Они толкнули его в спину. Жëстко и сильно, как если бы Джейк мог сопративляться. Зуб зашатался, во рту яркий привкус металла. Нахмурился, сплюнул — на белом полу заалело пятно крови. Попытался подняться, но тут же уткнулся носом в пол, почти в то же пятно. Кто-то из этих поставил ногу ему на голову. Второй лапал, изучал большими грубыми ладонями чувствительное тело.

Джейк не шевелился. Он почти забыл, как дышать, просто лежал там. Даже дышал едва заметно. Провалился в своë собственное разбитое подобие мира, где не было места и простым звукам.

— Переверни, — голос не терпел возражений. Понятно. Один из них главный.

Удар в бок острым носком ботинка такой сильный, что ослабленное тело и правда перевернулось. Джейк лежал на спине — бок пылал, зрение размыто от слëз, но даже так он видел, как на лицо опускалась грязная подошва ботинка. Он не мог даже уклониться и просто лежал, с готовностью принимая этот удар по размолотому в пыль самолюбию. И то, как ладони снова шарили по телу, обыскивая его. Пусть, пусть ищут... Не найдут. Джейк позаботился о том, чтобы спрятать последнюю копию карты действительно хорошо. Даже он он сам теперь не смог бы извлечь еë.

— Ничего, — другой голос. — Где сныкал, крысëныш?

Джейк молчал. Даже желай рассказать всей душой, не сказал бы ни слова — не в его состоянии, стремительно катившемся в бездну в последние несколько дней. Силы просто выпарились. Исчезли.

Не услышав ответа, его пнули ещë раз. И снова. Комнату на втором подвальном уровне заполнил звонкий глуповатый и совершенно жестокий смех. Снова, снова... Они били, показывали, что сильны. Показывали, насколько сильнее. Они могли делать и ничего не получать в ответ — с самого начала. Джейку оставалось только лежать, по-черепашьи пытаясь перевернуться и оставляя на полу новые багровые капли после каждого натужного кашля.

— Хватит, — снова приказной тон первого голоса. Всë прекратилось. Как будто похитителей поставили на паузу. — Нам ведь не нужно, чтобы мальчик умер. Пока.

Джейк не слушал издевательских фраз. Подтянул колени к груди, закашлялся снова. Кровь текла по подбродку. Боль от ударов смешалась с болью беспомощности и отчаяния, жившими глубоко внутри со времён прошлой встречи. Он даже точно не знал, что сейчас болело больше: рëбра или что-то другое, спрятанное глубоко под ними. Может, лучше и правда сдохнуть... Как положено крысам, какими они с самого начала и были. Но с Дэйвом, конечно, не мог сравниться никто. Крыса, предавшая крыс, какая ирония. Успел подумать Джейк, и его мир мир стал полностью чëрным.

Когда открыл глаза, Джейк не мог двигаться. С трудом повернул голову. Осознание упало на него ещë одним ударом по рëбрам: его руки и ноги скованы цепями. Он обнажëн на половину, только не в меру большая рубашка прикрывала истощëнное до рези в глазах болевшее тело. Всë в синяках и ссадинах. Они обыскивали его снова или что? Взгляд метнулся к животу — заметный рубец, как шрам от старой операции на месте. Нет, всë в порядке, не нашли! Пока нет... Это, наверное, было его самой гениальной безумной идеей.

Похитители всë ещë здесь, в другом конце комнаты стояли двое и говорили о чëм-то. Джейк не слышал слов с такого расстояния, но видел блеск небольшого молотка в руке одного из них. Что они... Собирались делать дальше? И куда всë-таки делся Дэйв?

Человек с молотком подошëл ближе к нему, и Джейк понял, что должен бояться. Звенеть цепями в панике, пытаясь освободиться, рыдать, молить сжалиться и отпустить — всë-таки когда-то они с главным злодеем вечера были лучшими друзьями... Но Джейк молчал. Не было ни страха, ни желания бороться. Только физическая боль и всепоглощающая пустота внутри. Может, он вообще уже умер? А этот подвал — просто воплощение ада.

— Где флэшка?

Тишина. Джейк не отвечал — не мог! Ради его крохотной семьи, уничтоженной в этой борьбе. Молчал — его снова ударили. Просто коленом в живот, даже не молотком. Закашлялся. Его тошнило, но Джейк не понимал точно — водой или пылающими внутренностями. Выгнулся, склонил голову. Густые багровые капли упали на белый пол. Упали и расползлись. На цветы ликориса похоже... 

В ушах звенело. Или это цепи? Их так и не сняли, как бы наслаждаясь его беспомощностью. Удар молотка пришëлся на колено. Сустав хрустнул, Джейк взвыл и снова затих, уронив голову. Хотел бы он сейчас просто потерять сознание, и пусть делают, что только пожелают.

— Ты расскажешь, где флэшка или...

Такой угрожающий голос... Может, они не убьют его специально, но Джейк знал наверняка: долго в таких условиях он долго не продержится. Уже сейчас едва получалось дышать и кровь всë капала изо рта. Покрытое синяками тело сжималось от холода и боли. Джейк дрожал. В голове бились несформированные мысли и догадки. Что они будут делать дальше? Они способны на всë.

Джейк не шевелился. Эта боль становилась невыносимой, заполняла всю его привычную пустоту. По щекам катились слëзы.

Джейк слышал шорох шагов и стук деревянной палки по полу. Его схватили за подбородок, подняли голову, заставляя смотреть точно в глаза похитителю. Дэйв... Эти хитрые крысиные глаза легко узнать даже спустя столько лет, даже с короткой кудрявой бородкой на лице некогда лучшего друга.

— И ты снова плачешь передо мной.

Дэйв смахнул слëзы с его лица, снова притворяясь добряком. Так легко с этой нежной улыбкой, что могла обмануть лучшего из критиков. Потерянный, избитый, опустошëнный, Джейк мог разве что смотреть ему в глаза и пытаться дышать.

— Бедный, бедный... Иди пожалею немного.

Щелчок пальцев, и пара похитителей отстегнула браслеты цепей. Вместо них — колючие холодные объятия Дэйва. Очередное издевательство, просто немного другое. Это не могло быть правдой... Джейк уткнулся носом в воротник серого, пахнувшего дорогим парфюмом пиджака и отключился.

Открыв глаза в следующий раз, он не мог сказать ни слова: рот заклеили скотчем. Он привязан к кровати, теперь нагое тело сотрясала дрожь холода или всë-таки проснувшегося страха. Кровь перестала капать изо рта, но остальные синяки до сих пор ныли. Или не только синяки... Всë тело как будто превратилось в желе из крови и осколков сломанных костей. Отчаявшийся, сломленный, он лежал на жëсткой кровати не в силах даже шевельнуться. Руки пристëгнуты к стене теми же цепями — зачем было расстëгивать?

Кровать прогнулась под весом Дэйва. Рука легла на впалый живот — Джейка снова затошнило от ощущения собственной беспомощности. Ни шанса защититься. Настолько уязвимым он не был ещë ни разу.

Рука надавила на живот сильнее, намного. 

Псевдодружеским жестом Дэйв просто ломал его окончательно. С лёгкостью, доступной только ему.

У Джейка не было сил даже кричать — только захрипел, с трудом стиснул зубы и бросил взгляд на бышего лучшего друга. Его лицо размывалось из-за слëз, наполнивших глаза вновь.

— Может, всë-таки отдашь мне мою вещь?

Но Джейк молчал. Молчал, дрожал и ждал, что будет дальше. Он перестал надеяться, что переживëт эту встречу, но как всë будет, что они сделают? В конце концов Дэйв достанет пистолет и убьëт его быстро? Или снова спустит с поводка своих травмоопасных «друзей» и даст им по капле крови выбить из него жизнь? Дэйв мог всë.

— Молчишь... — надавил ещë сильнее. Джейк захрипел протяжнее, показалось, что все его внутренности обратились в кашу. — Ты же понимаешь, что из-за молчания просто умрëшь здесь... А когда твою тухлую крысиную тушку найдут где-нибудь в большой мусорной куче, никто даже не вспомнит твоего имени, — Дэйв говорил тихим, вкрадчивым голосом, пока рука медленно поднималась к горлу. — Может, Элла могла бы вспомнить... Ах да. Она же мертва. Из-за тебя.

Во рту горько-металлический привкус. По щекам скатились холодные слëзы. В груди всë разворочено от боли, и тяжëлое вязкое чувство вины вдавливало в тонкий матрас сильнее, чем Дэйв и вся его компания сразу.

— И та малышка... Как еë звали?

— Дж... есси... ка...

— Ох, еë было особенно жалко. Она хватала Эллу за руку, пытаясь «разбудить», дрожала и всë звала папу таким тонким голоском... Только папа был слишком труслив, чтобы выйти из своей норы.

— Это не...

Не так... Не правда. Ложь! Он не видел, не знал... Просто не вернулся в город в тот день. Просто задержался, опоздал. Если бы только хватило ума выйти пораньше, хотя бы запрыгнуть в тот самый последний автобус...

Если бы... 

Если.

Джейк бессильно дëрнул руками — звон цепей оглушил на секунду. Будто впервые за несколько лет пытался дать отпор вновь, закончить начатое!.. Уничтожить ублюдка, который так безжалостно расправился с женщиной и ребëнком. С его женщиной и ребëнком... Джейк вспомнил. Вспомнил то, о чëм так пытался забыть. Звенящий рождественским колокольчиком смех его маленького белокурого ангела. Джессика не похожа на него совсем. В ней есть что-то от Эллы и — иронично — от Лили. Вспомнил еë тëплые объятия, кукольный белый сарафан и грозное «я не Жесси, Жессика!»... И мучительные кусающие плоть и душу воспоминания отразились живым трепещущим огоньком в глазах.

«Папа!»

Всего одно слово, всего одна мысль... Отравленная чувством вины, память вывернулась, искривилась, обратилась в вязкое болото из чистого страха заглянуть чуть глубже, шагнуть чуть дальше. Увидеть, что кошмар — только наслоение иллюзий. В своих снах он часто видел еë — недвижно стоявшую в белом платье, глядевшую блеклыми мëртвыми глазами. Только «она» никогда не была его Жессикой. Его дочь... Джейк видел еë только сейчас, задыхаясь от хватки на горле.

Он как будто видел всë стороны. Как стоял на коленях перед малюткой, протягивая к ней руки. Жессика — светлая, в пушистом, как облачко платье, с листьями в волосах — стояла, улыбалась нежно, как в настоящих воспоминаниях, но отказывалась протянуть руку. Только качала головой в ответ на его рыдания.

«Рано, папа!»

Джейк бился тревожно, истерично, пытаясь достать монстра перед ним. Слëзы застилали глаза. Цепи звенели, раздражая чувствительные уши. Нет-нет-нет... На этот раз!.. Как утопающий, он в панике молотил руками по пространству вокруг, пытаясь удержаться, зацепиться... Но только упал, обжëгся о ледяной пол. Он потерял сознание снова, в последнюю секунду подумав... Возможно, кто-нибудь всë-таки вспомнит... Что однажды существовал такой бесполезный неудачник.

★★★

— Дальше... Я... Я просто не могу... рассказать всë.

По щекам Джейка текли слëзы. Обëрнутый проводами неизвестных приборов, он дрожал на больничной кровати. Бледный, совершенно истощëнный, едва хрипевщий спутанные объяснения ситуации. Немного, очень сухое краткое содержание без имëн и деталей. В конце концов, Джессика и Глория вытащили его из того кошмарного места, почему-то рванули за ним в самые глубины ада, лишь чудом не встретившись с обитавшими там демонами. Понимание этого секунду за секундой ударяло в щит секретности, разбивая в прах. Они могли знать... Только не всë. Потому что такая правда ранит.

Остальным — врачам, полиции — он не говорил ничего о событиях тех дней. «Я ничего не помню, — твердил. — Ни-че-го». Если бы это было так... Джейк хотел забыть обо всëм, но помнил даже самую мелкую деталь. Каждый удар, каждое слово, каждый порез... Помнил, как выдал бережно хранимый секрет. Как над ним навис человек в белом с блестящим скальпелем, как ему разрезали кожу, не заботясь о наркозе... Он помнил чертовски много.

— Ничего, Джейк... — Джессика чуть-чуть улыбнулась, но в еë глазах стояли слëзы. — Не заставляй себя. Это...

Она так и не смогла договорить. Замолчала на полуслове, опустила взгляд. Странно, что Глория молчала тоже. От неë вообще не слышно ни слова с тех пор, как он начал сбивчивый рассказ. Гнетущая холодная тишина наполнила палату.

Джессика устроилась в кресле для сиделки, Глория стояла за еë спиной, положив руки на плечи. Обе не отводили от него взгляда от него. Странные взгляды... Вроде бы даже не осуждающие, просто грусть с каким-то совсем незнакомым оттенком. Они смотрели на него и не говорили ни слова. Джейк от такого внимания ëрзал — насколько мог — на кровати. Все эти провода от приборов на груди, гибкие трубки в руках... Одно неосторожное движение — очередной датчик отваливался и начинал голосить на всю палату. Он как будто сменил одну привязь на другую. Он ещë раз поймал взгляд Джессики и чуть-чуть, только уголками губ, улыбнулся. Может, он снова на привязи, но эта... Всë же немного лучше.

— Вы теперь... Презираете меня?

Вопрос сорвался с губ, упал, прокатился по плиточному полу палаты и осел пеплом страха и сожалений. Может, не стоило даже спрашивать, ведь он знал, что ответом могло быть только простое бескомпромиссное «да». Никаких других чувств он просто не заслужил.

Джейк знал наверняка, но почему тогда брови Джессики так явно поползли вверх, и она сорвалась с места, только чтобы... Взять его за руку?..

Он сидел неподвижно, разглядывая еë. И в этот момент казалось, что целый мир сузился до мелких веснушек на еë обычно улыбчивом лице. Только краем уха услышал, как захлопнулась дверь в палату и снова... Странно.

— Что... Что вообще заставило тебя так думать?! — сжимая его пальцы до лëгкой боли, хмурилась Джессика.

— Я же... Сдался. Сдался, потому что вдруг струсил... Просто отдал то, за что боролись мы все.

Задрожал, дëрнулся. Запищал очередной прибор — пока нежные чуть дрожавшие пальцы Джессики не прикрепили датчик обратно к груди. Еë руки такие горячие... Особенно через несколько новых секунд, когда коснулись его впалых щëк — на пару мгновений.

— Джейк, ну что ты...

— И раньше тоже. Я просто позволил им умереть... Это всë моя вина.

— Посмотри на меня, ну пожалуйста...

Посмотрел, но ничего не увидел. Слëзы, снова так много бессмысленных слëз, застилали глаза. Воздух застревал в глотке снова и снова, оседая липким комом.

— Джес... сика, я... мне...

— Ну послушай! Я бы гораздо больше злилась, если бы ты позволил им убить тебя!

— Джессика, но...

— Джейк, ты лучше, чем думаешь о себе, слышишь? Намного лучше! И в той ситуации с твоей семьëй не ты виноват, а те люди. Понимаешь?!

Она сжимала его пальцы сразу двумя ладонями. Как всë-таки тепло... Свободной рукой Джейк утëр слëзы и взглянул на неë сам. В глубокую дыру в его душе упала пара почти незаметных капель света.

— Джессика... Я хотел увидеть тебя. Хотя бы один раз.