— Считайте, что мы квиты, — голос Дилюка вывел Кэйю из оцепенения.

Обжигающе холодный взгляд небрежно скользнул по принцу, и тому показалось, что он чуть задержался на подвернутой лодыжке, прежде чем решительно оставить развалившегося в грязи аристократа. 

Дождь был не в состоянии вымыть тяжелый металлический запах повисший в воздухе. Ему также не было под силу избавиться от кучи трупов, остывающих в лужах собственной крови. 

Кэйа перевёл взгляд на своего спасителя, внимательно вглядываясь в бледное осунувшееся лицо. И все ещё с трудом верил в такого Дилюка. Да, он видел как тот убивает на арене, и даже узнал, несмотря на годы разлуки, чёрные волосы и исполосованное шрамами жилистое тело. И помнил как озлобленно жгли алые глаза в их первую встречу, но все равно… Видеть хладнокровие, безразличие и отстранённость там, где раньше было место неукротимому огню, таящему не только губительное пламя, но хранившему согревающее тепло, было все равно, что посмотрев в небо не найти там солнца. Идеалист Дилюк, ужасающийся публичной казни, потому что: «это ниже человеческого достоинства устраивать из смерти представление!», смотрел на убитых им людей как на раздражающих насекомых. Кэйе было плевать на Фатуи, пусть шакалы обглодают их кости, но от такого Дилюка неприятно скребло о рёбра.

Дилюк, игнорируя прилипшее к себе внимание, методично забирал оружие из мертвых тел, — совсем как тогда, на арене, — а вместе с ним и все ценное, что находил. Как бы Кэйа не дивился от этих мародерских замашек, он не собирался говорить и слова против. Честь — явно не то, что служит на благо выживания. 

Принц всеми силами пытался отвести сознание от насущной проблемы. Тупая боль волнами липкого жара расходилась по лодыжке. Он продолжал молча наблюдать за перемазанной в крови фигурой до тех пор, пока наконец не понял, что что-то не так. 

Дилюк явно припадал на одну ногу.

— Ты ранен? — вопрос потонул в шипении дождя, но оказался услышан.

Рука, что без дрожи вытирала испачканные кровью клинки об одежду трупов, дрогнула от вопроса и тут же коснулась бедра. Тогда Кэйа заметил, что кровавое пятно там отличалось от прочих. Эта кровь явно принадлежала Дилюку. 

Но тот не ответил, лишь раздраженно тряхнул ладонью. Кэйю такой расклад не устраивал.

— На твоём месте я бы отложил обчищение трупов и занялся бы кровотечением, иначе все, что ты с них взял тебе может и не пригодится. Очень обидно, не думаешь? И раз уж пришёл спасать, не стоит ли выполнить работу до конца? Я тоже ранен — он кивнул на вытянутую перед собой ногу, — и не могу встать. И раз уж на то пошло, то и ходить вряд ли получится. Мне не нужен спаситель, который по собственной глупости и недальновидности свалится замертво от потери крови после столь грандиозной битвы.

Если принц хотел привлечь внимание, у него получилось. Дилюк снова смотрел на него.

— Не забывайтесь, Ваше Высочество. Мои раны — моя забота. Ваши — Ваша. Я всего лишь оказался в нужном месте в нужное время.

Резкие, словно оплеухи, фразы не вызвали ничего, кроме горькой усмешки. 

Дилюк все же оставил трупы в покое, оторвал полоску ткани с собственной накидки и крепко перетянул бедро. Кэйа лишь фыркнул от смеха. Забота явно не его конёк.

— А тебе не интересно почему они тебя искали? — продолжил наседать принц, смаргивая тёплые дождевые капли с ресниц, — Ведь не за мной же они пришли. Я пострадал лишь потому, что помог тебе. Не хочешь собрать остатки благородства и отплатить мне за это? Такая постановка вопроса тебе больше нравится?

Темные брови стянулись к переносице, взгляд потемнел, налился густым алым маревом. 

Если чему принца Альбериха и научила королевская жизнь, так это изворотливости, беспринципности и манипуляциям. Язык свой он превратил в оружие не менее смертоносное, чем меч капитана Дайнслейфа. А в некоторых отношениях возможно и более. И сейчас он лишь слегка щекотал остриём по нервам Дилюка, с почти непоколебимой уверенностью в своей безнаказанности. Если для того, чтобы добиться от бывшего — считавшегося мертвым — друга послушания, нужно начать обвивать его своей паутиной, он начнёт ее плести.

Дилюку пока не нужно знать, что ищут его лишь потому, что Кэйа наглейшим образом выкрал главного чемпиона Дотторе. 

И надо отдать ему должное, его недоверчивость и подозрительность в отношении принца могла бы уберечь его от бед. Если Дилюк сейчас развернётся, запрыгнет на лошадь и уедет, Кэйе ничего не останется как сидеть под проливным дождем в окружении трупов, пока его кто-нибудь не обнаружит. Но против выходца из каэнрийского двора, где интригами питаются на завтрак, обед и ужин, у Дилюка не было шансов.

— Мне и без Вас все ясно. Это Фатуи. Наконец появилась возможность отомстить мне. Теперь, когда я больше не игрушка Предвестника. — Дилюк покачал головой, явно раздражаясь на провокацию.

— То есть от них тебя не защитит даже покровительство члена королевской семьи? Ненависть Фатуи к тебе так сильна, что они готовы нарушить договоренности их капитана и подорвать его репутацию? 

Губы Дилюка исказились в мрачной, невеселой усмешке. 

— Да. 

Почему то, сомнений в этом у Кэйи не было. Человек перед ним — самый успешный боец подпольных боев, известных за жестокость и быструю смену участников, их недолговечность. Большинство встречают не самый милосердный конец спустя пару раундов. А Дилюк держался на вершине годами, завоевал славу, и целые стадионы поклонников, и все это лишь после того как, — Кэйа вспыхнул гневом, едва вспомнив, — его «укротил» Дотторе. Прежде чем стать Полуночным героем, он явно изрядно попил кровушки у Фатуи. И хорошо. Сейчас Дилюк этим фактом создал наиболее надежный щит для полной несостыковок лжи Кэйи.

Видя, что принц хочет высказать очередное предложение, Дилюк поднял руку, останавливая его. 

— Я посажу Вас на лошадь, и Вы вернётесь на постоялый двор. На этот раз наши пути разойдутся. Надолго. Один из отряда сбежал, и скоро, возможно, подоспеет подмога. Так что лучше бы Вам не задерживаться на одном месте. Если они считают, что могут выйти на меня через моего нового хозяина… Надеюсь статус принца защищает лучше, чем его гвардейцы. 

Дилюк пронзительно свистнул. Ржанием ему откликнулись разбредшиеся по роще лошади, неуверенно подбираясь ближе. 

— Ах точно, совсем забыл, — скривив лицо в гримасе, Кэйа сжал переносицу между пальцами, — Я же теперь без защиты. Статус мой, как и гвардейцы, в чем ты убедился, хрупкий щит вдали от Каэнри’ах. Зато кое-кто показал себя гораздо эффективнее, чем все они вместе взятые…

Одна из лошадей наконец подошла достаточно близко, чтобы Дилюк подцепил ее повод и, успокаивающе поглаживая по мокрой шерсти, взял под уздцы. Гром более не гремел, и на горизонте уже проглядывало чистое небо.

— И что-то мне подсказывает, что с этим кем-то мне по пути вплоть до отчего дома. И возможно, мы даже разделим одну цель. 

Дилюк застыл изваянием. 

— И к тому же, у меня есть деньги, влияние и какой никакой статус. Полезные вещи в столь далеком путешествии. — Кэйа забыл о боли, собственный голос убаюкивал и успокаивал, он снова в своей стихии, собрал в рукава все козыри. План выстраивался в голове кирпичик за кирпичиком, — А ещё мне многое известно. Порой знания даже ценнее золота, которым я готов заплатить за верную службу.

Дилюк отпустил лошадь, взгляд его вспыхнул искрами, почти физически ощутимо опаляя взор принца. Он сделал тяжелые шаги в его сторону, возвышаясь мрачной тенью. Кулаки сжаты, мышцы натянуты струной.

— Ты пытаешься меня купить? — тихо, почти бархатно, но с такой убийственной яростью прозвучавший вопрос проник под кожу и стянул нервы узлом.

Но Кэйе уже почти нечего терять.

— Нет. Хочу обрисовать для тебя все прелести сотрудничества с кем-то, кто разделяя твои цели, обладает куда большим спектром возможностей. И информацией. Понимаешь, Дилюк?

Воздух со свистом вошёл в трепетавшие от ярости ноздри, одним взглядом Дилюк забивал клинок ему в основание черепа и заживо сдергивал скальп. Он пошатнулся, дёрнувшись в рефлекторном, неуловимом порыве, который тут же самостоятельно усмирил. Кэйа не шевелился и не улыбался. Он был предельно серьёзен. И это тоже часть игры.

Не терять превосходства и достоинства даже будучи измазанным в грязи и крови, нелепо сидящим на земле с подвернутой лодыжкой, смотря снизу вверх на оппонента, было одним из качеств, которые он впитал вместе с молоком матери. 

— Что ты знаешь о моих целях? 

Кэйа снисходительно наклонил голову.

— Любому, кто тебя знал в прошлом, и видит сейчас, было бы очевидно, какие чувства и планы поселились в твоей голове. Но ты не к тому цепляешься. Выгоднее союзника чем тот, кого ты видишь перед собой, тебе не найти. 

Дилюк шумно дышал, грудь как кузнечные мехи поднималась и опускалась, он продолжал прожигать взглядом дыру промеж глаз Кэйи, плотно сжимая челюсти. 

Принц слегка поманил к себе ладонью. Следующее, что он собирался сказать было опасно произносить вслух даже находясь в пустыне. 

— Не бойся, я не кусаюсь, лишь хочу избежать недопониманий.

Кэйа мог видеть как в Дилюке гордыня борется с любопытством. Повисла напряженная пауза, недоверчивый взгляд метался со смуглого лица к протянутой ладони, прежде чем наконец решиться. Он осторожно нагнулся, глубоко вдохнув, словно боясь потревожить гремучую змею. Теперь, когда лицо Дилюка было лишь на пару сантиметров выше, вытянув шею, Кэйа прошептал ему на ухо:

— Убей для меня короля Харольда. И можешь просить у нового короля Каэнри’ах любую награду, какую захочешь.

Дилюк вздрогнул. Кэйа расплылся в улыбке. Бледное лицо медленно отстранилось, в алом взгляде сквозило недоверие.

— Он твой отец, — губы плотно сжались, скривившись в презрении, — как ты можешь говорить такое.

— Какой же ты сентиментальный оказывается. У меня нет к нему сыновьей привязанности. Он ненавидит меня больше кого бы то ни было. И я отвечаю ему тем же. 

— С чего вдруг?

— Ну, одна из причин сейчас стоит передо мной и мечтает прирезать, — отмахнулся Кэйа, выдавив смешок, — Если ты все ещё думаешь, что я был замешан в казни твоего отца, то знай, что я отплыл в Мондштадт в день когда его задержали. Я надеялся успеть добраться до тебя, взять под защиту… а когда приехал, то мне показали лишь твоё обугленное тело. Вернее тело выдаваемое за твоё. Уж не знаю, кто постарался так замаскировать чей-то труп… не суть. 

Кэйа резко протянул руку и схватил Дилюка за грудки, рывком возвращая его лицо на один уровень со своим.

 — Я был в такой ярости, что когда вернулся, набросился на отца. Наговорил вещей, за которые меня могли обвинить в государственной измене и повесить. Я набросился на короля с голыми руками, понимаешь? Нашему дорогому Дайнслейфу пришлось меня вырубить и запереть в башне. А потом меня под каким-то дешевым предлогом изгнали из собственного дома. И с тех пор я почти не появляюсь на родине, а скитаюсь как бродяга. Под надзором.

Дилюк смотрел на него широко распахнутыми глазами, не делая попыток убрать сжатую на вороте руку. Он ничего не говорил, лишь шумно втягивал носом воздух. 

— Так что да, мне нужна смерть моего отца. Вопросы? — Кэйа разжал кулак, и рука безвольно упала на землю. Он слегка запыхался от сказанной почти на одном дыхании речи, и сейчас дышал в тон Дилюку.

Тот сморгнув удивление, отстранился и выпрямился, отводя взгляд. 

Кэйа не собирался рассказывать, что другой, гораздо более веской причиной, был факт, что король отдал приказ избавиться от наследника. У принца просто не оставалось иного выбора. Либо он, либо его. Однако Дилюку этого знать не надо было. Пока. Вряд ли его настроит на совместную работу тот факт, что Кэйа вонзил нож в спину своему же гвардейцу при малейшей угрозе собственной жизни.

— Как бы то ни было… Вы обуза. — выдохнул Дилюк наконец, безжалостно чеканя слова, — Сейчас Вы не можете самостоятельно передвигаться. Если бы не я, Вас бы хорошенько отметелили и увезли Архотнам известно в какую выгребную яму. Вас ищут Фатуи. И в отличие от меня, Вам не затеряться в толпе, не проскользнуть мышью в переулке. О том кто Вы и где, будет известно каждому. Все равно, что павлину прятаться среди воробьев. Вы замедлите меня и привлечете ненужное внимание.

Кэйа не дрогнул под весом чужих аргументов, не позволяя словам уязвить свою гордость. Лишь крохотный, тонкий кусочек льда проник во взгляд и осел в уголках губ тенью непреклонности.

— Не забывайся, Дилюк. Я наследный принц Каэнри’ах. Ты и представить не можешь, на что я способен. 

То как от звука собственного имени все естество Дилюка поднималось на дыбы, рвалось слепой отчаянной яростью и с трудом подавлялось внутренним усилием, выглядело куда большей слабостью, чем несчастная подвернутая лодыжка. Даже если бы Дилюк на неё наступил, боль Кэйи меркла бы в сравнении с агонией наследника Рагнвиндров. В метафорическом смысле, конечно. 

— Я готов признать, что в дороге от меня пользы не так много, в отличие от моих денег. Но в Каэнри’ах без меня тебе делать нечего. Справедливо и обратное. Без тебя я вряд ли доберусь до дома… целым. Но я не настолько бесполезен, как ты думаешь.

Последние предложение Дилюк встретил с удвоенной долей скептицизма, но молчал, раздраженно обдумывая слова Кэйи. Тот, в ожидании мельком глянул на небо — тучи стремительно неслись над головой, лениво и неохотно стряхивая остатки воды на землю, солнце лучами проглядывало сквозь проплешины в мутном как молоко небе.

— Я не стану Вам служить и исполнять приказы, с которыми не согласен. Если почувствую малейший намёк на предательство или обман, я оборву Вашу жизнь в то же мгновение, — каждое слово будто вырвано с мясом из недр грудной клетки. Дилюк ненавидел признавать поражение. Презрение так и не исчезло из тлеющего углями алого взгляда, — И не смейте больше произносить мое имя. Это последнее предупреждение.

Кэйа едва сдержал торжествующую улыбку. Он в примирительном жесте поднял руки, и затем протянул правую Дилюку. Тот уставился на него как на больного душевным расстройством. 

— Согласен. 

Солнечный свет обрушился на них вместе с порывом тёплого ветра, унёсшего грозовые тучи. Дилюк, колеблясь, обхватил его ладонь своею — мозолистой и грубой, но тонкой и легкой. Кэйа не смог удержаться.

— Тебе придётся меня нести. Навевает воспоминания бурной молодости, да? — Принц не разжал хвата, продолжая удерживать новоиспеченного соратника, — Правда, сейчас ты выглядишь крепче, пусть ростом и не вышел. 

Дилюк не изменился в лице, лишь прикрыл глаза чуть дольше положенного и, крепко сжав смуглую ладонь, потянул на себя. Улыбка мигом исчезла с язвительного лица.

— Эй, подожди, я не готов, нога!… 

***

Солнце медленно ползло к розовеющему горизонту, смягчая палящие пустынным зноем лучи, и удлиняя тени. Натлан остался позади и красные пейзажи сменились переливчатым золотом сумерских песков. Впереди, спустя долгие дни дороги, дюны уступали место каньонам, на радость двум путникам, наконец убедившимся, что они не заблудились, и получившим ориентир дальнейшего пути. 

Однако радоваться никто не спешил.

— Я сразу предупреждал, что столько вещей брать бессмысленно. Телега застряла намертво, а в своих руках и даже с лошадьми мы все это барахло не увезём.

— Она бы не застряла, если бы ты слушал меня, и объехал яму раньше! Я не собираюсь бросать свои вещи. Сотни раз уже повторял, — хотя к твоему сведению я вообще не обязан перед тобой оправдываться, — их всегда можно будет продать, а деньги лишними никогда не будут. Я как будто ребёнку объясняю.

— А ещё их всегда можно будет украсть. Мы сейчас ходячая мишень для первого же разбойничьего каравана, на который наткнёмся. 

— А для этого у меня есть ты! Уж с какими-то бродягами разобраться для тебя проблемой стать не должно.

Дилюк, скрестив руки на груди, закатил глаза к небу. Больших усилий ему стоило не распыляться, не повышать голос. За дни, проведённые наедине, Кэйа уже изучил его настолько, что мог понимать все оттенки его эмоционального спектра, но общению это не помогало. Оказалось, что не разгоряченный драками, Дилюк был молчалив и хмур, но ни разу не набрасывался на Кэйю с кулаками, какие бы перепалки они не устраивали. Он приобрёл несвойственную ему раньше язвительность и прямолинейность — граничащую с хамством, — а вместо того чтобы, как могло показаться, рукоприкладствовать чуть чем недоволен, он просто уходил в себя и напрочь игнорировал Кэйю ближайшие часы. Возможно, благодаря этому они не спорили с утра до ночи без перерыва.

— Уже темнеет, — наконец сказал Дилюк, — устроим лагерь вон в тех руинах. 

Неподалёку виднелись покосившиеся колонны и полуразрушенные стены, явно наполовину погребённые под песком. Подобных руин было как муравейников по всей пустыне, что было крайне сподручно для блуждающих путников.

Дилюк высвободил лошадей из упряжи и свалив на них несколько мешков с тряпьём молча пошёл устраивать ночлег.

— А все остальное ты оставишь тут? — раздраженно буркнул в след Кэйа и, забрав самое ценное, что мог унести, скрипя зубами, пошёл следом.

Ночь проходила по отработанному сценарию. Сначала дежурил Дилюк, затем Кэйа. С первыми рассветными лучами они собирали лагерь и шли дальше. Первые пару ночей Дилюк не спал, пока наконец не свалился на третью от усталости. Тем же утром убедившись, что во сне его никто не прирезал, он сдался и согласился спать в свою очередь, — не выпуская из рук рукояти ножа. 

Руины, которые стали для них сегодня убежищем, сохранили три каменные стены, защищающие от ветра разведенный костер. 

Как и всегда, после нескольких часов сна, принца разбудили вкрадчивым касанием о плечо. Дилюк, удостоверившись, что Кэйа продрал глаза, устроился в своем углу, на одном из дорогих плащей, сразу же отвернувшись и затихнув. И так всегда. Ни «доброе утро», ни «как спалось». Безрадостно поднявшись, принц завернулся в плащ и сел у одной из стен. 

Каждую ночь, с тех пор как они с Дилюком путешествуют вместе, он не мог перестать падать в невеселые размышления. 

Кэйа теперь видел его каждый день. Как тот ест, говорит, обрабатывает свои раны, ухаживает за лошадьми. Как он хмурится, когда спит. Как вздрагивает, когда его будят. 

Живой. Настоящий.

Он так близко. Кэйа не думал, что еще когда-нибудь увидит его лицо хоть где-то, помимо сновидений. Но сам Дилюк, будучи реальным, из плоти и крови, оставался таким же зыбким миражом. Как ни старайся, к нему не приблизиться. 

Почему? 

Он чужой. 

— Ты меня ненавидишь, — бормочет он, глядя на причудливый танец языков пламени.

Кэйа не думал ни о чем, когда шел его выкупать. Мог ли он знать, что Дилюк все эти годы винил его в своей судьбе? Мог. Он сам себя винил. Проклинал за то, что тогда, в первую встречу, вцепился в этого необычного мальчика из прихоти. Заворожился живым олицетворением пламени. И даже когда пламя потухло, ушло отовсюду, тлея лишь во взгляде, Кэйя к нему тянулся. Как наивный мотылек летел на отголосок света, который его сожжет. 

Но если ради чего в этом мире и стоит жить, так это чтобы быть согретым тем пламенем. Никто во всем королевском дворе не был и вполовину так близок и дорог как иностранный мальчишка, думающий только об учебниках и тренировках, но с такой радостью ввязывающийся в любую авантюру принца. Кэйа лелеет каждое воспоминание о проведенном времени с Дилюком. Он наплевал на предостережения своей матери и позволил своему сердцу открыться. Сам Дилюк едва ли подозревал, насколько запал в душу каэнрийскому принцу. 

Кэйа улыбнулся.

Нет, этот простодушный дурак явно не догадывался. Пожалуй, оно и к лучшему. Единственный человек, еще способный пробудить в зачерствевшем сердце Кэйи сентиментальность, был опасен. Надо как можно скорее захлопнуть эту дверь, как это сделал Дилюк, возведя вокруг себя неприступную стену.

Уперевшись затылком в холодный песчаник, принц взглянул в чистое, искрящееся звездами небо. На мириады созвездий, многие из которых он не знал. Звезды были символом его страны, вышиты на гербе, в узорах одежд и гобеленов, полки в библиотеках ломились от десятков фолиантов с собраниями об их значении, мифах, истории. И все равно небо полнилось еще десятками сотен тех, о которых ничего не знает даже самый прославленный звездочет. Но даже так, смотря в ночное небо Кэйа чувствовал себя чуть ближе к дому. Не к королевскому замку или резиденции королевы, а… к дому. 

И к мальчику, с которым его разделяли десятки земель. 

Он глубоко вздохнул. 

Звезды действительно утешают.

Жаль, что рассвет спрячет их от него. 

— Прекращайте. 

Кэйа чуть не подпрыгнул с замеревшим от испуга сердцем. Дернувшись от неожиданности, он стукнулся головой о стену и, ойкнув, уставился на бесшумно развернувшегося спутника, сверлящего его недовольным взглядом.

Предавшись меланхолии, он совершенно не заметил, что Дилюк не спит и более того, прожигает его парой блестящих в свете огня глаз. Кэйа, абсолютно растерявшись, смотрел в ответ, потеряв дар речи.

— Вздыхаете тут, как больной старик, — буркнул, наконец отведя взгляд, — не мешайте мне спать. 

Не получив никакого ответа, Дилюк тихо цокнул языком и вновь отвернулся. Кэйа потер ушибленный затылок. Кажется, ему стоит внимательнее дежурить и меньше думать о всяком. 

На крайний случай, мысли можно занять не только Дилюком. Особенно учитывая, сколько всего им еще предстоит сделать. Продвинувшись поближе к костру, Кэйа достал карту, и начал отмечать пройденный ими за день путь. 

Рассвет принц встретил лениво шаря сонным взглядом по розовевшему небу. Время от времени он поглядывал на оставленную на дороге повозку, и начинал уже клевать носом, когда заметил, что с той же стороны, откуда они вчера пришли, движется кучка людей. 

Ногой он тут же слегка пнул Дилюка по лодыжке — глаза того открылись как по команде, — и показал ладонью не высовываться. О том, что здесь кто-то есть, люди догадаются, как только увидят повозку и лошадей, но нельзя лишать себя всех преимуществ. Они не знают сколько их. Увидев одного Кэйю — одетого не слишком броско, но очевидно богато, — они вряд ли напрягутся. 

— Я пойду один, как только они меня заметят, — прошептал он, не сводя взгляд с приближающихся путников, — будь готов застать их врасплох в случае чего. Судя по одеждам это сумерцы. Пустынники скорее всего. 

Мысленно Кэйа решил, что в крайнем случае позволит себя ограбить. Только если они не станут слишком наглеть. Драться он не хотел — слишком тяжелые условия, чтобы допускать столь большой численный перевес. Поэтому, стоило прибывшим заметить его, он тут же поднялся и вышел из укрытия с лучезарной улыбкой на лице и поднятыми руками.

Никто не сделал попытки вытащить своё оружие. Кэйа счёл это хорошим знаком и прочистив горло, заговорил на общем языке, продолжая двигаться к телеге. Навстречу ему вышла женщина, вооруженная до зубов и затянутая в красное и кожу. Она ответила ему той же приветственной доброжелательностью, но сияющие в свете рассветного солнца клинки не давали обмануться ее улыбкой.

— Заблудились, господин? Совсем один в безжалостной пустыне? 

Кэйа быстро прикинул, и понял, что раскрывать все карты ещё рано.

— Нет, не заблудился, миледи. Просто телега застряла, пришлось задержаться. 

— Какая я вам леди! Я наемница, — беззлобно фыркнула женщина, под дружные усмешки своих спутников, — Вижу иностранным вельможам тяжело на пустынных дорогах. Мои ребята вам помогут. Эй! Подсобите с этой колымагой! 

— Ох, благодарю вас…

— Дехья. 

— Госпожа Дехья.

— Что ж вы заладили своими титулами, господин, — покачала головой Дехья, — разумеется, помощь наемников не бесплатна. 

— Разумеется, — растянулся в улыбке Кэйа, напрягшись, — Я буду только рад заплатить. 

Наемники совместными усилиями выкатили телегу из ямы и дотолкали от неё чуть дальше, но содержимого не тронули. Пока все шло как нельзя лучше, но принц не спешил расслабляться.

— Позвольте узнать, куда держите путь? 

Дехья внимательно его оглядела, и перекинулась взглядом с кем-то из своих ребят. Немой диалог видимо пришёл к общему консенсусу и наконец вновь взглянув на принца она кивнула.

— Мы возвращаемся в деревню Аару. Думаю, нам с вами по пути, так что присоединяйтесь. И можете не переживать о своей безопасности, даю вам слово. За разумную плату. 

— Премного благодарен. Уверен мы договоримся о цене, а залог я внесу уже сейчас.

С этими словами он громко свистнул. Спустя секунду из-за развалин показалась чёрная макушка и нахмуренное недружелюбное лицо ее носителя. Кэйа мысленно застонал, увидев, что в руке Дилюк продолжает сжимать кинжал. И конечно никто из наемников не оставил это без внимания, тут же потянувшись за своим оружием.

Дехья стрельнула в принца вопросительно-настороженным взглядом.

— Погодите! Это мой слуга. Наемник из Натлана. Он немного диковат, знаю, но он не нападет без приказа. — Кэйа бросился в сторону наемников, загораживая их от Дилюка, — Колль! Убери оружие. Эти добрые господа согласились нам помочь!

Кэйа обернулся к Дилюку, надеясь, что тот подыграет. Тот замер, секунду сверля взглядом принца, а затем неохотно убрал кинжал в ножны. Кэйа выдохнул.

— Боевой у вас слуга, — хмыкнула Дехья, наблюдая как Дилюк ведёт лошадей, — имя правда какое-то не натланское… 

— Там откуда я его выкупил у него не было имени, — пожал плечами Кэйа, — я назвал его Колль из-за волос. На моем языке это значит уголь.

Да и стоит признать, Дилюку, как ни глянь, шло это имя. Он не выдумывал его специально, и запоздало понял его злую иронию. Но все лучше, чем звать его Полуночным героем — странным прозвищем, которое едва ли уместно где-то за пределами бойцовской арены. 

Кэйа достал из одной из сумок небольшой кошель с золотом и не пересчитывая протянул его наемнице. Дилюк лишь досадливо цокнул языком. Получив предоплату Дехья расплылась в ещё более довольной улыбке.

— Мне нравится иметь с вами дело… А ваше имя, то бишь…

— О, моя оплошность — Кэйа взглянул в ее ясные голубые глаза, улыбаясь, — Меня зовут Айк.