Сон не шёл. В голове крутились слова Сакуры, сказанные перед уходом, а память продолжала подкидывать ему воспоминания — пусть и слегка размытые — о том, как она уговаривала его остаться в Конохе или хотя бы взять её с собой. Тогда Сакура пообещала, что сделает для него всё — всё, чтобы помочь, и вскоре оказалась на холодной каменной скамье без сознания. Его стараниями.

В ту ночь слова Сакуры тронули его, но Саске знал, что она просит невозможного. Если бы он взял её с собой, заранее решив не возвращаться, её сердце разрывалось бы от тоски по Конохе, к которой она была так привязана.

Несмотря на его долгое отсутствие в Деревне Скрытого Листа, казалось, что время не стёрло из памяти Сакуры данное ему обещание, а любовь к нему за все эти годы ничуть не угасла. Но больше не было той девчонки, которую он оставил на скамье. Сакура не приставала к нему и не проявляла чрезмерную дружелюбность, напротив — когда она задавала вопросы утром после его пробуждения, в голосе сквозила холодность, и говорила она с несвойственной прямолинейностью. Может, это играла в ней обида за то, что он ушёл? Впрочем, всё равно. Чувства Сакуры его не заботили.

Несправедливо утверждать, что он вообще ничего к ней не испытывал, — если закрыть глаза на её приставучесть, Саске мог назвать Сакуру близким другом, таким же, как Наруто и Какаши. Возможно, даже лучше, если реабилитацией займётся она, а не чужой человек, хотя это обстоятельство шло вразрез с его желанием не связываться со старыми знакомыми. Саске перевернулся на бок и тихо выругался, поддаваясь желчному настроению. Спина почему-то ныла, а глаза ещё побаливали после того, как их пришлось открыть, чтобы Сакура смогла провести процедуру.

Пока Саске с противоречивыми мыслями и нетвёрдой решимостью обдумывал сложившуюся ситуацию, незаметно подступила дремота.

***

Сакура один раз стукнула в дверь палаты и вошла, не дождавшись ответа. Короткий сон восполнил достаточное количество чакры, но чтобы обновить запас, потребуется полноценный ночной отдых. Саске повернул голову в её сторону без единой эмоции на лице.

— Ты спал? — спросила Сакура, не желая рассыпаться любезностями и выводить из себя недовольного Учиху.

— Да, — ответил Саске. — Спина болит.

Сакура мысленно улыбнулась и прищёлкнула языком.

— Неудивительно — ты столько времени просидел без движения, пока я лечила. Не нужно так напрягаться, в следующий раз попробуй расслабиться.

— Посмотрю, — сказал Саске, и она вздрогнула от того, какая злая ирония крылась в этом слове.

— Так, — бодро начала Сакура, — ходить ты в состоянии, поэтому нечего вылёживаться. Пройдёмся немного по палате, нужно разогреть мышцы ног.

Коротко кивнув, Саске свесил ноги с койки и встал, слегка пошатываясь. Он вытянул одну руку, чтобы удержать равновесие, а второй схватился за голову. Внутри словно вращался волчок, и Саске пытался его остановить. Он явно испытывал головокружение и терялся в пространстве. Накануне Сакура вычитала из книги о последствиях потери зрения, поэтому была готова. Подойдя ближе, она взяла его за руку и поддержала.

— Что ты делаешь? — раздражённо потребовал он.

Теперь Саске был на добрых пятнадцать сантиметров выше, а от такого грозного выражения лица, каким он её одарил, когда развернулся, у любого поджилки бы затряслись. Сакура живо представила печально известный ей взгляд, которым он сейчас её буравил, пусть глаза и были скрыты под несколькими слоями бинта. Но несмотря на всю суровость этого взгляда, она слишком хорошо знала Саске, чтобы бояться.

— Помогаю тебе, — терпеливо объяснила она. — Ты ещё не привык стоять без поддержки, не говоря уже о том, чтобы ориентироваться в помещении.

«План «А», — настойчиво напомнила вторая Сакура, — будь рассудительной, объясняй ситуацию и старайся помочь ему понять».

— Сам справлюсь, — обрубил Саске. — Не цепляйся.

— Прекрати выделываться, — так же резко ответила Сакура. — Ты так далеко не уйдёшь.

— Я справлюсь, — прорычал он, вырывая руку и не позволяя снова взяться за него. Сакура вздохнула.

«План «А»: провален, — разочаровано установила вторая Сакура, в душе надеявшаяся, что это произойдёт не так скоро. — План «Б»: позволь ему делать что хочет. Пусть жестокая реальность вобьёт в его голову хоть немного здравого смысла и втопчет его эго в грязь. После этого от помощи он вряд ли откажется».

— Ладно, Саске, будь по-твоему, — сказала Сакура, отойдя от него на шаг. — Только после вас.

По его лицу пробежала тень сомнения, но он бесстрашно и гордо прошествовал к двери. Сакура видела, что ему трудно держать равновесие: мозг ещё нуждался в зрительной информации и пока не подсказывал, что теперь основной ориентир при ходьбе — это ноги. Саске изо всех сил старался скрыть растерянность, и Сакура с мрачным упоением наблюдала за тем, как он нетвёрдым шагом пересекает палату. Конечно, её впечатлила его решимость, но насколько бы ни была эта решимость тверда, сейчас она ему не поможет справляться самостоятельно. Ожидания Сакуры оправдались, когда Саске, вместо того чтобы пройти в дверной проём, врезался в косяк.

Она беспокойно подошла к нему. Саске схватился за голову, но, когда Сакура попыталась узнать, как он себя чувствует, лишь отмахнулся и вышел из палаты в коридор. Сакура упрямо сложила руки на груди. На этот раз Саске был умнее: нащупал стену и опёрся. Равновесие вмиг пришло в норму, и он, вскинув голову и приосанившись, с достоинством зашагал по коридору.

— Я думала, будет хуже, — произнесла Сакура тоном явно издевательским.

Саске фыркнул на её высказывание и ускорил шаг в попытке доказать, что он прекрасно справляется сам. В этот момент на пересечении двух коридоров стена вдруг закончилась, и Саске, внезапно потеряв опору, свалился на бок.

— В помещениях бывают углы, — глядя на него с укором, качала головой Сакура. Она ощутила резкий приступ жалости, но одёрнула себя, зная, что не имеет права это показывать.

Саске поднялся на ноги и отряхнулся.

— Я думала сходить в сад. Свежий воздух пойдёт тебе на пользу, — она снова попыталась подойти к нему, но Саске дёрнулся в сторону. Сакура беспомощно пожала плечами. — Нужно пройти по коридору, который ты только что обнаружил, и зайти в лифт.

Он вновь упёрся рукой в стену и двинулся вперёд, следуя указаниям. Сакура то и дело недовольно покачивала головой, но старалась держаться в шаге от него. Цунаде не обрадуется, когда узнает, как её ученица обращается с пациентом, хотя такому гордецу, как Саске, подобное отношение пойдёт лишь на пользу.

Он без происшествий добрался до лифта и даже нажал нижнюю кнопку вызова, демонстрируя свою самостоятельность. Саске развернулся к Сакуре и одарил её торжествующей ухмылкой.

— Я здесь, — подала она голос с другой стороны. Двери лифта открылись, и Сакура заулыбалась, услышав тихий рык. Саске прошёл вслед за ней в лифт и прислонился к стене, скрестив руки на груди.

Когда двери открылись на первом этаже, Саске, не сказав ни слова, стремительно вышел и так же стремительно врезался в медсестру, ожидавшую лифт.

— Ещё в помещениях бывают люди, — наставительно произнесла Сакура, глядя на Саске, пока он, бормоча извинения бедной женщине, поднимался на ноги.

— В какой стороне сад? — недовольно спросил он, когда Сакура помогла медсестре встать.

— Вон там, — указала она влево.

Сакура стояла слева, повернув к нему голову, и Саске ошибочно принял направление голоса за направление, в котором нужно идти. Она спокойно выждала, пока он сделает несколько шагов к регистратуре, и сказала:

— В другую сторону.

Сакура закатила глаза, когда он резко развернулся и пронёсся мимо неё, произнося пылкую тираду из отборных ругательств. Повеселев, она наблюдала за тем, как Саске бредёт по фойе, стараясь удержать равновесие, что без опоры о стену было не так уж и легко. Сакура шла, отставая на шаг, чтобы в случае чего не допустить серьёзных травм.

Только когда Саске занёс ногу с намерением выйти наружу, она предупредила:

— Маленький порожек, дальше три ступеньки.

Как и ожидалось, Саске вновь вставал, отряхиваясь.

— Не здесь, чуть дальше, — просияла она и прошла через автоматические двери.

Саске двинулся вслед за ней на нетвёрдых ногах. Сакура досадно про себя вздохнула, сетуя на его упрямство. Она надеялась, что к этому моменту он сдастся. Видно, чтобы попросить у неё помощи, унижений ему пока недостаточно.

— Мы пройдёмся по дорожке, но недалеко, ладно? — сказала Сакура и нарочито добавила с нажимом: — Саске, тебе же трудно без помощи, я не хочу, чтобы ты пострадал ещё сильнее.

Она взглянула на его обозлённое бледное лицо и слегка улыбнулась, покачивая головой. Саске не обратил на неё никакого внимания и широкими шагами двинулся вперёд. Зная, что очередного падения ждать недолго, Сакура терпеливо наблюдала сзади.

Сады больницы отличались не разнообразием растений, а внешней декоративной отделкой. Оттого что задний фасад здания упирался в холм, сад расположили на склоне. Дорожка не была прямой — она расходилась влево и вправо, образуя ещё одну. Два конца этой дорожки затем сворачивали вглубь сада, где пациенты могли полюбоваться ступенчатыми клумбами.

Сакура наблюдала, как Саске, споткнувшись о бордюр на развилке дороги, потерял равновесие и грациозно приземлился в первую клумбу.

— Осторожно, — предупредила Сакура после того, как он потерял равновесие, и подошла к выступу, — тут развилка.

Она видела, как он крутанулся в воздухе — лететь было не долго, около метра. Когда руки Саске коснулись земли, он перенёс вес набок, чтобы не кувыркнуться вперёд, но не учёл, что в метре от него тоже были растения. Он осознал это в минуту, когда перекатился через бортик и приземлился в розовый куст олеандра.

Сакура, стоявшая до этого момента с упрямо скрещенными на груди руками, расцепила их и живо подлетела к нему. Дальше уже некуда. Похоже, Саске думал так же.

— Да что б это всё, Сакура! — выругался он, пока она помогала ему освободиться от цепких веток куста. — Не надо вести себя со мной, как… с Наруто!

Сакура посмотрела на него, надеясь, что через этот взгляд невероятным образом до него дойдут волны её негодования.

— Может, я отношусь к тебе так, потому что ты ведёшь себя, как ребёнок?!

Саске сидел на земле со скверным выражением лица и что-то обдумывал. Он ничего не ответил на её слова, только сжал кулаки. Сакура осторожно шагнула к нему, избегая участков канареечной травы.

— Саске, я знаю, что ты привык со всем справляться сам… Я знаю, что ты не принимаешь ничью помощь, — со злостью проговорила Сакура, уперев руки в бока. — Никого близко не подпускаешь, шарахаешься как от чумы, но знаешь что? Всё, прошло то время! Саске, ты ослеп. Мне тяжело об этом говорить, но по-другому ты, похоже, не понимаешь. Ты потерял зрение, на которое полагался где-то на восемьдесят процентов, а как Учиха — и то на все девяносто. Другие органы чувств вполовину — и это в лучшем случае — не восполнят утрату зрения, но полагаться теперь придётся только на них. Сейчас ты сам не справишься, нужна поддержка. Реабилитация поможет приспособиться к новым ориентирам, но и они не смогут полностью заменить зрение. Я пытаюсь помочь, чтобы ты как можно скорее вернулся к полноценной жизни, но ты меня и на метр к себе не подпускаешь. Если ты не можешь повзрослеть и хоть иногда обращаться к другим за помощью, тогда забудь о своей мести и оставь брата в покое, потому что один ты не справишься, это я тебе гарантирую.

Сакура замолчала, переводя сбившееся дыхание после длинной нотации, в которую вложила всё возмущение. Сидящий на земле Саске даже бровью не повёл, но Сакура знала, что задела за больное, и теперь он обдумывал её слова, хоть никак это не выдавал. Спустя некоторое время Саске разжал кулаки и поманил Сакуру к себе.

— Помоги встать, — тихо скомандовал он, отвернувшись от неё.

Когда она поняла, что Саске, наконец, уступил, её губы тронула облегчённая улыбка. Сакура вздохнула, взяла его за руку и потянула, помогая подняться. Он тут же стал держаться заметно увереннее.

— Поверь мне, позволить кому-то помочь пройти по коридору не так унизительно, как спотыкаться о каждую ступеньку и каждого встречного, — тихо сказала она, когда Саске сцепил их согнутые в локте руки.

— Могла не выставлять меня идиотом, — пробормотал он, держа голову без прежней горделивости, а смущённо склонив.

— Как тогда до тебя достучаться? — ухмыльнулась она и осторожно вывела его из клумбы. Они ступили на разветвлённую дорожку, оказавшуюся теперь справа. — Тут маленькая изгородь, переступи.

Он осторожно перенёс ногу вслед за ней. Сакура с одобрением отметила, как изменилось его поведение, но выглядел Саске неважно: на белой больничной сорочке появились пятна, в волосах застряли маленькие веточки. Повязка на голове выглядела не лучше после того, как он хватался за неё грязными руками.

— Пойдём обратно, надо привести тебя в порядок, — сказала Сакура, едва сдерживая смех. — Хватит с тебя свежего воздуха.

***

Саске сидел на больничной койке и думал о том, как его угораздило оказаться в такой ситуации. Он вернулся в палату и теперь сидел на кровати, скрестив ноги и вытянув левую руку, пока Сакура стирала с неё грязь влажной махровой тряпкой. Он упёрся правым локтем в колено, опустил подбородок на ладонь и сжал челюсти, всем видом показывая недовольство и неохотно терпя заботу.

Сакура принесла ещё одну безобразную больничную сорочку и сняла повязку с его головы, чтобы грязь не попала в глаза. Хотя Саске никогда бы не признался в этом вслух, он жалел, что не послушал Сакуру с самого начала и не принял её помощь вместо того, чтобы устраивать позорный спектакль. Сожалеть теперь поздно: что сделано, то сделано. Если он не пойдёт навстречу Сакуре, то будет бессилен. Сама мысль выводила его из себя, однако, оглядываясь назад, Саске убеждался в том, что сделал правильный выбор. Главное — он выжил и не попал в руки Орочимару. Даже несмотря на затруднительное обстоятельство, он ни о чём не жалел.

— Вот, готово, — бодро произнесла Сакура, поднимаясь. — Теперь правая.

Он сел зеркально, протянув ей теперь правую руку. Сакура принялась с осторожностью протирать её влажной тканью. Саске был рад, что их никто не видит. Беспомощность его изводила. Ещё его раздражали воспоминания о сегодняшнем: перед персоналом больницы выставил себя полным дураком, спотыкался обо всё подряд, о чём Сакура вообще-то могла предупредить. Неважно, что она пыталась помочь ещё до того, как они покинули палату. Саске стиснул зубы, подумав вдруг о том, какими идиотами теперь будут считать Учих.

— Саске, повернись ко мне, — скомандовала Сакура, и он неохотно подчинился.

Влажная ткань прикоснулась к лицу, когда Сакура принялась осторожно стирать пыль и грязь. Для него было загадкой, почему Сакура сказала, что хочет помочь, а потом позволила ему опозориться. И, похоже, её это развлекло. Саске вдруг вздрогнул, почувствовав, что ткань оказалась в опасной близости к глазам.

— Осторожно! — выпалил он, дёрнувшись от неё в попытке защитить чувствительные глаза.

— Прости, мне нужно подобраться ближе. Нельзя допустить заражение, — виновато ответила Сакура.

Он зло фыркнул, но позволил снова прикоснуться к лицу, противясь боли, когда Сакура прикасалась к болезненным участкам. Спустя пару минут она отняла ткань от его лица и снова встала. Послышались удаляющиеся шаги. Судя по звуку, Сакура прополоскала ткань в раковине, а когда вернулась, он сел, отвернувшись в другую сторону. Сакура тихо вздохнула за спиной и принялась вытаскивать веточки из его волос. И без того дурное настроение испортилось окончательно.

— Саске, прекращай дуться, — сказала Сакура, стоя за его спиной. — Хуже ребёнка.

Её руки отстранились, затем послышались короткие шаги и шуршание мусорного пакета, когда Сакура закинула туда листья и веточки. Где-то открылся шкафчик, последовала возня, шкафчик закрылся. Сакура вновь приблизилась к нему со спины, и через секунду он ощутил на глазах марлевую повязку. Сакура перевязала бинт вокруг его головы. Он терпеливо подождал, пока она закрепит повязку, затем лёг на постель, подтянув ноги к груди.

— Почему ты дала мне опозориться? — потребовал Саске, отвернувшись. — Я думал, ты хочешь помочь.

— Я пыталась, но ты не позволил, — раздражённо ответила Сакура. Уголок матраса у его ног промялся под её весом. — Ты же сказал, что справишься сам.

Саске подтянул ноги ещё ближе к груди, вскипая от злости.

— Может, потому что я привык всё делать сам. — Он не хотел произносить это вслух, чувствуя себя уязвлённым оттого, что она так хорошо его знала.

— Я не представляю, как это тяжело, — сочувственно прошептала Сакура. — После всего пережитого лишиться зрения. Но ты ничего не мог поделать. Это не твоя вина.

Саске отчётливо вспомнилась каждая причина, по которой ему никогда не нравилась Сакура. Её ироничные, но, тем не менее, правдивые слова что-то в нём пробудили. Она не понимала его — она не имела ни малейшего представления о том, через что ему довелось пройти. Сакура пыталась наладить с ним отношения, хотя в них не было ни намёка на зарождающиеся узы. Она всё время вешалась на него, никогда не перечила, жалела, даже если не знала реального положения вещей. Она лезла не в своё дело. Почему ему в помощь из всех работников больницы назначили её? Почему не кого-то другого? Почему выбрали именно Сакуру? Почему?

Жгучая боль вспыхнула в его теле — там, где была проклятая печать. Саске чувствовал, что злость, охватившая его минутами ранее, пробудила силу, проклятием которой одарил его Орочимару. Скручивающая боль разъедала злость, обесцвечивала эмоции, а потом вырвалась из-под контроля.

Ярость выгорела и оставила страх. Саске распахнул глаза, хоть не был способен видеть, и почувствовал, как от шеи по телу поползла метка. Он отчаянно пытался контролировать её, старался волей унять бурю внутри, но слабость не позволяла, и он уступал. Метка распространялась быстрее, чем обычно. С недавнего времени Саске стал замечать её необычное поведение, но то было лишь, когда он сам приводил её в действие. Так почему же теперь она активировалась сама по себе? Им овладевала паника, и это подстегнуло ещё больше: Саске никогда не паниковал.

Он в отчаянии схватился рукой за метку на шее, хоть и знал, что это не поможет сдержать вырывающуюся наружу силу.

— Сакура! — не отдавая отчёта своим действиям, выкрикнул он её имя, хотя не представлял, чем она может помочь. Единственное, что он знал наверняка, — это что если он быстро не возьмёт печать под контроль, то без труда, но против воли убьёт Сакуру. Кто знает, что тогда с ним сделает деревня, — сделке конец, а его, скорее всего, казнят. Недопустимо.

Вес на матрасе быстро исчез, и Сакура вмиг оказалась рядом. Она потянула Саске за плечо, заставляя перевернуться на спину.

— Саске! Нет, остановись!

— Не могу! — прорычал он. Казалось, что из глубин его подсознания вырывается что-то животное, дикое. Пальцы судорожно сжимались в стремлении кого-нибудь ранить, поломать, пока мозг отчаянно сопротивлялся.

Саске продолжал корчиться в муках, смутно пытаясь понять, что делает Сакура — её не было слышно. Она посадила его на кровати, и Саске почувствовал, как она склонилась над его головой. Он едва справлялся с вызванным печатью желанием потянуться и придушить. Сакура немедленно должна уйти, иначе ей не жить. Им всё увереннее овладевало опасное искушение. Почему она ещё здесь?!

— Гомен.

Внезапный удар сзади с силой пришёлся на его шею. Несмотря на серьёзность ситуации, Саске усмехнулся, подметив, какой коварной бывает судьба, и начал проваливаться в беспамятство. То, что произошло сейчас, очень напоминало, как три года назад, покидая деревню, он поступил с Сакурой. Тьма захватила его, и Саске, наконец, потерял сознание.

***

— Он что?! — вскрикнула Цунаде, хлопнув руками по столу, когда Шизуне закончила рассказ.

— Воспользовался проклятой печатью, — нервно ответила Шизуне под свирепым взглядом наставницы. — Сакура оглушила его, но метки на коже ещё пульсируют. Сакура говорит, они тёплые на ощупь.

Цунаде сжала кулаки и пробормотала под нос:

— От этой печати нужно было избавиться много лет назад, когда я выводила его из комы.

— Цунаде-сама? — неуверенно спросила Шизуне.

— Шизуне! — воскликнула Цунаде так резко, что та подпрыгнула. — Собери лучшую группу специалистов по проклятиям и приведи ко мне в больницу. Бегом!

— Хай, Цунаде-сама! — воскликнула Шизуне и выскочила из кабинета.

Сама Цунаде, не желая терять время, перепрыгнула через стол, выбежала в коридор и, слетев по лестнице, помчалась в больницу. Люди торопливо отпрыгивали в сторону, стараясь убраться с пути вихрем несущейся по улице Хокаге. Ворвавшись в больницу через главный вход, она едва не столкнулась с посетителями. Цунаде и не думала пользоваться лифтом — уже перепрыгивала через две ступеньки. От неё шарахались и в коридоре. Она остановилась перед палатой двести двадцать один и распахнула дверь.

Сакура сидела на краю кровати и держала Саске за руку: с её лица сошла вся краска, на лбу залегла глубокая складка. Проклятая печать распространилась лишь на половину тела. Саске был без сознания, но метка вызывала в нём лихорадочную дрожь. Когда Цунаде подошла к кровати, Сакура посмотрела на неё с облегчением, но в глазах стояли слёзы.

— За мной, — приказала Цунаде, не задавая вопросов и не позволяя сделать того же ученице.

Она подхватила Саске и взвалила себе на плечо, как мешок картошки, не обращая внимания на ошеломлённый взгляд Сакуры, и поманила её рукой. Они быстрым шагом покинули палату. Сакура не отставала — шла, заламывая руки.

— Цунаде-сама?.. — начала было она, но Цунаде прервала её.

— Что произошло? — спросила она, когда двери лифта закрылись.

— Ой, Цунаде-сама, — взвыла Сакура, закрыв лицо руками, — это я виновата!

— Как это?

— Саске отказывался от помощи, говорил, что справится сам… Поэтому я сделала так, как он хотел. — Сакура судорожно вздохнула. — А дальше всё было не очень приятно. Он падал и врезался куда ни попадя, и только потом согласился. Я могла этим так его вывести, что проклятая печать?..

— Нет, — уверенно ответила Цунаде. Её губы тронула улыбка, хоть ситуация не располагала. — От пострадавшего достоинства ещё никто не умирал. И проклятые печати оно тоже не активирует. Интересный подход у тебя, — забавный, я бы сказала.

— Тогда что… — спросила Сакура, делая глубокий вдох, чтобы успокоиться.

Цунаде на секунду прикрыла глаза, размышляя.

— Публичные унижения ему вряд ли понравились. Проклятые печати со временем становятся чувствительнее, так что не удивлюсь, если причиной послужила злость.

Двери лифта открылись, и Цунаде быстрым шагом направилась по коридору к палате, где устраняли урон от дзюцу.

— Значит, это всё-таки я… — вновь заладила Сакура, но Цунаде перебила её.

— Как он отреагировал, когда печать активировалась? — Цунаде пнула дверь и с отвращением отметила отсутствие Шизуне и медиков.

— Он казался… растерянным… Нет — напуганным, — произнесла Сакура, до побелевших костяшек пальцев сжимая платок, который ей дала Шизуне.

— Хорошо, — ответила Цунаде, опуская Саске на пол посреди пустой комнаты. — Он не ожидал, что она активируется, и старался вернуть контроль. Ты правильно сделала, что вырубила его. Кто знает, что случилось бы.

— Что вы будете делать? — спросила Сакура, которая словно только сейчас увидела помещение.

Цунаде прокусила большой палец и принялась кровью из порванных вен выводить на полу слова призывной печати.

— Мы наложим на метку сдерживающее дзюцу — такое, которое запечатает проклятие навсегда, — ответила Цунаде, размашистыми выверенными жестами размазывая кровь по холодному полу. — Связь с Орочимару разорвётся, и Саске больше никогда не воспользуется силой проклятия.