«Короткая» прогулка по городу растянулась на весь день: Вэй Усянь так и норовил заглянуть в каждую увиденную им лавку да занять себя играми с детишками, а Лань Ванцзи не возражал. Если так подумать, он и согласия не давал, лишь молча волочился за своим спутником, чего бы тот ни пожелал. Погрузившись в атмосферу веселья, они настолько увлеклись, что забыли позаботиться о том, где будут ночевать.
Итог: практически все постоялые дворы либо закрыты, либо переполнены.
Однако долго сетовать на вселенскую несправедливость мужчины не стали и в скором времени разделились: Лань Ванцзи двинулся искать место для ночлега, а Вэй Усянь — добывать необходимую им информацию.
Под «пойду вытяну из местных необходимую информацию» он подразумевал, что хочет до беспамятства напиться в ближайшей винной лавке, отложив все дела на завтра. Впрочем, Лань Ванцзи, будучи далеко не первый день знакомым с Вэй Усянем, прекрасно знал его истинные мотивы, однако озвучивать свои мысли не стал, лишь согласившись с ним.
Едва Вэй Усянь переступил порог лавки, его тут же встретила круглолицая женщина средних лет. Несмотря на то, что они уже собирались закрываться, выгонять молодую девушку хозяйка не стала, чему Вэй Усянь про себя несказанно обрадовался. Сделав заказ (на деньги, что выудил у Лань Ванцзи), он принялся расспрашивать женщину и ее мужа о странностях, что случались в городе в последние дни. Супруги, хоть и встретили девушку радушно, оказались не столь сговорчивыми, как хотелось бы, однако звон серебра в маленьком кошельке младой девы мигом развязал им языки. С большим энтузиазмом они во всех красках поведали обо всем посетительнице в таких подробностях, что, казалось, будто они видели произошедшее собственными глазами.
Довольный проделанной работой, Вэй Усянь уселся за свободный столик, дабы вкусить сладостный напиток. Он, увлеченный своим «давним другом», не обращал внимания на других посетителей, коих, к слову, было всего три, не считая его самого.
Однако так было ровно до того момента, пока один мужчина не подсел к нему.
Мужчина, когда шел, то и дело покачивался, норовя упасть на ровном месте. Движения его были такими же медленными, заторможенными, какой была речь, лицо — красным и опухшим. На тощем, словно тростинка, теле красовались мешковатые одежды из красной шелковой ткани, что давало понять: мужчина происходит из знатного богатого рода. Однако незнающий человек мог бы попросту спутать его с бродягой, что посмел украсть одежду у господина, ибо грязный неопрятный вид от былого богатства мало что оставлял.
Стоило ему приблизиться, как Вэй Усянь невольно отвернулся. Тело Лань Янчжи всё ещё плохо ладило с алкоголем, но Вэй Усянь, не жалея кошелька, упорно над этим работал.
Едва мужчина открыл рот, в нос ударил едкий запах дешевого алкоголя. Голова закружилась от смрадной вони, а желудок чуть не вывернуло наизнанку, но какими-то невероятными усилиями Вэй Усяню удалось сдержать себя в руках. Прежде он встречал немало хмельных мужчин и даже заводил с ними беседы (его очень веселила их неуклюжесть и разговорчивость), однако этот посетитель так и излучал ауру опасности.
— Я составлю тебе сегодня компанию, так уж и быть, — самоуверенно провозгласил мужчина, и Вэй Усянь тут же пожалел, что не купил тот узорчатый веер, что ему сегодня приглянулся.
— Слыхала ль ты о таком великом заклинателе, как И Чжоу? Конечно, слыхала, кто ж обо мне-то самом не слыхал! — вальяжно распластавшись на месте, продолжал мужчина. Каждое слово он растягивал, говоря медленно, чуть запинаясь. От его речей уши вяли.
«Алкаш, — заклеймил его Вэй Усянь и, прихватив с собой вино, отодвинулся на приличное расстояние. — Завсегдатай дешевых винных лавок да головная боль местных красавиц».
Однако алкаш оказался настойчивым (или настолько глупым, что не понимал намеков).
— Я-то! — продолжил он, придвинувшись. — Уж я-то одолел столько тварей, что тебе и не снилось! Приведи любого заклинателя, и ты увидишь, что никто не способен тягаться со мной по силе! Меня тут все знают! И Чжоу — моё имя! Так меня зовут!
Вэй Усянь мысленно расхохотался от услышанного.
«Интересно, кого же ты вообще способен одолеть? Мелкую букашку? Приятель, да ты на ногах-то ровно стоять не можешь, монстры тут же примут тебя за своего».
Но от следующих его действий «Лань Янчжи» невольно вздрогнула. Положив руку на тонкую талию, алкаш крепко прижал девичье тело к себе, игнорируя ее попытки вырваться из цепкой хватки.
Вэй Усяню стало не до смеха. Рука легла на рукоять меча, и в ту же секунду он мысленно одёрнул себя, причитая, что устраивать резню в лавке — не самая лучшая идея.
«Его кровь лишь осквернит Ифэнь и добрую память Лань Янчжи. Пусть я и хотел его всего лишь припугнуть, но оно того не стоит».
— Мы с тобой знакомы-то без году неделя. Куда руки тянешь? — усмехнулся Вэй Усянь, хлопнув алкаша по ладони. Тому хоть бы хны.
Грязная красная рука легла уже на девичью спину, принявшись бесстыдно блуждать по ней, то поднимаясь, то медленно опускаясь.
— Ты самовлюбленный, я чертовски самовлюбленная — мы словно небо и земля! Так что лучше отпусти меня и проспись, «великий заклинатель»!
Вэй Усянь было вырвался из объятий, однако алкаш одним движением вновь прижал девушку к себе. На сей раз он отбросил уже все рамки приличия: накручивая на палец прядь длинных черных волос, он вдохнул их аромат, расплываясь в животной улыбке.
От каждого его прикосновения Вэй Усяню становилось столь неприятно, что хотелось содрать с себя кожу, лишь бы стереть эти грязные порочные следы. От сильного запаха алкоголя его подташнивало, держать себя в руках с каждой секундой было всё труднее. Ещё немного — он провалится в глубокий сон.
Тем временем алкаш принялся теребить белую ленту в ее волосах. И без того криво завязанная налобная лента от его действий медленно сползла на грязные руки мужика.
Всё вокруг на единый миг замерло, стихло.
Лишь громкий стук девичьего сердца прерывал нагнетающую тишину.
Взгляд скользнул по белоснежной ленте, что медленно начала покрываться черными пятнами грязи в порочных животных руках.
Вдох.
Затем последовала злоба, не свойственная ему прежде.
Мир вокруг вновь заиграл красками жизни, отвесив Вэй Усяню звонкую пощечину, возвращая того к реальности.
Нечеловеческий рев, плач, сквозь который едва можно разобрать мольбы о пощаде, донеслись до ушей, и только тогда Вэй Усянь в полной мере осознал, что здесь происходит.
— Лань… Чжань?..
Лань Ванцзи грозно нависал над бесстыдным алкашом, словно грозовая туча. Лицо и взгляд его не выражали ровным счетом ничего, однако по одной лишь крепкой хватке руки, что сжимала Бичэнь до такой степени, что, казалось, меч вот-вот треснет, можно было понять одно: Лань Ванцзи был отнюдь не спокоен.
Алкаш же с приставленным к горлу острым мечом начал судорожно хватать ртом воздух, попутно бросаясь извинениями и моля его пощадить.
Налобная лента распласталась на полу.
— Лань Чжань! — радостно воскликнул Вэй Усянь.
После всего пережитого Лань Ванцзи был единственным, чье появление радовало глаз.
Сам того не осознавая, Вэй Усянь с облегчением выдохнул, а после, схватив свою ленту, начал тереть ее в руках, словно избавляя ту от несуществующей грязи.
— Сожалею, но у меня уже имеется великий заклинатель, что будет ведать мне о своих славных подвигах. В других не нуждаюсь, — бросил он алкашу, самодовольно усмехнувшись. — Лань Чжань, я очень рада, что ты пришел! Но… не мог бы ты убрать меч? Он, кажется, пугает людей.
Лань Ванцзи бросил на него холодный взгляд, однако хватку не ослабил. Вэй Усянь понятия не имел, что творилось у друга на душе, но одно знал точно: он страшно зол. А поскольку вывести его из себя не так-то просто (поверьте, Вэй Усянь пытался), ситуация, похоже, его не столько разозлила, сколько оскорбила. Очень оскорбила.
— Лань Чжань, убери меч, — спокойно повторил Вэй Усянь, заглядывая в золотые глаза.
Вновь никакой реакции.
Алкаш, тем временем, уже готовился прощаться с жизнью и начал читать молитвы.
— Лань Чжань, убери.
Вздохнув, Вэй Усянь подошёл к Лань Ванцзи и тепло улыбнулся. Маленькая девичья ладонь накрыла руку, крепко держащую меч, и нежно ее погладила, давая понять, что уже всё хорошо, что ему незачем осквернять свое славное имя.
— Пожалуйста.
И Лань Чжань покорно повиновался.
Воспользовавшись данным ему шансом, алкаш сорвался с места, словно протрезвев от многолетней пьянки, и выскочил из винной лавки под удивленные взгляды присутствующих.
«Ха! Аж пятки сверкают! А вел такие разговоры, будто предо мной величественный небожитель, а не обычная пьяница. Не ожидал, что за меня есть, кому вступиться? Запомни его имя раз и навсегда! Моего спасителя зовут Лань Ванцзи!»
Когда же всё улеглось, к ним подошла хозяйка заведения.
— Мы этого пьянчугу уже несколько месяцев не можем из лавки выдворить, а вам потребовалось всего пара секунд. Как Вам повезло, молодая госпожа! Какой у Вас хороший муж! — восхищенно воскликнула она, глядя на молодых людей.
— Он мне не… — начал было Вэй Усянь, однако был перебит всё той же неугомонной женщиной.
— Сильный, красивый, к тому же, быть может, ещё и богатый. Повезло, не то слово! — взгляд ее так и сверкал. — Сейчас мужьям только выпивку да наложниц новых подавай. О чести жены и вовсе не думают. Да и когда же им думать? У них у всех только одно на уме. Не сочтите за грубость, молодая госпожа, но позвольте-таки спросить: а которая по счету Вы жена?
Едва Вэй Усянь успел что-либо сказать, как Лань Ванцзи уверенно произнес:
— Единственная.
И без того румяные щеки хозяйки вспыхнули пуще прежнего; смущенная таким ответом, она на какое-то время замолчала, потеряв дар речи.
К слову, способность говорить пропала не только у нее.
Вэй Усянь удивленно взглянул на друга, который сохранял прежнее безразличие, словно и вовсе ничего не говорил.
Когда тот мужик переступил все границы дозволенного, Вэй Усянь уже собирался опробовать меч в действии, однако он совершенно не ожидал, что в следующую же секунду явится его спаситель и обнажит Бичэнь против похотливого пьянчуги, вступаясь за честь молодой девушки. Плюс ко всему ещё и выдаст нечто столь смущающее.
Сказать, что Вэй Усянь был в шоке, — не сказать ничего.
«Лань Ванцзи, Лань Ванцзи. С каждой секундой ты удивляешь меня все больше и больше. Интересно, что же в следующий раз ты учудишь? Поведешь меня в храм, чтобы мы были супругами не только на словах? Или же — помилуйте! — представишь меня своей семье?»
Единственная…
Вэй Усянь, как бы ни старался, не смог сдержать счастливой улыбки. От одного простого слова на сердце внезапно стало так тепло и спокойно, что все печали и тревоги испарились, словно их никогда и не было.
Аккуратная ладонь, слабо сжимавшая налобную ленту, коснулась области сердца.
Вэй Усянь вдохнул.
— Да… — промолвил он спустя некоторое время. — Лань Чжань такой.
Тем временем неугомонная хозяйка принялась хлопотать, ловко наливая в чаши алкоголь для уставших путников.
— Позвольте предложить госпоже и господину наше фирменное вино, — провозгласила она.
Едва вдохнув запах некогда любимого напитка, Вэй Усянь пошатнулся. Всё это время он старательно держал себя в руках, чтобы его ненароком на кого-нибудь не вырвало. Лань Ванцзи тут же подхватил его под руку, и это, как подумалось Вэй Усяню позже, была его самая большая ошибка.
В ту же секунду организм слабой девы не выдержал.
Его стошнило.
И единственным пострадавшим оказался именно Лань Ванцзи, что не отпускал его руку ни на секунду.
Голова слегка кружилась, приступ рвоты и не думал отступать, в носу стоял всё тот же ядовитый для Лань Янчжи едкий запах вина.
Вэй Усянь вывернул на сияющие чистотой белые одежды своего спасителя не только обед, но и завтрак.
— Вэй Ин! — в панике окрикивал его Лань Ванцзи, крепче прижимая к себе. — Вэй Ин! Ты в порядке? Что с тобой?
Как бы он ни старался, а полегчало Вэй Усяню лишь после того, как перепуганная хозяйка унесла вино и предложила им остаться в их с мужем доме до тех пор, пока девушке не станет лучше. Едва проснувшись, он вскочил на кровати, словно ошпаренный, и, осознав, что натворил, принялся извиняться.
— Прости! — чуть не зарыдал он. — Прости меня, Лань Чжань! Я заслуживаю того, чтобы ты на меня злился!
Лань Ванцзи сидел на полу рядом с его кроватью и с ужасом ожидал мгновения, когда Вэй Усянь очнется. Сердце переполнилось страхом за него, разум сковала паника, несвойственная ему никогда. Он боялся. Боялся, что вновь может потерять его навсегда.
Но, едва завидев всё того же активного Вэй Усяня, Лань Ванцзи с облегчением выдохнул.
— Всё в порядке, — заверил он, однако Вэй Усяня эти слова не успокоили. — Как ты?
— Твоя одежда! Прости, я не хотел, правда!
— Я не злюсь, — повторил Лань Ванцзи.
— Я тебе не верю! Наверняка ты возненавидел меня за то, что я сделал, и говоришь, что не злишься только потому, что хочешь, чтобы я оставил тебя в покое! Но я не успокоюсь, пока не заглажу свою вину!
Вэй Усянь всё не унимался. Внешне он походил на упрямого крольчонка, виновато следующего за своим хозяином по пятам после того, как сам его же укусил, и, следует признать, наблюдать за этим было вполне забавно. В мыслях же он корил себя за то, что не смог сдержаться и оскорбил самого Ханьгуан-цзюня подобным поступком.
Чуть пошатываясь, он не без усилий поднялся и намертво вцепился в верхние одеяния Лань Ванцзи, принявшись наспех развязывать пояс.
Тот, словно ошпаренный, тут же испуганно отскочил.
— Вэй Ин, что ты делаешь?!
— Я хочу застирать твои одежды. И был бы очень благодарен, если бы ты снял их сам.
Лань Ванцзи отвернулся, отходя от кровати шага на три назад.
Вэй Усянь чуть наклонил голову набок, не понимая, что сделал не так. Неужели он настолько зол, что не хочет, чтобы Вэй Усянь до него дотрагивался? Неужели ему настолько противно?
— Лань Чжань, прости, что меня стошнило на тебя. Я понимаю, что это очень неприятно, но позволь мне загладить свою вину, — виновато произнес он. — От тебя требуется лишь смирно сидеть, пока я не закончу.
«Лань Чжань никак не реагирует. Неужели я его так сильно обидел? Или, быть может, он… смущен?»
Вэй Усянь мысленно хлопнул себя по лбу. Как же он раньше не догадался! Конечно! Лань Ванцзи видит перед собой молодую красивую девушку, что тщетно пытается его раздеть, и вполне естественно, что он смутился! Учитывая особенности воспитания детей в Ордене Гусу Лань, Вэй Усянь нисколько не удивится, если окажется, что благородный Ханьгуан-цзюн ещё за руку с девушками не держался, не говоря уже об остальном. Он так привык к отсутствию реакции на своё «бесстыжее поведение», что совсем забыл: Лань Ванцзи вообще-то тоже мужчина! И, следует признать, довольно-таки привлекательный молодой мужчина.
— Лань Чжань, я понял! — внезапно рассмеялся Вэй Усянь своим же мыслям.
Лань Ванцзи тут же поднял на него вопросительный взгляд, в котором так и читалось: «Что ты ещё понял?»
— Это было столь очевидно, как я раньше об этом не подумал! Прости меня. Я больше не буду к тебе лезть. Но! Это ещё не значит, что ты свободен. Лань-гэгэ, эта старушка больше до тебя не дотронется, но только в том случае, если ты добровольно снимешь свои одежды и дашь мне их постирать. Если хочешь, я не буду на тебя смотреть. Идет?
На мгновение в старой комнатушке воцарилась тишина: Лань Ванцзи долго медлил с ответом.
— Мгм.