«Может быть, я и не шеф-повар, но очень старалась. Пожалуйста, возьмите. Надеюсь, вам понравится».

Конечно, это была только мысль. Я думала так, когда замешивала тесто и вырезала из него ладошки, когда пекла и паковала готовые печенья. Даже когда шла следующим утром в универ, репетировала эти простые слова. Поэтому, наверное, и не удивительно, что всё пошло не по плану. Я вроде бы умела говорить, но — не с ней. Т. оказывала на меня странное влияние. Она мотивировала становиться лучше, но ей я даже сказать об этом не могла. Как будто язык к нёбу прилипал каждый раз. И в тот момент, когда моя Т. проходила мимо, диалога не получилось. Мы ограничились простыми речевыми клише. Единственным своим достижением можно считать то, что сумела взять себя в руки и догнать её.

— Что такое?

Она смотрела на меня так устало. И в глазах — будто туман. Страшно. Я ещё никогда не видела Т. такой. А если ей плохо? Может, спросить? Да ну… И так понятно, что ответом будет «всё хорошо» и вымученная улыбка. Т. мне вроде бы доверяла, но границу не переходила.

«Солнышко моё, ты хоть немного спала?».

Да, времена непростые, я могла только догадываться, сколько всего сейчас лежало на её хрупких плечах. Но, Боже мой, нельзя столько работать! Она иногда забывала, что нужна не только работе. У неё вон брат, две дочки… ну и я. Хотя, конечно, я для неё всего лишь часть рабочего процесса. Даже если верить в это не особо-то хотелось.

— В-вот, это вам, — протягиваю замотанные в салфетку печенья.

Ну, в каком-то смысле я добилась своего. Эмоции в ней пробудились — не те, которых ожидала, конечно. Такой полный скептицизма взгляд, нахмуренные брови, уголки губ опущены… Она была так недовольна, что в первую секунду казалось, эти печенюшки сейчас полетят в меня. Но Т. сказала только сухое «спасибо» и ушла.

Следующие полчаса сидела на лавке и ждала. Чего — не знаю. Чуда какого-то, может. Просто ожидание уже вошло в привычку. Сначала в такие моменты захватывали мысли: обволакивали, защищали от внешнего мира. А потом они тоже исчезали. Голова пустая-пустая. Наверное, это какое-то подобие медитации. Не знаю точно, ведь йогой никогда не занималась.

В такие моменты я никогда не слышала, что мне говорят. Даже если говорил дорогой для меня человек.

— А? — словно очнувшись ото сна, подняла голову. Передо мной — она, хмурое солнце. Или… Не такое уж хмурое?

— Сама пекла?

Слов у меня не нашлось — только кивнула. Страшно узнать, что она скажет теперь — это всё-таки первый опыт в выпечке. Даже руки снова трястись начали. Просто… Это же, наверное, перебор. Я это понимала, честно-честно. Понимала даже, что надоедала ей. Но мне так хотелось поддержать её немножко. Записка с теми словами про «нужны не только работе», конечно, оказалась у неё несколько дней назад, но я даже не знала, прочитала Т. её или просто выкинула. Потому и решилась на…

— Очень вкусно, спасибо.

И впервые за неделю я видела её улыбку. Серая пятница мгновенно стала светлее.

Т. уже уходит, но потом оборачивается.

— Н., как у тебя сегодня с парами?

— Три со второй.

— Это до трёх, да? — задумалась она. — А сможешь часам к пяти подойти? Отнесём пару вещей в пионерскую.

С готовностью кивнула. Я уже говорила, что не умею отказывать?

Пионерской комнатой у нас называли кладовку, запертый закуток в одной из аудиторий. Здесь было всё, что «не особо нужно, но обязательно пригодится»: коробки с бумагами, старые компьютеры, оставшиеся с фестиваля флаги, новогодние украшения в пакетах и даже какие-то балки. Иногда мне казалось, что в одном из шкафов можно найти даже вход в Нарнию. Но пока не получалось — находился только хлам.

Когда зашла Т., я успела поставить свои папки в низкий шкаф и хотела выйти. Комната настолько заставлена, что двум людям здесь не так просто поместиться, а уж пробраться к выходу почти невозможно. И я просто сделала пару шагов назад, давая Т. возможность подойти к шкафу. Она же, избавившись от своей ноши, повернулась ко мне. Потом даже подошла.

Мы стояли почти вплотную друг к другу. Я ощущала её горячее дыхание на губах и медленно сходила с ума.

— Н., — прошептала она, — я ведь читала все твои записки. Спасибо, приятно получать от тебя комплименты.

Она положила руку мне на плечо, заставляя трепетать. Такая горячая… Я почти решилась спросить её об этом, когда она то ли обнимает меня, то ли опирается, ища опоры. Да что же с ней, бедняжкой, такое? Совсем на себя непохожа!

— Т., а вы хорошо себя чувствуете?

— Хорошо. Просто так всё достало, Н., ты не представляешь. Студенты никак не могут выучить материал, результаты олимпиады требуют предоставить вчера, а начальство расставляет приоритеты через ж… У нас тут ведомостей незакрытых куча, а она считает необходимым немедленно провести уборку на кафедре!

— Кажется, это не дело первой необходимости, — осторожно прикасаясь к спине, бормочу.

— Вот, вот! Даже ребёнок это понимает, а она… Извини, девочка моя, тебе пришлось выслушивать всё это.

Несильно сжимаю её кофту и снова бормочу:

— Да ладно… Мне нравится с вами общаться.

...или просто слушать. Я люблю каждое твоё слово, родная.