Весной природа просыпается. Утихают ветра, светит солнце, поют птицы… А ещё некоторые люди весной окончательно теряют разум. Те, кто влюблён, и так часто совершают глупости…

Это был апрель. Число не помню, но это точно среда. Второй тёплый день за эту весну — она странная в этом году.

Я всегда старалась приходить к восьми утра. Ну или к половине восьмого — если в расписании у моей Т. вдруг появлялась первая пара. В тот день я особенно торопилась. Бежала, едва не потеряла проездной. Как оказалось, зря. Кабинет оставался закрыт и в половине восьмого, и в восемь… Она опаздывала. Но, судя по шуму в открытой аудитории, пара должна быть. Т. не бросает студентов без предупреждения, а они все пришли. Приходится бродить по коридору, сцепив руки за спиной и прислушиваясь к студенческой болтовне.

Т. приходит только в пятнадцать минут девятого. Она разговаривает по телефону и не сразу меня замечает. Мне приходится приложить титанические усилия, чтобы не побежать ей навстречу. Подхожу как раз к моменту, когда заканчивается разговор.

— Здравствуйте, Т.

— Здравствуй, Н. Чего не заходишь?

— Так закрыто…

— Остальных ещё нет? Вот дают. Это они думают, что если у меня первая пара, я опоздать не могу?

Она смеётся и почти закрывает дверь. Я успеваю схватиться за ручку и потянуть на себя. Т. смотрит на меня с толикой непонимания. Но, кажется, быстро вспоминает вчерашний вечер, понимает, в чём дело.

— Ты же вчера что-то не доделала?

— Да. Можно?..

— Конечно, котёнок! Ноутбук в твоём распоряжении. Я на лекцию. Надеюсь, ещё не все сбежали.

Снова смеётся. Весёлая она сегодня. Это хорошо. Мне нравится, когда у неё хорошее настроение.

«Солнышко, а тебе говорили, что у тебя даже смех чудесен? Наверняка говорили, да…»

С физкультуры нас всегда отпускают немного раньше, поэтому до начала третьей пары у меня остаётся почти сорок минут. Прогуливаясь от стадиона до главного корпуса, я поняла, что именно хочу сделать. Эта идея возникла ещё с утра, но я очень, очень сомневалась. Мне всегда говорили, что так делать нельзя, что люди могут неправильно понять и вообще… Словом, я наконец-то избавилась от мантии общественного мнения, от которого была зависима, наверное, все двадцать лет своей жизни.

Я свернула направо. Если пройти через тенистую аллейку, можно быстро попасть к цветочному магазину. Ещё минут десять выносила мозг продавцу, пытаясь хоть что-нибудь выбрать. Розы — это слишком банально и вычурно одновременно. Всё же повода у меня нет. Да и моих финансов хватило бы на три жалких цветочка. Тюльпаны — тоже банально. А ещё у них столько вариантов цвета! Одних розовых три разновидности. Я хотела их взять, но так и не смогла определиться. Поэтому в итоге мне был вручен букетик из пяти ярко-жёлтых нарциссов на толстых длинных стеблях. В этом тоже нет ничего необычного… но это идеально. Они яркие, достаточно милые и означают смирение и безответную любовь. Не уверена, что она знает об этом, — какой нормальный человек в двадцать первом веке вообще занимается языком цветов? — но я всегда придавала большое значение вот таким деталям.

Под аудиторией приходится стоять ещё минут пятнадцать. Букет я стараюсь спрятать за собственной ногой, но эти странные взгляды второкурсниц всё равно преследуют. Ну в самом деле, что им нужно? Ну стоит девушка с букетом в коридоре — и что? Не такая уж редкая картина на нашем факультете.

Наконец-то из аудитории выходит моя Т. Я даже хотела её позвать, но в этот раз она сама подошла и остановилась рядом.

— Н., — она улыбается, — ты уже закончила?

— Да. Мне же только пятый курс оставался.

— Как ты вообще вчера с таким объёмом вчера справилась?

— Но это же просто, — пожимаю плечами.

— Понимаешь, девчонки у меня неделю эту таблицу делали. Неделю! Это что получается, у меня лентяйки работают?

Это больше похоже на риторический вопрос, и я только неловко улыбаюсь. Почему мне так неловко в этой ситуации? Почему так дрожат руки, и я даже не могу протянуть Т. этот несчастный букетик? Это же совсем не трудно!

Так бы я, наверное, и корила себя за трусость, если бы моя Т. не заметила букет.

— Ой, Н., ты с цветочками, — улыбается. — Подарили?

— Н-нет, — бормочу, заикаясь и краснея. У-у, мои навыки красноречия на высоте. — Это я… это для вас.

Сначала Т. просто удивлена. Словно на автомате она протягивает руку, берёт цветы… и расплывается в улыбке. И либо я схожу с ума, либо эта её улыбка действительно особенная. Такая широкая, можно даже зубы увидеть. Глаза блестят. И морщинки в уголках глаз и губ делают моё солнышко только красивее. Она и так не выглядит на свой возраст, а тут словно ещё больше молодеет.

«Дорогая, тебе говорили, что твоя улыбка великолепна? Пожалуйста, продолжай улыбаться».

— Спасибо! Какие замечательные. А пахнут как! Ты… купила их, что ли?

— Да, — отвожу взгляд.

— Ну вот зачем ты на меня деньги тратишь? Не надо. Я сначала подумала, что они у тебя на клумбе росли где-то.

«Но ты всё равно улыбаешься».