Ежегодно школьным клубам выдавали график месяцев проведения мероприятий для школьников и сельчан. Литературный клуб стабильно выпадал на ноябрь. С датой же было куда сложнее, клуб старался подать заявку на определённую дату за месяца четыре заранее, дотошность Куникиды в вопросах графика сыграло исключительную роль в этом. Дату обсуждали всем клубом, и чаще ставили ближе к декабрю, чтобы начать подготовку в начале ноября.

На Тайсецудзане уже выпал белый снег, все чаще можно было встретить туристов, что ехали в Томаму, туристический городок под юрисдикцией Симукаппу. В деревню же укрывать снежным одеялом погода не спешила. Голые деревья резко контрастировали на фоне вновь позеленевшей травы.

Дни становились все короче, и в три часа дня в клубе горел свет. Акутагава, в чьих интересах не была широкая деятельность клуба, молча сидел на подоконнике, разглядывая вечернюю деревню. Средние классы шли домой, в домах щелчками включался свет. Уличные фонари молчали в сумраке.

— Ну, Чуя-кун, пожалуйста, — умолял уже Ацуши, начиная заниматься этим неблагодарным делом с начала ноября.

Он стоял за спиной Чуи. Однако Накахаре беседы нисколько не сдались в сегодняшний день дежурства. Он готов был плюнуть на все и уйти, лишь бы не слышать жалобный вой Накаджимы. Даже Ацуши надоело бегать за ним и напоминать о сроках сдачи сборника в типографию, и что пора бы ему уже решиться.

— Нет, — отрезал Накахара, завалившись ногами на клубный стол.

— Ноги, — огрызнулся вошедший Куникида. Цокнув, Чуя все же опустил ноги, навалившись в итоге всем телом на стол.

— Отстань, Ацуши-кун. Нет значит нет.

— Куникида-кун, давай ты, — взмолил Накаджима. Он уже морально устал просить друга о публикации, а сроки сдачи сборника в типографию были все ближе и ближе. Крайний срок на следующей недели, и то уже впритык.

— Чуя, подумай, как важно это мероприятие для клуба, — Куникида снял свои очки и подсел к Чуи. — Такое золото ни в коем случае нельзя прятать.

— Вы не понимаете. Меня же друганы не поймут, засмеют.

— Херовые друганы значит, — возникла Акико на пару с Рампо. — Твои стихи чувственные и глубокие. Гроша не стоят друзья, что не разделяют твоих интересов.

— Классные стихи, Накахара, — добавил Эдогава. Пара села за чайный стол. Неужели сегодня всем мёдом намазано в клубе?

Молчал лишь Рюноске, который зевнув присоединился к распитию чая с Акико и Рампо. Школьники, как и всегда, начали обсуждать о новом громком убийстве в столице. Некоторая кровожадность в их беседах Ацуши пугала, поэтому он страшно боялся таких дискуссии и игнорировал их до последнего. И чего интересного, когда людей убивают люди?

— А Рампо херни не скажет, — продолжал Куникида.

— Мы каждый год на выставку приносим свои работы, а ты отмалчиваешься. Нечестно, — сил не было уже у Накаджимы на уговаривание этого ребёнка. Проще уже попросить Дазая дать какие-нибудь свои черновики, чтобы хоть что-то новое и эксклюзивное было в сборнике.

Все замолкли. Чуя напрягся, опустил брови. Клуб ждал затаив дыхание, будто один вдох и Накахара передумает. Если он согласится, это будет небольшой победой коллектива.

— Ай, бог с вами. Но читать стихи я не буду, — махнул рукой Чуя.

— Я буду, — не думая, ответил Ацуши, радуясь тому, что они на седьмой день ноября уговорили упрямца, не без похвалы Акико и Рампо. Накахара наконец-то сломался, а значит можно добить сборник.

В конечном счёте первый выходной ноября прошел в школе, в компьютерном классе. С Куникидой и Чуей они договорились встретиться у здания школы в первом часу дня.

Решив, что сможет убить сразу два зайца в этом день, он первым делом посетил писателя. Подойдя к дому, Ацуши понял, что тот может и спать в это время, учитывая неявные проблемы последнего со сном. Однако к его везению Дазай сидел на веранде и курил, подобно старому дракону испуская густой дым.

В тишине сада слышалось напевание в грустном тоне. Ацуши в начале показалось, что это была излюбленная песня писателя, но прислушавшись можно было понять, что то была какая-то новая песня. Он будто в бреду повторял лишь одну строчку: «Я лучше умру»отсылка на песню "Shinunoga e-wa".

То как Осаму её пел, то как тяжело выдыхал туман изо рта навевали на Ацуши тоску и печаль. Он бесконечно попадал в липкие сети глубокого одиночества Дазая, словно тот их плел для себя, но ловил все свое окружение.

Он стоял с минуты в саду, наблюдая за блаженным писателем, который будто и не видел его, пусть и смотрел ему прямо в глаза. Дазай то склонял голову, укладывая его на плечо, то мотал ею, словно вновь поймал галлюцинации в свое поле зрения.

— Вам лёгких не жалко, Дазай-сан, — строго подал голос Ацуши, ругая Осаму за то, что тот сидел в одной юкате, так ещё и на холодных досках.

— И тебе привет, Ацуши, — писатель приветливо улыбнулся и вновь затянулся. — Какими судьбами?

— Мимо проходил, — он подсел к Дазаю. — Вы ведь простудитесь. Сегодня пусть и не минус, но все же очень холодно.

— Ацуши-кун беспокоиться, как мило, — как-то странно хихикнул Дазай. Мысль об утреннем распитии алкоголя сама напрашивалась.

— Опять пьяный, — скорее констатировал Ацуши, чем спрашивал. Он подался к писателю, чтобы убедиться в этом, однако Дазай, не будь дурак, сразу отсел на дистанцию.

— Пассивное курение вредно, Ацуши-кун, — проигнорировал он юношу, будто оправдывая свое пересаживание.

— Или у вас чего по крепче нашлось? — наседал Ацуши.

— Нет, у меня ничего. Наркотой не увлекаюсь. Её ещё достать надо в глуши, — серьёзно ответил Дазай. — Да, и не пьяный я. Сакэ закончилось после отъезда Дана.

— А купить?

— Я что ж, по-твоему, богатый? — посмеялся Дазай. — Гонарары небольшие, Ода и Анго ограничивают меня в высланых деньгах. А в долги влезать мерзко. Само собой просить денег у других дело неблагородное.

Ацуши призадумался. Немного проанализировал свои слова и к своему стыду осознал, каким же грубым был разговор. Он отсчитывал писателя, человека старшего возраста, как мать своего непутевого ребёнка.

— Простите за резкость, — извинился Ацуши. — Просто беспокоюсь о вашем здоровье.

— Не стоит, — потушил сигарету Дазай о пол веранды.

— Стоит, потому что вы сами не беспокоитесь, кажется, — настаивал Ацуши, все подсаживаясь ближе к Дазаю.

— Хорошо-хорошо, но, пожалуйста, сохраняй дистанцию, — выставил руку писатель. — Мне очень льстит твоя компания, но лезть к людям должен я.

— Ну, если вы поймёте, как это неприятно. Не станете же так больше делать, — остановился на пару десятках сантиметрах Накаджима, улыбаясь не ясно чему. Он замечал, какую неприязнь испытывал в вопросе тактильности Дазай. И было некоторое удовольствие того смущать, смотреть как чудаковатая маска разбивалась под касаниями.

— Это так не работает. Если, я… — он перехватил руку Ацуши и подтянул его к себе за талию, сократив дистанцию до неприличных пару сантиметров. Дазай навис над ним, широко улыбаясь и щурясь.

Накаджима завис, не понимая, что должен сейчас делать. Сердце, стукнув единожды, зависло в ожидании, дыхание спёрло. Ацуши и не заметил, как начал гореть от этого глупого и, в какой-то степени, издевательского жеста. Холодная рука Дазая подрагивала, будто цеплялась за теплоту Накаджимы, пыталась унять дрожь.

— Ты скорее подогреваешь моё озорство, — отпустил его Дазай. И к чему все это было? Ацуши почувствовал себя брошенной игрушкой: позабавился и забыл.

— Я же хотел вам передать ваш шарф, — опомнился Ацуши, вытаскивая из рюкзака бордовый, постиранный шарф.

— О, благодарю, — Дазай принялся нюхать шарф. — Пахнет очень вкусно и чисто.

— Ну, я подумал, что хорошо было бы его постирать. Он пах сигаретами. — Дазай кивнул, укладывая шарф себе на колени. — Идите уже домой. У меня не будет времени вас лечить.

— Ох, ну вот. Ацуши-кун не будет меня с ложечки супом кормить. Компрессы делать.

— Это уже слишком, Дазай-сан.

— Тогда может чаю? — подмигнул писатель. Времени ещё было немного, да и как откажешь Дазаю после его лисьей ухмылки.

Пили они чай на кухне. После отъезда Дана кухня вновь стала одинокой и серой, плита не накалялась до бела, если вообще ею пользовались. Гора посуды в раковине. Удивительно, что нашлись чистые чашки. Кажется, это был любимый чайный набор Осаму.

Дазай вытащил чуть опустевшую с последнего прихода пиалу со сладостями, из холодника достал целый творожный пирог. Наличие последнего оставалось совершенной загадкой для Ацуши. Если бы ещё хозяин не пренебрегал готовкой, то он может ещё чем накормил Накаджиму, будто это его великая цель радовать школьника сладостями.

А Ацуши и не против. В приюте из сладкого были черствые пряники раз в две недели и засохшие глазированные конфеты на новый год. В новой семье он мог бы легко уйти в сахарную кому, если бы мама не контролировала его рацион первые два года, и не только с целью ограничить, а скорее даже привить новое здоровое пищевое поведение.

— Вы меня сладостями задобрить пытайтесь? — отпил он чаю.

— Да, так и есть, — подпер рукой Дазай свой подбородок. Глаза так и блестели, будто он задумал ещё какую шалость.

— Мне нравятся Дарсяпонская марка шоколада, — добавил Ацуши, имея возможность выпросить на стол что-то помимо обычных шоколадных конфет.

История с конфетами «Дарс» у Ацуши прозаично проста. В общем-то это единственные вкусные сладости, которые каким-то образом попадали в приют на новый год. А на одном из приемов новые родители подарили ему плитку молочного дарса. Её пришлось прятать от всех, ныкать по тайникам и постоянно проверять, никто не нашёл ли её.

Дазай кивнул, отпивая чая. То ли себе в голове отметку сделал в списке дел, то ли просто согласился.

— Я обычно покупаю куча разных сладостей во время наваждения, съедаю половину за час и больше не трогаю их. А вообще если будешь мне дарить конфеты, дари алкогольные или рачки.

— Рачки?! — скривился Ацуши.

— Да, признаться. Я думал, что они на вкус как раки, — нелепо улыбнулся Дазай. — С пивом пойдёт.

— Так, вы не только нихонсю пьете. Неужели какое-то разнообразие.

— Да за кого ты меня принимаешь, — театрально в своей манере надулся Осаму. — По твоей логике во мне не кровь течет, а алкоголь.

— Да, так и есть, — улыбнулся в манер писателя Ацуши.

— Играешь по моим же правилам. Нечестно, — сощурился он, злобно зыркая на Ацуши.

Распив чай с писателем, Накаджима вернулся в школу. У входа его уже ждали Куникида и, как ни странно, вовремя пришедший Чуя. Все были в расслабленной повседневной одежде. Накахара даже шляпу нацепил на себя в честь выходного дня в школе.

— Опаздываешь, малец, — поприветствовал Куникида того, указывая на наручные часы.

— Он от своего голубка вернулся только, не ругай, — пошутил Чуя. Ацуши криво улыбнулся. Ох, если бы. Он скорее нянчил и развлекал писателя.

— Надо было ему кое-что передать после встречи с Даном, — честно ответил Ацуши.

— Ах, я и забыл, что у нашего Ацуши теперь большие связи в литературном мире, — хлопнул его по плечу Чуя. — А может ты кого сможешь пригласить на выставку?

— Дазая-сана? — предложил Ацуши.

— Не, ну это само собой, малец. Как уж тут?! — ответил Куникида, идя впереди компании по пустому коридору.

— Вы когда сговориться успели, сельский шляпник и человек-график?

— Ты кого шляпником назвал? — огрызнулся Чуя.

— Не я же пришёл в школу в шляпе в выходной, чтобы провозгласить свободу шляпам против дисциплинарного комитета, — нахмурился Ацуши.

— Ацуши-кун, — остановил его Чуя. — Ты вырос и научился язвить. Молодец!

Накаджима завис от неожиданного открытия своего друга, и немного отстал от ребят. Какое чудо, что друг-то догадливый?

Как правило кабинет закрыт большую часть недели, до приезда учителя информатики. Тот не особенно нужен был в школе, но занятия в конце недели вел, особенно для технических старших классов. Школа была не самой старой в селе, мэрия часто выделяла деньги на капитальные ремонты и летом облупившаяся и треснувшая краска обновлялась, заменялись классовое оборудование: парты, столы, доски, шкафы. На техническое оснащение денег не оставалось.

Ближе в центре Симукаппу была новая начальная школа, предыдущую закрыли более десяти лет назад. Напоминанием о ней остался большой пень многовекового вяза, который срубили ещё в 60-х

В холодном коридоре с деревянными полами школьники ждали чуда, когда кабинет откроется. Чуя сидел на белом подоконнике, Ацуши же завалился на перегородку с бумажными окошками. Доппо все ещё возился с ключом.

«Стоит написать Дан-сама, может вышлет пару книжек на выставку. Обязательно, написать сегодня же», — мысленно отметил в голове Накаджима, смахнув упавшую на глаза белую прядь.

Раздался щелчок, и Куникида уж слишком резко отодвинул седзи, что та с грохотом въехала в раму.

— Осторожно, — Ацуши вздрогнул от звука.

— Наконец-то, я сделал это, — обрадовался Куникида, пряча ключ в кармане. — А человека-графика я тебе ещё припомню.

— Мы ещё компьютеры не включили, гений. Это ещё займёт время, — прогундил Чуя, разглядывая главный блок питания для всех компьютеров.

— Но я ведь пошутил.

Конечно же, вёрстку нового сборника пришлось делать Ацуши. Накаджима то, Накаджима это. А Куникида с Чуей то и дело стояли над душой, все поправляя и добавляя в сборник.

— Ты че слепой?! Видишь, у тебя тут выравнивание съехало, сделай по ширине страницы, — тыкал все в пухлый монитор палец Чуя. Всё усугублялось тем, что программа либо зависала, либо и вовсе отключалась без автосохранения.

— Возьми другой шрифт. Добавь ещё картину в тему, — поправлял под боком Куникида.

Ближе к концу верстки, Ацуши нервно сохранял файл каждые две минуты. Удивительно, что под комментарии одноклассников у него нервный тик не начался. До скрежета в зубах Накаджима исправлял целый файл под формат типографии, сохранял его в разных форматах.

— Я закончил, — сохранил последний файл наконец он. Скучающие Чуя и Куникида подошли посмотреть на окончательный вариант будущей книги.

— Молодец, а теперь надо это отправить в типографию, — потряс его за плечо Куникида.

Через неделю в клубе встал другой вопрос: как забрать пятьдесят книг из типографии в Саппоро. Дело плевое, заказать бы доставку почтой. Но глава клуба был иного мнения:

— Надо проверить ровность печати? А вдруг помнется? Нет, надо кого-то в Саппоро отправить, — он встал около парты Ацуши.

Накаджима жевал свой обед, оглядывая малочисленный состав клуба в своей классе, в основном то были его одноклассники. В обеденный перерыв к ним же ещё заглянули Акико с Рампо.

«Мы с Эдогава ходим парой», — подумал Ацуши, приметив высокую школьницу с бабочкой в тёмных волосах и под нее же низкого школьника в очках. Кэнджи и Акутагава интереса не проявили в вопросах получения сборника.

Сидя за партой у окна, Ацуши мог разглядывать село сверху. Их класс и так был на втором этаже, так и ещё школа находилась на возвышении. Низкие домики, яркое солнце блеском ложилась на крыши, а дальше туманное одеяло, что накрыло заснеженные горы. Снега выпало чуть-чуть, но и этого достаточно было, чтобы навевало о скорых зимних каникулах. Вспоминались и детские годы в горах на санках, мокрая одежда к концу дня. В общем, заставило юношу улыбнуться в наваждении.

Наверное, Дазаю не были знакомы сельские забавы зимы, будучи ребёнком из города. Да и Ацуши не знал бы, наверное. Он оглянулся в сторону леса, что давно осыпалась под натиском осенних ветров и дождей. Интересно, чем занимался целыми днями писатель?

Стоило только вспоминать о нем, как день на кухне сам лез в голову. Жаль, он не мог сказать тогда, что шрамы не отменяют его уважение к нему. Правда, только ли уважение? Ведь Ацуши не о шрамы первым запомнил, а острые ветки ключиц Дазая. А он весь такой острый или же…

Ацуши хлопнул по столу, чтобы привести себя к здравому рассудку. Во всяком случае, школа не место для подобных мыслей. Мало ли кто услышит, а вдруг ещё хуже? Дисциплинарный комитет с Хигучи накажут его.

— Ты чего, Ацуши? Испорченный тунец в онигири попался? — обратился к нему Чуя, что озирался на него, как на сумасшедшего. Накахара сидел на парте и болтал ногой, грозясь поймать замечание учителя или комитета.

— Я засыпать начал, вот, решил разбудить себя так, — нервно улыбнулся Накаджима, грустно взглянув на свой недоеденный обед. Аппетит совершенно пропал.

— Так, вот. У кого родители могут или поедут в Саппоро? — продолжил Куникида.

— Могу попросить своего отца, — поймал ртом конфету Рампо.

— Фукудзава-сама? — уточнила Акико. — Тогда я хочу поехать за книгами.

— Ты, Рампо и… Малец, — поправил очки Доппо, смотря куда-то в пол.

— И почему я не удивлён? — тяжело и устало выдохнул Ацуши.

— Ну, веры на Акико и Рампо, у меня мало. А ты будешь самым ответственным среди них, — пояснил школьник, возвращаясь к своему столу с бенто.

— А мне дадут отпуск потом хоть? — громко спросил главу клуба он.

— Мы тебе и так годовой абонент на отзяку купили. Ещё чего? — Куникида ел какой-то салат.

Ясно.

Утро воскресенья было холодным с налётом ледяного царства. Деревня ещё спала, когда Ацуши стоял и топал около дома Рампо. Он пришёл чуть раньше. Солнце только просыпалось от сна, растворяя в своих лучах тусклый блеск звёзд. Через какое-то время к нему присоединилась Акико в теплом красном пальто.

— Привет, — улыбнулась ему Йосано.

— Здравствуй, — прятался он в вороте крутки. Сейчас бы шарф Дазая был как раз уместен. Надо бы уже самому обзавестись каким-нибудь шарфиком на зиму.

— Акико-тинобращение свойственное только детям, — из дома вышел Рампо в тёплой кейпе, размахивая рукой. За ним последовал мужчина в зелёном пальто. Седые волосы поблескивали утренним инеем на траве. Его лицо ничего не выражало, но, как говорил Рампо, то был главный фанат кошек в селе. Будто бы к его дому собираются все бродячие кошки Симукаппу.

— Здравствуйте, — поклонились Акико и Ацуши отцу Рампо.

— Накаджима Ацуши, — представил его Эдогава.

— Фукудзава Икичи, — ответил мужчина. — Думаю, вы уже готовы к поездке. Простите, что в столь раннее время, но ехать придётся через бесплатную трассу.

— Ничего, думаю. Так, мы ещё успеем сделать домашнюю работу, — закивал Ацуши.

Пусть Симукаппу находилось в центре Хоккайдо и до столицы было относительно недалеко, поездка в Саппоро не самое дешевое удовольствие. На поезде надо ехать около двух часов с пересадкой и билет стоил от пяти тысяч иен. На машине каждый ездил, и занимало это столько же, через платную трассу чуть короче.

Всю дорогу за окном мелькали белые заснеженные поля, голые леса и воркующая под боком пара. Ацуши много не понимал в этой жизни и Акико с Рампо были одной из таких вещей. К своей стыду, он правда верил, что последние давно уже пара. Но его очень скоро осадили тем, что это не так. Однако никто не пояснили, чего они везде под ручку, везде друг за друга горой. Друзья с привилегией?

Сам же Саппоро не уступал в масштабах Токио, Киото и других крупных городов. Густонаселённые улицы многоэтажных домов и офисов, забегаловки и магазины на каждом углу. У Ацуши глаза разбегались разглядывать все городские пейзажи за окном. Для остальных же это будто было чем-то обыденным.

При поиски типографии они искали самую ближайшую к Титосэ. Она находилась в переулке. И, когда они всей компанией встали около двухэтажного здания бывшей оптовой торговой базой, Ацуши с Фукудзавой потерялись.

— А где Акико и Рампо? — опомнился уже в типографии Ацуши.

— Где-то недалеко, видимо, — как-то устало ответил Фукудзава. Не впервые?

В небольшой комнатушке с белыми стенами пахло чернилами и бумаги, как новая книга, но только помноженная раз в десять. На стенах висели плакаты фотографии и примеры продукции, что могла сделать типография. Ацуши уже плохо становилось от пыли краски, ко всему ещё накидовалось ещё усталость недоспанной ночи. Уж совсем голова разболелась. Скорее бы выйти на улицу.

Он пролистал каждую книгу и разглядел на наличие дефекта и опечаток. Убедившись, что все очень недурно, Ацуши отдал деньги клуба. Коробку же взял на себя Фукудзава.

— Я пойду поищу ребят, — предупредил он на выходе. Понятия не имея, куда делись Акико и Рампо. Он пробежался по всему офису, выйдя из него, первой мыслью стала прачечная по соседству.

Злой и вспотевший Ацуши зашёл в пустую прачку, где шумели стиральные машины и пахло свежестью порошка. Несколько рядов с стиральными машинами и сушилками стучали по синему кафелю. На одной из машинок сидела Акико, закинув ногу на ногу, а рядом стоял Рампо.

— Ребята, вы бы хоть предупредили. Мы вас обыскались, — Накаджиму проигнорировали.

— Кровь нужно отмывать белизной, — продолжал Рампо.

— Нет, милый Рампо-кун, кровь лучше отмывать перекисью, — кокетничала Акико.

— Меня что здесь вообще нет? — устало выдохнул Ацуши, растегивая куртку.

— Бывает и такое, что люди не видят других, кроме друг друга, — возник Фукудзава.

— А вы знали?

— Конечно, не в первой вообще ездить так с ними, — как показалось Ацуши, мужчина улыбнулся.

— Я голодный, — признался Ацуши.

— Рампо, Акико, пошлите в раменную, — позвал он пару, которая сразу же откликнулась. Накаджиме стало обидно, что его-то они не замечали. Всё приходится бегать по делам, быть ответственным. Почему остальные заняты меньше его? Будто ему нужнее всех эта выставка?

«Бедный Ацуши-кун. Не щадят его», — сказал однажды Дазай, как-то ласково и недурачливо.

Раменная была совсем небольшая. Держала её семья. Барная стойка отделяла кухню от зоны для посетителей. Желтые стены, запах приправ, старые потертые столы, одинокий фикус у входа под дрожащими из-за ветра флажками — все это было чем-то уютным.

Ацуши был доволен, его покормили. Правда, после порции рамена его клонило в сон. Хотелось ужасно отоспаться дома, а не выполнять поручения клуба, Куникиды в частности.

— В следующий раз я тебе покажу одно местечко, Акико-тин, — звучал будто через радио Рампо.

Он проснулся за котацу. Неужели уснул? В гостях-то? А ведь в котацу, так тепло. И Дазай не стал будить того. В комнате было темно, солнце зашло за горизонт. Писатель сидел с одной свечкой, рисуя что-то в альбоме.

Теплый свет свечи мягко обрамлял черты лица Дазая, поджигая в глазах пусть и искусственный, но огонь. Юката сливалась с мраком комнаты, лишь немного отсвечивая синевой. Лицо было расслабленным и спокойным.

Ацуши вновь уложился на руку, тихо наблюдая за работой писателя. Наверное, зайти к нему после школы было плохой идеей. Ему ведь ещё домой как-то нужно будет вернуться, но сейчас это совсем не тревожило усталый разум. Он поправил хаори, которым, видимо, его накрыл писатель.

— Ацуши-кун, вставай, — мягкий тембр голоса писателя застелал слух. — Ты ведь проснулся. Пора бы домой.

— Хочу ещё тут поспать, — зевнул Ацуши.

— Я бы с радостью тебя тут и уложил, — как-то двусмысленно звучал Дазай. А в додумках юноши и во все пошло. — Но если ты не придёшь домой, твои родители будут очень беспокоится. Ты этого хочешь?

— Нет, — кивнул Ацуши.

— Так, вот, давай просыпайся окончательно, — отложил кисть на конец Осаму. Он погасил свечу и пошёл включать свет.

Глаза, привыкшие к мраку, резко отреагировали на включенный свет. Он потер глаза, смахнув выступившие слезы. Сладко потянулся, скинув хаори.

— Дазай-сан? — писатель что-то промычал. — А вы придёте на выставку нашего клуба? Будем читать свои работы, и я в том числе.

— А друзей пригласить можно?

— Если они у вас есть, то да, конечно, — кивнул Ацуши.

— Тогда обязательно приду и друзей приведу.