старшего брата, и устраивал скандал Зонтик зря…

Завтрак проходит по большей степени в тишине. Перед ним Куромаку сухо поздоровался с младшим, пока провожал Полдрона. Было очевидно, что за столом хорошее настроение только у Куромаку и Ромео, и в основном они негромко и мило общались между собой. Зонтик в очередной раз убедился, как счастлив его брат… Вот только по сравнению с Ромео, Куромаку выглядел каким-то уставшим, даже бледным. И как бы юноша старался не думать об этом… Это давалось сложно: оборотень, сидящий рядом с ним, выглядел обеспокоенно и почти не отрывал от охотника взгляд.

— Как твоя голова, Пик? — неожиданное обращение охотника к оборотню заставляет второго вздрогнуть, — Не болит? Ты вчера много выпил.

Выдав грустный скулёж, Пик вжимает голову в плечи. Зонтик беспокоится ещё сильнее… Что происходит?..

Решив, что Пик всё же страдает от похмелья, Куромаку выходит из-за стола. В кухонных шкафах он находит небольшую настойку. Её он наливает в чашку и ставит Пику.

— Вот, выпей это… Должно стать легче.

На заботу Куромаку Пик отвечает тихим спасибо. Наверное, Куромаку не должен этого делать… Но он всё равно неуверенно касается головы Пика и легко его гладит, заверяет что всё пройдёт. Пик чувствует, как ему становится ещё более грустно. Он только подружился с новым человеком и вот-вот его потеряет…

— Сегодня мы с Ромео поедем в город выбирать новый дом, — говорит охотник, вернувшись за стол. Теперь он обращается к младшему брату, — Я знаю, что вчера у нас произошёл неприятный диалог, и я сказал что наши жизни больше не должны друг друга касаться. Но, тем не менее, ты мой брат. И если это всё ещё имеет значение… Я могу подобрать такой дом, чтобы в нём было место и для тебя.

Несмотря на внешнюю строгость и холодность Куромаку, очевидно что тот не желает расставаться с Зонтиком. Зонтик сглатывает; в глотке чувствуется комок. Ну конечно его семья не бросила бы его… Как он мог даже подумать о таком?..

— Хорошо… — юноша слабо улыбается, — Я найду работу, чтобы помогать с деньгами. Я… — придётся смириться с тем, что в доме будет и дворянин. Но лучше так, чем совсем расставаться со старшим братом, — Мне жаль, что я много всего наговорил… Я правда рад, что ты счастлив. Я знаю, как долго ты этого хотел.

В глазах щиплет. Зонтик вытирает глаза и улыбается ещё шире, чтобы отогнать слёзы. Он правда рад, что не лишится семьи… Куромаку больше не выглядит холодно и строго. Охотник кротко кивает. Он тоже рад этому, хоть пока и не совсем отошёл от ссоры… Зонтик понимает, что это пока не окончательное примирение, но зато первый шаг к нему.

В горнице Зонтик вместе с Пиком провожают пару. Куромаку просит собрать вещи в спальнях и в комнате отдыха: это ускорит переезд. А когда вечером он вернётся, то они разберутся с остальными комнатами. Напоследок хочется обнять брата, но Зонтик так и не решается… Куромаку с Ромео уходят. Зонтик закрывает дверь. Значит, скоро в этом доме их больше не будет? Страшновато… И в то же время, есть какое-то приятное, обнадёживающее волнение.

— Ты… расскажешь мне, что случилось за завтраком, Пик? — теперь, оставшись наедине, можно поговорить с парнем, — Почему ты был таким обеспокоенным?

Впрочем, и сейчас Пик выглядел не менее обеспокоенно и молчаливо… Он отворачивается, скалится и сутулится. Быть может, он просто накручивает себе, и это лишь запах феромонов Ромео, оставшихся на Куромаку… Но запах этот гадкий, подобный разложению.

— Мне не нравится, как пахнет Куромаку… Он пахнет ядом.

Зонтик замирает в растерянности. Нет… Ромео ведь сказал, что не хочет навредить Куромаку? И если бы что-то было не так, то Ромео точно заметил бы это! У Зонтика ещё есть возможность остановить брата и отговорить от поездки… Да только после их примирения это может окончательно рассорить его с Куромаку. К тому же, не он ли хотел довериться Ромео также, как доверился Куромаку?..

— Всё будет хорошо, вот увидишь, — Зонтик мягко обнимает Пика за плечи. Даже приятно, что его парень переживает за его брата… — Куромаку вернётся вечером. И он будет в порядке. А пока… Поможешь мне с вещами?

Деревня за окном кареты сменяется лесом. Куромаку устало созерцает пейзаж из транспорта. Лучшая ночь отчего-то не привела к лучшему утру… Пускай на душе было тепло и радостно, тело негодовало. Голова болела, ощущалась тошнота и сонность. Но ничего особенного Куромаку в этом не видел. Типичные последствия бессонной ночи, в которой его тело терзали долгие часы… Конечно же он чувствовал себя нехорошо: он не выспался и устал. С отдыхом это должно пройти.

— Ты можешь вздремнуть, пока мы едем, — предлагает Ромео. Он видел состояние Куромаку ещё утром. Он хотел, чтобы возлюбленный перенёс дела и отдохнул. Однако, возлюбленный был категоричен: ещё наотдыхается после переезда.

Предложение Ромео Куромаку принимает. Он кладёт голову ему на плечо; веки, созерцающие монотонное движение сосен, постепенно опускаются. Наверное, это немного поможет прийти в себя… Вечером он обязательно отоспится как следует.

Сны на спящего находят мутные и беспокойные. Они походят на долгое падение в непроглядную бездну или тянущее погружение в трясину. Пробуждение выходит нисколько не приятнее: Куромаку чувствует, что его тело горит, а в животе ужасно ноет, разрывая нутро. Он хватается за живот, берёт Ромео за руку — внезапно и крепко, почти больно. Ромео серьёзно беспокоится…

— Солнышко? Что случилось?

— Останови карету… Пожалуйста…

Ромео кричит кучеру остановиться. Куромаку выбегает из кареты. Снег с грязью мешается под ногами. Охотник упирается рукой о дерево и наклоняется, даёт организму выпустить наружу содержимое желудка. Ромео не знает что и думать… Куромаку плохо? Может, завтрак был слишком тяжёлым для его уставшего организма?

После рвоты на коже Куромаку выступает холодный пот. Голова ещё болит, но зато в желудке больше ничего не ноет… Похоже, ему стало легче. Он выпрямляется, пытается отдышаться.

— Может быть, нам вернуться домой?.. — дворянин достаёт из кармана платок и трёт возлюбленному рот.

— Нет… Мне уже лучше.

— Прости… — Ромео с жалобной улыбкой извиняется, — Возможно, йогурт был лишним… Или не очень свежим…

Куромаку бережно берёт Ромео за руки. Нет, завтрак был хорошим. Просто, видимо, Куромаку слишком устал, и не стоило так набивать желудок утром.

— Завтрак был чудесным… Но наверное для уставшего организма справиться с переизбытком калорий это тяжёлая задача. Я сам виноват, что съел слишком много. Всё хорошо, правда.

Ромео ничего не остаётся кроме как принять заверения Куромаку. Он гладит его по волосам и щеке; оба возвращаются в карету. Не сказать, что полпути до Северина они уже проехали. Но значительная часть точно была позади, и видно возвращаться назад было поздновато.

Какое-то время Куромаку действительно лучше. Но чем реже становится лес кругом… Чем ближе карета к городским стенам… Тем хуже Куромаку себя чувствует. И предложение вернуться в Малахитовку неприятно давит на сознание: возможно, было бы лучше согласиться, но уже поздно. Главное, чтобы это не мешало при выборе дома.

Голова кружится… Сердце бьётся громко и часто… Телу холодно… Игнорировать болезненный вид и дрожь Куромаку невозможно. Ромео предлагает посмотреть пару домов и заселиться в гостиницу, чтобы Куромаку смог прийти в себя. Смотреть на него в таком ужасном состоянии невозможно! Охотнику приходится согласиться. Пожалуй, раз организму плохо, то не стоит калечить его ещё больше…

Карета подъезжает к ратуше. Там нужно встретиться с местным управителем, который покажет им доступные к продаже жилища. Ромео, настояв на этом, оставляет Куромаку в карете и уходит один.

Солнце так неприятно бьёт Куромаку в глаза!.. Когда он в первый раз посетил Северин, то всё выглядело как в сказке: прекрасный, чистый и интеллигентный город. А теперь он словно отталкивает от себя… Эти мельтешения людей в глазах! Эти давящие шумы и мешанина из запахов! Даже удивительным кажется, что он нашёл в Северине что-то хорошее. Или ему настолько плохо, что желанное место превратилось в кошмар из плохих снов?.. Что некогда приятная атмосфера города теперь давит и беспокоит?..

— Да-да! Красивый дом с несколькими спальнями и большим обеденным залом. И пусть будет просторная библиотека! — охотно поясняет дворянин управителю. Карета везёт троицу в нужном направлении. Охотник держит голову на плече партнёра. Есть ли у него силы для осмотра предстоящих жилищ?.. Тело будто обмякло…

Первый дом выглядит строго, но изящно. У него бордовая черепица, а серые кирпичные стены опутывают лозы, которые весной цветут. Ромео держит Куромаку под руку, помогая идти. Куромаку чувствует, как каждый шаг даётся непросто; как голова не перестаёт кружиться.

— Тебе нравится? — спрашивает Ромео, и Куромаку понимает, что голос партнёра доносится до него будто из-под толщи воды.

— Да?.. — неуверенно отвечает он; карие глаза мутные и словно непонимающие происходящего. Ромео дует губы и касается лба Куромаку. Да он же горит!

— Нет… Извините, но нам придётся отложить осмотр. Моей трудолюбивой пташке очень плохо.

Управитель отвечает пониманием: по второму покупателю это видно. Он предлагает показать путь до госпиталя. Ромео соглашается: это сейчас подойдёт Куромаку гораздо больше, чем гостиница.

— Всё будет хорошо, Куромаку, — коснувшись щёк возлюбленного, дворянин прижимается к его лбу губами. Что же такое случилось с охотником? Почему ему вдруг так плохо?..

Этот запах, что исходит от его кожи… Он совсем не похож на запах тёплой свежей крови, несвойственен его милому. Ромео смотрит на Куромаку. Потерянный мутный взгляд не отвечает ему пониманием… С уголка губ течёт дорожка слюны… Ромео чувствует, как его сердце бьётся быстрее в ужасе. Он жмурится, чтобы взять себя в руки, и с натянутой улыбкой возвращается в карету, ведя за собой охотника.

— Мы вернём вас в ратушу, а потом поедем сразу в больницу. Объясните как туда добраться? Это где-то в центре, верно?

Приходится приложить усилия, чтобы перед незнакомцем сидеть спокойно и дружелюбно, держать возлюбленного за руку так, будто ничего особенного не происходит. И даже когда управитель уходит, нельзя позволить себе впадать в панику. Он велит кучеру увезти их куда-нибудь в переулок. К сожалению, обычный человеческий госпиталь им ничем не поможет…

Кучер исполняет приказанное: карета останавливается в тени и уединении от прохожих. Здесь им никто не помешает… Ромео чувствует, что задыхается; касается ладонью своего лица. Что же он наделал?.. Он же прекрасно знал, что вампирская кровь яд. И пускай не кровь вошла в его человека, но слюна и семя, это всё равно не могло обойтись без последствий. Он так боялся навредить Куромаку, что в своей нежности и осторожности совсем не подумал, что не его клыки и жажда опасны… Он был опасен для драгоценного человечка сам по себе. А теперь он медленно убивает Куромаку изнутри.

Куромаку лежит на мягкой спинке сидения. Он хрипло и тяжело дышит, едва моргает. Ромео грустно гладит его по щеке. Усталые мутные глаза Куромаку на него не смотрят… Куромаку всё больше и больше уподобляется живому трупу…

На глазах Ромео выступают слёзы ужаса и страха. Он хватается за голову и кричит; полный боли и злобы голос прокатывается по переулку, заставляет кучера поёжиться. Не время паниковать! Нужно что-то делать! Он не позволит себе снова разрушить собственное счастье.

— Куромаку! Куромаку, ты слышишь меня? — дворянин берёт охотника за щёки, пытается найти в дорогом лице проблески жизни и понимания, — Куромаку, это моя вина… Из-за меня тебе плохо. Н-но я всё исправлю!.. — через слёзы Ромео заставляет себя улыбнуться; заставляет себя поверить в то, что Куромаку всё ещё с ним, — Я всё исправлю, обещаю… Ты же веришь мне?.. Куромаку…

Горькое осознание того, что ему предстоит сделать дальше, заставляет Ромео снова сотрясаться в слезах. Он никому не пожелал бы своей участи… Особенно своему милому Куромаку… Но у него нет выбора. Яд от лекарства отличается лишь дозой. Что было гибелью охотника станет его спасением.

— Прости меня… — дворянин снимает с руки перчатку, — Но я не могу позволить тебе умереть… Даже если ты будешь меня ненавидеть, я больше не представляю без тебя своей жизни.

Клыки выступают вниз, удлиняясь в размерах. Ромео кусает свою кисть, вбирает в рот кровь. Едкая, жгучая… Она либо ускорит смерть Куромаку, либо заставит его сердце биться по-новому. Ромео прижимается к губам Куромаку, вливает тёплую жидкость в его рот. Куромаку хрипит, но кажется глотает. Хорошо… Рефлекторно, но возлюбленный ещё с ним и отвечает на его действия. Дворянин слабо улыбается и снова вбирает в свой рот кровь. На сей раз при поцелуе охотник закашливается, и дворянину приходится прерваться. Должно быть, неприятно, как она обжигает глотку, а затем и всё нутро…

— Потерпи пожалуйста, солнышко… Ещё немного.

Ещё один кровавый поцелуй. Куромаку жмурится под давлением чужих губ. А когда поцелуй прерывается, он снова закашливается и съезжает с сидушек кареты на пол. Голос его надрывный и болезненный, тело трясётся. Плохо дело… Ромео снова переполняет паника: что если это не поможет Куромаку?.. Что если он принял неверное решение?..

Страшный кашель обрывается неожиданным сиплым вздохом. Куромаку закатывает глаза и опускает веки. Не двигается… Не дышит… Неужели испустил дух? Ромео опускается на колени, дрожащими руками берёт Куромаку за запястье и пытается прощупать пульс. Ничего… Сердце остановилось.

И правда: не суждено Ромео быть счастливым. Ещё одно дорогое для себя существо он погубил по собственной неосмотрительности. Ромео приподнимает Куромаку и прижимает к себе, плачет в его остывающее плечо. Он никогда себе этого не простит… Никогда и ни за что.

— Я не хотел, Куромаку… Я п-правда… Правда пытался тебя спасти!.. Боже, что же я скажу твоему брату?.. К-куромаку… Куромаку, милый… Прости меня, Куромаку…

За своей дрожью и горем он не сразу замечает, как тело Куромаку потряхивает. Только ещё один кашель у уха заставляет Ромео прийти в себя. Он отрывает Куромаку от себя; Куромаку хрипло кашляет, замолкает. Без сознания… Но дышит. И сердце его снова бьётся. Неужели сработало?

Не веря собственному счастью, Ромео вновь прижимает Куромаку к себе, теперь плача от радостных эмоций. Жив… Его возлюбленный жив. Всё будет хорошо…