— Я хочу поговорить с главарем.

Так Кэйа встретил разбойника, принесшего ему на утро немного еды. Его план был прост и ненадежен — но он был.

— С чего это? — приподнял бровь разбойник. Судя по голосу он не был его ночным визитером, но принц не мог знать, действовал ли тот в одиночку или у него были сообщники. А ему срочно нужно было выйти на диалог с теми, кто купился на его ложь. И их оставалось выманить, используя врученное ими же оружие.

— Скажу я ему об этом лично. Если он не хочет проблем с Фатуи, ему лучше со мной поговорить.

— Темнить вздумал? Отвечай давай! — разбойник нетерпеливо треснул дубинкой по решетке, — я решу стоит ли тратить на тебя время. 

Кэйа смерил мужчину — невысокого, кучерявого, с парой отсутствующих зубов и слегка диковатыми глазами навыкате, — небрежным взглядом и ушел вглубь камеры вместе с полученной ранее едой.

— Это все, — бросил он через плечо, и сел спиной к решетке.

— Эй, павлин, не забывайся! 

Принц обмакнул заветренный хлебец в жидковатую картофельную похлебку и принялся невозмутимо жевать. Недовольный бандит ушел, так и не получив от него ответов. Ключей от камеры при нем очевидно не было, так как судя по красочным сумерским ругательствам, брошенным вслед, он бы был не прочь пустить в ход кулаки. 

Кэйе оставалось лишь ждать. Он был более чем уверен, что эта перепалка достигнет чужих ушей и именно это ему и было нужно. Сосредоточенный на своих мыслях, он съел свой так называемый завтрак, сам того не заметив. Кэйа не знал, когда сюда нагрянут Фатуи, но хотел бы исполнения своего плана до этого момента, иначе все было зря. Даже если за ним придут те, кто не видели его в глаза, они скорее решат перестраховаться и забрать его, отметив сходство с плакатом, нежели оставить. Кэйа приблизительно понимал, чего ждать от Дотторе. Он не боялся, что ему причинят вред, ведь это было бы бессмысленно и даже опасно — ведь он принц. Навредить могли только Дилюку, а его здесь не было, и можно было надеяться, что его вовсе не достанут. Боялся Кэйа другого. Скорее всего Предвестник потребует денег от короля. А король может воспользоваться ситуацией и убрать сына руками Фатуи или в тайне подослать убийц. 

Лучшим развитием событий будет убедить разбойников, поверивших в его историю, увести его из лагеря и идти к Мондштадту. По дороге может выпасть не одна возможность сбежать, а там уже рукой подать до ближайшего порта и на корабль, который отвезет его домой. Без защиты Дилюка он не будет чувствовать себя так уверенно, как мог бы, однако, если Альбедо не врал, сторонники при дворе у него все же имеются. Главное избежать фатуйского плена. 

По крайней мере, Кэйа старался поверить, что у его будущего есть вполне приемлемый вариант развития даже в его нынешней ситуации. 

В ожидании и безделии время ползло медленно и неохотно. Принц лениво наблюдал, как пара-тройка небольших разбойничьих групп покидают лагерь. Видимо у них начался “рабочий день”. К нему никто не приходил, и с каждым часом становилось все беспокойнее. Кэйа исходил свою камеру вдоль и поперек, вспомнил несколько десятков похабных песен разных регионов, попытался размять мышцы и суставы, насобирал небольших булыжников и распихал их по карманам и за пояс, а затем высыпал обратно, передумав. Но когда за решеткой послышались шаги, Кэйа уже сидел, сверля взглядом стену. Сквозь решетку внутрь камеры упала тень, заслонив солнце. Кэйа обернулся. 

— Кажется, я предупреждал тебя, что не стоит здесь никого раздражать.

Кэйа узнал его. Тот самый мужчина, который вчера удостоил его разговором. После которого ночью к нему пришел неожиданный гость с требованием написать записку для семьи. Если раньше Кэйа допускал шанс совпадения, то сейчас он убедился в своих подозрениях. 

— Зачем тебе понадобился наш главарь? — выждав несколько секунд и так и не получив ответ, разбойник приподнял брови, добавив, — Учти, второй раз я спрашивать не стану. 

Кэйа решив не проверять правдивость его угрозы — как никак это был пока что единственный его союзник, пусть и в весьма извращенном смысле, — пожал плечами и небрежно ответил:

— Все за тем же. Хочу убедить его, что я не тот, кто им нужен, а связываться с фатуи не имеет смысла. И предложить ту же альтернативу, о которой говорил тебе вчера. Я так понимаю, тебя я убедить смог. Надеюсь, ваш гонец уже в пути к Мондштадту.

Разбойник криво ухмыльнулся.

— Как знать. Но если будешь всем подряд болтать о чем не стоит, рискуешь не дойти целым ни до своей семейки, ни до северян.

Кэйе хотелось бы рассмеяться ему в лицо и послать в бездну вместе с угрозами. Но роль испуганного торговца не позволяла такой дерзости. 

— Я всего лишь хочу донести, что иметь дело с северянами в первую очередь опасно для вашей братии. И раз мое решение пришлось кому-то по душе, то стоит предупредить об этом главаря. 

Разбойник покачал головой и открыл было рот, но что-то его отвлекло. Через секунду Кэйа услышал подошедшего разбойника. 

— Эй, Перст! Старик хочет тебя видеть. И этого тоже.

Кэйа вскинулся к решетке. К ним подошел тот самый мужчина, который утром приносил ему еду. 

— Зачем? — Не отводя вмиг похолодевшего взгляда от лица Кэйи, процедил Перст сквозь зубы.

Принц едва удержался от злорадной улыбки. 

— Не знаю. Может эта крыса кому-то еще сболтнула лишнего.

Как и ожидалось, кучка преступников кишела недоверием друг к другу. Мало чем отличается от королевского двора, в котором Кэйа рос.

— Тогда забирай его и отведи в зал. — Подошедшему разбойнику швырнули ключ, — только рот ему не забудь заткнуть.

— С радостью.

Из камеры его вели со связанным руками, ртом и с упертым в шею кинжалом. Его конвоир был шире в плечах и выше на полголовы, так что это отбивало всякое желание попытаться сбежать. По крайней мере сейчас.

Теперь Кэйа мог разглядеть разбойничье логово — бывшую базу бригады тридцати — изнутри. Полноценное жилище для держащих тут свой пост стражников, сейчас служило схожим образом, но что-то подсказывало принцу, что прежние владельцы держали тут хотя бы минимальные чистоту и порядок.

Из прихожей залы вверх вели лестницы на площадку второго этажа, откуда доносились разговоры и смех разбойников. По бокам 4 комнаты, самая неприметная — под лестницей, с навесным замком, очевидно служила складом для награбленного. В тех, где двери были открыты, Кэйа видел пустующие спальные места из набитых соломой матрасов, запах сырости и застарелого пота заставил поморщиться и пожалеть, что вместе со ртом ему не заткнули нос. 

Принца привели к двустворчатой двери, разместившейся между двумя лестницами — за ней была зала, уставленная парой длинных столов, на которых сейчас стояли пустые деревянные тарелки и кружки с остатками недоеденной пищи. Из того, что Кэйа видел, рацион у местного сброда был едва ли лучше того, что приносили ему в камеру. У дальней стены стоял небольшой стол, чистый, в отличие от прочих, и за ним сейчас сидел тот самый старик, который приходил к его камере вместе с мальчишкой Вэшем. Кэйа сглотнул. Лицо главаря разбойничьей банды не выдавало эмоций. С ним, по правую руку, за этим же столом уже сидел Перст. Водянистый взгляд старика блуждал по вошедшим вместе с Кэйей разбойникам. Перст не взглянул на них. Тесно сжав челюсти он смотрел в стол. 

— Впутались на свою голову, — пробормотал главарь, тем самым очевидно завершая свой разговор с Перстом.

— Снимите с него кляп. — обратился он затем к конвоиру Кэйи, — Я все-таки не разглядывать его сюда позвал.

Когда узел на затылке развязали, Кэйа поспешил освободиться от тряпки, и не дожидаясь более, когда ему дадут слово, взглянул главарю в глаза.

— Вы не должны связываться с фатуи. Это ошибка. Особенно теперь, когда у вас есть куда более выгодная альтернатива. 

Старик слегка поднял брови.

— Какая же? Выкуп? У мондштадцев?

Значит, ему уже все рассказали. Кэйа, однако, не растерялся.

— Конечно. Моя семья богата, меня там ждут, и будут готовы отдать любые деньги если…

— Хватит. — В голосе главаря скользнуло раздражение, — Мне уже рассказали. Но для того чтобы связаться с ними нужно много времени. Северяне прибудут быстрее. И если захотят тебя забрать… 

— Не захотят. — Кэйа попытался шагнуть вперед, но его резко одернули за плечо. Смерив недовольным взглядом разбойника, он продолжил, — А даже если и да, вам не заплатят. Вы ничего не получите, ведь я не тот, кто им нужен. Они заберут меня у вас, и повезет, если не тронут никого. Это же северяне. Их нрав суров и непредсказуем.

Кэйа заметил, как уголок губ Перста приподнялся в насмешливом оскале.

— Этот павлин думает, мы боимся мерзлорожих ублюдков…

— Да пусть сунутся, вытрясем из них все что есть и закопаем, ха!

—Будут еще условия на чужой земле диктовать…

Жужжанием назойливых мух позади Кэйи раздавались голоса разбойников. 

— К тому же не я один так считаю. — Кэйа выдержал паузу, дожидаясь тишины, — Очевидно мое пребывание здесь создало недомолвки. 

— Чего? — нахмурился старик.

Кэйа взглянул на Перста. Теперь тот смотрел прямо в его глаза. Его взгляд сказал Кэйе больше, чем слова. 

— Насколько я могу судить, многие тут не горят желанием водить дела с северянами. Гораздо надежнее связаться с моей семьей и требовать за меня выкуп. 

Водянистый взгляд старика метнулся на Перста в ожидании объяснений. Тот зыркнул на своего главаря исподлобья.

— У нашего пленного слишком длинный язык. — криво улыбнулся он,  — Да, Ранджан, этой ночью я распорядился, чтобы отправили письмо его семье о требовании выкупа. Гонец уже на пути в Мондштадт. Он пришлет ответ вместе с птицей. 

— В обход меня? — Ранджан со скрипом деревянных ножек стула об пол поднялся с места, — Как это понимать? Я сделал тебя своей правой рукой не для того чтобы…

— Не наседай. — Грубо оборвал Перст, — Мы немного устали от твоего бездействия в отношении проделок этого несносного шкета и нежелания разгребать его дерьмо. Вести дела с северянами? Серьезно? Если так хочется, мы всегда успеем им его сбагрить, но если есть куда более надежные способы использовать подвернувшегося нам купчика, я предпочту их. И не только я один. Не наша вина, что твой сосунок до сих пор ведет себя, как неразумный птенец. 

— Перст, ты забываешься. — Старик хоть и выглядел весьма немощно для разбойника, голосом владел довольно умело, —  Прежде чем действовать ты должен был сообщить обо всем мне. А не устраивать бунт! Ты и твои крысиные прихлебатели. 

— Что сделано, то сделано. — Пожал плечами Перст.

— Что собираешься сказать северянам, когда они придут за пленником?

В зале воцарилось гнетущее молчание. Кэйа искоса взглянул на других разбойников. В их напряженных лицах считывалось сомнение. О нем они как будто позабыли. Следить за беглой руганью на сумерском было тяжеловато, и Кэйа не спешил напоминать о себе. Хватит того, что он столкнул их друг с другом. 

— Мы можем их убить. 

— А если об этом узнают? Думаешь нам спустят все с рук?

Спор продолжался. Кэйе оставалось лишь дождаться развязки. Он искоса поглядывал на других разбойников, надеясь понять, чью сторону они займут. Перст очевидно не хотел иметь дел с северянами, и история о выкупе дала ему отличный повод идти против изначального замысла. О том, что будет, когда откроется правда, Кэйа пока не думал. Надеялся, что к тому времени ему удастся подгадать момент и сбежать, посеяв очередную ссору между похитителями.

— Эй, купчик.

Наконец сумерская речь прервалась. Кэйа поднял взгляд на Ранджана и Перста. Один смотрел на него с полным досады и сомнения взглядом, другой не скрывал злорадного торжества.

— Можешь плясать. Мы продаем тебя твоей семье.

По усмешкам разбойников за спиной, Кэйа понял, что они были изначально заодно с Перстом. Интересно, как отнесутся к этому те, кто его схватил, чтобы выдать за награду? Кэйе нужно было не забывать о шаткости своего положения, но неконтролируемо он почувствовал облегчение — у него получилось избежать встречи с фатуи. 

— Вижу, ты рад. — Перст встал и направился к нему. Он подошел вплотную, и склонился над ухом Кэйи, в нос ударил травянистый душок с сладковато-гнилостной вонью, — но за свой длинный язык ты поплатишься, купчик.

Он кивнул головой разбойникам за спиной Кэйи. Они обошли его с двух сторон: один взял за плечо, второй достал нож. Принц, растерявшись, инстинктивно попытался высвободиться из хватки и отпрянуть, но его удержали. Он непонимающе посмотрел на Перста.

— Как это понимать?…

— Чтобы сделка точно не сорвалась, нужно убедить твою семейку, так сказать, в серьезности наших намерений. Думаю, тебе и самому хочется как можно быстрее пасть в объятия своей суженной. 

— О чем ты? — спросил Кэйа, стараясь не выпускать нож из поля зрения.

— Отправим еще одно послание. Вместе с частичкой тебя.

Сердце панически затрепетало, кровь отхлынула от лица.

— Ну чего ты побледнел. Всего лишь кусочек пальца. — Он кивнул на разбойника, чья рука лежала у него на плече, — Смотри, у него целиком пальца нет и живой же. 

Кэйа не проследил за направлением взгляда Перста, и тот снова наклонился к его уху. Принц неприязненно поморщился.

— Я бы с удовольствием отнял твой длинный язык, но не хочу лишать твою невесту удовольствия. Будет ей это от меня подарочком, — Он засмеялся, а затем отстранился. Кэйю тошнило от его довольства, а ужас холодным потом скатывался по спине. 

— Отведи его к столу. И засуньте кляп ему обратно в рот.

— Нет! — когда Кэйю толкнули по направлению к столу, паника вырвалась наружу. Безысходность и ужас от предстоящего наконец обрушились на него, словно ушат холодной воды, — Не надо!

В рот ему тут же стали пытаться запихнуть кляп. Кэйа попытался найти взглядом главаря, но тот вопреки его отчаянной надежде, наблюдал за всем с равнодушием и толикой досады. Но вряд ли из-за предстоящей экзекуции.

— Срежьте веревки, — приказал Перст, наблюдая за бесплодными попытками Кэйи вырваться из чужой хватки, — чем больше будешь рыпаться, тем хуже себе сделаешь. Оттяпают больше, чем нужно.

— Отправьте им то, что украли у меня, украшения, оружие, что угодно! — Кэйа обращался только к главарю. Перст очевидно точил на него зуб за “предательство”.

Но к его мольбам остались глухи. Кэйе никогда не было так страшно за собственную жизнь. Он оказался в руках дикарей. Глупо было полагать, что они ему не страшны. Он недооценил их.

Его связанные руки дернул на себя разбойник с ножом. 

— Ничто так не развязывает кошельки, как страх. — Чуть отойдя в сторонку, самодовольно изрек Перст, — Ничего личного. Радуйся лучше — никаких северян.

Смысла дергаться и изворачиваться не было. Что он противопоставит толпе вооруженных мужчин, решивших изувечить его? Но Кэйа, словно потерявший рассудок дикий зверь, изо всех сил сопротивлялся, толкался, изворачивался, ругался, пока наконец по его лицу не пришелся удар ладонью. Мысли на мгновение растворились. Лишь боль вибрацией гуляла по стенкам черепа. 

В этот момент в комнату вбежал Вэш. 

— Я привел их! Северяне пришли забрать пленника!

Все замерли. Кэйа, постепенно приходивший в себя, в первую очередь на мгновение почувствовал облегчение. Хватка на нем ослабла.

— Вэш!

— Гнусный сопляк!

— Уведите пленника обратно в камеру! Разберемся с северянами без него. 

— Что? Но почему?

Дальнейшая суета уже не достигала ушей Кэйи. Его грубо вытолкнули из зала и повели прочь. С ним был всего один разбойник, что суетно шел впереди, крепко держа предплечье. Кэйа краем глаза заприметил кинжал у него за поясом. Руки принца были в сантиметрах от него — только протяни.

И только сейчас эйфория от избегнутой пытки начала отпускать его. И Кэйа наконец осознал, в какой ситуации оказался. Ему нельзя, чтобы его забрали северяне. 

Ему нужно спровоцировать разбойника на драку. 

Когда они уже были у самой камеры, а разбойник потянулся к ключам, Кэйа, убедившись, что фатуи поблизости не видно, выхватил нож. Одним длинным движением он полоснул разбойника по лицу. Сталь распорола кожу как масло. Кэйа мог бы даже убить его и попытаться сбежать. Но стоило только мысли сформироваться в его голове, а рукам начать делать еще один замах — перед глазами маячила открытая беззащитная шея врага — как раздалась громкая брань, и в голову вновь прилетел удар. На этот раз кулака. На языке расцвел яркий привкус железа. 

— Сучий выблядок!

Еще один удар пришелся в живот. Кэйа успел заметить залитое кровью и перекошенное от ярости лицо, прежде чем перед глазами потемнело от боли.

— Ублюдок пытался сбежать! 

Кинжал выпал из рук, и его тут же, как какого-нибудь пьяного бродягу, швырнули в камеру за шиворот. 

— Мразь!

Он слышал топот нескольких пар ног. Его конвоир продолжал орать и ругаться. К камере сбежались еще разбойники. Кэйа мог ожидать что избивать его будут толпой. Но надеялся, что свершится чудо и он отделается парой ударов.

— Он порезал мне лицо! 

Единственным утешением было лишь то, что принц не прогадал. Провокация подействовала как надо. Но он не представлял, насколько пожалеет, что вообще решился на нее.

***

После очередного удара, счет которым Кэйа уже потерял, чья-то рука схватила его за волосы и дернула вверх. Скальп стянуло резкой болью, несмотря на отсутствие какого-либо сопротивления, на которое не было ни сил, ни мужества.

Зрение помутилось от боли и он даже не видел лиц избивающих его людей. Левый глаз выдавал лишь боль в черно-красном мареве — Кэйа не мог его открыть. Будь у него возможность задуматься, он бы посмеялся над этой злой иронией. Ранили именно тот глаз, которым он привык смотреть на мир.

— Подправим ему морду, чтобы вопросов не было! 

Кэйа смутно различил блеск кинжала перед своим лицом. Сердце от ужаса упало подстреленной птицей. Опять. Он так надеялся, что кулаки и пинки это худшее, что его ждет.

— Нет, пожа….

Что-то смутно напоминающее свист расселко тяжелый воздух, прервав его мольбу. А затем разразилась тишина. Единственным видящим глазом Кэйа пытался разглядеть за обступившими его мужчинами что-то, что их мгновенно отвлекло. 

Когда первое тело упало на землю, никто не шелохнулся. Лишь позже Кэйа поймет, что то был первый убитый. В ушах звенело, отчего звуки извне доносились до него приглушенно. Рука, сжимавшая его волосы, расслабилась и Кэйа безвольной марионеткой рухнул на землю.

— Что с ним?

— Эй, Хафсий.

— Бездна, смотрите. Кто это?

Кэйа приподнял голову, сипло дыша. Заметив, что на него никто не смотрит, он стал медленно отползать вглубь камеры.

— Хафсий мертв! 

В воздухе раздался синхронный лязг стали, вынимаемой из ножен. Кэйа вздрогнул. Его начало мутить. 

— Убейте эту рыжую мразь! Плевать кто он!

От резвости, с которой принц вскочил на ноги, у него потемнело в глазах. Он тут же шлепнулся на колени, трахею обожгло подступивший желчью. Вытирая рот тыльной стороной ладони, Кэйа на мгновение забыл о собственной боли. Разгоревшаяся в сердце надежда затушила ее, как свечу под дуновением ветра. 

Разбойники выбегали из камеры один за другим. Кэйа не рискнул пойти следом. Не только потому, что это было опасно и он не хотел, чтобы о нем вспомнили. Он боялся, что не устоит на ногах — мир перед глазами хаотично плясал.

Через узкий проем камеры Кэйа не мог разглядеть с кем сражаются разбойники. До него доносились их вопли и ругань, он видел как они пытаются окружить кого-то вне его поля зрения. Сердце билось о ребра в трепещущем нетерпении увидеть. Он боялся поверить своим надеждам, но не был властен над собственными желаниями. 

Неужели Дилюк нашел его?

Краем глаза Кэйа заметил блеск на полу. Пытаясь разглядеть, он сощурил правый глаз, и наконец понял, что это. Кинжал, тот самый, что выбили у него из рук. Судя по всему, кто-то из разбойников пнул его в камеру в суматохе. Под крики и лязг стали, разносившиеся снаружи, Кэйа, задержав дыхание и сжав зубы, подполз к оружию. Руки его по-прежнему были связаны — каждое движение отдавалось тупой болью. Возможно, сломаны кости. А может он никогда до этого не был избит по-настоящему, и каждый ушиб воспринимается гораздо острее, чем можно было предположить. Вместе со вспышками боли приходили нежданные воспоминания. Воспоминания о шрамах на бледном теле. О клейме, изуродовавшем нежную кожу. Какой страшной должно быть была та боль. 

Кэйю мутило, слезы застилали глаза, пока он отчаянно пытался резать веревку на руках — что и без травм сделать достаточно проблематично. Крик раздался совсем рядом. Кэйа вздрогнул, кинжал выпал у него из рук. Он смог надрезать половину веревки, часть волокон из плетения уже во всю топорщились. При желании и усердии ему может этого хватить, чтобы разорвать веревку силой. Дилюк не зря сражается, выигрывая время. Кэйа сделает все от него зависящее, чтобы не быть ему обузой сейчас. Ноги его, к счастью, целы, и бежать на них он сможет. Нужно только чтобы мир перестал вертеться у него перед глазами.

Совсем рядом с шумом о землю ударилось чье-то тело. Кэйа резко поднял голову. В проеме лежал труп разбойника. Из виска у него торчал нож. Кэйа уже видел точно такие же. Ошибки быть не может. Улыбка на избитом лице отозвалась резью — кожа слишком израненная, чтобы так растягиваться,— но принц не смог удержаться. Боль в это мгновение стала так не важна. 

Он уже был готов продолжать резать веревку, окрыленный надеждой, когда его накрыла тень. Над трупом встал человек. 

Кэйа вновь поднял взгляд. Солнце золотило его фигуру, свет огибал острые плечи мундира, путался во взъерошенной копне рыжих волос. Менее секунды понадобилось ему, чтобы осознать. 

У Дилюка сейчас не рыжие волосы. Он так хотел, чтобы именно он пришел за ним, что забыл об этом. 

Силы внезапно покинули его тело. Разочарование горечью обожгло гортань, тисками сдавило сердце.

Перед ним стоял не Дилюк. 

За Кэйей пришел фатуйский выродок.

***

— То есть, хотите сказать, что вы, кучка оборванцев, поймали разыскиваемого нами преступника, позвали на опознание, а потом решили разбить в мясо его лицо? Про попытку сорвать сделку я вообще молчу, самоубийцы неотесанные.

Кэйе заново связали руки и приволокли обратно в обеденный зал. Только теперь положение немного изменилось. Выжившие разбойники — те кто сдались, — стояли на коленях в ряд перед отрядом фатуи. Единственный из них, кто не носил маски, был совсем молодой парень в небрежно застегнутом фатуйском мундире, и измазанный с ног до головы в чужой крови. сразу было понятно, то он выше прочих по званию. 

Кэйа слышал как к нему обратился один из солдат —Тарталья. Очередной Предвестник. Бледное веснушчатое лицо искажала насмешливая гримаса, из лисьей ухмылки топорщился кривой клык, глаза - синие, пустые, как у мертвой рыбы, не отражали ни единой эмоции, в то время как все остальное было даже чрезмерно экспрессивным. Словно марионетку активно дергали за ниточки, пытаясь создать иллюзию жизни.

Кэйа избегал лишний раз смотреть на него. Что-то злое, неудержимо яростное поднималось в нем при взгляде в эти пустые синие глаза. Как будто этот Предвестник был виноват в том, что Кэйа принял его за Дилюка, будто самолично забрал у него едва обретенную надежду. Такая страшная ошибка слишком ощутимо выбила землю из-под ног, и чтобы совсем не ухнуть в пропасть, нужно было найти якорь. Злость. Кэйа не знал на кого ему злиться, кроме как на объект этой ложной надежды. 

А еще злоба помогала перекрыть страх. Кэйа видел, что Тарталья сделал с разбойниками за попытку предать фатуи. Когда принца вывели из его камеры, от увиденного мороз пошел по коже, несмотря на удушливую сумерскую жару. Всюду кровь и мертвые тела. Палящее солнце бликовало в лужах крови, мухи слетелись на трупы, жужжа раздражительным довольством от предстоящего пира. На фоне этого месива Тарталья, отделавшийся лишь испачканной формой, словно сам он был неуязвим и неприкасаем, вызывал животных ужас.  

До этого момента, Кэйа не думал, что встретит кого-то настолько же пугающе сильного и смертоносного, как Дилюк. Но Дилюка он не боялся — несмотря на не самое теплое воссоединение — он никогда не чувствовал опасности рядом с ним. А еще Дилюк никогда не действовал настолько хаотично. Не убивал без причины. От него не исходила волна безумия, и в его глазах всегда было что-то живое, что-то человеческое. Кэйа пришел к мысли, которая напугала его сильнее, чем можно было ожидать — Тарталья опаснее Дилюка. 

Единственное, что в этой ситуации хоть немного обнадеживало, так это то, что в его избитом лице действительно  невозможно узнать человека с розыска. Только теперь Кэйа не был уверен, не убьют ли его, если он не будет опознан.

Наконец Тарталья обратил внимание на пленника, притихшего и уставившегося в пол прожигающим взглядом.

— Эй, а ты что скажешь, товарищ?

Когда обратились к нему, Кэйа не шелохнулся. Вопреки желанию, он поднял взгляд и одним здоровым глазом уставился в лицо предвестнику. Язык во рту казался опухшим и неповоротливым. Солоноватый привкус от собственной крови плотно впитался в полость рта. Кэйа с трудом произнес то, что уже несколько раз сказал, пока его сюда тащили.

— Я не тот, кого вы ищите.

Тарталью это, кажется, не смутило ни капли.

— Ха, знаешь, тут я с тобой согласен. Лично я точно тебя не ищу. Но если ты не тот знатный одноглазый должник, то и про Полуночника не знаешь. Значит и жизнь сохранять тебе не за чем. Ни тебе, ни этой шайке лгунов.

Кэйа вздрогнул. Полуночник. Так звали Дилюка у фатуи. Зачем этот ублюдок ищет его? 

— Он врет! — взвился к потолку тонкий визгливый голос — это точно тот одноглазый чужеземец. Он носил повязку! И лицо то же! Забирайте его и отпустите нас! Мы же выполнили часть сделки!

Вэш. Мелкий выродок, который заварил всю эту кашу, был все еще жив. Кэйа не заметил, когда его сюда приволокли. Теперь он его увидел. Лицо, перемазанное в слезах и соплях, ладони в крови, всюду ссадины. Видимо ему тоже досталось. Жаль, что не насмерть. 

— Забирать? Куда? — Предвестник совсем по-мальчишески почесал затылок. — Эх, наверное не стоило вмешиваться. Дал бы им его добить, раз он не тот, кого ищет Дотторе. Самому об такое даже руки марать не хочется. 

— А что если мальчишка не врет? — вступил один из фатуи, — Если мы его убьем, господин Дотторе…

— Если вас так это волнует, то просто допросите. — пожал плечами Тарталья, оглядев его с ног до головы, — Отправим его к этому лабораторному мяснику. Даже если окажется, что он не тот, кого искали, Дотторе найдет ему применение. Это вообще не наше дело.

— А награда?..

— Забирайте себе, если хотите, — отмахнулся рукой Тарталья, — мне ни к чему. 

Насколько нужно быть до безрассудного бесстрашным, чтобы обсуждать свои планы перед дюжиной разбойников, вдвое превосходящих по количеству? Пусть те разоружены и связаны. Такая самоуверенность могла бы показаться смешной, но Кэйю она даже пугала. Словно они не считали за людей тех, кого собирались убить в любом случае. Изращенная насмешка или демонстрация своего превосходства? В любом случае не осталось сомнений, что никто из них живыми эту комнату не покинет. Интересно, поймут ли это захваченные разбойники? Кэйа поискал взглядом старика, их главаря. Того тоже не убили, наградив лишь парой синяков. Он стоял на коленях, опустив голову и закрыв глаза. Уже начал молиться за упокой своей грешной души? 

Тарталья повернулся к ним спиной и обратился к другим фатуи. На общем языке.

— Раз Полуночника видели в этих краях, значит он может быть неподалеку. Я разыщу его сам, пока вы тут подчищаете. Всех, кто придет в лагерь тоже можете убивать. Побудем немного хорошими парнями и избавимся от местных паразитов.

Кровь застыла в жилах. Но не только из-за страха за свою жизнь. В то, что ее заберут так глупо, Кэйе все еще с трудом верилось. Но если этот псих пойдет к Дилюку… От мысли принца начало подташнивать. От страха и от беспомощности. 

Где-то совсем рядом и вместе с тем так безнадежно далеко разносился жужащий шепот пленных бандитов, видимо осознавших, какая участь их ждет. Кэйе не было дела до их судьбы — он их предупреждал. Устроят они бунт или станут молить о пощаде, судьба Кэйи уже полностью в руках фатуи. И если он и мог что-то сделать, то только для…

— Постойте. — прежде, чем он успел их обдумать, слова заторопились прочь с языка, подгоняемые паникой, — Я знаю где Полуночник, которого вы ищите. Отведу вас к нему в обмен на свободу. 

Тарталья резко обернулся и его мертвый рыбий взгляд упал точно на Кэйю, которому, поборов неприязнь, пришлось его выдержать. На бледном лице расцвела хищная улыбка.

— А вот это уже интересно, товарищ! Сразу б так!

В затылке неприятно защекотало. Почему-то Кэйе показалось, что в это мгновение на нем с лязгом захлопнулся капкан, который он не заметил.

Принца увели в просторную комнату прямо из обеденной залы и усадили на стул. Бегло осмотревшись, стало ясно, что это кладовая, в которой большая часть полок пустовала. Очевидно разбойники остро нуждались в средствах, раз не имели достаточных запасов еды. По углам виднелись отверстия, откуда, казалось, вот-вот покажется серая крысиная шкурка и пара блестящих глазок.

Перед ним стоял Предвестник, а у двери — его подчиненный. У Кэйи было несколько минут, чтобы придумать достаточно правдоподобную ложь, которую он сможет использовать.  

— Как докажешь, что ты и правда знаешь Полуночника?

Здесь Кэйе даже не пришлось ухищряться.

— Я путешествовал с ним. Я был тем, кто выкупил…

— Украл. 

— Освободил его от Дотторе. 

Тарталья не переставал ухмыляться. Он в открытую насмехался над ним. 

— Значит ты тот самый принц. Говорят, этот головорез тебя держал в заложниках? Так теперь называются путешествия?

— Нет. — Кэйа поморщился, — Он меня не похищал. Мы сбежали и скрывались от фатуи. Когда поняли, что за нами хвост, решили разделиться. Я отправил его кое-куда. Надеялся, что даже если со мной что случится, уж он-то сможет меня спасти, но…

— Кэйа.

Кэйа прервался на полуслове, удивленно посмотрев на Тарталью. Тот смотрел на него с почти ребяческим восторгом.

— Принц Альберих. Твое имя же Кэйа?

Кэйю бы передернуло от такой грубой фамильярности, если бы обстоятельства были немного иными. Он ничего не ответил. В розыске его имя не упоминалось.

Но ответ Тарталье, кажется, нужен не был. Он и так все понял.

— Ха! Конечно! Это тебя он звал в бреду. 

— Что?

— Неважно. — Отмахнулся, будто погрузившись в собственный раздумия, пробормотал Тарталья, — Значит он был из Каэнри’ах… Никогда бы не подумал. Как его зовут?

Кэйа замешкался всего на пару секунд.

— П-полуночник.

— Нет. — Тарталья приблизился, уставившись ему в глаза, нависнув, словно коршун над добычей, — Его настоящее имя. Он скрывал его. Ото всех. Даже твое имя называл, но не свое. 

Кэйа засомневался. Он понимал, почему Дилюк скрывал свое имя. До сих пор его скрывает, даже несмотря на то, что опасаться ему рядом с Кэйей нечего. И выдавать его настоящее имя фатуи…

Принцу очень этого не хотелось.

— Ну так? Ты же не думаешь, что хранить это в секрете имеет смысл? Ты собираешься сдать его мне, не забыл? Откажешься — отправишься к Дотторе сейчас же, возможно, без пары-тройки ногтей. Владислав их коллекционирует, — он кивнул головой на фатуи у двери, — и очень попросил присутствовать при нашей беседе. 

Угроза пыток подействовала слишком действенно. Кэйа знал, что все равно не выдержит.

— Дилюк. Его зовут Дилюк.

Имя, которое он старался не произносить вслух, отдавало предательской горечью на языке. Он опустил взгляд. Воцарилось молчание. Кэйю пожирали сомнения. Он мог соврать и назвать любое другое имя, но сердце так загнанно колотилось в груди, так громко стучало в ушах, что избавляло от любых мыслей. В голове лишь картинки возможных пыток. 

— Дилюк. Да. — Тарталья улыбнулся. — Значит, ты действительно не самозванец. А теперь, будь добр, сообщи, где мне его найти.

Тарталья уже знал его имя. Он его просто проверял. Кэйе понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что только что произошло. Этот Предвестник вьет вокруг него свою паутину всевозможных уловок, словно паук.. Кэйа не мог поверить, что какой-то северный варвар, которого он только встретил, смог провести его уже дважды.  Боясь, что агрессия прочтется во взгляде, принц отвел его, уставившись в пол.

— Принесите карту. — сиплым от досады голосом сказал принц, — Я укажу. 

Кэйа понятия не имел, где сейчас Дилюк. Но надеялся, что сможет выдать ложные направления наугад. Он понимал куда точно не лежит его дорога — там где нет заводов. Значит, нужно просто отвести их от этих мест. В любом случае самого принца отправят к Дотторе и терять ему уже нечего, даже когда обман вскроется. Но если он сможет уберечь Дилюка, значит, все, на что он пошел, было не напрасно. Перед собой его совесть будет чиста, а сердце спокойно. Хотя бы какое-то время.

Владислав, отправившийся за картами, задерживался. Тарталья не говорил с пленным, будто утратив к нему интерес, стоило только добиться того, чего он хотел. Вместо этого он молча метал ножи в стену за спиной Кэйи. Каждый замах вынуждал напрячься. Предвестник делал это специально, действовал на нервы, не давал расслабиться ни на минуту.

Поэтому Кэйа не мог дождаться, когда дверь снова откроется и вернется фатуи, чтобы отвлечь внимание Предвестника на себя. И Владислав наконец вернулся, но принес с собой не только карты. 

— Донесение, капитан. Разведка прибыла. Наш отряд столкнулся с Полуночником на подходе к ближайшей деревне, на северо-западе. 

Тарталья медленно обернулся, прервав готовящийся бросок. Он протянул карту. На лице Предвестника появилась улыбка. Кэйа ни слова не понимал из того, что сказал фатуи, но предчувствие закралось гадкое.

— Из отряда не выжил никто. Его потеряли, но уйти он далеко не мог.

Тарталья звонко хлопнул в ладоши.

— Видимо, твоя помощь, дорогой товарищ, нам больше не нужна. — с преувеличенной радостью сообщил он Кэйе, — Полуночник собирается навестить нас здесь.