— Вижу, от своего нанимателя ты не в восторге?

Дилюк всю дорогу держался в стороне от каравана, не теряяя никого из виду — в особенности несносного болтливого принца — и разумеется, привлекал внимание. Кэйа был готов присесть на уши любому, кто имел глупость слушать. Даже не внушающим доверия наемникам с саблями наперевес. Дилюку оставалось сжимать зубы и закатывать глаза, мысленно проклиная беспечность принца. 

Видимо от главы каравана это не укрылось. Дилюк мысленно чертыхнулся, когда во время вечернего привала Дехья подошла к нему, протягивая закуску — вяленое мясо, — с кривой, но дружелюбной усмешкой.

Ответом ей было молчание. «Наниматель» очень аккуратное слово, хотя казалось, оба понимали, что «хозяин» в таких случаях куда привычнее. И точнее. 

— А ты тот еще любитель поболтать, дружище, — Дехья встала рядом, смотря, туда, куда все это время был направлен алый взгляд, — не то что господин Айк. 

Не получив и намека на улыбку, Дехья шумно выдохнула и явно подрастеряла картинного энтузиазма. 

— Знаешь, враждебность в небольших компаниях может нервировать. Прекрасно понимаю и уважаю твою настороженность, но мои парни, по правде сказать, недовольны, что рядом ошивается чужак прожигающий каждого, кто на него посмотрит убийственным взглядом. А в том месте, куда мы идём, таких и подавно не любят.

Дехья глянула на него исподлобья.

— Я многих людей за свою жизнь повидала. Многих отверженных людей. Изгоев. Рыбак рыбака и все такое, понимаешь, да? Все мы так или иначе из одного теста. Никто здесь не навредит тебе первым. Нам платят за безопасность. В данный момент. — Дехья взглянула на Кэйю, сидящего у костра вместе со всеми.

— Я просто осторожен, — наконец тихо бормочет Дилюк, — и не стану действовать без приказа. Разве тебе не стоит обсуждать это с моим господином? Лучше всех должна понимать, через кого принято договариваться в таких случаях. 

— Хм, не думаю. Ты мне понятен, и в отличие от остальных, я не вижу в тебе угрозу. А о твоем господине я этого сказать не могу. Чуйка. — на очередной комментарий Кэйи раздался громогласный смех караванщиков, — Мне непонятно, как такой подозрительный человек, как ты, оказался на службе у него. 

Дилюк взглянул на нее, не скрывая непонимания. Дехья неохотно выдохнула, заправила выбившубся прядку за ухо и пояснила:

— Самые опасные люди, это те, кто вонзят в тебя нож, не переставая дружелюбно улыбаться. Гораздо опаснее моих парней с саблями наголо. И даже опаснее тебя. Господин Айк из таких людей. 

Дилюк фыркнул, качая головой. 

Он не доверял Кэйе ни на секунду. Он его не знал. Он просто убедил себя, что их сотрудничество несет в себе больше выгоды, чем проблем. Да и к тому же, цель у них и правда была общей. Если конечно, принц ему не соврал. 

Но что-то безосновательно и крайне упрямо отказывалось видеть в Кэйе подлеца, способного на грубое предательство. Что-то, что тлело в нем все эти годы, когда единственным, что сохраняло рассудок была ненависть ко всему миру. Крохотная искра, сохранившая все, что осталось от его прошлого «я». И сейчас, она только крепла, с каждым взглядом, которым бывший друг на него смотрел, когда Дилюк просыпался от кошмаров. 

Слишком личная эмоция в этом лазурном взгляде кололась о неприступные стены, пробиваясь сквозь трещины там, где не справятся никакие хорошо поставленные речи. 

Как бы не были коварны намерения, лживы улыбки, обманчивы слова — клеймо врага не хотело крепиться к Кэйе с этим его пронзительным взглядом. И Дилюк не мог ничего с собой поделать. Он дал ему шанс, в тот момент, когда оставил ту чертову записку. А потом, как дурак, помчался спасать от тех, кого следовало избегать.

Он был согласен довериться Кэйе задолго до того, как тот, измазанный в грязи, осыпал его щедрыми предложениями о сотрудничестве. Разве что, не ожидал, что тот решит убить руками Дилюка собственного отца.

— Я тебя услышал. — Дилюк задумчиво оглядел веселящихся в лагере наемников, — Не волнуйся, раз завтра мы расстанемся, терпеть мое присутствие останется совсем немного. Господин Айк тоже вряд ли доставит вам проблем. 

— Хорошо, если так, — слабо улыбнулась Дехья в след уходящему к костру Дилюку, — только все же постарайся выглядеть чуть миролюбивее.

***

— Это пепелище скоро меня доконает, — совсем не по королевски простонал Кэйа, откинувшись на спинку телеги, — изо дня в день все липкое, мокрое и вонючее. Мне даже шевелится в тягость в такую жару. 

Дилюк, с успехом игнорирующий жалобы принца последние несколько дней, и в этот раз никак не отреагировал, продолжая равнодушно править телегой. Кэйа, страдальчески прикрыв глаз, смотрел на спутника из под ресниц.

— Ты вообще словно из камня. Тебе совсем не жарко? 

— Терпимо.

— Да ты издеваешься… Ты что, родич этим пустынникам? 

— Возможно в нем течет пустынная кровь, — откликнулся один из наемников, замыкающих караван, — Хотя вы, господин Айк, более походите на местного.

— Это потому что моя мать из Натлана, — ответил принц, и отвернулся, тихо добавив, — Но вот жару она тоже терпеть не могла. И холод. Матушке вообще мало что нравилось.

Дилюк придержал замечания при себе. 

Дорога через каньоны была куда живописнее песчаных просторов. Стали попадаться оазисы, где путники пополняли запас воды, а в тени росли чахлые кустарники — единственное, чем могла похвастаться пустыня помимо кактусов и пальм. То и дело в стенах каньона мелькали проходы в подземную сеть пещер — Дехья предупредила своих нанимателей, что лезть туда без проводников себе дороже. Многие из них стали приютом для бродяг, некоторые кишат скорпионами, а в иных рискуешь провалиться под землю еще глубже, ухнув в расщелину.

Под вечер, когда Дилюк успел сто раз пожалеть, что не сбежал от принца в одну из пещер к скорпионам, очередной поворот явил путникам возвышающуюся посреди каньона деревню, что на подобии грибов опоясывающих дерево, обросла возвышающуюся из земли скалу. 

— Наконец крыша над головой! — Облегченно простонал Кэйа, когда в сопровождении Дехьи, всех путников перевели через подвесной мост.

На поясе наемницы уже сытно бренчали два набитых деньгами кошеля. На этом ее работа считалась выполненной, и Дилюк удвоил бдительность. Она, огибая скалу, вскоре привела их к одному из домов, где и остановилась.

— Это дом главы. Тут вас примет моя хорошая знакомая и защитница деревни, — на этих словах дверь со скрипом отворилась.

— Кого же Дехья привела к нам на этот раз? — Оказавшаяся на пороге женщина приветственно кивнула, улыбаясь глазами, — Добро пожаловать в Аару. Меня зовут Кандакия, я защитница деревни.

Дилюк вгляделся в ее лицо, задержав внимание несколько больше положенного, и тут же глянул на Кэйю. Тот и бровью не ведя, с дежурной улыбкой приветствовал новую знакомую, тут же завязывая разговор и выпрашивая комнаты на ночь. 

Когда все было улажено — даже телегу с имуществом удалось пристроить в безопасное место, — Кэйа заикнулся о ванне. Кандакия слегка вздернула брови.

— Боюсь ванна слишком большая роскошь в пустыне. Но вы можете омыться внизу в водоеме.

Кэйа подошел к краю уступа и выглянул вниз. 

— Прямо там? 

— Да.

***

— Всего пара недель в бегах и вот, я уже вытираюсь тряпками смоченными в воде на виду у всех, как нищий бродяга, — с нескрываемой иронией в голосе возмущался Кэйа, щеголяя с голым торсом, — а все потому, что ты отказался набрать мне ванну в комнате.

Дилюк, чуть в отдалении разматывал повязку на бедре, до предела засучив штанину. Он отказался раздеваться, чтобы обмыть тело, лишь протер лицо, шею и руки. Кэйа запретил спать с ним в одной комнате пока от него воняет как от кучи мусора, но это, очевидно, не было достаточной мотивацией.

— Я не ваш слуга, — тихо сказал Дилюк, гуляя взглядом как можно дальше от влажной смуглой кожи, — И завтра нам все равно еще несколько часов идти по пустыне. В Караван Рибате с водой должно быть проще. Найдете, где набрать ванну.

Тряпка с плеском опустилась в воду — раз, наверное, в 20. Дилюк скосил взгляд, и так осторожно ощупал им спину принца, словно совершал нечто непристойное. Он лишь заметил, какая она гладкая, как под кожей перекатываются мышцы, всякий раз как руки скручивают тряпку, выжимая воду. Кожа без единого шрама. 

— Колль, разве тебя не учили, что пялиться на своего хозяина — грубо? — Обернувшись, расплылся в ухмылке Кэйа, — хотя, не могу тебя судить, будь тут зеркало…

Дилюк оскорблено фыркнул и отвернулся, уперев взгляд на не до конца забинтованную ногу. Издевательский смешок Кэйи аккомпонимировал приближающимся шагам.

— Ого, твоя рана зажила, — изогнул бровь принц, смотря на широкий розоватый рубец рассекающий бледную кожу, — Как на собаке. 

— Дотторе постарался, — сухо бросил Дилюк, краем глаза замечая, как от этих слов Кэйа замер, как вкопанный.

— Что он еще с тобой сделал? 

Резкая смена тона вынудила Дилюка поднять взгляд. Кэйа смотрел сквозь него пробирающим до мурашек холодным взглядом, сжав губы в тонкую полоску. Дилюк моргнул и отвернулся.

— Всякое. 

— Что-то непоправимое? 

— Какое вам дело? — Одернув штаны и скрывая новый шрам, Дилюк поднялся, поворачиваясь лицом к принцу, — ничего из того не помешает мне делать свою работу.

Спустя минуту молчаливой игры в гляделки, Кэйа наконец расслабил лицо и отвернулся. Дилюк говорил правду, по крайней мере, известную ему. 

Он едва собирался шагнуть, чтобы вернутся наверх, как Кэйа протянул:

— Тогда славно. Очень даже.

Что-то в том, как он это сказал, комочком дурных предчувствий осело в ребрах.

Кэйа смотрел на него искоса, с плутовской улыбкой на губах. После чего выразительно оглядел его с головы до пят.

— Думаю, многие будут счастливы это узнать, — от голоса Кэйи по загривку пробежали мурашки, — а то о бойцах всякие слухи ходят. Говорят с ними как со своенравными жеребцами обращаются.

Дилюк ощутил как потеплели щеки. Обычно он игнорировал все подобные выходки. Но в этот раз язык был быстрее мысли. Возможно, всему виной светивший обнаженным торсом самодовольный придурок голубых кровей.

— Что это значит?

— Оу, да ладно тебе, — бархатный тембр рассыпался мурлыкающим смехом, — Я тебя понял. Основной «работы» тебя бы не лишили, — лазурный взгляд скользнул чуть ниже широкого пояса, перетягивающего тонкую талию, — такая потеря была бы.

Дилюк порозовел, словно спелая ягода, и решительно двинулся прочь, искря праведным негодованием. Довольный, словно шелудивый пес, Кэйа последовал за ним, запахивая рубаху на влажное тело.

— Кажется, мне удалось смутить своего толстокожего наемника! Неужели я попал в точку, а, работящий мой? Ты же эту работу имел в виду…

Едва последняя фраза слетела с губ принца, Дилюк развернулся, резко хватая принца за запястье и мгновенно впечатывая в ближайшую стену, заломив руку. Кэйа удивленно охнул. Удар был просчитан с филигранной точностью — ощутимый, но недостаточно сильный, чтобы действительно причинить боль. Кончик лезвия ножа слегка касался поясницы. Кэйа более не издавал ни звука, и, удовлетворившись, Дилюк напоследок потянул заломанную руку, бросая напоследок:

— Вот эту. 

Прижатый вплотную чужим телом, Кэйа оглянулся. И вновь демонстративно скосил взгляд вниз.

— Я все же уверен, что мы говорим об одном и том же…

Дилюк столь же резко, как схватил, отстранился, и не говоря ни слова — лишь раздраженно фыркнув напоследок, — направился к лестнице. Кэйа остался стоять там же, где его прижали, механически потирая запястье и смотря в след возмущённо выпрямленной спине.

Если бы Дилюк, не опасаясь явить свое смущение, оглянулся, он бы заметил задумчивый и тяжелый ледяной взгляд, без намёка на издевательскую усмешку. 

Однокомнатный домик, предоставленный Кандакией за щедрую плату, был скромным, но чистым. Единственное окно было рядом с дверью, открывая вид на порог, тем самым исключая возможность внезапного визита нежданных гостей. Там и занял наблюдательный пост Дилюк, доедая сытный за долгое время ужин. Принц устало завалился в постель, протяжно заскрипевшую, и шумно выдохнул.

— И все-таки, никак не могу привыкнуть.

Дилюк, продолжающий игнорировать принца и, обиженный на его выходки, ничего не спросил. Но Кэйе это было и не надо.

— Каждый раз смотрю на нее, и заново удивляюсь, как будто раньше разноцветных глаз не видел. И самое странное, что помимо меня как будто никто не обращает внимания, даже не шарахается, наоборот, на пост поставили. Хотя деревня, казалось бы, глухая, а предрассудков меньше, чем в цивилизованном городе. И прятаться не надо.

Краем глаза Дилюк заметил как смуглая ладонь вспорхнула к лицу, пальцами коснувшись повязки.

— Может пустое все это, бессмысленная суета, и стоит здесь остаться? — повернувшись набок, спросил принц, кивнув в сторону спутника, — Думаю, к жаре я привыкну, и кровь рано или поздно даст о себе знать. Если к яду королевского двора привык, чего уж тут… зачем мне королевство, когда можно стать, допустим, главой деревни. Обязанности те же, масштаб поменьше. И править проще. 

Дилюк смотрел на него через отражение в стекле. Кривляния вызывали лишь раздражение, но было в словах что-то, за что цеплялись мысли. Все слова Кэйи стоило тщательно просеивать, перебирать и отделять зерна от плевел, если хочешь добиться чего-то стоящего. Но такая интенсивная мозговая деятельность приводила к головной боли еще несколько лет назад, а сейчас и представить страшно, какие мигрени может вызвать попытка проникнуть за ширмы из слов, улыбок, жестов и лукавых взглядов. 

И всякий раз Дилюк это малодушно откладывал, отмахиваясь от всего, что не несет практической пользы. Он больше не обязан пытаться понять Кэйю. Возможно, он даже боится его вдруг понять. Тогда поверить и принять возможное предательство будет в сотни раз сложнее. И больнее. 

Даже если ненависть давно потухла, выгорела вместе с многочисленными чувствами, оставив лишь глубоко спрятанную тоску и ностальгию. Даже если сердце тянется к единственному хорошему, что напоминает о беззаботном прошлом. Даже если единственным сильным чувством, которое Дилюк когда либо испытывал к другу юности была вовсе не ненависть, а то что было, он боялся себе даже мысленно сформировать. Он все оставил в прошлом. 

А Кэйа пусть верит в ненависть Дилюка. Им обоим так будет проще выполнить то, чего жаждут больше всего. Месть за отца. Месть отцу. Месть за себя.

— Ты бы остался со мной, если бы я решил все бросить и зажить обычную жизнь? — не успокаивался Кэйа, поймав алый взгляд в туманной поволоке отражения.

Дилюк пресек собственный мыслительный поток и сморгнул его остатки. Видя в лазурном взгляде ожидание ответа, он коснулся переносицы и устало покачал головой.

— Если вы не собираетесь спать, то спать первым буду я.

— Да сплю я, Архонты, даже поговорить нельзя нормально. 

Кровать скрипнула под его весом, когда принц перевернулся на другой бок, и, наконец, затих. Дилюк пальцами потушил пламя на кончике фитиля в лампе. Прислонился лбом к холодному стеклу и…

— А если бы я за каждый разговор с тобой прибавлял к оплате по золотому, ты бы стал мне отвечать?

Дилюк метнул в смуглую спину переполненный раздражения взгляд.

— Ладно-ладно, я сплю.

***

Сон лениво и неохотно отпускал Дилюка из своих объятий, возвращая из смутного, но такого легкого видения, окутанного тонким знакомым запахом, тихим голосом и низким теплым смехом. Явь обрушилась тяжестью собственного тела, скрипом половиц, дверных петель и звуком голосов. 

Алые глаза распахнулись и Дилюк резко поднял корпус, тут же юркнув рукой под подушку и хватая рукоять кинжала. 

В комнате никого не было. Снаружи он слышал голоса, тут же распознав их — Кэйа и Кандакия. Ни лязга метала, ни криков, ни стойкого запаха крови. Очередное пробуждение лишенное всего того, к чему он привык. И даже во рту, носу и волосах нет песка, Кэйа не ноет над ухом, к чему он привыкнуть толком не успел, но ожидал. На этот раз было иначе: желание спать никуда не ушло, голова налита приятной тяжестью, тонкий, скудно набитый соломой матрас, ощущается как пышно сбитая перина. Дилюк глубоко вдохнул, успокаивая выбившийся резким пробуждением пульс. Терпкий хвойный запах от простыней ненавязчиво щекотнул что-то внутри. Дилюк не помнил снились ли ему кошмары в эту ночь. Помнил лишь тепло, голос и хвою.

Солнце едва проникало в комнату полуденным светом. И тут остатки сонливости схлынули от осознания. Уже день. Они давно должны были покинуть деревню. 

Дилюк вскочил с кровати с кинжалом в руке и тут же поспешил надеть на себя многочисленные ремни и пояса для клинков. Он поискал глазами свою накидку, которую носил поверх рубахи и не нашел. Голоса за дверью продолжали о чем-то дружелюбно беседовать. Хмурясь, Дилюк залез в один из мешков с одеждой, в поисках чего-то на замену. Все-таки, ремни с клинками нужно было прикрыть.

Дверь со скрипом отворилась.

— О, а вот и мой спутник проснулся, значит, пора и честь знать. Что ж, Кандакия, приятно было иметь с вами дело, надеюсь, мы еще свидимся.

— Взаимно, господин Айк, — Кивнула защитница деревни с мягкой улыбкой, — Желаю вам благополучного путешествия. И вам, Колль.

Дилюк неловко кивнул, так и замерев с мешком в руках. 

Кандакия удалилась и Кэйа зашел в дом закрыв за собой дверь.

— Что ж, можешь радоваться, я продал кучу своих вещей, пока ты спал, и теперь багажа в разы меньше, а еще…

— Почему Вы меня не разбудили, — раздраженно перебил Дилюк, продолжая копаться в мешке, — Мы пол дня потеряли.

— Эх, видимо зря я надеялся, что выспавшийся ты будешь приветливее… —пробормотал Кэйа, — Ты так крепко и сладко спал, что мне совесть не позволила тебя будить.

— Удивительно, что она у Вас есть, — скрывая смущение за раздражением, огрызнулся Дилюк, вытягивая наконец что-то более менее подходящее.

— Тут у любого проснется, видел бы ты себя… — Вот-вот заискривший ехидным энтузиазмом принц тут же замялся под грозно вспыхнувшим взглядом, — В общем, да, о чем это я… Я купил вьючного яка! Они намного выносливее лошадей и больше подходят для сумерского климата. По крайней мере, так уверял торговец. А еще на него запросто поместятся мои вещи. 

Дилюк невпечатленно приподнял брови, едва подавив зевок. Он бы с удовольствием проспал еще пару суток. 

— Я еще кое-чего нам прикупил, пришлось расстаться с парочкой своих ботинок и пряжек, конечно, но это будет сюрпризом! — Кэйа продолжал непринужденно рассказывать о том, как он провел утро, пока Дилюк собирал их вещи.

И уже спустя несколько минут принц познакомил своего партнера с новым спутником — Верзилой. И тут же сообщил, что имя давал не он.

Дилюк спокойно подошел к мирно стоящему животному и ласково потрепал по шерсти у морды, прежде чем начать закреплять сумки и мешки с вещами. Руки то и дело касались жесткой густой шерсти, Верзила низко и едва слышно гудел — словно мурчал.

— Кажется, наш новый друг тобой покорен, — с улыбкой подметил Кэйа.

Провожать из деревни их никто не вышел. Принца это ничуть не смутило, Дилюк же не мог перестать внимательно осматривать окружающие скалы — идеальные для внезапной атаки места.

Дорога до следующего перевалочного пункта заняла несколько часов под нещадным сумерским солнцем. Кэйа, за неимением других спутников, не переставая о чем-то говорил с Дилюком. И в какой-то, крайне ужасный и невероятный, момент Рагнвиндр поймал себя на том, что, игнорируя содержание, вслушивается в голос принца, давая тембру вибрациями осесть в голове, успокаивая метавшиеся в ней мысли. 

Стоило ему вслушаться в слова, как очередная непристойная история Кэйи вызвала у него легкую улыбку, и, устыдившись этой реакции, он тут же погрузил себя в мысли о насущных проблемах, надеясь, что неожиданная слабость рассудка прошла мимо внимания спутника. Признать, что некоторые остроты принца были действительно смешными — было сильным ударом по самоуважению.

Солнце давно село, когда на горизонте помимо стены Самаэль вспыхнуло освещенное огнем людских очагов небо. 

На заставу Караван Рибата они вошли скрывая лица за полами капюшонов. Встретившему их дозорному Кэйа рассказал ту же байку, что и прежде. И конечно согрел ладонь сторожа небольшим тихо звякнущим мешочком моры в обмен на скромный, ничем не примечательный и тихий прием.

На постоялом дворе было немноголюдно и чисто, каменные стены прекрасно отсекали любой наружный шум, а владелица заведения не задавала лишних вопросов и радушно передала ключи от комнат, пообещав доставить горячий ужин. 

В комнате, которую Кэйа снял была смежная дверь с соседней — куда более скромной и тесной, где расположился Дилюк. Несмотря на то, что последний настоял, что наемнику надлежит уйти в казармы или на конюшни, чтобы не вызывать лишних вопросов, принц был непреклонен в том, чтобы каждый спал в тишине и на кровати. Эту ночь было решено провести без дежурства. 

Дилюк проснулся спустя пару часов, вырываясь из очередного кошмара, холодным потом осевшего на коже. Голос Дотторе эхом отзывался в голове под аккомпанимент людских криков, а чужие ледяные руки держали запястья и лодыжки, не давая сбежать. Открыв глаза, он увидел смутные силуэты предметов в комнате. Пульс шумел в ушах до тех пор, пока, запутавшись в одеяле, Дилюк не понял, где он. 

Отдышавшись, слушая как собственное дыхание постепенно выравнивается, он перевернулся на другой бок, вновь пытаюсь заснуть. И встретить очередной кошмар.

Но вдруг слуха коснулся посторонний звук. 

Дилюк распахнул глаза, прислушиваясь. 

За дверью — той, что разделяла их с принцем комнаты, — раздался едва различимый плеск воды. И, — он мог в этом поклясться, хотя и крайне удивился — тихий женский голос.

После недолгих метаний, Дилюк все же решился проверить, все ли в порядке, и тихо приоткрыл дверь, одной рукой сжимая кинжал.

От открывшийся картины, глаза невольно полезли на лоб. 

Кэйа сидел в деревянной ванне, по его обнаженной спине и рукам, фривольно раскинутым по бортам, стекала пена. А рядом стояла девушка — невысокая, темноволосая, в легкой сумерской тунике — руки у нее зарыты в вспененные темные волосы принца. Она тихонько, мурлычащее, что-то рассказывала, срывая с губ принца смешок.

Дилюк понял, что все в порядке. Но задержался, уставившись на эту картину неоправданно долго. И когда рука потянулась закрыть дверь, темные, словно оникс, глаза девушки встретились с его.

Она ойкнула, легкая улыбка и румянец исчезли с ее лица, а руки резво дернулись к груди, оставляя темные следы от капель на одежде. 

Кэйа тут же обернулся. За секунду прежде чем их взгляды встретились, Дилюк захлопнул дверь. 

 Что-то тяжелое тошнотворно зашевелилось в груди. Дилюк уставился на темную поверхность двери перед собой, невольно слыша голоса Кэйи и его… 

Сон как рукой сняло и Дилюк спешно начал одеваться. Теперь ему было ясно, почему принц предложил не дежурить ночь. У него были свои планы. Но Дилюк не хотел становится их невольным свидетелем и злился, что его не пустили спать на конюшнях.

Благо он мог покинуть свою комнату не пересекаясь с принцем. Но не успел Дилюк закрыть за собой входную дверь, как тут же распахнулась соседняя, роняя свет в темный коридор. Из комнаты принца выпорхнула та самая девушка, и вновь увидев Дилюка, испуганно отшатнулась и бросила затравленный взгляд в комнату. 

— Пати? — Из комнаты раздался голос Кэйи, — все хорошо, ты можешь идти.

Она еще раз глянула на Дилюка и почти что сбежала по коридору и дальше вниз по лестнице. Так и не закрыв за собой дверь. 

— Колль, можешь зайти? И, будь добр, закрой скорее дверь — сквозит.

С досады поморщившись, Дилюк повиновался. Но зайдя, изваянием замер на пороге, не окинув принца и взглядом. Тот продолжал сидеть в ванне, очевидно слишком малой для него — смуглые коленки торчали из воды. 

Вместо того, чтобы разглядывать Кэйю, Дилюк осматривал комнату, не в силах отогнать от себя сцены, что могли бы здесь происходить, не прерви он это минутами ранее. 

— Чего не спишь? Мы тебя разбудили?

— Не успели, — слова просочились сквозь зубы, — Не хотел Вас прерывать. Я собирался пойти прогуляться.

— Ночью? 

— А что вас удивляет? Или предпочли бы меня свидетелем ваших утех?

Кэйа тяжело выдодохнул. Плеск воды сопроводил смену позы.

— Знал, что ты неправильно поймёшь. Ничего такого, что ты себе надумал. Она просто помогла мне принять ванну. Она прислуга на постоялом дворе, а не…

— Принять ванну ночью? 

— Мне не спалось и я решил не терять время…

Что-то узлом стянулось в груди. Дилюк был уверен, что причина тянущего чувства лежит в неприятных воспоминаниях о проведенном с головорезами времени. Многие праздновали победы хватая себе несчастных безвольных рабынь не стыдясь, что все их прекрасно слышат. 

Но сейчас перед ним оправдывались как перед ревнующей непутевой женой. Стыд и попранная гордость вынудили наконец взглянуть в лицо Кэйе. И тут же взгляд споткнутся о повязку, закрывающую глаз. 

Принц не оставил на себе штанов, но ее так и не снял. 

— Вы носите ее, даже когда моетесь? Зачем?

От внезапной смены темы Кэйа растерялся. Теперь, видя его лицо, Дилюк считывал каждую случайно проскальзывающую эмоцию. И видел как он тут же вернул себе уверенность и самообладание.

— Я же был не один. 

— Вы прячете его даже сейчас? Так далеко от дома? 

— Привычка, — с напускным легкомыслием пожал плечами Кэйа, — я никому его не показываю.

Прежде, чем Дилюк успел прикусить язык, слова соскользнули практически против его воли.

— Мне показывали.

Губы Кэйи дернулись в печальной, такой несвойственной ему вялой улыбке. 

— То было другое время. Другая жизнь. 

— И даже несмотря на то, что я уже видел, вы сейчас все равно будете его от меня скрывать? 

Кэйа ничего не сказал. Длинные смуглые пальцы легко касались замыленной поверхности воды, рисуя на ней невидимые узоры. Дилюк удивлялся тому, как в нем внезапно проснулось желание вновь увидеть правый глаз Кэйи. Именно сейчас.

Молчание затянулось и Дилюк решил, что самое время уйти. Теперь ему действительно нужно было на воздух, проветрить голову и нагулять сонливость.

— Я скоро вернусь, — тихо сказал он, отворачиваясь.

— Постой! — голос Кэйи почти заглушило шумным плеском воды.

Когда Дилюк на него посмотрел, то тут же был вынужден стыдливо отвести взгляд, словно уколовшись увиденным. Кэйа встал и вода в ванне теперь не доставала ему и до середины бедер. Дилюк явно увидел больше, чем хотел. 

— Ты спугнул мне прислугу, поэтому будешь помогать вместо нее. 

Дилюк поперхнулся воздухом.

— Не стой истуканом. Вот тряпка и мыло. 

— Да с чего я…

— А потом сам мыться будешь, тут остались ведра с водой, — оповестил Кэйа и, слава Архонтам, снова сел в воду, — Мы никуда не поедем пока от тебя вонь как от вьючного яка. Да и побриться не мешало бы. Давай, снимай плащ. 

Дилюк закатил глаза, но повиновался, неохотно стягивая плащ и подходя к ванне. Но делал это так опасливо и неуверенно, словно оттуда на него вот-вот могут наброситься. 

— Не бойся, просто спину потереть немного и все. Хочешь, потом я тебе? Сможешь рассказывать, что тебя омывал сам принц. Я бы позвал служанку, но ты ее так напугал, что она к тебе не подойдет. 

— А вы не можете сами? 

— Нет. Чего ты боишься? Ты ради меня зарезал отряд Фатуи, неужели после этого подвига потереть мне спину будет такой уж большой проблемой? Или брезгуешь меня касаться? 

Дилюк замялся. Ему не было противно, не после всего, что он уже делал, но… Это же Кэйа. 

Кажется принц принял молчание за отказ от своей просьбы. 

— Ну, тогда тебе придется найти мне служанку и привести ее сюда. 

Не успел Дилюк осознать, что делает, как в одной руке уже была мокрая жесткая тряпка, а в другой — так и норовящее выскользнуть мыло, с сильным цветочным запахом. 

Кэйа лишь довольно хмыкнул.

У Дотторе Дилюка мыли перед каждым экспериментом. Скребли садящуюся кожу в ледяной воде так, что казалось вот-вот сдерут. И после каждого эксперимента заново красили волосы. Сейчас краска должно быть начала слезать — если потереть локон в пальцах, те чернели. 

— Не уснул ли ты там часом? — спросил Кэйа, не поворачивая головы.

Дилюк нахмурился, но коснулся тряпкой теплой смуглой кожи. Старался не думать. Ни о чем. Собственные руки, бледные, мозолистые, испещренные шрамами контрастировали с чужой чистой, мягкой кожей. Он легко проводил тряпкой от одной лопатки к другой, чувствуя все выступающие кости. 

— Не то чтобы я жалуюсь, — тихо, крайне осторожно прозвучал голос Кэйи так не кстати напомнивший Дилюку, что он не абстрактную спину натирает, а очень даже конкретную, — но я не запылившийся хрусталь, чтоб так бережно меня протирать. 

Дилюк раздраженно фыркнул, и, сжав тряпку, с силой провел вниз по спине. Да так, что, не ожидавший такого напора, Кэйа завалился вперед.

— Ты… ай! хоть… предупреждай… ай! 

Дилюк наблюдал как сквозь тряпку от его пальцев смуглая кожа покрывается белыми, стремительно краснеющими бороздами. Он не прикладывал силы больше нужного — иначе Кэйа бы пожаловался, а того, кажется, все устраивало.

— Все, — спустя несколько секунд буркнул Дилюк, — Вся спина красная.

Он бездумно коснулся влажными пальцами в месте особенно сильно покрасневшей кожи, как тут же Кэйа вздрогнул. Его спина живо покрылась мурашками.

— Больно? 

— Н-нет, — Кэйа спешно откинулся спиной на стенку ванны, — просто руки холодные.

Вновь воцарилась тишина. Дилюк поглядывал в окно, где свет луны освещал площадку на заставе.

— Теперь я свободен?

Вместо ответа Кэйа тяжело вздохнул и тихо промолвил:

— Сними повязку, если хочешь.

Дилюк уставился на него в немом удивлении. Но Кэйа не обернулся.

— Я доверил тебе свою обнаженную спину и ты не вонзил в нее нож, — усмехнулся Кэйя, — а глаз это пустяк. Тем более ты его уже видел. Да и от влажной повязки все зудит.

Дилюк аккуратно коснулся завязок на затылке, выпутав их из мокрых волос.

— Уверены? — тихо спросил он, и получив в ответ утвердительный кивок стянул повязку. 

Кэйа все еще был повернут к нему спиной. Его рука коснулась лица, ощупав правый глаз. 

— На ощупь он совсем обычный, — нервно усмехнулся принц и повернулся к Дилюку.

На смуглое лицо упал лунный свет. Кэйа пристально и внимательно смотрел Дилюку в глаза, ища там реакции. А Дилюк впервые вновь почувствовал себя юнцом, которому доверили самый личный секрет. Он опустился на колени, чтобы быть на одном уровне с Кэйей, спокойно вглядываясь в пару разноцветных глаз. Правый глаз Кэйи был цвета слоновой кости с яркой черной точкой — зрачком — посередине. Ресницы — белоснежные, а светлая кожа вокруг извивалась причудливыми узорами — словно небрежно пролили белил. И, как и тогда, в первый раз, у Дилюка перехватило дыхание от этой неземной красоты. 

— Спасибо, — выдохнул Кэйа, еле заметно улыбнувшись.

Дилюк слегка нахмурился.

— За что? 

— Когда ты так смотришь, мой правый глаз не кажется мне уродством.

Дилюк смущенно отвёл взгляд, прокашлявшись. 

— У тебя необычная внешность, — сконфуженно пробормотал он, — едва ли кто то подумает, что это уродство.

— Мой отец, — вздохнул Кэйа прикрывая глаза и опуская голову на сложённые на бортике руки.

Дилюк ничего не сказал, но сжал челюсти, нахмурившись. 

Но тут Кэйа резко встал, капли едва теплой воды брызнули Дилюку в лицо.

— Ну что ж, я закончил, — вновь сменив тон на игривый, принц проворно вылез из ванной, совершенно не обращая внимания на стремительного краснеющего собеседника, — сейчас сменим воду и будет твоя очередь. Отмоем тебя до блеска.