Темным покрывалом светлая ночь медленно накрыла Облачные Глубины; в небе уже слабо блеснули первые звезды, вот-вот должна явить свой лик красавица Луна. Совсем скоро адепты начнут готовиться к отбою.
Время за кормлением кроликов пролетело незаметно. Мужчины ещё немного решили прогуляться по тихим дорожкам Гусу, попутно переговариваясь насчет надвигающегося собрания Совета Кланов в Башне Золотого Карпа; говорил в основном Вэй Усянь, Лань Ванцзи же выражал своё согласие кивком или простым «мгм».
У входа в покои Лань Янчжи, к своему удивлению, они столкнулись с Лань Чжуцинь. Та была удивлена не меньше, однако вовремя взяла себя в руки и поспешила улыбнуться:
— Вечер добрый, Ханьгуан-цзюн, — тепло произнесла она. В ответ Лань Ванцзи кивнул, сложив руки в почтительном жесте. Увы, ответить тем же Лань Чжуцинь не смогла бы даже при всём своём желании: руки занял небольшой поднос с маленьким чайником и несколькими мисками риса да супа. — Что Вас к нам привело?
Поскольку все уже давным-давно разошлись по своим комнатам, никто не увидел мужчину, ступающего на территорию заклинательниц, что было им только на руку.
— Это я его позвала! — широко улыбнулся Вэй Усянь.
Улыбка же на лице Лань Чжуцинь внезапно застыла.
— Вот как? Но, А-Чжи, мне казалось, что ты хотела отужинать в моей компании. У тебя внезапно изменились планы?
— Прости! — виновато склонил голову Вэй Усянь. — Я совершенно об этом забыла.
— Нет нужды извиняться, — вновь улыбнулась она. — Я принесла тебе ужин. Ханьгуан-цзюн, прошу, не стойте в дверях, войдите.
Вся троица вошла в покои.
Лань Чжуцинь положила поднос с едой на маленький столик и жестом пригласила гостя сесть, однако тот остался стоять, пока Вэй Усянь в первую очередь не плюхнулся за столик. По жадному хищному взгляду его глаз можно было понять, что он очень проголодался.
— Ты положила в суп мясо?
— Прости, А-Чжи, — мотнула Лань Чжуцинь головой. — Добыть мясо оказалось труднее, чем я думала. Но я учла все твои пожелания и добавила побольше специй. Твой вкус довольно… специфичен, не припомню, чтобы ты столь сильно любила острую пищу, но, пока тебе нравится, всё в порядке.
— Спасибо большое! Ты самая лучшая, сестрица! И… можешь никому не говорить, что Ханьгуан-цзюн здесь?
— Можешь на меня положиться, я никому не скажу. Только не шумите и вовремя ложитесь спать каждый в своей комнате, договорились?
Вэй Усянь радостно кивнул и проводил Лань Чжуцинь, прикрыв за ней дверь.
В темной комнате, освещенной парой свеч, теперь остались лишь двое.
Вэй Усянь уплетал любезно приготовленную сестрицей пищу, счастливо причмокивая. Кому-то могло показаться, что он напрочь позабыл о манерах, но, наоборот, в присутствии других людей он вел себя сдержаннее, чем обычно, памятуя о своём теперешнем статусе.
— Лань Чжань, если хочешь что-то сказать, то говори шепотом, хорошо? — тихо промолвил Вэй Усянь. — Нам нельзя шуметь.
В ответ на это Лань Ванцзи произнес лишь «мгм».
— Лань Чжуцинь прямо за стенкой, — продолжил он, — и сон её настолько тонок, что разбудить её может даже легкий ветерок.
Вэй Усянь, естественно, малость преувеличил действительность. Сон Лань Чжуцинь и вправду не отличался крепостью, однако не был столь тонок, чтобы обычный ветер мог его прервать.
Через некоторое время тишины Лань Ванцзи налил себе чай, немного отпил из чашки и спросил:
— Она постоянно тебе готовит?
Вэй Усянь с полным ртом еды взглянул на него и пробормотал:
— Мм? — сглотнул. — Сестрица? Да, завтрак и ужин готовит мне она. Я могу привыкнуть даже к сырой земле, но гусуланьская пища для меня хуже пыток. Только ты не обижайся, Лань Чжань, это дело вкуса и привычки. Когда я только воскрес, то начал по ночам выбираться в харчевни да винные лавки. Однажды сестрица это заметила и поставила крест на моих ночных вылазках, сказав, что отныне будет готовить сама. У неё поистине золотые руки, Лань Чжань, всё, к чему она прикасается, превращается в произведение искусства. Однако, — он вздохнул, — многие мои любимые блюда сестрица приготовить не в силах. Потому что она никогда их не пробовала и не видела, а обижать её мне очень не хочется.
— Поэтому ты довольствуешься супом без мяса?
— Нет, — улыбнулся Вэй Усянь. — Не только поэтому. У меня заканчиваются деньги, через два-три похода в лавку я стану нищим. Но не будем о деньгах, у меня есть кое-что получше.
Вэй Усянь поднялся из-за стола, доев последнюю рисинку, и начал рыскать по комнате в поисках своего укромного тайника с «сокровищем», напевая:
— Выпивка, выпивка, чай осточертел. Чашечка винишка — я вновь помолодел.
Через некоторое время раздалось радостное «О!», Вэй Усянь примчался обратно с кувшином вина, но то было вовсе не «Улыбка Императора».
— Это разбавленный алкоголь. От обычного меня тошнит, едва я успеваю его глотнуть, поэтому я купил это. Ты же выпьешь со мной, второй молодой господин Лань?
Вэй Усянь открыл вино и, дождавшись согласного «мгм», налил его в две чашки, вторую подвинул Лань Ванцзи. К его удивлению, после первого глотка ему удалось сохранить ясность ума и не вывернуть наружу все, что он съел до этого. Чудеса слабого алкоголя!
— Эй, Лань Чжа… Что за..?
С глухим стуком Лань Ванцзи рухнул на стол.
Вэй Усянь в удивлении изогнул бровь. Лань Ванцзи, судя по всему, уже опустошил свою чашку и… завалился спать? Разве так бывает? Вэй Усяню доводилось видеть много людей в нетрезвом состоянии, но самые удивительные из них — хмельные адепты Ордена Гусу Лань. Только подумайте: одного от глотка вина тошнит, другого — клонит в сон. Видимо, «глупое» правило о запрете алкогольных напитков на территории Гусу было отнюдь не глупым.
Вэй Усянь попытался встать, но сделать это ему удалось лишь с третьей попытки. Шатаясь из стороны в сторону, он подошел к Лань Ванцзи, навис над ним и ткнул его пальцем в плечо, после чего присел на корточки.
— Лань… Лань… — заикаясь, произнес он. — Чжа-ань… слыш-шишь меня?
В комнате внезапно стало невыносимо жарко.
Вытерев со лба капельки пота, Вэй Усянь чуть распахнул верхние одежды и принялся рыскать по комнате в поисках веера. К слову, веер он так и не нашел, зато обнаружил кучу бумаг с «какими-то каракулями» (то была каллиграфия Лань Янчжи). Недолго думая, он принялся складывать бумагу в самодельный веер.
Получилось весьма кривоасиво.
— Ах, как хор-рошо…
Обмахиваясь веером, до него вдруг дошло, что и Лань Ванцзи, который остался лежать на столе, вероятнее всего, мучается от жары, посему, присев рядом, Вэй Усянь принялся с новой силой направлять на него поток ветра.
За этими действиями Вэй Усянь не заметил, как Лань Ванцзи проснулся.
***
Жарко.
Столь жарко, что уже не помогают даже два собственноручно изготовленных веера. Ужасно хочется пойти и искупаться в ледяной воде. И отнюдь не одному.
В ночной тиши из девичьих покоев доносится слабый смех и прерывистое дыхание. Вокруг ни души, вся Поднебесная погрузилась в сон. Спят все.
Кроме этих двоих.
— Лань Чжань, — слышится шепот.
Их лица в опасной близости друг к другу, тесные одежды чуть распахнуты, растрепанные неопрятные волосы слегка липкие от пота. Щеки, уши, шея вспыхнули краснее букета алых роз. Тонкая девичья рука срывает со лба ленту, и никто не думает ей возразить или отнять «драгоценность». Вновь слабый девичий смех.
И едва уловимые нотки вина в воздухе.
Оба пьяные в стельку. Пьяные до такой степени, что не могут даже удержаться на ногах.
— Лань Чжань, — слабый голос звучит прямо над красным от смущения ухом; сердце бьется с бешеной скоростью, горит. — Лань Чжань, они же абсолютно одинаковые.
Вэй Усянь слабо соображает, что творит. Совсем недавно остатки его совести и стыда кончились вместе с последней каплей алкоголя. Его не стошнило, не начало клонить в сон — о, нет, случилось кое-что похуже. Его сознание полностью отключилось, прежде одолевавшие его мысли отошли на второй план — в голове пустота.
Этой ночью он творит всё, что хочет, не задумываясь ни о чём.
Беззастенчиво лежит на груди Лань Ванцзи, чья крепкая ладонь аккуратно придерживает его за талию.
Они всё ещё в покоях Лань Янчжи. Расположились на её кровати, крепко прижимаясь друг к другу. Жарко, но они и не думают вставать.
Вэй Усянь рассматривает две ленты: свою и Лань Ванцзи. Совершенно не видит в них различий и, не долго думая, затягивает на лбу Лань Ванцзи под собой свою ленту, его же криво-косо завязывает себе.
— Никто не заметит, — вновь шепчет он. — Они же одинаковые.
Разницы и вправду нет никакой, но от этих действий почему-то на сердце становится так тепло, так хорошо.
И не только Вэй Усяню.
— Не женись, — вдруг произносит Вэй Усянь, положив голову на мужскую грудь. — Даже если она тебе нравится, даже если она та самая… не женись. Не оставляй меня.
— Не женюсь, — соглашается с ним Лань Ванцзи, хоть и с трудом понимает, чего от него хотят.
— А если уж тебе так хочется жениться, то есть я. Теперь я нахожусь в теле женщины, к тому же, довольно привлекательной, поэтому тебе не нужно искать себе кого-то.
— Мгм, — вновь звучит ответ, но Вэй Усянь всё не унимается.
— А если уже нашёл, я… я тоже могу ей кого-то найти. Кого-то, похожего на тебя. Тогда не будет никакой разницы, все будут счастливы. Лань Чжань, ты ведь счастлив?
Сколько бы он ни ждал, но ответа не последовало.
Вэй Усянь слабо засмеялся.
— Уже не важно, не думай над этим.
И Лань Ванцзи, вновь невольно повиновавшись, перестал задумываться над этими словами, пытаясь найти ответ.
***
Ранним утром, когда на часах ещё не было и пяти, в дверь слабо постучали.
Вэй Усянь, что терпеть не мог просыпаться по утрам, но ввиду нового образа жизни был вынужден это делать, недовольно поморщился и прикрыл лицо длинными волосами от слабого солнечного света. Голова жутко трещала, в горле будто стояла пустынная засуха. Открыть кому бы то ни было дверь — последнее, что он хотел сделать. Однако стук так и не прекратился, поэтому раздраженный Вэй Усянь, приподнявшись на локтях, пробормотал: «Войдите» и вновь завалился спать.
Ласковый голос тихо его позвал:
— А-Чжи, извини, что так рано, я принесла тебе за…
Голос внезапно смолк, и всё ещё сонного Вэй Усяня охватило легкое беспокойство. Повернув голову в сторону недавнего источника звука, он с удивлением увидел Лань Чжуцинь, стоящую к нему спиной и что-то шепчущую себе под нос. Однако превосходный слух всё же помог разобрать всё то, что она говорила.
— Что здесь происходит?! — в голосе отчетливо слышалась тревога вперемешку с возмущением, и, если приглядеться, можно было заметить её вспыхнувшие смущением мочки ушей. — Разве мы не договаривались о том, что вы вовремя разойдетесь по своим комнатам, а я никому ничего не скажу?
Вэй Усянь кивнул, но потом, подумав, что она ничего не увидит, тихо произнес:
— Так и есть.
— Тогда почему, потрудись мне объяснить, ваши одеяния находятся в… странном состоянии, а ты, к тому же, лежишь на Ханьгуан-цзюне?!
Терпение Лань Чжуцинь, казалось, не имело границ, и, что бы ни вытворяла её сестра, она всегда оставалась спокойной и не только сама не повышала на неё голос, но и защищала её от наказаний. Однако теперь, завидев подобные непотребства с утра пораньше, юная девушка едва находила в себе силы улыбаться, поскольку возмущение и смущение в ней были сильнее терпения. В конце концов, разве так можно?! Они же ещё даже не женаты!
Но Лань Янчжи в ответ лишь рассмеялась.
— Сестрица, ты что-то выдумываешь. Как мы можем… — смех её тут же оборвался, а взгляд упал на широкую обнаженную мужскую грудь. — Или нет…
Поскольку Вэй Усянь, несмотря на тело, всё ещё являлся мужчиной, подобное его нисколько не смущало. Стоит только вспомнить былые времена в Пристани Лотоса, когда юные адепты в невыносимую жару обнажались по пояс! Но… что-то ему подсказывало, что это совершенно отличается от того времени, когда он был шаловливым мальчишкой.
Вэй Усянь поднялся со своей «временной подушки», запахнул ворот одеяний и с головы до ног накрыл Лань Ванцзи одеялом. В мыслях огромными буквами светилась фраза:
«Что вчера произошло?»
Чуть сонный взгляд зацепился за несколько чаш вина, что в хаотичном порядке лежали на полу у столика.
«Ох, верно, мы ведь напились. А дальше…»
Увы, сознание словно намеренно скрыло от него дальнейшую информацию, напрочь отказываясь вспоминать то, что вчера случилось.
Лань Чжуцинь любезно протянула только подошедшей сестре стакан воды.
— Он… посягнул на твою честь? — она бросила быстрый взгляд на всё ещё спящего Лань Ванцзи, но, вовремя опомнившись, вновь отвернулась, стыдливо покраснев.
Вэй Усянь не знал, смеяться ему или плакать.
«Скорее уж я совершил неоднократные попытки посягнуть на его честь. Лань Чжань меня и пальцем не тронет. Или… неужели что-то действительно..?»
Вэй Усянь на мгновение погрузился в свои мысли, однако, едва встретившись с обеспокоенным взглядом Лань Чжуцинь, поспешно замотал головой:
— Нет! Конечно, нет! Всё не так, как ты думаешь! В любом случае, я могу всё объяснить.
«В любом случае, я заранее придумал несколько сотен вариантов оправданий и теперь стараюсь выбрать из них более правдивый, чтобы ты мне поверила».
Лань Чжуцинь на это лишь мотнула головой:
— И что же я, по-твоему, должна думать, А-Чжи? Что через несколько минут адепты нашего ордена очнутся ото сна, и вернуться в цзинши незамеченным уже не выйдет?
Вэй Усянь мысленно дал себе пощечину. Естественно! Сперва-наперво нужно разбудить Лань Ванцзи, провалы в памяти временно отойдут на второй план. Если хоть кто-то заметит благородного Второго Нефрита Ордена Гусу Лань, рано утром выходящего из комнаты незамужней женщины, громкого скандала точно не избежать.
Подойдя к кровати, Вэй Усянь сорвал одеяло и поспешно начал приводить Лань Ванцзи в порядок. К слову, порядок и Вэй Усянь — слова-антонимы, посему получилось ещё хуже, чем было до того. Однако обнаженную кожу прикрыть всё же удалось. После этого он начал трясти Лань Ванцзи за плечи, чуть ли не крича тому в лицо:
— Ханьгуан-цзюн, просыпайтесь! Второй Нефрит Ордена Лань, проснитесь!
Всё ещё никакой реакции. Он спал как убитый.
— Лань Ванцзи! — не унимался Вэй Усянь. — Лань Чжань! Проснись!
И только после этого Лань Ванцзи соизволил открыть глаза.
— Вэ…
Вэй Усянь тут же захлопнул его рот ладонью, памятуя о прекрасном слухе Лань Чжуцинь. Лань Ванцзи сохранял обыденное каменное выражение лица, однако Вэй Усянь прекрасно знал, что тот слегка шокирован внезапным подъемом.
— Встретимся позже, и я тебе всё объясню, — шепнул он ему на ухо. — Сейчас же тебе нужно поторопиться и уходить!
Всё ещё не совсем осознавая, что происходит, Лань Ванцзи поднялся с кровати и лишь сейчас заметил, что в комнате они отнюдь не одни. Хоть он и был полностью одет, Лань Чжуцинь всё ещё не решалась взглянуть на него. Закрыв глаза, она повернулась и сложила руки в приветственном жесте:
— Доброе утро, Ханьгуан-цзюн. Прошу прощения за то, что вынуждены просить Вас уйти. Надеюсь, Вам хорошо спалось?
Лань Ванцзи ответил на ее приветствие кивком, а после, опомнившись, выдал короткое «мгм». Вэй Усянь выглянул, чтобы проверить, нет ли поблизости ранних пташек, встающих раньше положенного времени, после чего разрешил Лань Ванцзи уходить.
Лань Чжуцинь же, глядя на всё это, лишь вздохнула и кротко улыбнулась.
«Дружба, значит? — подумала она. — Да вы влюблены».