Этим утром Дилюк проснулся очень рано. Сны его были переполнены тревожными образами, отражая взбудораженность и беспокойство юноши в канун его Дня рождения.

Сегодня ему исполнилось 15 лет. Крепус хотел устроить банкет с размахом и заодно отметить назначение на должность капитана кавалерии. На банкет должны были прийти не только аристократы, но и коллеги Дилюка по ордену и даже деловые партнеры отца. И каэнрийская делегация, представленная принцем Кэйей и Дайнслейфом.

Дилюк должен бы быть рад, что столько людей соберутся ради него. 

Но он чувствовал лишь тошнотворный страх. Страх, что, стоит ему совершить хоть одну осечку на этом празднике, и все будут об этом знать. 

Отец не простит ему, если он испортит вечер.

Все его сны были наполнены всевозможными катастрофами, которым он мог стать причиной. Поэтому, прекратив безрезультатные попытки заснуть вновь, Дилюк решил развеяться. 

Светало. Облака заволокли небо серой пеленой, делая мир плоским. Спускающийся полурассеявшийся туман виднелся на холмах на горизонте. Стоя на пороге поместья, Дилюк вдохнул прохладный воздух, и тут же выдохнул его клубочками пара. Он наспех умылся, оделся, собрал волосы в хвост и покинул комнату, тихо закрыв за собой дверь. Слуги уже просыпались. Он слышал, как на кухне гремели кастрюли и ходили кухарки. Возможно и конюхи уже не спят.

Дилюк направился к конюшням. На прохладном воздухе кожа под тонкой рубашкой покрылась мурашками, а брюки промокли от утренней росы, скопившейся в траве. Дилюк зябко поежился. Внезапно снова захотелось в кровать, закутаться в одеяло и проспать до обеда. Но Дилюк уже подходил к конюшне, а там его уже ждала его ненаглядная, самая дорогая девушка на свете. Массандра расслабленно щипала траву в загоне. Дилюк невольно улыбнулся и ускорил шаг. За Массандрой прятался ее жеребенок — вороной Мидас. 

Увидев его, лошадка приветливо фыркнула и пошла навстречу, а жеребенок встрепенулся и поскакал за ней. Дилюк подошел к бортику и протянул руки навстречу. Массандра обнюхала его ладони на предмет чего-нибудь съедобного.

— Прости, я ничего тебе не принес, — засмеялся Дилюк и погладил ее по морде, любовно почесывая за щечки, — Сейчас принесу щетки и будем тебя вычесывать, да? 

Пока Дилюк ворковал с Массандрой, Мидас обнюхивал юношу, а затем слегка боднул того головой в живот.

— Ну чего ты? И тебя почесать?

Жеребенок игриво всхрапнул и отскочил от борта.

— Мастер Дилюк? — удивленно поприветствовал Дилюка показавшийся конюший, — Доброго утра! Вы сегодня рано. 

— Доброе, Стэн. Да вот, не спится что-то.

— Пресвятые Архонты, сегодня же ваш праздник! Простите, запамятовал! Поздравляю вас, молодой мастер!

— Ничего страшного, — улыбнулся Дилюк, — Спасибо. 

Дилюк потрепал Массандру по морде и пошел по направлению в конюшни. Стэн продолжил катить стог сена на тачке в загон.

Все на винокурне привыкли, что Дилюк часто проводит время со своей кобылой и предпочитает самостоятельно за ней ухаживать, когда позволяет время. А после того, как она ожеребилось, не было и дня, чтобы Дилюк не приходил к ней в денник, проверить ее и жеребенка. Поэтому последние пару недель он жил на винокурне, пусть отсюда было и дольше добираться до города. 

Было весьма символично, что Массандра ожеребилась в последние дни праздника ветряных цветов. В каком-то смысле, благодаря этому разлад между Кэйей и Дилюком сошел на нет и забылся. 

Кэйа как раз приехал на винокурню в сопровождении Дайнслейфа, когда узнал, что лошадь Дилюка рожает с прошлого вечера и он все еще с ней. Принц примчался на конюшню и нашел Дилюка, бледного как простыня, измученного и трясущегося.

Увидев друга, Дилюк испытал стыд и облегчение. Страх безжалостно пожирал его всю ночь, пока его лошадь кричала от мучений. Он не послушал даже отца, когда тот сказал ему возвращаться в дом — настолько невыносима была тревога за Массандру. 

Каждый раз, когда кобыла затихала, Дилюк мчался обратно, опасаясь самого страшного. И вот в очередной раз, когда Кэйа стоял рядом, не пытаясь успокоить или отвлечь, а молча поддерживая, лошадиные всхрапы затихли. Дилюк закрыл глаза про себя, молясь всем Архонтам. На ватных ногах он вновь направился в конюшню, но внезапно Кэйа остановил его, легко коснувшись холодной взмокнувшей ладони. Дилюк вздрогнул и посмотрел на него. Принц сглотнул, вздохнул и крепко сжал чужую ладонь в своей. И ощутил легкое ответное сжатие.

С Массандрой было все хорошо, насколько может быть хорошо лошади, выталкивающей из себя жеребенка несколько часов. 

Когда, к обеду, Массандра наконец разродилась, и на глазах двух юношей из нее достали жеребенка, Дилюк заплакал от облегчения, а Кэйа брезгливо скривился и отвернулся. Но руки не отпустил. Кэйа вместе со слугами смог уговорить Дилюка пойти поспать, когда все убедились, что ни Массандре, ни ее жеребенку ничего не угрожает.

Дилюк ловил на себе жалостливо-взволнованные взгляды Кэйи все то время, пока они ждали, и после ему было очень стыдно показываться принцу на глаза. 

А проснувшись, он узнал, что конюх и Крепус попросили принца дать имя жеребенку, так как тот, можно считать, засвидетельствовал его рождение. Дилюку это решение пришлось по душе. А Кэйа, подаривший ему имя, невольно привязался к жеребенку и с удовольствием проводил время вместе с Дилюком в загоне, наблюдая, как Мидас учится уверенно стоять на ногах. 

Дилюк, честно говоря, предпочел бы провести свой День рождения в той же компании. Выйти в поле, постелить плед и вместе с Кэйей объедаться ягодами в сахаре и Аделинденым пирогом, запивая соком. Все лучше, чем в тесном сюртуке с начищенными пуговицами стоять весь вечер с бокалом в руке и ловить на себе оценивающие взгляды всех вокруг.

Но вместе с Массандрой и Мидасом он смог провести всего час, и вот все поместье уже проснулось, суетясь в подготовке праздника. 

Чмокнув на прощание кобылку в нос, и потрепав по холке жеребенка, Дилюк оставил их в загоне, вычесанных и вычищенных, с заплетенными в косички гривами.

Он вернулся к себе в комнату и по дороге попросил горничную наполнить ему ванну. Пока слуги не пришли, Дилюк зашел в ванную. Сбросив одежду, он остался обнаженным и придирчиво рассматривал себя в зеркало.

Его капитанская форма придавала широты в плечах, которой ему недоставало. Дилюк казался себе слишком щуплым, недостаточно мощным для капитана. Рельефы мышц на торсе и плечах, достигнутые изнурительными тренировками, были слишком незначительными. И ведь он даже не рос так стремительно, как Кэйа. С прошлой весны он вытянулся всего на 6 сантиметров, сколько бы молока он не пил, и мяса не ел. Дилюк подозревал, что дело в генетике. Крепус тоже был невысоким, и допустим, с кузнецом Вагнером, да даже с магистром Варкой не мог сравниться в телосложении, из чего Дилюк сделал вывод, что мечта о сильном теле с медвежьей хваткой останется лишь мечтой. Даже волосы на груди у него не росли. 

А вот если вспомнить родителей Кэйи, то те были высокие, стройные и статные. И сам Кэйа, поразительная наглость, забрал себе от них все самое хорошее. Острый нос, выдающиеся скулы, яркие насыщенные голубые глаза, длинные ресницы, волевой подбородок… И все детские округлости сошли с лица, делая его взрослее, возможно даже мужественнее, хотя принц и был младше Дилюка, не замечавшего за собой подобных перемен. Неудивительно, что на Кэйю в этот раз девушки заглядывались особенно часто. 

Еще более неудивительно, что у него уже есть возлюбленная, с которой он целовался, вне всяких брачных договоренностей.

Вспомнив об этом, Дилюк закрыл ладонями лицо и яростно замотал головой, пытаясь вышвырнуть эти мысли из своей головы. Дилюк не мог винить Кэйю, что тот не рассказал ему раньше, ведь он сам умолчал об Эоле. Но с того самого вечера он не мог выкинуть из головы образ возможной пассии принца. Наверняка она светловолосая и голубоглазая, как и все каэнрийцы. Дочь какого-нибудь аристократа, которая росла при дворе. Высокая, стройная, утонченная. Звонко смеется над его дурацкими шутками, протягивает ему руку для поцелуя.

Дилюк так злился на собственные мысли, что краснел и пыхтел, как рассерженный жеребчик. Он зарылся руками в волосы и досадливо посмотрел на свое отражение. Курносый нос, огромные, словно у совы глаза, тонкие губы, круглое лицо. Без формы, он все еще выглядит, будто ему 12. Разве захочет хоть кто-то что-то настолько нелепое целовать?

Кэйа точно не захочет.

Мысль пронеслась в общем сумбурном потоке, но буквально выбила дух из Дилюка. Нет, почему он об этом думает? Конечно не захочет. Они друзья. И Дилюк сам не захочет, каким бы красивым Кэйа ни был. Тем более у него уже есть невеста. Хоть она и на дух его не переносит.

Дилюк попытался нарисовать в своем воображении Эолу, представить, поцеловала ли бы она его. И все его нутро свернулось в клубок от подобных мыслей, а волосы на загривке встали дыбом. Нет, это бесчестно такое представлять с девушкой. Они же даже не пара официально.

Зато к Кэйе его воображение возвращалось охотно, само собой, несмотря на все попытки замылить, закрасить, выдернуть с корнем и похоронить. Просто Кэйа слишком похорошел и Дилюк ему завидовал, иначе это не объяснить. Завидовал и потому что он уже целовался. И злился, потому что имел совесть издеваться на этой почве. 

Если бы Кэйа тогда только этого не спросил, разве думал бы Дилюк об этом изо дня в день перед сном, беззвучно крича в подушку от стыда и негодования?

Дилюк, находясь в казармах с рыцарями и иногда слыша их разговоры о девушках, чувствовал только неловкость. Но он-то считал, что он просто слишком молод, чтобы таким интересоваться. Но ведь Кэйа уже не только интересуется, он и… практикует…

Значит, это с Дилюком что-то не так? 

Тогда почему он внезапно не может выбросить из головы Кэйю с его поцелуями?

Что Кэйа в нем сломал?

— Так, все, хватит! — хлопнув себя по щекам, гаркнул Дилюк.

Раздраженно накинув халат на голое тело, Дилюк вышел из ванны, чтобы не мешать горничным носить воду и не видеть свое отражение.

Гости начинали подходить уже к обеду. Дилюк и Крепус стояли в холле, пока Эльзер встречал гостей в прихожей. Рагнвиндры, словно точные копии друг друга, встречали гостей с дежурными улыбками и вежливо принимали поздравления. Иногда Крепус отходил побеседовать с некоторыми из них и Дилюк оставался один. К игристому вину в бокале он даже не притронулся. От алкоголя ему было противно, и даже с возрастом Дилюк не начинал ценить его больше. 

Дилюк уже успел подумать, что смог взять себя в руки и справиться с волнением, когда Эльзер объявил прибытие Лоуренсов. Дилюк не знал почему, но в их присутствии он чувствовал себя не в своей тарелке. Отец Эолы не переставал говорить, как горд, что их семья в скором времени породнится и именно такой талантливый юноша составит партию его дочери. Дилюк не знал, что отвечать, особенно учитывая, какой вид от таких речей делался у Эолы. И какой сам чувствовал дискомфорт в такие моменты.

Дилюк поприветствовал гостей и, как и было положено взял ладонь девушки в свою, чтобы коснуться губами. В этот момент Эльзер объявил о прибытии принца Каэнри’ах. Дилюк на секунду замешкался, но все-таки поцеловал руку Эолы, и та тут же ее отняла. Выпрямившись, Дилюк быстро нашел взглядом Кэйю. Тот пристально смотрел на Эолу с нечитаемой эмоцией на лице.

Дилюку бросилось в глаза, что на этот раз Кэйа не оделся в мондштадские одежды. На нем был наряд, похожий на тот, в котором Дилюк увидел его на первой встрече в Каэнри’ах. Как и положено официальным одеяниям каэнрийского принца, они вобрали в себя множество оттенков фиолетового, синего и голубого. Широкий пояс, обхватывающий талию, мерцал вышитыми серебристыми узорами, а подол камзола спускался до колен, градиентом сменяя цвет с пурпурного до нежно-сиреневого. Волосы свободно спускались по его плечам, а несколько заплетенных в тонкие косички прядей были украшены вплетенными ленточками. В свете ламп украшения на нем мерцали, словно мириады звезд ночного неба. Кэйа сам стал похож на это ночное небо, от которого не хочется отводить взгляда. 

Если бы Дилюк мог заметить сейчас что-то помимо Кэйи, он бы обратил внимание, как взгляды почти всех гостей были прикованы к молодому принцу, словно ставшему старше на пару лет. И понял бы, кто сегодня станет не меньшей звездой вечера, чем он сам.

Когда Кэйа и Дайнслейф подошли, Дилюк, придя в себя, прокашлялся и поспешил произнести:

— Прошу, позвольте представить вам Его высочество принца Каэнри’ах Кэйю Альбериха. И к моей чести, моего дорогого друга. И благородного сэра Дайнслейфа, капитана королевской гвардии.

Чета Лоуренсов почтительно склонили головы, а Эола сделала изящный реверанс. Дилюку показалось, что выражение лица у отца Эолы на секунду поменялось, но он не смог его считать и поспешил представить их принцу.

— А это господин Лоуренс и его дочь леди Эола…

Дилюк замешкался, не зная, нужно ли ему представить ее как-то по особенному, и ждут ли этого от него, но господин Лоуренс освободил его от нужды принимать решение.

— Ваше высочество, такая честь, такая честь! Я слышал, вы довольно частый гость Мондштадта, но Рагнвиндры, видно, вас не выпускали со своих винокурен, — рассмеялся он, — Не окажете ли честь визитом на наш прием? Конечно, Рагнвиндры тоже там будут, мы устраиваем его довольно регулярно и…

Дилюк с трудом удерживал любезную улыбку на губах. Он впервые слышал о том, что его с отцом приглашают на прием, именно сейчас. Кэйа был слегка удивлен, но не слишком заинтересован. Его взгляд то и дело метался на Эолу. А та в свою очередь, гордо задрав подбородок смотрела мимо собравшихся, словно все это ее не касалось. Дилюк ей завидовал. Он бы предпочел, чтобы и его ничего не касалось.

Дайнслейф опередил Кэйю с ответом и пообещал рассмотреть приглашение Лоуренсов, а затем объявили нового гостя, и Дилюк должен был встречать уже его.

Гостей в зале становилось все больше. На памяти Дилюка никогда в его честь не собиралось столько народу. Даже магистр Варка пришел — чем выбил именинника из колеи. 

Вино разливалось по бокалам, стекло звенело о стекло, десятки голосов смешались в единый гул, словно в жужжащем пчелином улье. Музыканты ублажали слух гостей ненавязчивыми приглушенными мелодиями. 

Дилюку казалось, что любезная улыбка приросла к его лицу. За несколько чаов он смог поговорить с Кэйей от силы минут 10. То его, то принца занимали другие гости, которые непременно требовали их внимания. Но если у Кэйи был Дайнслейф, кто, в случае чего, говорил от имени принца и отваживал особо навязчивых персон, то у Дилюка не было никого.

Поэтому он уже больше 20 минут слушал некую госпожу Лэнфорд с нескончаемыми  историями о растениях в ее оранжерее. В садоводстве Дилюк силен не был и не мог вставить ни слова, но, на его счастье, эта дама от него их и не ждала.

Когда всех гостей пригласили к столу, Дилюк едва ли не застонал от облегчения. Во главе стола, поставленного П-образно, находились Рагнвиндры, — отец и сын, — а также Лоуренсы и принц Альберих. Но по правую руку от Дилюка, к его огромной досаде, посадили Эолу. Кэйа и Дайнслейф сидели по левую руку от Крепуса. И Дилюка подобная рассадка не на шутку смутила. 

Его ухаживания за Эолой не были представлены свету. Он считал, что так будет оставаться по крайней мере еще год, ведь спешить им некуда. И надеялся, что за это время они с Эолой смогут если не подружиться, то хотя бы примириться с их участью, и пытаться поддерживать хорошие отношения. Женитьба казалась ему столь далекой и неправдоподобной при нынешнем раскладе, что он не мог даже всерьез представить ее себе. Не говоря уже о семейной жизни, о которой в юной голове мысли если и были, то призрачные и невесомые, выпихнутые за пределы сознания. 

Зато другие мысли с недавних пор его головы не покидали. И возможно, если бы не крайняя взволнованность, они бы мельтешили перед ним и сейчас, пусть их виновник и сидел не рядом с ним. 

— Как проходят ваши тренировки, Эола? — спросил Дилюк, чувствуя неловкость от того, что только между ними царит молчание.

— Вполне сносно, — ответила Эола, без аппетита накалывая листик салата на вилку, — А ваши?

— Да, мои тоже, — Дилюк неловко поводил вилкой в тарелке, — ваш отец все еще не поддерживает вашего стремления вступить в рыцари?

Эола бросила на него суровый взгляд и поджала губы.

— Нет, увы, у моего отца другие планы, — холодно ответила девушка, отводя от Дилюка взгляд, — выдать меня замуж. 

Дилюк укусил себя за щеку, чтобы сдержаться от закатывания глаз.

— Мне очень жаль. Возможно, он передумает… — Эола не смотрела на него, но ее брови удивленно приподнялись, — и позволит вам вступить…

— Нет, — прервала его Эола, в миг потеряв интерес, — наша семья неблагосклонна к ордену. Всем это известно. Или вы запямятовали?

— Нет, но я думал… раз он принял меня как зятя… 

Эола фыркнула. Отложив приборы, она промокнула сухие губы салфеткой и чуть наклонилась к Дилюку.

— Вы просто единственный вариант, Дилюк.

Больше Дилюк не пытался с ней заговорить.

Он так и не притронулся к жаркому, не сумев затолкать в себя ни кусочка из еды. Зато принц, как он подметил, ел с большим аппетитом и периодически о чем-то непринужденно разговаривал с Дайнслейфом. Иногда они с принцем встречались взглядами и тогда оба, как по команде, улыбались.

— Как тебе твой праздник, Дилюк? — тихо спросил Крепус, — ты почти ничего не съел.

— Все прекрасно, отец! — живо откликнулся Дилюк, — пришло столько гостей! Я даже слегка нервничаю, возможно поэтому аппетита особо нет…

— Нервничаешь? Будет тебе, — с улыбкой покачал головой Крепус, — из-за чего тебе переживать? Помни, что я тобой очень горжусь. Ты добился всего, о чем я мог мечтать. И я уверен, достигнешь много большего. Ты одарен природой и благословлен Архонтами. Я знаю, что все твои тревоги пустое. Я в тебе уверен, Дилюк.

С этими словами, Крепус постучал вилкой по бокалу, обращая на себя внимание гостей.

— Я рад всем, кто почтил нас сегодня своим присутствием!

Пока Крепус произносил тост в его честь, Дилюка раздирали противоречивые эмоции. Слова отца взволновали его, словно невидимой рукой гладили по голове. Он выпрямил спину и чуть вздернул подбородок, словно они дали ему опору. Однако страх, терзавший его с самого утра напитался этими словами не меньше. 

Чем выше взлетаешь, тем больнее падать. 

Гордость отца может обернуться разочарованием, стоит Дилюку ошибиться. В кошмарах он видел осуждение в винно-бордовых глазах, так похожих на его собственные. Все его достижения могут посыпаться прахом, если он не будет достаточно бдителен. Если расслабится или даст слабину.

Совсем как Арундолин.

Герой его детства, которым он себя представлял, бегая по саду с деревянным мечом. У Дилюка никогда не было своего Рустана, у него не получалось заводить друзей и играть с другими детьми из-за постоянной учебы и его высокого положения. Но ему было и не надо, с лихвой хватало воображения. И это воображение сейчас играло с ним злую шутку. Если такой герой, как Арундолин, закончил так бесславно, то что убережет Дилюка от подобного? Будет ли отец гордиться, нет, любить его, если стремительный взлет обернется падением?

За сбивчивыми размышлениями он прослушал тост отца, спохватившись когда все начали пить из бокалов и поздравлять.

Но чтобы более не волновать Крепуса, Дилюк все-таки принялся за еду. И даже выпил пару бокалов вина, несмотря на неприятный вкус. 

Затем еще несколько гостей, в их числе и господин Лоуренс, произнесли тост в честь именинника, и каждый тост Дилюк был вынужден пить. Все взгляды были направлены на него и оскорбить гостей, просто пригубив вино, он не решался. 

Когда все гости насытились едой и разговорами, и многие стали вставать из-за стола, чтобы прогуляться по винокурне и выйти подышать свежим воздухом, Дилюк наконец смог на короткое время улизнуть и перевести дыхание на галерее второго этажа. Он хотел было позвать принца, но к тому подошел какой-то торговец и завязал беседу. 

Однако спустя время вернувшись в зал и машинально выискивая глазами Кэйю, Дилюк обнаружил его за разговором с Эолой. Без ее отца.

И о чем им говорить? 

Дилюк украдкой поглядывал на них из неприметной части зала, когда внезапно музыка стихла. Эльзер вышел на балкон второго этажа и привлек внимание гостей.

— Дамы и господа, а сейчас настало время танцевать!

Гости оживились и освободили центр зала для танцующих. Дилюк наткнулся взглядом на отца, стоявшего напротив магистра Варки и о чем-то с ним разговаривающего. Словно почувствовав на себе взгляд сына, Крепус посмотрел на него, приподнял брови и кивнул в сторону освободившейся части зала. Напоследок одарив его ободряющей  полуулыбкой, он вернулся к беседе. Шумно выдохнув через нос, Дилюк вновь нацепил на лицо улыбку.

Обходя зал и неспешно лавируя между гостями, Дилюк направлялся к Эоле. Это будет их первой танец и ладони у Дилюка мгновенно взмокли. У него не было проблем с танцами, он учился им с 10 лет, прекрасно чувствовал ритм и темп, да и ноги никому не отдавил. Но ни одна из его малочисленных партнерш не слыла самой грациозной и талантливой танцовщицей города. Еще более нервировало, что приглашать ее придется при Кэйе, который в два счета раскусит его неуверенность и робость.

Музыка начинала играть, и многие гости в парах выходили в центр, ловко и непринужденно вплетаясь в звучавшую мелодию. Дилюк добрался до места, где видел Эолу и Кэйю, но сейчас их там не было. 

На миг Дилюк ощутил облегчение. Возможно, если он не найдет Эолу, или та отошла, то и танцевать с ней ему не придется. Но стоило пробежать взглядом по залу, как Дилюк нашел ее. И Кэйю. Они кружились в танце, вдвоем, легко и непринуженно. 

Брови Дилюка поползли вверх. Он раньше не видел, как Кэйа танцует. Он не знал, что в Каэнри’ах судя по всему, учат тем же танцам. 

Пара десятков пар кружили по залу, пышные юбки девушек и камзолы их партнеров пестрели яркими красками, но внимание к себе, словно магнитом, притягивала пара, словно сошедшие из мифов Океаниды в человеческом обличии, рассекающие по полу, как по нетронутой водной глади.

Дилюк вновь не мог оторвать взгляда от Кэйи. Он умудрялся то и дело что-то говорить, и при этом вести танец так легко и виртуозно, словно для него это самая обыденная на свете вещь. Если Эола и была самой лучшей танцовщицей в Мондштадте, то сейчас ей попался партнер, ничуть ей в этом не уступающий. 

Едва ли Дилюк смотрелся бы столь же неотразимо с ней в паре. 

Музыка казалось длилась вечность, но стоило ей подойти к концу, как Дилюка в мгновение отбросило в реальность. Он огляделся по сторонам, пытаясь понять, один ли он был очарован и случайно наткнулся взглядом на господина Лоуренса, обескураженно смотрящего на свою дочь и принца, что закончили танцевать. И если бы Дилюк мог быть уверенным в том, что знает этого человека достаточно хорошо, он бы сказал, что тот был больше обрадован, чем зол. В отличие от Крепуса, который проводил принца с танцевальной площадки с неодобрительным недоумением во взгляде. Дилюк поспешил отвести взгляд от отца прежде чем, он его заметит. Его сейчас волновало другое.

Кэйа с Эолой шли в его сторону. Теперь ему придется пригласить ее на второй танец и все увидят разницу между ним и Кэйей. Но главное, он опять упустит возможность провести время с принцем, а тот был единственным, от чьей компании Дилюк устать не успел. Пусть и сегодня ему почему-то как-то непривычно волнительно ловить на себе взгляды принца. Возможно виной тому его поистине королевский наряд.

— О чем задумался, Дилюк? — ухмыляясь, вполголоса спросил подошедший принц, — Небось загляделся на леди Эолу?

Дилюк встрепенулся.

— На вас обоих! — признался он, — Вы танцевали восхитительно! Уверен, не я один не мог оторвать взгляда!

Кэйа, казалось, не ожидал такого и слегка не нашелся в словах.

— Благодарю, — вместо него ответила Эола, чуть менее холодно, чем обычно, — Его высочество действительно очень умелый танцор.

— Вы мне льстите, — театрально коснувшись ладонью груди, ответил Кэйа.

Наконец музыка зазвучала вновь, оповещая гостей, что подошло время для следующего танца. Дилюк весь подобрался, надеясь, что не выглядит слишком скованно, и открыл было рот, но тут Эола отвлеклась на кого-то за ее спиной.

— Прошу меня извинить, отец просит меня подойти к нему. — Сообщила она, и, слегка поклонившись молодым людям, бросила короткий взгляд на Кэйю.

— Благодарю за танец, леди Эола, — очень галантно, для своих 14 лет, произнес Кэйа ей вослед.

Дилюк проводил девушку взглядом со смесью неловкости и облегчения. И дождавшись, когда она уйдет, посмотрел на Кэйю.

— И что ты устроил?

Кэйа невинно улыбнулся.

— Не понимаю, о чем ты.

Дилюк закатил глаза.

— Павлин.

— Это ты мне? — охнул Кэйа.

— Не понимаю, о чем ты.

Кэйа подавил смешок, но впервые за вечер улыбка на его губах коснулась и глаз.

— А что, ты ревнуешь?

Дилюк недоуменно уставился на принца. Перед глазами возник образ, как тот кружил по залу, держа в руках девушку, которую, вроде как, навязали ему в невесты, и вел себя при этом как самый самодовольный мальчишка на свете. Возможно, если бы Дилюку нравилась Эола, он бы и ревновал. Но если к чему и ревновать, так это к тому, что с ней Кэйа за день общался больше, чем с ним. Осознав это, Дилюк ощутил неприятный укол разочарования.

Он вздохнул, и принял решение, о котором не дал себе времени подумать. Возможно, оно даже противоречит его первоначальному намерению не совершать на вечере глупостей. 

— Да. Вызываю тебя на дуэль. Пойдем.

Не дав Кэйе опомниться, Дилюк решительно направился к лестнице на второй этаж, не оглядываясь. Он был уверен, что Кэйа последует за ним. А еще, он боялся наткнуться взглядом на отца, который может потребовать немедленных объяснений тому, что именинник уходит от гостей.

На втором этаже винокурни не было безлюдно. Некоторые гости, уставшие от шума и плясок, тихо гуляли по галерее, разглядывая многочисленные картины, которые коллекционировали Рагнвиндры несколько поколений. Дилюк и Кэйа проходили мимо них, приветственно кивая, когда были замечены, но не задерживаясь для бесед — Дилюк не позволял. 

— Знаешь, если ты продолжишь молча уводить меня в глубины своего поместья, я действительно могу решить, что ты собрался вызвать меня на дуэль. — Со смешком отозвался Кэйа у него из-за спины, — А ведь я даже не взял меч. И не попрощался с Дайном.

Дилюк фыркнул, никак не комментируя подначки принца.

Он остановился у двери в библиотеку. Кэйа замер у него за спиной. В коридоре было пусто, музыка и голоса людей из зала доносились приглушенно, и стали нервировать гораздо меньше. Дилюк мог позволить себе больше не носить улыбчивую маску и с облегчением вздохнуть.

Открыв дверь, он пропустил Кэйю вперед. Тот, приподняв бровь, на секунду с сомнением уставился на темный проход перед собой — света внутри не было — и, пожав плечами, зашел внутрь. Дилюк последовал за ним, закрыв за собой дверь.

— И все-таки, Дилюк, что ты задумал?.. — раздался в темноте голос Кэйи, ничуть не обеспокоенный, но донельзя любопытный.

Дилюк зажег лампу у двери, и ее тусклый свет рассеял тьму, выхватив из нее двух юношей, стоящих друг напротив друга. 

— Скажи, неужели ты не устал? — вместо ответа на вопрос вздохнул Дилюк и пошел вглубь комнаты, мимо книжных стеллажей, — У меня щеки болят уже от постоянных улыбок. Не понимаю, как ты это делаешь.

— Что? — Кэйа следовал за Дилюком, не отставая.

— Притворяешься любезным со всеми. Это же так утомительно.

— А разве тебе самому не приходится сталкиваться с этим постоянно? 

Дилюк промолчал. Он остановился перед дверьми выходящими на балкон. Свет полной луны, проникающий сквозь окна, освещал эту часть библиотеки не хуже ламп.

— О, так вот куда ты меня вел.

— Да. Здесь точно никого не будет, и можно подышать свежим воздухом.

— А ты не боишься, что тебя хватятся? Негоже имениннику пропадать с собственного праздника.

Дилюк вздохнул, открывая двери, и с удовольствием подставил лицо ночному ветру.

— Я извинюсь перед отцом. Но если честно, я не чувствую себя там нужным, — Дилюк оперся локтями о перила и уставился на небо, — Ты больше похож на именинника, чем я. 

Кэйа встал рядом, слегка присев на перила.

— С чего это? — поддержал смену неприятной темы принц.

— И ты еще спрашиваешь? Я никогда не видел тебя таким… разодетым.

— Я оделся соответствующе поводу, — хмыкнул Кэйа.

— Не знал, что у нас проходил королевский прием, — усмехнулся Дилюк.

Он искоса посмотрел на Кэйю снизу вверх, и к своему удивлению, обнаружил, что тот смотрит прямо на него. Сам не поняв почему, Дилюк резко отвел взгляд и сосредоточился на виноградниках, простирающихся под винокурней.

Какое-то время они молчали. Обычно Дилюку нравилось молчание между ними, оно было умиротворяющим и безмятежным, но сейчас, он чувствовал себя как на иголках. Он боялся вновь поймать на себе этот внимательный ледяной взгляд.

Внезапно утренние мысли нахлынули на него безжалостным потоком, зажужжали внутри, словно рой разъяренных пчел, и жалили также болезненно. Ему хотелось заглушить эти мысли, выкинуть их из головы, и для этого нужно было срочно заговорить. Иначе он в сторону Кэйи даже посмотреть не осмелится, словно тот способен прочесть его мысли. Дилюк знал, что совершенно ужасен в том, чтобы прятать свое смущение — оно сразу цветет всеми оттенками красного на его лице и шее.

Поэтому, когда с его губ слетели совершенно необдуманные слова, он сам не понял, как так получилось, что он озвучил одну из тех жалящих мыслей.

— Ну что, Эола тебе понравилась?

И почему он решил, что остаться наедине с Кэйей это хорошая идея? Ему не нужно было смотреть на принца, чтобы понять, как тот растерялся.

— В каком смысле? — в его голосе звучала неподдельная озадаченность.

Дилюк прикусил язык, упрямо смотря прямо перед собой и стараясь скрыть лицо за волосами. Возможно он так странно себя ведет, потому что выпил слишком много бокалов вина? 

— Дилюк?

— Забудь, — буркнул он, — Я сказал, не подумав. Просто ты же спрашивал, нравится ли она мне, вот я и…

— А… — в голосе Кэйи была слышна улыбка, — Ну она действительно красивая. И танцевать с ней было очень легко. 

Дилюк фыркнул.

— Она мне сказала, что ее отец выбрал меня в качестве жениха, потому что никого получше нет.

Кэйа присвистнул. Сквозили ли слова Дилюка уязвленностью? А если да, заметил ли это принц?

— Я думаю, ты определенно ее как-то обидел. Со мной она была весьма вежлива.

— Может, ты ей понравился. — Промямлил Дилюк, — Как знать, господин Лоуренс весь светился от счастья после вашего танца. Ты вариант явно перспективнее, чем я.

— Нет, ты что правда ревнуешь? — рассмеялся Кэйа, — Хотя я согласен, ее отец весьма ушлый человек. Но не волнуйся, если на ком меня и женят, так на ком-то более выгодном для страны. Не отберу я у тебя невесту.

Дилюк мрачно молчал. Если он что за сегодня и понял, так это то, что совсем не видит своего будущего с Эолой и не хочет ее себе в невесты. Едва ли они подружатся, тем более если оба являются разменными монетами своих родителей. 

Видимо поняв, что Дилюк снова погрузился в свои думы и сам оттуда вынырнет не скоро, Кэйа приблизился, и встал плечом к плечу с Дилюком, повторяя его позу.

— Кстати, я так и не подарил тебе подарок.

Дилюк встрепенулся и вновь искоса посмотрел на принца, надеясь, что в лунном свете его краснота будет незаметна.

— Я думал, ты отдал его слугам, как и все остальные.

— Часть да. Там есть еще и подарки от короля с королевой, их передал Дайнслейф, что-то дорогое и очень помпезное, то ли оленьи рога в золоте, то ли курильница из драгоценных камней… Но не важно, от себя я тоже приготовил кое-что.

Дилюк наконец повернул лицо к Кэйе. Тот с загадочной улыбкой полез в нагрудный карман камзола.

— Первая часть подарка это очень ценная вещь, — он достал тканевый мешочек и протянул его на раскрытой ладони, — такой больше ни у кого нет. 

Дилюк аккуратно взял мешочек с чужой ладони. Он был легким, а внутри лежало что-то твердое и острое.

— Ну, открывай.

— Сейчас?

— Конечно! Давай, — Кэйа казался более взволнованным, чем его все еще чуть мрачноватый друг.

Дилюк неспеша развязал тесемки и вытащил предмет наружу. Это оказалась брошь в виде восьмиконечной звезды с крохотным красным камешком инкрустированным по центру. Сама брошь была из мерцающего в свете луны материала, похожего на тот, из которого были вытесаны каэнрийские стены.

— Эта брошь особого значения, — начал пояснять Кэйа, — покажи ее кому угодно при дворе Каэнри’ах и тебя сразу будут считать человеком принца. А когда я стану королем, будешь человеком короля. И все двери тебе открыты.

Дилюк смотрел на брошь во все глаза, а затем перевел взгляд на Кэйю.

— Ты не шутишь?

— Нет! Я заказал ее у королевского ювелира, он делал подобную для отца. Тот доверил ее Дайнслейфу. Это давняя традиция. А у меня надежнее тебя никого нет!

Дилюк старался не принимать последнюю фразу слишком близко к сердцу.

— А король знает, что ты вручаешь какому-то иностранцу такую власть?

Кэйа лукаво улыбнулся.

— Ты мой человек, а не его. А даже если и узнает, думаю он будет только рад, что моя связь с твоей семьей прочнеет. Вы ведь наши крупные торговые партнеры. Может, будь ты девушкой, он бы и заключил между нами брак.

Кэйа прыснул от смеха, а Дилюк застыл, задержав дыхание. Он внезапно понял, насколько принц близко. Плечо горело огнем в том месте, где его касалась рука принца, даже сквозь слои одежды. 

Он наверное должен был как-то ответить на шутку, возмутиться или подыграть, но ни одной связной мысли в голове не возникло. 

— Давай я тебе ее прицеплю, — словно не замечая замешательства друга, сказал принц и взял из пальцев Дилюка брошь.

Смуглые пальцы коснулись сюртука, примеряясь.

— Нет, знаешь, лучше не носить ее на видном месте. Быть человеком короля лучше в тайне, чтобы не подвергать себя опасности, — доверительным шепотом сообщил Кэйа.

У Дилюка по необъяснимой причине руки и спина вмиг покрылись гусиной кожей. В груди что-то разгоралось, словно раздуваемое мехами пламя в горниле. Все естество сжалось в одну крошечную точку, а взгляд словно приклеился к лицу принца. К нижней его части.

— Надо приколоть его ко внутренней стороне, — пальцы коснулись пуговиц и ловко начали расстегивать их одна за одной.

Дилюк не шевелился. Замер заколдованным оловянным солдатиком. Он не мог вымолвить и слова, во рту пересохло, язык приклеился к небу. Кэйа слишком близко. 

Дилюк глубоко вздохнул. И в этот момент рука принца залезла под сюртук, чтобы приколоть брошь. По телу словно прошел разряд молнии. Он вздрогнул так, что даже Кэйа это заметил.

— Не дергайся, а то уколю, — принц придвинулся еще ближе и чуть наклонился. Дилюк заметил, что его кончик языка от сосредоточенности потешно сжимался между губами, — Вот. Готово. Теперь ты человек короля. 

Кэйа все не отстранялся. Он слегка похлопал ладонью по груди Дилюка, в том месте, где была приколота брошь. 

Не успел Кэйа убрать руку, как Дилюк коснулся его запястья и удержал. 

— Чего ты? Никаких клятв и ничего такого не нужно. Мы же одни. — Теперь Кэйа поднял голову и вновь оказался чуть выше Дилюка, —  А касательно второй части подарка, это хмм, довольно интересная книжка с очень познавательным содержанием, тебе как раз будет полезно ознакомиться…

Дилюк продолжал держать его запястье, и хоть Кэйа и был расслаблен, хватка на его руке была стальной. Кэйа перестал игнорировать странное поведение Дилюка, и улыбка из довольной стала неуверенной.

А Дилюку на таком расстоянии его лицо внезапно показалось еще красивее.

— Дилюк? 

Короткий вздох.

Губы Кэйи на вкус были как вино и сливочный соус к рыбным шашлычкам. А еще мягкие и влажные. Это единственное, что успело обработать сознание Дилюка, когда спустя пару мгновений он отстранился от лица Кэйи, с пустотой в голове и грудной клетке. 

Целоваться действительно приятнее, чем он ожидал.

А потом Дилюк понял, что сделал.

Прорванная плотина затопила прежнюю пустоту всеми чувствами разом, и заставила сердце колотиться о ребра мечущейся птицей.

Кэйа смотрел на него в немом ошеломлении. На его губах больше не играла улыбка.

— Архонты, — просипел Дилюк, пятясь, — Прости, о Архонты, мне очень жаль, это случайность, прости, я, я не знаю, что на меня… забудь, просто…

Дилюк спиной налетел на дверь балкона и, оказавшись в библиотеке, развернулся и  помчался прочь. Перед его глазами стояло лицо Кэйи и потрясение застывшее в его взгляде. 

Дилюк умчался к себе в комнату и больше в этот день из нее не вышел, сказавшись больным. Больным он себя и чувствовал.