Кэйа никогда никому не прислуживал. Тем более не купал и не мыл. При дворе ему самому с этим помогали слуги. Покинув придворную жизнь, он тем не менее продолжал жить в роскоши, которой однако не мог распоряжаться. Стража всегда находила слуг для любой грязной работы. И первое время ежечасно наблюдала за всем, что они делают, не спуская глаз с принца даже во время принятия ванны. И даже если Кэйа был против, он не мог их выгнать.Он приучился не стыдиться своей наготы, а напротив, заставлять все непрошенные очи в смущении прятаться от него. 

В свете свечей лицо Дилюка освещалось тускло, но розовеющие скулы Кэйа все равно заметил. Он быстро набросил на себя халат — мягкий хлопок приятно лег по коже — и заплел наспех косу из влажных волос. Дилюк стоически смотрел в окно, словно созерцание ночной заставы было крайне увлекательным занятием. 

Кэйа хлопнул в ладоши, в предвкушении потерев ладони. Не то чтобы он мечтал почувствовать себя в роли слуги, но эта ночь была так похожа на сон, что хотелось давать волю даже самым странным порывам. Да еще и ходить перед кем-то без повязки было так волнительно и непривычно. Хотелось чтобы Дилюк снова на него посмотрел. Казалось, если Кэйа закроет глаза, он все еще увидит внимательный алый взгляд с тенью, — если принц ее не выдумал — восхищения. Ему как будто снова 15, смазанные ядом колючки втянуты глубоко под кожу, а наружу лезет щекочущее, пузырчатое, словно игристое вино, чувство. Он и тогда долго ворочался, вспоминая как отреагировал его друг на самую страшную — на тот момент, — тайну Кэйи. Даже мать не любила его правый глаз. А Дилюку он искренне нравился. Когда им было по 15. 

Кэйа обернулся к Дилюку, взяв пустое ведро.

— Ну что, помогай вычерпать воду, — Дилюк едва заметно вздрогнул и осторожно взглянул на него, — Кто не работает, тот не принимает ванну.

Дилюк задержал на его лице взгляд дольше обычного, и внутри у принца вновь что-то защекотало, а потом бледное лицо напротив привычно нахмурилось. Словно он что-то вспомнил. Магия ночи начала сыпаться песком сквозь пальцы.

— Лучше отнести ее ко мне, я сам справлюсь с… 

Кэйа в неосознанном порыве пытался удержать в ладонях последние песчинки.

— Ну уж нет, услуга за услугу. Это ведь теперь основа наших отношений?

Кэйа не смотрел на Дилюка, но почувствовал сверлящий макушку взгляд. 

— Вы принц, — скованно, но упрямо продолжал Дилюк — это неприемлемо. Вы знаете это лучше моего. Вашему Высочеству лучше запомнить, что перед вами не аристократ, а убийца и раб.

— Послушай. — легкость и игривость из голоса Кэйи испарились, — ты больше не раб. И никогда снова им не станешь. 

Был бы Кэйа наивным идеалистом, попытался бы убедить, что они все еще друзья. Но Кэйа никогда таким не был. Стена между ними непреодолима.

Дилюк никак не отреагировал на его слова, словно они отскочили от него как от стенки. Он подошел, молча забрал ведро из рук принца и отвернулся.

— Я приму ванну у себя в комнате. Один. А вам лучше лечь спать и постараться выспаться перед долгой дорогой. 

Кэйа, приподняв брови, смотрел как Дилюк наполняет пустое ведро мыльной серой водой и выплескивает в окно. Его щеки больше не были пунцовыми. 

Уговаривать дальше было ниже королевского достоинства. Кэйа это понимал, но, как и всегда, ему казалось стоит лишь чуть-чуть надавить и Дилюк, словно устричная раковина, раскроется, обнажив свое мягкое нутро и явив миру таившееся внутри сокровище. Но напряженная спина, сжатые губы, тяжелый взгляд, говорили о том, что раковина эта давно окаменела, заросла тиной и открыть ее можно только силой расколов. А у Кэйи для такого не было подходящих инструментов. 

— Ну что ж. Сам так сам. Но… — принц покопался в куче принесенного багажа, — по крайне мере, возьми это. А свои старые тряпки больше не надевай, не хочу их видеть.

Принц протянул Дилюку под завязку набитый мешок. Тот прикусил губу, терзаемый сомнениями, недоверчиво смотря на нежданный дар. 

— Это для нашего общего дела, а не по доброте душевной. Бери.

Когда, после всех передвижений и перемещений, дверь смежной комнаты наконец закрылась, Кэйа потушил свечи. 

Удовлетворившись приглушенными плеском воды, раздавшимся из за двери, принц залез в кровать, чувствуя себя наконец способным заснуть. 

Перед закрытыми глазами вновь явилось внимательное лицо Дилюка. Позже его цепкий взгляд пробрался в беспокойные, волнительные сны принца. 

Когда знакомый голос пробился сквозь пелену сна, резонируя с происходящим в мире грез, Кэйа не обратил внимания. 

Голос прозвучал вновь, настойчиво врываясь лезвием, разрезающим на клочки тонкую ткань бессознательного. Кэйа недовольно нахмурился, пытаясь сшить лоскуты заново. Тяжесть опустилась на левое плечо. Принц распахнул глаза. Над ним возвышался темный силуэт. Кэйа моргнул раз. Второй. И вскочил, прижимаясь спиной к изголовью кровати, не до конца осознавая, что происходит. 

У его кровати пустынник. 

Уставился на него парой пестрых глаз.

— Вы чего? — спросил Дилюк, приспуская маску, — Это я.

Кэйа окончательно пришел в себя. Уголки губ разъехались в сонной усмешке, когда взгляд вновь пробежал по Дилюку с головы до ног. 

Одежда пустынников, которую он купил в Аару, сидела на бледном теле идеально. Дилюк, конечно, выбрал самое закрытое облачение, из всего предоставленного. Широкие, низко посаженные шаровары, заправленные в высокие легкие сапоги, были перехвачены кожаным поясом на бедрах. Плотно облегающая тело черная безрукавка была обвешана ремнями, туго обхватывающими широкую грудь наискосок и узкую талию поперек. На плечах — легкие наплечники, на предплечьях — обитые железными пластинами кожаные наручи. Черная маска спускается вниз по шее, повязанной широким тканевым шарфом. Сейчас, спустив маску, Дилюк обнажил заросший щетиной подбородок, — хотя Кэйя и дал ему ночью бритву и лосьон, чтобы избавится от этого рыжеватого плешивого недоразумения, он этим пренебрег. Голову же замотал в бандану, скрывая волосы. Лишь несколько прядей лезли из под нее в лицо. 

Кэйа несколько раз моргнул.

— Что стало с твоими волосами? 

Дилюк дернулся рукой к лицу, пытаясь спрятать волосы, из угольно-черных ставших грязно-кирпичными, под повязку. 

— Краска вымылась.

Кэйа удивленно приподнял брови.

— Хм… полагаю, это к лучшему. Меньше шансов быть узнанным. Хотя в этом облачении тебя и так не узнать.

Дилюк фыркнул. Что-то отдаленно похожее на смех?

— Я заметил.

Кэйа ощутил совершенно мальчишеский порыв оправдаться. 

— Я только проснулся, а тут головорез в маске. Так кого хочешь из колеи выбьешь.

Дилюк вздернул бровь, но промолчал. Конечно, его позабавило тактичное «выбить из колеи» вместо куда более подходящего описания реакции принца, но подначивать дальше он не стал. Вместо этого лишь вздохнул, вновь натянув маску.

— Сами же и вручили мне эту одежду. Привыкайте видеть меня головорезом.

Кэйа хотел напомнить, сколько еще занимательных и более диковинных вещиц присущих пустынникам он ему вручил, но тут в дверь постучали.

— Господин желает завтрак? — Из-за двери раздался приглушенный девичий голос с легким сумерским акцентом.

— Да, мы спус… — тут же заметив как Дилюк качает головой, Кэйа поправился, — принесите завтрак сюда. Для двоих.

— Как пожелаете.

Служанка бесшумно удалилась.

Принц потянулся и легко выскользнул из кровати. Дилюк отступил к окну, аккуратно выглядывая на залитую солнечным светом площадь.

— Надеюсь, для себя вы тоже подготовили маскировку. Чем меньше Фатуи смогут полагаться на нашу внешность при розыске, тем лучше…

Дилюк был уверен, что единственные, кого им стоит опасаться — это Фатуи. Кэйа так и не сказал ему, что, как принц, он должен избегать и каэнрийцев — никогда не знаешь, кто может оказаться в шпионской сети королевского двора. В его планы входило скрывать свою личность вплоть до прибытия в родную столицу. Чем ближе к логову змеи он подберется, тем меньше у него шансов быть ею укушенным. Убить нерадивого принца в изгнании так, чтобы никто не узнал — легко. Убить королевского наследника в его собственном замке не спровоцировав подозрения и волнения — сложнее. 

Конечно, его всегда могут столкнуть с лестницы астрономической башни, но на такой случай он и берет с собой Дилюка. Пусть тот еще и не знает, насколько нагло его ролью телохранителя принц планирует пользоваться у себя на родине.

Меж тем он посмотрел на скрытое маской лицо и самодовольно улыбнулся. 

Разных нарядов собранных со всего света у него было в достатке. Принц распахнул двери шкафа.

— Дай мне несколько минут, и от беглого принца не останется и следа.

Дилюк смерил его скептическим взглядом.

— Павлин с перекрашенными перьями все еще выглядит как павлин, Ваше Высочество. Уверен, ориентировки Фатуи не особо сосредоточены на том, во что вы были одеты. 

Кэйа моргнул.

— Ты назвал меня павлином?…

— А еще нужно что-то сделать с вашим лицом. И волосами. Что с ними вообще происходит? Зачем отращивать одну прядь такой длины?

Кэйа удержал лукавую улыбку на губах. Даже в самых странных измышлениях, он не представлял, что такой вопрос сорвется именно с этих уст. 

Его много кто спрашивал о длинной прядке. Он всегда отшучивался или игнорировал, и хотел бы сделать так и сейчас.

Дилюк же не стал дожидаться ответа принца. Его явно не интересовали королевские изыски в подборе причесок.

— От нее лучше избавиться, она слишком приметная. 

Кэйа коснулся пряди, словно желая ее защитить.

— Я бы предпочел этого не делать.

Дилюк вопросительно вздернул бровь.

— Это глупо, какой в этом смысл? 

— Можно сказать, это дань одному древнему обычаю. 

— Обычай?  

Кэйа взглянул Дилюку в лицо.

— Траурный.

Это действительно было так странно. Тень человека, за которую он держался столько лет, сейчас обрела хозяина, который стоит перед ним во плоти. 

Даже если Дилюка смутил этот ответ, он не подал виду. Лишь выдержал небольшую паузу.

— Волосы всегда можно отрастить. Но если кто-нибудь зацепится за эту деталь и опознает вас… боюсь траур нести будет некому. 

Сказав это, Дилюк вытащил кинжал из ножен и протянул его Кэйе рукоятью вперед.

— Это всего лишь… — Принц покачал головой неохотно принимая кинжал, так и не закончив фразу.

В конце концов, более подходящего человека на роль того, кто избавит его от этой дани сентиментальности, представить было сложно. 

Кэйа нес траур по погибшему другу. 

Этот друг стоял перед ним. Живой. 

Разве это теперь уместно? Особенно, когда его причина сама протягивает тебе кинжал для избавления.

Кэйа сжал прядь у плеча и поднес лезвие к шее. Одним коротким движением острая сталь срезала волосы под корень. Длинный хвост остался сжатым в кулаке. Кэйа недоуменно посмотрел на него, словно не до конца осознавая, что теперь эта часть от него отделена. 

— Хорошо. — Дилюк неловко отвел взгляд, словно ему стало неловко за свою настойчивость, — а теперь снимайте повязку.

— Что, не насмотрелся? — пораженный такой просьбой, огрызнулся принц.

— Она слишком приметна. А пятно вокруг глаза максимально отдалит вас от разыскиваемого принца. Когда им опишут мужчину с повязкой, они и не подумают искать его в вас. Вас они опишут как человека с пятном вокруг глаза.

— Ух, ты так бессердечен, — голос Кэйи сочился непритворной горечью, — Раздеваешь меня словно девку продажную. Есть какие-то еще требования к тому, как я должен выглядеть?

Дилюк поднял на него удивленный взгляд. Почувствовал укол совести? Даже если да, виду он не подал. 

— Вы считаете это моей прихотью, а не необходимостью? Я лишь хочу облегчить нам дорогу настолько, насколько возможно. 

Кэйа поджал губы. Снять повязку при Дилюке было сентиментальным жестом, потворствованием моменту. Он не был готов ходить так при свете дня, на глазах у людей… даже быть нагим казалось менее откровенным, чем с неприкрытым глазом.

— Но ведь все будут глазеть. 

— Не говорите, будто вас смущают чужие взгляды. Я думал, вам они льстят.

Какого мнения о нем был Дилюк? 

— Да, но не такие. 

— Вы придаете этому слишком большое значение. Никто не начнёт кидаться в вас камнями за это. Это даже не близко к уродству, которое могло бы вызвать в людях страх или отвращение. 

«Для тебя может и так» раздраженно подумал Кэйа, но промолчал.

— Хорошо. Я сниму, как только на горизонте замаячат Фатуи. А пока их нет это ни к чему.

— Вы их недооценивайте. Они могут быть рядом и без вашего ведома.

— Для этого я нанял тебя, — Кэйа вперился в него колким взглядом, — Это твоя работа сделать так, чтобы никто не шпионил за мной. 

— И все же, сделать это, имея четыре глаза вместо трех было бы проще, — твёрдо встретив холодный взгляд, продолжал настаивать Дилюк.

С ним невозможно спорить. Он потерял всякий стыд. Кэйа скучал по тому юноше, чье сердце не очерствело и не сжалось до размера ногтя. 

Принц уважал волю Дилюка и не произносил его имени. Возможно он был слишком щепетилен к его чувствам, и надеялся на солидарность в отношении собственных. 

— Оставь меня, — холодно сказал Кэйа. Видя, что Дилюк не торопится, он расплылся в улыбке, — Люк, покинь мою комнату, мне нужно переодеться.

Дилюк вздрогнул. Сложенные на груди руки напряглись. Голова угрожающе наклонилась. Принц вспомнил, что еще одной причиной, почему он не произносил имени спутника, был страх за целостность собственного лица. 

Но отступать не собирался. 

Дилюк молча сверлил его взглядом несколько бесконечно тянущихся мгновений. Наконец, фыркнув, он пересек комнату и открыл входную дверь.

— По возвращению нужно будет подготовить вещи для отъезда, — бросил ему в след Кэйа с приторной непосредственностью.

Ответом ему была громко захлопнутая дверь.

Оставшись один, принц посмотрел на зажатый в руке хвост. 

— А с этим мне что делать?

***

После полудня двое мужчин в компании вьючного яка покинули Караван Рибат. Один выглядел как пустынный наемник, и прятал лицо за маской. Другой был одет в переливающиеся на солнце синие шелка, походя на крайне обеспеченного сумерского торговца. То как Дилюк закатил глаза, увидев новый облик Кэйи, могло бы того позабавить, однако все его мысли были сосредоточены на другом. 

Он смотрел на мир двумя глазами, и ему это казалось неправильным. Хоть со стороны могло показаться, что но слеп на правый глаз, он видел им лишь чуть хуже, чем левым, из-за постоянного ношения повязки. 

Пока они уходили с заставы, принц шел глядя прямо перед собой, стараясь скрыть за высокомерным видом крайнюю степень тревоги. Дилюк ничего не говорил, как обычно обостряя бдительность, став похожим на ищущего добычу орла.

По их рассчетам, на дорогу до Мондштадта уйдет в лучшем случае недели три. И то если ничто их не задержит в пути. А после несколько суток по морю, чтобы прибыть в порт Каэнри’ах и оттуда еще день до столицы. И лишь там Кэйе наконец больше не придется разыгрывать весь этот маскарад. Он вновь станет принцем, наследником трона, бельмом на глазу короля. Кэйа предвкушал побелевшее от гнева лицо отца, ожидавшего, что прах его неудачного сына уже давно развеян по натланской пустыне, унеся с собой все темные секреты королевской семьи.

Тайны настолько тревожащие воображение, что он не осмеливался о них поведать даже Дилюку, лишь однажды приоткрыв для него их завесу. И тут же чуть не лишился жизни. Тогда он усвоил урок. 

Кэйа смутно знал о том, что происходит в его стране сейчас. Когда он уезжал, в столицу все еще приходили известия об ужасных нападениях и уничтоженных поселениях у границ. Годами необъяснимая сила, взявшаяся из ниоткуда, обрушивалась на мирных людей, в считаные часы руша их дома до основания. Выжившие говорили о чудовищах из железа, разрывающих землю и пикирующих с неба. Словно из древних преданий восстали давно забытые Автоматоны, которые ушли в небытие вместе со старым миром. В столице после таких известий многие решили, что кара нашла народ Каэнри’ах, и на страну скоро вновь обрушится Великое Бедствие. Но дальше разрушенных глухих послений оно не распространялось. 

Не чувствуя себя в безопасности, многие селяне покидали свои дома, чтобы поселиться в более крупных и охраняемых регулярной стражей городах. 

Корона ничего не могла сделать и никак помочь. Никто не знал когда и на кого нападут и уж тем более как бороться с такой ошеломительной силой.

В самые кризисные периоды Кэйю отправляли в Мондштадт. Там от проблем страны его отвлекал свободолюбивый и шумный город, а также юноша, с которым они проводили время сутками. Воспоминания о столице Мондштадта были самыми светлыми в жизни принца. Поэтому, будучи в изгнании, именно в этом городе он чувствовал себя лучше всего. И одновременно с тем, хуже. Ведь больше в нем не было Дилюка. Лишь его тень, преследовавшая Кэйю, куда бы он ни пошел. 

На исходе третьего дня пути, принц, к собственному удивлению, почти привык ходить без повязки. Прямые взгляды все еще нервировали, однако, как и говорил Дилюк, никто не тыкал в него пальцем, не кривился от смеха или отвращения. Путники задерживали на смуглом лице взгляд на несколько секунд дольше положенного и продолжали идти по своим делам.

Более того, девушки в тавернах, в которых они останавливались, даже флиртовали с экзотичным красавцем. Однажды одна игриво хихикнув, спросила, кто та холодная красавица, что оставила на лице прекрасного господина морозный поцелуй. Кэйа рассмеялся.

— Я знаю только одного человека с достаточно ледяным сердцем для такого, — он нашел взглядом Дилюка и лукаво подмигнул, радуясь возможности делать это без проблем. 

Дилюк, вынужденный сидеть в зале с принцем, лишь раздраженно закатил глаза и отвернулся, продолжая хмуро наблюдать за входной дверью из тени.  

Был поздний вечер, таверна была полна людей, когда в помещение вошла пара человек в иноземных одеждах — женщина и мужчина. Оба бледные и светловолосые.

Новоприбывшие не особо осматривались по сторонам и сразу пошли к хозяйке и перебросились парой фраз, тут же что-то ей показав. Та нервно кивнула, осмотрела собственное заведение и, окликнув кого-то направилась к одному из столов.

Оказывается, она пошла выпроводить засидевшихся и изрядно напившихся людей, чтобы освободить места для иностранцев. Дилюк натянулся как тетива лука, коснулся плеча Кэйи, предупреждая, и направился поближе к новым гостям. Кэйа догадывался, кем могли быть эти двое, но надеялся, что ошибается. Смеяться и пить ему расхотелось, но он не подал виду, продолжая с фальшивым вниманием слушать, как вокруг него щебечут девушки, пригубливая вино.

Краем глаза он пытался высмотреть Дилюка рядом с иностранцами, но не находил его. Уму непостижимо, как тот умудрялся так ловко избегать чужого внимания. 

Если Кэйа не ошибся, и эти люди были теми, кем он их считал, то от того, что Дилюк мог от них услышать, становилось не по себе.

Спустя полчаса, когда Кэйа извелся настолько, что протрезвел, Дилюк наконец объявился тенью за его спиной. Легко коснувшись плеча, он поймал взгляд и кивнул в сторону комнат на втором этаже.

Они заняли две раздельные комнаты, но Дилюк остановился перед дверью принца, ожидая, когда тот ее откроет. Ни говоря ни слова, они вошли внутрь.

— Это каэнрийцы, — тихо сказал Дилюк, — я не знаю кто они, и что здесь делают, но услышал кое-что занимательное. Об их принце.

Сердце Кэйи сдавило в тиски. Он оценивающе осмотрел Дилюка, пытаясь найти любые признаки злости или намерения навредить. Но тот был скорее озадачен, а не зол.

— Говорят, его похитили. Некий натланский головорез убил королевских гвардейцев, охраняющих принца, а затем вырезал целый отряд Фатуи, пытавшихся его остановить. Король Каэнри’ах ждет любых требований о выкупе или известий о смерти.

Кэйа в тупом оцепенении смотрел в пространство. Он ожидал чего угодно, но не подобной развития событий. Он скорее думал, что его объявят взбунтовавшимся предателем, чем жертвой похищения какого-то безумца.

Того самого, что сейчас стоял перед ним. 

— Теперь тебя ищут и каэнрийцы, — сказал Кэйа и внезапно разразился смехом.

Дилюк смотрел на него как на умалишенного, но стойко дождался пока тот замолчит. И лишь потом огрел Кэйю следующим предложением.

— Я хочу за ними проследить.

Кэйе резко перестало быть смешно.

— Что? Зачем?

— Не могу взять в толк, что каэнрийцы забыли в сумерской придорожной таверне. Одеты они странно. Багажа нет. 

— Зачем лезть в пасть к тигру? Чего ты хочешь добиться?

Дилюк пристально посмотрел на нахмуренное лицо Кэйи. 

— Вам ничего не нужно делать. Ждите меня здесь. Я узнаю, куда они направляются, чем занимаются, и вернусь. Если окажется, что им можно доверять, можно спросить есть ли корабли из сумеру, отправляющиеся в Каэнри’ах…

— Нет. 

Теперь пришла очередь Дилюка мрачнеть.

— Почему?

— Они не станут ничего рассказывать какому-то пустыннику. Бессмысленно даже пытаться.

— Они могут рассказать тебе, если раскрыть твою настоящую личность.

Кэйа побледнел, кулаки у него сжались, ногти впились в ладони.

— Нет. Это исключено. Нечего впутываться во что-то , что отдалит нас от цели. Или вовсе помешает. 

Кэйа догадывался, что здесь могут делать его соотечественники. Несколько лет назад он выступал как один из членов делегации для заключения торгового договора между Сумеру и Натланом для обмена технологиями. Все прошло успешно. В тот же год должно было начаться строительство автомобильного завода под руководством каэнрийских инженеров и строителей. 

Скорее всего, эти двое как-то связаны с машиностроительным заводом. Это никакого отношения не имеет к Дилюку. Но от собственных людей его, с недавних пор, начинало бросать дрожь. В каждом мог скрываться подосланный королем убийца. И если Дилюк разворошит их осиное гнездо и приведет к нему…

— Вопрос закрыт, — резче, чем когда-либо сказал Кэйа, — утром мы оба уходим. Еще пару дней и доберемся до города Сумеру, там может быть информация о том, откуда здесь каэнрийцы, чтобы удовлетворить твое любопытство.

Даже если Дилюк хотел поспорить, он не стал. Однако Кэйа видел, что отказ его не обрадовал. 

— Доброй ночи, Ваше Высочество.

Дилюк покинул комнату принца, тихо закрыв за собой дверь.