Поздним утром следующего дня Сакура открыла двери больницы, всё ещё чувствуя изнеможение после минувшей ночи. Она шла, измученно волоча ноги и не ощущая никакого настроя на работу.

— Доброе утро, Сакура-сан, — поприветствовала Шизуне, приближаясь. — Цунаде-сама ждёт тебя в медицинском кабинете.

— Ага, — зевнула та. Недосып негативно сказывался на способности и желании работать.

— Надеюсь, ты хорошо поспала, — сказала Шизуне, сопровождая Сакуру к лифту. Она крепче прижала к себе планшет и кипу бумаг. — Не могу представить, как ты вообще уснула после такого. Я под впечатлением: ты была такая спокойная.

Они зашли в лифт. Сакура, не ощущая в себе сил, не удосужилась спросить, о чём говорила Шизуне. Сами по себе слова не были лишены смысла, но она всё не могла взять в толк, как они относились к ней. Раньше Сакуре доводилось видеть раны и похуже, чем у юноши. Она была свидетелем того, как жизнь покидала людей, пока её руки ещё светились чакрой. Цунаде всегда повторяла, что нужно знать, когда остановиться, но Сакура не умела сдаваться. О том, что она была щепетильна к виду крови и серьёзным травмам, нечего было и говорить. Так почему Шизуне вдруг испытала за неё порыв гордости?

— Будь я на твоём месте, я бы не вынесла, — продолжила она, когда лифт шумно тронулся вверх. — Смотри: Цунаде-сама сейчас работает с документами, она в конце коридора. Пойдём со мной.

Сакура открыла было рот, чтобы спросить, о чём шла речь, как двери лифта разъехались, и ей пришлось буквально сорваться с места, чтобы поспевать за бодрым шагом Шизуне. Они вместе промчались по выстланному линолеумом коридору.

***

В миг после пробуждения по вполне понятным причинам Саске встретила тьма. Иначе быть не могло, но ему понадобилось время, чтобы восстановить в памяти последние события и понять, что с ним приключилось. Первое ощущение — тупая пульсация в глазах, что по сравнению с жгучей болью, которую он испытал, полоснув по лицу кунаем, была каким-никаким облегчением. Левую руку слегка покалывало, зато боль отступила. В сознании было мутно, но он попытался понять, где находится.

Саске очень хорошо помнил боль, хоть и не мог точно сказать, каким пыткам его подвергли. Одно он знал наверняка — это было неизвестное мощное дзюцу. Ему крупно повезло, что он выжил, ведь боль была нестерпимая. Затем какими-то провалами Саске припоминал, как его то ли несли, то ли тащили и бросили в чаще леса умирать. Всё, что происходило после этого, словно было подёрнуто дымкой тумана, но он отчётливо помнил цветущую вишню: запах стоял сильный и по сравнению с поглотившей его смертельной агонией сулил покой. Лёжа под деревом, он готовился встретить смерть, но к большому удивлению выжил и теперь находился неизвестно где и неизвестно почему.

Острый запах, ударивший в ноздри, нельзя было назвать приятным. Однако этого хватило, чтобы определить местонахождение — он был в лазарете или в каком-то медицинском учреждении, что вполне логично объясняло внезапно исчезнувшие раны. Несмотря на всю пользу полученной информации, Саске всё ещё не понимал, где именно находится это учреждение — в какой стране?

Он медленно сел, пытаясь по ощущениям собрать как можно больше сведений об окружении, и именно в этот момент обнаружил, что его правое запястье приковано к больничной койке. Он нахмурился — значит, где бы он ни находился, его спасители были осведомлены о том, что он разыскиваемый преступник, и взяли его в заложники.

Желающих похвастаться поимкой Саске было не то чтобы мало. Ему хотелось сузить круг лиц — он попытался вспомнить местонахождение убежища и прикинуть, насколько далеко они бы его потащили, но ни одно воспоминание не хотело возникать — там было пустое пятно. Он зарычал, вспомнив приказ Орочимару стереть из памяти всю важную информацию. Местонахождение убежища тоже подпадало под эту категорию — что было очевидно, но от того не менее досадно.

Он нутром чуял, что находится где-то в стране Огня. Скорее всего, вышвырнули его там же. А судя по тому, что его привязали к койке, неважно насколько простым узлом, безопаснее было полагать, что он в Конохе. Опустившись обратно на подушку, Саске мысленно выругался: Деревня Скрытого Листа — последнее место на свете, где он надеялся оказаться. Это обстоятельство было ему совершенно неудобно, ведь, несмотря на то, что он мог попытаться сбежать из больницы в нынешнем состоянии, из деревни выбраться ему не позволят.

Саске прислушался: оставалось дожидаться, пока кто-нибудь не придёт его проведать, и уж тогда можно рассчитывать хоть на какие-то ответы. Он лежал тихо, представляя, что сейчас, должно быть, выглядит угрюмо. Ему ничего больше не оставалось, кроме как ждать.

***

Сакура и Шизуне распахнули двери небольшого кабинета, в котором их терпеливо ждала Цунаде. Упомянутый кабинет играл роль маленькой комнаты отдыха для медперсонала. Из-за нескончаемого списка дел Сакуре лишь пару раз довелось здесь побывать. Когда они вошли, Цунаде сидела на диване, склонившись над бумагами, разложенными на кофейном столике.

— А, Сакура. — Цунаде оторвала взгляд от формуляра и отхлебнула саке.

Она сделала знак рукой, чтобы та села на диван. Шизуне предусмотрительно осталась стоять у двери. Сакура уселась напротив Цунаде, пробормотав на ходу короткое: «Доброе утро» и постаравшись сдержать зевоту.

— Совсем не отдохнула, — сказала Цунаде, подметив изнурённый вид ученицы. Чёрная одежда как будто делала Сакуру сдержаннее, но в то же время подчёркивала её усталость. — Честно говоря, я не ожидала, что ты сегодня ночью уйдёшь, и думала, что хотя бы объявишься на рассвете.

Сакура приподняла брови.

— Цунаде-сама, зачем мне было оставаться здесь на всю ночь?

Цунаде взглянула на Сакуру с неприкрытым удивлением.

— Я думала, ты о нём беспокоишься.

— О том пациенте? — усмехнулась Сакура, глядя учителю в глаза. — А есть повод?

Цунаде и Шизуне обменялись взглядами, а затем обе уставились на неё.

— Ты его не узнала? — удивлённо спросила Цунаде.

Где-то в глубине мутного и усталого сознания — там, где дремала другая Сакура, — проросло зерно сомнения. Был ли это её знакомый? Что если это был отец или брат, а она не узнала? К ней начала возвращаться мнительность.

— Нет… Рукава вашей одежды скрывали лицо. — На лбу Сакуры залегла складка.

Цунаде положила ручку и смахнула волосы с глаз, затем задумчиво сложила руки, соприкоснувшись кончиками пальцев.

— Значит, всё это время ты не знала… Неудивительно, что ты ушла и не заявилась ни свет ни заря. Хотя, наверное, так даже лучше, иначе вообще бы глаз не сомкнула.

Сакура нервно прикусила губу, ощущая, как улетучиваются сонливость и вялость.

— Вы мне скажете, кто это был, или нет?

Глубокий вздох.

— Тебе лучше присесть… — начала было Цунаде.

— Я сижу, — перебила её Сакура.

— Да… в таком случае… — она сделала ещё один глоток саке. — Сакура, для тебя это может стать потрясением, но молодой человек, которого мы сегодня пытались спасти, это… Саске.

Сакура уже была на ногах: глаза широко распахнуты, горло сковало от сухости. Нетвёрдость в ногах внезапно испарилась.

— Пытались?

— Спасли, — поспешно поправила себя Цунаде, видя неприкрытый ужас в глазах ученицы. — Боже мой, Сакура, мы бы не бросили все силы на его спасение, если бы… Шизуне!

Сакура рванула к выходу, но как только Цунаде выкрикнула имя помощницы, та преградила путь. Сакура остановилась, недобро глядя на Шизуне, потом повернулась к учителю.

— Пропустите, — сжав кулаки, сипло процедила она.

— Сакура, сядь, — резко ответила Цунаде.

— Нет.

— Сакура! — строго повторила та, не скрывая в тоне предупредительные нотки.

Сакура неохотно опустилась на диван и посмотрела на наставницу.

— Почему я не могу его увидеть? — нетерпеливо потребовала она.

— Ты можешь, — бесстрастно ответила Цунаде, — только сперва мы обсудим пару важных моментов.

— Каких? — недовольно спросила Сакура. Она понимала, что не должна разговаривать с Цунаде таким тоном, но та, другая Сакура, неистовствовала и в итоге взяла верх.

— Сакура, в первую очередь ты должна понять, что Саске, который лежит сейчас на втором этаже, может оказаться не тем Саске, которого ты знала во времена генинства, — с завидным спокойствием произнесла Цунаде. — Внутри него уже может быть Орочимару, хотя по результатам предварительного анализа, который мы сделали, пока он был без сознания, это не так. К тому же, Орочимару уже попытался бы сбежать. Но ты всё равно должна быть начеку. Во-вторых, прежде чем лечить его на правах самых обычных пациентов, которым разрешены посетители, цветы и прочее, мы должны его допросить. В-третьих, чего ты, судя по всему, не могла видеть, — сильнее всего у Саске пострадало лицо.

— Лицо? — с тревогой спросила Сакура.

— Многие раны мне удалось залечить, никаких следов не останется, однако… — Цунаде расцепила пальцы и положила руки на колени. Наклонившись вперёд, она произнесла: — Сакура… Саске ослеп.

В воздухе повисла долгая и гнетущая тишина. Сакура почувствовала, как пальцы сводит лёгкой дрожью. Потом затряслись руки, а в глазах встали слёзы.

— Вы его вылечите?

Цунаде медленно покачала головой, словно извиняясь в мрачном жесте.

— Я бы и рада помочь, но поделать ничего нельзя. Тут я бессильна.

— Насколько всё серьёзно?

— Сами по себе глазные яблоки восстановятся без проблем, но зрение вряд ли вернётся, — мрачно ответила наставница.

— Вряд ли вернётся, — эхом отозвалась Сакура. — Какие шансы?

— Менее четырёх процентов, — произнесла Цунаде, — а шансы использовать шаринган и того меньше.

Сакура замолчала, уставившись на свои руки, сложенные на коленях. Что произошло с Саске? Кто это с ним сотворил? Почему такой опытный боец, как он, позволил отнять зрение? Её захлестнула волна печали из-за накатившей мучительной жалости к нему. Сакуре было больно даже думать о том, сколько страданий он вынес и как подавлен будет, когда осознает, что потерял зрение.

— И последнее, Сакура. Саске числится преступником S-ранга, — продолжила Цунаде. — Не имеет значения, как сильно ты о нём печёшься. Саске — предатель, и должен ответить за свои преступления.

Сакура вскинула голову, глядя прямо на наставницу.

— Цунаде-сама, разве нужно его наказывать? Разве того, что он вместе со зрением потерял шаринган, не достаточно?

Цунаде снова сложила пальцы вместе и прикрыла глаза.

— Кое-что я могу сделать. Можно было бы отправить Саске в нашу тюрьму, но там его, скорее всего, убьют — он уязвим. Но если он не откажется от сотрудничества при допросе, я смогу смягчить его приговор, и в зависимости от того, какими будут результаты его содействия, его оправдают.

— Хорошо, — слабо улыбнулась Сакура.

— Ещё нужно сообщить Саске о сложившейся ситуации, — Цунаде отвернулась и бросила взгляд в окно, — и о том, что его ждёт наказание в случае, если он откажется с нами сотрудничать.

— О чём вы? — едва заметно нахмурилась Сакура.

— Сейчас мы говорим о реабилитации, — ответила Цунаде. — Я иду на очень многое, помогая Саске в надежде, что мы избавились от Орочимару. Возможно, я делаю чересчур много, но пока мне кажется это единственным верным решением. Но мне будет трудно найти медика, который согласится бросить свои обязанности, чтобы помогать Саске. Тут уж ничего не поделаешь.

— Есть ли какая-то особая причина, почему вы всё это мне рассказываете? — устало спросила Сакура, желая как можно быстрее пойти к Саске.

— Есть. Причины всего две: во-первых, я хочу, чтобы ты увидела всю картину целиком и не смела втягивать сюда Наруто, который обязательно ворвётся в мой кабинет, будет стучать кулаками по столу и допытываться, почему к Саске такое отношение, — сказала Цунаде, безучастно глядя на неё. — Во-вторых, я хочу, чтобы допрос проводила ты.

Сакура в ужасе уставилась на учителя.

— Что?! Почему я?

— Не переживай, мне не нужен допрос с пытками. Саске и так немало досталось, — ответила Цунаде, предупредительно махнув рукой перед Сакурой, прежде чем та успеет выйти из себя. — Я надеюсь на психологическое воздействие. Ты просто должна выяснить, что с ним произошло. После этого допросом займётся кто-нибудь другой. Но на данный момент ты знаешь Саске лучше всех в деревне. Вы давно не виделись, поэтому необходимо выяснить, остались ли прежними его цели и приоритеты. Можешь обратиться к ним. Допускаю, что он до сих пор не в курсе, где находится. Если догадывается, подтверди его подозрения, если нет — то лучше, чтобы об этом рассказала именно ты.

— Я не понимаю. Саске меня знает, — возразила Сакура, — неужели вы думаете, он не поймёт, кто с ним говорит?

— Он не должен, — ответила Цунаде. — Меня и Шизуне он уже слышал и, скорее всего, узнает нас. Но вы не разговаривали несколько лет. Твой голос сильно изменился. Ты уж постарайся, в противном случае, если он не пойдёт на контакт, за дело будет вынужден взяться Морино Ибики или кто-нибудь другой из АНБУ.

Сакура прикрыла глаза. Ей не хотелось обманывать Саске, но в памяти были свежи воспоминания о том испытании, которому их подверг Морино Ибики во время экзамена на звание чунина. Сакуре пришлось сдавать этот экзамен дважды. Меньше всего ей хотелось, чтобы Саске допрашивал именно Ибики. О том, какие методы были у АНБУ, ей не хотелось даже думать. Если Сакура откажется от просьбы Цунаде, то ей, скорее всего, не разрешат увидеть Саске до окончания следствия.

— Я согласна, — с тяжёлым вздохом произнесла она.

— Вот и умница, — рассеяно похвалила Цунаде, снова припав губами к пиале с саке, которое на время было позабыто.

— Только…

Цунаде с любопытством взглянула на Сакуру и слегка опустила пиалу.

— Только?..

— Я хочу вести реабилитацию Саске-куна.

Повисло продолжительное молчание. Сакура уставилась на наставницу с непоколебимой решимостью, давая понять, что отказ не примет. Тишину нарушил тяжёлый вздох Цунаде:

— Будет нелегко.

— Я понимаю. — Сакура демонстративно сложила руки на груди. — Мне плевать.

Цунаде прикрыла глаза, отставила пиалу и ответила, уступая:

— Тогда решено. — Она медленно потёрла виски. — Но он преступник и предатель. Я запрещаю тебе называть его «куном», поняла?

Сакура стиснула челюсти.

— Отведите меня к Саске.

***

С момента пробуждения Саске прошёл час, который показался ему вечностью. Наконец кто-то соизволил проведать его. Дверь шумно открылась, а затем точно так же захлопнулась. Приблизились мягкие неуверенные шаги, последовал лёгкий скрежет, с каким стул придвинули ближе к койке. Саске услышал, как вошедший усаживается на стуле и шелестит бумагами. Спустя мгновение незнакомец прочистил горло, и у Саске не осталось сомнений в том, что голос принадлежал женщине, скорее всего, медсестре.

— Где я? — резко спросил он. — И почему привязан?

— Я не имею права ответить на этот вопрос. — Её голос показался Саске смутно знакомым, но кому он принадлежал, на ум не шло.

— Я ведь в Конохе? — коротко спросил он.

— Простите, но я не могу… — вновь начала женщина. Судя по голосу, она была молода. Саске предположил, что ей за двадцать.

— Не ври мне, — раздражённо рявкнул он. — Я не идиот.

Последовала короткая пауза, тяжёлый вздох.

— Вы, Учиха Саске, находитесь в Деревне Скрытого Листа, наиболее известной как Коноха. Сейчас вы лежите в палате нашей больницы на втором этаже. Я уверена, это здание вам знакомо.

Он цокнул языком в ответ.

— Так и думал. Отпустите меня и оставьте в покое. У меня больше нет дел с Конохой.

Ответ, который последовал далее, был твёрдым и кратким. Голос стал абсолютно чужим, и, несмотря на то, что чуть ранее ему показались знакомыми интонации, теперь Саске сомневался в том, что знал его обладательницу:

— Учиха, в Конохе вас считают предателем, а на территории всей страны Огня вы числитесь преступником S-ранга. Вы сейчас не в том положении, чтобы диктовать свои условия, и уж тем более, требовать, чтобы вас отпустили.

Он раздражённо сжал кулаки.

— Что вам от меня надо?

— Вы совершили преступления против деревни и должны за них ответить. Кроме того, меня обязали узнать, как вы получили увечья. — Женщина не была многословна.

— Я не обязан ничего говорить, — холодно ответил Саске, отворачиваясь от её голоса.

— Если учесть, сколько людей — в частности, команда джоунинов, что доставили вас сюда, группа лучших медиков, включая саму Хокаге, — всю ночь работали не покладая рук, чтобы спасти вашу жизнь, то вы могли бы отплатить им за их доброту, сказав, как вас ранили. — Недовольство в голосе женщины росло с каждой секундой. — Или хотя бы скажите спасибо.

— Мне какое дело? — огрызнулся Саске. — Я не просил меня спасать.

— Вы ведь хотели отомстить, — послышался краткий ответ. Слова были простыми, однако заставили Саске слегка напрячься. В животе что-то неприятно перевернулось. — Сложно мстить за клан, если ты мёртв.

Раздражение Саске всё росло, но внешне он это не выдал. Его сбило с толку, что женщина в курсе таких подробностей о нём. Откуда ей было знать о его желании отомстить? Он сильно сомневался в том, что жителям деревни было понятно, какой мотив скрывался за его уходом. Но Саске абсолютно точно знал, что никогда прежде не был знаком с этой женщиной.

— Зачем вам знать, как меня ранили? — с подозрением осведомился он.

На этот раз голос зазвучал спокойнее, по-доброму, и снова показался знакомым слуху, но Саске всё никак не мог наделить его обладательницу именем, а черты её лица никак не хотели вырисоваться.

— Это нужно для дальнейшего лечения. Его гораздо легче подобрать, если знать природу повреждений. Мы пытаемся вам помочь.

Он фыркнул, словно нашёл в её словах что-то смешное.

— Ты сама сказала, что все считают меня преступником S-ранга.

— Если вы будете с нами сотрудничать, то это сыграет вам на руку, — сказала медсестра. — Хокаге хочет заключить с вами сделку. Мы поможем вам привыкнуть к новому состоянию и сделаем всё возможное, чтобы вернуть силы. К тому же, мы будем готовы значительно смягчить приговор, если вы пойдёте нам навстречу.

— Что Хокаге хочет знать?

— По большей части нам нужна информация об Орочимару и его последователях. Чем больше информации вы сможете нам предоставить, тем мягче будет приговор. Даже возможно помилование, — отметила женщина. — На вашем месте я бы приняла это щедрое предложение. Столько преимуществ за невысокую цену. Откажетесь — и первоначальный приговор приведут в исполнение. Вас казнят.

Голос женщины странно дрогнул, пока она произносила последние слова, и через эту брешь снова проскользнуло что-то знакомое, но до Саске всё не доходило. Он отмёл это непонятное чувство, обдумывая её слова. Предложение действительно содержало в себе массу преимуществ, а цена была ничтожна. Орочимару стёр воспоминания, однако осталась и та информация, которую Кабуто не счёл «важной». Предложение заманчивое и отчасти показывает доверие со стороны деревни. Спеси вдруг поубавилось.

— Орочимару, — наконец сказал Саске, чувствуя укол уязвлённой гордости, — пытал меня.

Послышалось быстрое черкание ручкой, кажется, по твёрдому планшету. Тишина.

— Как?

— Я не знаю.

— Как вы… — медсестра запнулась, но откашлявшись, продолжила: — …потеряли зрение?

— Кунай, — просто ответил он, не желая вдаваться в подробности.

— Поняла, — отозвалась женщина. — Спасибо. Я проинформирую Цунаде-сама о том, что вы приняли предложение, и тогда мы сможем начать лечение.

По полу заскрежетало — стул вернулся на место. Женщина собралась уходить.

— Постой, — позвал он и услышал, что она остановилась. — В каком состоянии моё зрение?

Прежде, чем медсестра заговорила, в палате надолго воцарилось молчание. Тон был серьёзным, и в нём почему-то сквозила безысходность:

— Саске, я не буду врать, — вздохнула женщина, впервые за разговор назвав его по имени. — Глаза восстановятся, но вероятность того, что зрение вернётся, — меньше четырёх процентов. Использование шарингана — и того меньше.

Слыша её удаляющиеся шаги, он почувствовал, как сгущается темнота. Кабуто говорил похожее, но доверять словам труса не хотелось. К сожалению, он оказался прав.

— Спасибо, — тихо произнёс Саске, когда медсестра открыла дверь.

Прежде, чем дверь закрылась, до его слуха долетел тихий дрожащий ответ:

— Мне жаль.

***

Покинув палату, Сакура медленно прошла к лифту. Двери не успели закрыться, как она вдруг зарыдала.