— Давайте передохнём, — Асума вытянул руку, призывая сокомандников остановиться.

— Опять? — нетерпеливо воскликнула Куренай и тяжело вздохнула. — С тех пор, как мы закончили миссию, это уже третья остановка. Отдохнём, когда отчитаемся перед Хокаге!

Асума бросил на неё взгляд и достал пачку сигарет, с которыми, похоже, не расставался никогда. Он спрыгнул с дерева и привалился к кроне.

— Мы никуда не спешим.

— Опять курить? — она в отчаянии закатила глаза и опустила плечи. — Когда ты уже бросишь?

— Для миссии мои привычки — не помеха, — с усмешкой, лениво проговорил Асума. Сигарета пристала к нижней губе и так же лениво торчала изо рта.

— Да, но доложить Хокаге о выполненной миссии куда важнее твоей никотиновой зависимости, — возразила Куренай, но тот лишь пожал плечами. Она издала громкий стон, полный недовольства, и глянула на Какаши, который молчаливо следил за перепалкой.

— От поддержки я бы не отказалась.

— Расслабься, — откликнулся тот, повиснув на ветке вниз головой и удерживаясь на ступнях с помощью чакры. — Наслаждайся жизнью, а Асума пусть до срока в могилу себя загоняет. У нас ещё полно времени, куда спешить?

Сощурив в подозрительном взгляде глаза, Куренай посмотрела на товарища.

— Ещё бы ты был против передышки. Книжонка-то сама себя не прочитает.

Какаши уже держал упомянутую книгу перед глазами и только пожал плечами.

— Всего лишь провожу время перерыва с пользой.

Куренай застонала с преувеличенным разочарованием, поражаясь лености друзей.

— Вы как хотите, а я на разведку.

— Зачем? — спросил Какаши, отрываясь от книги. — Хвоста нет.

— Всего лишь провожу время перерыва с пользой, — самодовольно парировала Куренай, ввернув слова, сказанные им. Она одним прыжком достигла ветки высокого дерева и остановилась, кинув напоследок: — Если что случится, я свяжусь по передатчику.

— Что может случиться, — пробубнил Асума, когда Куренай скрылась с глаз.

— Ей бы занятие по душе найти, — задумчиво сказал Какаши. — Вязание, например. Я слышал, нервы успокаивает. Сейчас только время зря потеряет.

Асума сделал глубокую затяжку и кивнул, молча соглашаясь со словами товарища.

***

Вытирая пот со лба, Сакура направлялась домой после очередного долгого рабочего дня. Во время обеденного перерыва она встретила Тен-Тен и решила расспросить её о вчерашнем ужине за раменом. По-видимому, все чудесно провели время, хоть Наруто и умудрился под конец разлить чай Хинаты на стол. Услышав рассказ, Сакура улыбнулась — в этом весь Наруто, сама неуклюжесть.

Тен-Тен выразила сожаление о том, что у Сакуры не получилось выкроить время из своего плотного графика, и беспокойство за то, что её с головой заваливали работой в больнице. Тепло улыбнувшись и покачав головой, Сакура ответила, что нагрузка не была такой уж большой и что в следующий раз, когда друзья снова решат выбраться поесть рамен, она обязательно составит им компанию. Сакура была искренне тронута заботой подруги и оттого почувствовала укол вины за то, что прикрывалась работой — ведь, по крайней мере, вчера её допоздна в больнице никто не держал.

Цунаде даже отправила её домой пораньше, чтобы та восстановила чакру. Исцеление ниндзя из Конохи ранее тем же утром изрядно истощило Сакуру, но несмотря на усталость, она не пошла домой — так и пробродила остаток вечера по деревне, утопая в унынии. Ноги сами несли её туда, где сохранились самые яркие воспоминания о Саске: на площадку, где они впервые сражались с Какаши, когда только стали генинами, во двор академии, где Сакура наблюдала, как Саске упражняется с сюрикенами. И прошла по пути, ведущему к воротам Конохи… где она тщетно пыталась его остановить.

Окутанная тяжёлыми мыслями, Сакура шагала по улицам, машинально избегая раменную в страхе, что её обнаружат и заставят присоединиться к нежеланной компании. Погруженная в размышления, она не заметила, как подошла к кварталу клана Учиха. После чудовищной резни, произошедшей девять лет назад, опустевшие дома довольно быстро стали заселяться. И только принадлежавшее семье Саске поместье, где он остался жить после трагедии, было единственным зданием, которое не затронули изменения. До Сакуры дошли слухи — она уже не могла вспомнить, от кого — что если в течение пяти лет после своего ухода из деревни Саске не вернётся и не ответит за свои преступления, то поместье выставят на торги. Окинув взглядом красивый дом, Сакура дала себе клятву, что выкупит его, если возникнет необходимость. Она не позволит жить там никому, кроме него. Иначе это будет означать, что Саске ушёл навсегда.

Тьма заволокла глаза, когда Сакура окинула взглядом старинное здание. С того дня, как Саске покинул деревню, прошло три года. Время брало своё — на доме лежал глубокий след запустения.

Даже не обдумав всё как следует, Сакура выждала момент, когда чужим любопытным глазам не будет до неё никакого дела, и тихо проскользнула через боковой фасад здания в поисках запасного входа. Причина, по которой она желала забраться в пустой дом, не поддавалась объяснению даже самой Сакуры. Тем не менее, она пробилась сквозь заросший сад и остановилась на заднем крыльце.

Жёсткой проволокой ей всё же удалось подцепить поворотный язычок замка на двери запасного выхода, и Сакура вошла в пустой дом. Куда бы ни упал взгляд, на всём лежал толстый слой пыли. Значит, с тех пор, как хозяин переступил порог, ничто и никто не потревожил здешние стены. Сакуре раньше никогда не приходилось бывать внутри, и поэтому теперь, не отдавая себе отчёта, она бродила по дому и рассматривала убранство в заброшенных комнатах, но не смела ни к чему прикасаться.

Однако, обнаружив в углу кухни старый веник, она всё же решила приложить руку к вещам Саске. Несмело сжав веник в руке, Сакура принялась мести.

«Чтобы вернулся в чистый дом», — шепнула она, хоть и знала, что этому случиться не суждено.

Всё началось с веника. Кухней Сакура не ограничилась, и вскоре были выметены полы во всём доме. А когда на глаза попалась тряпка, висевшая на краю ведра, то Сакура решила заодно протереть пыль с каждой поверхности. После она вымыла тарелки и разобрала кухонные шкафы, избавляясь от давным-давно испорченной еды, а покончив с этим, рассортировала нескоропортящиеся продукты на консервированные и фасованные. В шкафу прихожей она увидела пыльные простыни и наскоро простирнула их. Затем пошла ещё дальше — перестелила постели.

Убрав во всём доме, Сакура поплелась к себе и измождено рухнула на кровать. Она это сделала. Она вымыла весь дом. И только когда проваливалась в сон вчера вечером, к ней закралась мысль, что она проделала всю эту изнурительную работу ни ради кого.

***

Куренай перепрыгивала с ветки на ветку, на глаз очерчивая периметр вокруг того места, где она оставила ленивых товарищей. Положа руку на сердце Куренай иногда относилась к подобным выходкам с недовольством и недоверием: конечно, они справились с миссией, но это не давало никакого права плестись обратно в Коноху с черепашьей скоростью и останавливаться понюхать цветочки. Иногда товарищи напоминали ей школьных мальчишек.

Ловко приземлившись на прочную ветку в метрах от земли, она окинула взглядом окрестности. Признаков надвигающейся угрозы не было. Осматриваясь, Куренай вдруг задумалась, почему её вообще что-то беспокоит. Обстановка не располагала к нападению: высоко над головой ярко светило солнце, весело щебетали птички. Перед ней даже прокружились две бабочки, пока она выискивала глазами врага, которого очевидно не существовало.

Смех да и только. Хотелось Асуме курить или нет, они должны были продолжать путь. Куренай вздохнула с досадой, невольно впитывая запахи, что витали в воздухе. Густой аромат полевых цветов с примесью свежей зелёной травы и запах новых листьев на деревьях наполнили лёгкие. Куренай замерла, задержав дыхание, и её губы тронула улыбка. Она очень любила весну, но, в отличие от своих товарищей, не позволяла себе обращать внимание на красоту вокруг до официального завершения миссии.

Уже собираясь продолжить путь, Куренай коротко застыла: перерыв ведь ещё не закончился, а смысла в разведке не было никакого, так что можно смело последовать совету Какаши и расслабиться. Если бы капитаном команды назначили её, ни о каких остановках не могло быть и речи. Вновь окидывая окрестности взором малиновых глаз, она убедилась в том, что им не грозит никакая опасность, хоть это было ясно как день, а затем расслабленно села на ветке, свесив ноги. Она решила побаловать себя передышкой, держа в голове мысль о том, что если Асума и Какаши узнают, то до конца жизни будут припоминать.

Сосредоточив поток чакры в носу, как это делал её ученик Киба, Куренай ощутила, что запахи моментально сгустились. Она позволила нежным ароматам окутать себя и изумилась их остроте — ей даже удалось распознать несколько цветов. Если бы она знала названия остальных, то смогла бы определить и их — настолько легко различимыми стали ароматы.

Лёгкий ветерок колыхнул тонкие ветви и принёс с собой новую волну. Куренай смогла уловить запах недавно распустившихся листьев, влажной земли, и — едва ощутимо, но абсолютно безошибочно — цветущей вишни. Неожиданно её усиленное чакрой обоняние потревожил новый запах — неприятный, металлический. Он был таким острым и настолько шёл вразрез с остальными, что Куренай удивилась, как не заметила его раньше. Её лоб прорезала глубокая складка, малиновые глаза сузились. Этот запах она ни с чем не спутает. Это был смрад крови.

***

После разговора с Цунаде Сакуру всю ночь преследовали кошмары, в которых она снова оказалась в Лесу Смерти во время экзамена на звание чунина. К счастью, следующий день не ознаменовался никакими событиями, поэтому усталость не могла помешать выполнению работы, за которую ей предстояло взяться. В тот день всего-навсего пришлось залечить разбитую коленку маленького мальчика, разобраться с вывихнутой лодыжкой и помочь пожилой даме, которая сломала бедро после падения. Сакура выполнила работу и поплелась домой, не ощущая в себе усталости. Её чакра ни на миг не приблизилась к истощению, и вдруг стало ясно, что испытывает Наруто, когда ему дают «пустяковую» миссию.

Ещё даже не начало смеркаться, когда она покинула зловонный госпиталь. Цунаде снова отпустила её раньше, чтобы набиралась сил, потому как тем же вечером они ожидали с миссии группу джоунинов, и наставнице было нужно, чтобы в экстренном случае Сакура приступила к работе. По дороге она вела горячий спор сама с собой, желая вернуться в дом Саске, но в конечном итоге отказалась от этой затеи. Дом и так сверкал чистотой, ей попросту нечего было там делать.

Она брела домой скорее по привычке и не реагировала на то, что происходит вокруг. Дальний тёмный угол радушно встретил её, и она уселась в этом глухом пыльном углу, предаваясь отчаянию от потери Саске.

— Сакура?

Она подняла взгляд, широко улыбаясь, готовая одурачить кого бы то ни было, лишь бы не думали, какая она жалкая. Маска быстро слетела с лица, как только Сакура увидела знакомую фигуру. Ино стояла снаружи цветочного магазина и, по-видимому, заносила внутрь букеты с уличной витрины.

— Чего тебе? — спросила Сакура упавшим голосом, будучи не в настроении спорить.

Ино усмехнулась.

— Прости, лобастая. Мне теперь, оказывается, нельзя узнать, что с тобой не так.

Сакура вздохнула и потёрла виски, ощущая подступающую головную боль.

— Всё так… В любом случае я и не думала, что ты вспомнишь.

Ино упёрла руки в бока и слегка нахмурилась.

— О чём ты?

— Ни о чём, — грубо ответила Сакура и продолжила путь.

— Ты поэтому носишь чёрное, да? — ехидно отметила Ино, когда Сакура поравнялась с ней. — Кто-то умер?

Она резко остановилась, будто ноги приросли к земле. Нежно-розовая чёлка качнулась перед глазами и скрыла подступающие слёзы, быстро скапливающиеся от сильного наклона головы.

— Никто не умер, — тихо отозвалась Сакура, не глядя на бывшую подругу. — Пожалуйста, не трогай меня сегодня.

Ступая быстрым шагом и широко расставив руки, Ино преградила ей путь.

— Сакура, рассказывай.

И вновь приказной тон, не терпящий пререканий, совсем как у Цунаде. Тихо выдохнув, она ответила приглушённым голосом:

— Завтра будет три года, как Саске-кун ушёл из Конохи.

Выставленные в стороны руки Ино медленно опустились. Она обеспокоенно посмотрела на ту, которую когда-то называла лучшей подругой.

— Орочимару может… использовать его, — продолжила Сакура, хотя Ино не просила. — Он больше не сможет контролировать своё тело, пусть даже душа ещё будет жить… Его всё равно что не станет.

Слеза сорвалась с кончика носа и беззвучно упала на землю. Обхватив себя руками, Сакура мечтала исчезнуть, раствориться в черноте своего одеяния.

— Ино, мне надо домой, — дрожащим голосом произнесла она. — Завтра трудный день.

Подруга будто приросла к месту и даже пальцем не пошевелила, чтобы остановить её. Лишь уставилась вслед, не зная, что делать. Если вообще можно что-то сделать. Тихо и быстро Сакура прошла по улице, незаметно прошмыгнула по лестнице мимо матери, которая возилась на кухне, и оказалась в своей комнате. Возможно, теперь, узнав правду, Ино сделает так, что о причине её скорби узнает и полдеревни, но Сакуре было всё равно.

Она робко взяла в руки восьмиугольную рамку с фотографией команды номер семь. Это была единственная фотография с его изображением, единственное напоминание о счастливых днях, которые остались далеко в прошлом. Она крепко прижала рамку к сердцу и легла на постель, беззвучно плача.

***

Куренай вскочила на ноги, почуяв запах крови, и сорвалась с места. Она прокладывала путь как можно быстрее, боясь, что ветер изменит направление. Чакру, сосредоточенную в носу, пришлось рассеять, потому что тяжёлый тошнотворный запах затопил с головой. Он стал таким отчётливым, что даже без способностей его можно было различить. Вскоре на лесной подстилке появился тонкий кровавый след.

Перемахивая с ветки на ветку, она следовала по кровавой тропе, замечая, насколько ровными были следы, будто кто-то тащил по земле раненое животное. Прямая дорожка закончилась кровавым бассейном. Куренай спрыгнула вниз и потрогала бурую траву. Кровь липла к рукам и местами уже высохла. Что бы здесь ни произошло, произошло это пару часов назад. Дальше кровавая тропа вела вглубь леса, только теперь не так ровно — брызгами и волнообразными линями. Истекающий кровью некто либо сбежал, либо его бросили умирать, но он продолжал бороться за жизнь.

Несмотря на количество потерянной крови и то, что она была уже не свежая, небольшой шанс на спасение кого бы то ни было, ещё оставался. Конечно, это могло оказаться раненное животное, но лучше убедиться — вдруг на кону человеческая жизнь.

Куренай стремглав побежала по следу на лесной подстилке — он стал тоньше, как будто кровотечение уменьшилось. Большие отметины скопившейся крови виднелись только там, где существо останавливалось передохнуть. Куренай перепрыгнула через корень дерева, обошла ветку и чуть не оступилась — настолько резко заканчивался лес и начиналась поляна.

След вёл её дальше и скрывался в густой траве. Куренай окинула взглядом поляну, выискивая потенциальную угрозу, и вдруг изумлённо замерла. Прямо посередине поля, на возвышенности небольшого холма, росла огромная распустившаяся вишня. Должно быть, запах именно её цветов уловила Куренай до того, как примешался запах крови. Очевидной угрозы не было, поэтому она осторожно ступила вперёд, отодвигая в сторону траву, чтобы не потерять след. Кем бы он ни был, несмотря на серьёзные раны, он смог забраться на холм. Поднимаясь, Куренай заметила, что след обогнул ствол и скрылся из виду, скорее всего, продолжаясь на другой стороне вниз по холму.

Она медленно подошла к дереву и коснулась толстого ствола. Ощущая под пальцами шершавую кору, обошла дерево, осторожно выглянула и отпрыгнула в сторону от неожиданности — там, где заканчивалась кровавая дорожка, кто-то лежал. Куренай схватилась за клокочущее сердце: она совсем не ожидала увидеть кого-то под деревом.

Позабыв про испуг, она опустилась на колени рядом с изувеченной фигурой. Мальчик — нет — юноша лет шестнадцати или восемнадцати, лежал у основания дерева с раскинутыми в стороны руками и ногами, привалившись к могучему стволу. Его чёрные волосы слиплись от крови, вся одежда тоже была пропитана ею. Подбородок покоился на груди, а отросшие волосы скрывали лицо. Левая рука выгибалась под неестественным углом. От многочисленных порезов и ожогов на обеих руках не было живого места, одежда разодрана в клочья. Несколько лепестков цветущей вишни, покорно сорвавшись с дерева, опустились на его бездыханную фигуру, отчего возникло впечатление гротескного сопоставления. В груди неприятно шевельнулось — юноша был слишком молод, чтобы умирать.

Помрачнев от увиденного, Куренай развернулась, чтобы уйти, но вдруг уловила едва заметное движение — ей показалось, что грудь юноши приподнялась и опала, как будто он в слабой попытке старался урвать глоток воздуха. Может, это ветер колыхнул одежду, тем не менее, Куренай протянула руку и нащупала пульс на шее. К её великому удивлению под пальцами слабо билась жилка. Иначе чем чудом это назвать было нельзя.

Поднеся руку к уху, она включила рацию и быстро настроила частоту.

— Асума, Какаши, вы должны это увидеть.

— Ага, что такое? — послышался голос Асумы.

— Быстрее сюда! — сорвалась Куренай. — Я на северо-западе от вас, под большой вишней на поляне.

— Скоро будем, — ответил Какаши. От скучающего тона не осталось следа.

Убрав рацию, Куренай поднесла правую руку парня ближе к себе. Её медицинские способности были сильно ограничены, но она могла хотя бы перевязать раны на руках и ногах, пока ждала товарищей. Возможно, если они задержатся, ей даже удастся соорудить перевязь для левой руки. Достав маленькую баночку с целебным бальзамом из набедренного кармана и флягу с водой, Куренай принялась обрабатывать раны юноши. Она всем сердцем надеялась, что Какаши и Асума поторопятся. То, что молодой человек всё ещё был жив, учитывая в какую глубь леса он умудрился забраться, было самым настоящим чудом. Но чудо или нет, если она сейчас же ему не поможет, он вопреки своим стараниям умрёт.

Позади послышался шелест. Какаши и Асума склонились над парнем, изучая.

— Хорошо, что вы уже здесь, — сказала Куренай, оборачиваясь к ним. — Он ещё жив. Асума, у тебя ведь есть базовая медицинская подготовка. Помоги зафиксировать руку.

Тот молча кивнул и осторожно взял левую руку парня в свои — по обе стороны от перелома.

— Возможно, уже поздно. Если отреагирует на боль, может, и не умрёт, но если нет — он нежилец.

Куренай кивнула и отрезала длинный кусок бинта. Какаши уже нёс ветку для шины. Когда Асума повернул сломанную руку парня, соединяя две части, Куренай и Какаши замерли в напряжении, ожидая реакцию. Они облегчённо выдохнули, когда услышали сдавленный стон, исходящий от бессознательной фигуры. Голова парня качнулась вправо и склонилась на плечо. Лепесток вишни плавно опустился на лоб. Куренай тупо моргнула, уставившись на лицо юноши. Длинная глубокая рана пересекала глаза — кровь, сочившаяся из этой раны, залила всё лицо и высохла. Ожоги и порезы на лбу и щеках выглядели грязно и мучительно болезненно. Парень пошевелился, и ткань его оборванной рубахи съехала, оголяя чёрную отметину на шее. Куренай удивлённо распахнула глаза, когда до неё дошло, кто перед ней. Она открыла было рот, но Какаши её опередил:

— Боже правый! — ошарашено прошептал он. — Это же Саске Учиха.

***

Миновал час от полуночи, когда мама Сакуры поспешила разбудить дочь. Та сонно села, бормоча несвязное, и поморщилась от того, что спина затекла. Сакура уснула в неудобной позе, поэтому теперь всё тело ломило и покалывало. Она поняла, что пальцы тоже затекли, когда попыталась оторвать их от рамки с фотографией, которую крепко прижимала к груди. Отложив изображение, она повернулась к матери, терпеливо и в то же время обеспокоенно ожидавшей её пробуждения.

— Что такое? — спросила Сакура, стирая с глаз остатки сна.

— Пришли из больницы, — серьёзным тоном заявила мама. — Им дали особое поручение привести тебя. Видимо, экстренный случай. Цунаде-сама требует твоего присутствия.

Сон как рукой сняло: Сакура выпрыгнула из постели и уже мчалась по лестнице, перемахивая сразу через три ступеньки. Мама что-то кричала сверху лестницы, пока Сакура натягивала чёрную куртку.

— Они сказали, что не пришли бы, если бы не распоряжение Цунаде-сама… — она не успела договорить: Сакура уже захлопнула входную дверь.

Покинув дом, она не сбавила скорости, а только махнула ниндзя-медикам, чтобы следовали за ней. Назначенный ответственным догнал Сакуру, пока та мчалась по улице.

— Вкратце, что случилось? — задала она вопрос, не желая тратить время на лишние разговоры. Раз уж её вызвали среди ночи, значит, она не имела права терять драгоценные минуты. За последние три года таких вызовов было всего два, и Сакура понимала, что должна быть готова в любой момент.

— Мы не знаем, — неуверенно ответил медик. — Нас просто отправили за вами, никаких сведений не дали. Скорее всего, что-то случилось с командой джоунинов. Они вернулись несколько минут назад.

— Кто конкретно? — спросила Сакура, когда они ступили на лестницу больницы. К каждому пациенту требовался особый подход, поэтому чакру нужно было подготовить соответственно.

— Сарутоби Асума, Юхи Куренай и Хатаке Какаши, — последовал ответ. Сакура рванула к лестнице, миновав лифт. Медик только и успел ей крикнуть вслед: — Второй этаж. Палата двести двадцать один!

Она взлетела по лестнице в коридор и шумно ввалилась в указанную палату, распахнув дверь настежь. Картина, представшая перед глазами, обеспокоила её: Цунаде работала не одна — Шизуне и ещё один опытный ниндзя-медик склонились над пациентом. Как только Сакура переступила порог палаты, Шизуне метнула на неё взгляд.

— Помоги залечить раны на ногах! — рявкнула она. Цунаде была слишком сосредоточена, и Сакура поняла, что учителя ни на секунду нельзя отвлекать.

Перебежав на другую сторону от койки, Сакура размотала наспех наложенные повязки и задохнулась от вида. Всю левую ногу покрывали глубокие раны и тяжёлые ожоги. Сакура перевела взгляд на работу Шизуне и поняла, что правая нога не в лучшем состоянии. Без раздумий сконцентрировав чакру в руках, Сакура направила потоки не по прямой, а слегка закручивая спиралью, что было её собственным изобретением. Порезы и ожоги легко поддавались лечению, но казалось, что любая секунда может стать для пациента последней.

Сакура мазнула взглядом по торсу несчастного: там раны оказались ещё страшнее. Другой медик работал над переломом руки, а Цунаде направляла потоки чакры, расположив ладони над головой пациента. Длинные рукава её одеяния полностью скрывали его лицо. Сакура заставила себя вернуться к собственной задаче и сосредоточила всё внимание, чтобы восстановить ткани. Окидывая быстрым взглядом верхнюю часть туловища пациента, она заметила у изголовья кровати медицинскую стойку для вливаний и пакет, из которого по тонкой силиконовой трубочке в вену текла кровь. Чем быстрее Сакура залечит раны, тем меньше крови пациент потеряет.

Она медленно двигала руками, перемещаясь выше по ноге, с заботой залечивая раны так, чтобы потом не осталось ни единого шрама. Когда она добралась до колена, другой медик, закончив сращивать кости на руке, предложил поменяться местами. Сакура коротко вздохнула, прежде чем взять только что залеченную от перелома руку, чтобы и там избавиться от порезов и ожогов.

Тянулись часы, однако для Сакуры, преисполненной страха, эти часы показались годами. На лбу поблёскивали капельки пота, но она ни на секунду не отвлекалась от работы. Её подстёгивала мысль о том, что если удастся спасти как можно больше людей, если она постигнет все тайны медицинского дела, то когда-нибудь у неё получится изобрести способ, как вытащить душу Орочимару из тела Саске. Сакура была просто обязана спасти этого молодого человека, кем бы он ни был, ведь каждая спасённая жизнь укрепляла в ней веру в себя, а каждая неудача — заставляла в следующий раз стараться всё отчаяннее.

За спасение жизни юноши боролись безустанно. Наконец Шизуне, ниндзя-медик и сама Сакура закончили исцелять его тело — только руки Хокаге всё ещё направляли потоки чакры в его голову.

Сакура отступила от койки, зная, что больше помочь ничем не сможет. Она сбрызнула лицо холодной водой. Какие бы раны ни остались на теле парня, с ними обязательно справится Цунаде. Шизуне встала рядом, и обе какое-то время наблюдали за работой наставницы.

— Что произошло? — поинтересовалась Сакура, вытирая лицо полотенцем.

— Точно не скажу, — тихо пробормотала Шизуне, — но команда Асумы принесла его в критическом состоянии — он едва дышал. Скорее всего, они нашли его, когда возвращались с миссии.

Сакура безмолвно кивнула, надеясь, что кем бы ни оказался молодой человек, с ним всё будет хорошо.

— Пойдём, — произнесла Шизуне, махнув Сакуре рукой, чтобы та следовала за ней. — Не будем мешать Цунаде-сама. Нам тут больше делать нечего.

Она снова молча кивнула и последовала за Шизуне. Они покинули маленькую палату, и на Сакуру свалилась вселенская усталость.