— Докладывай, — спокойно произнесла Цунаде, уперев локти в стол и сложив вместе кончики пальцев. — Слышно что-нибудь от Джирайи?

Прошло два месяца с тех пор, как Цунаде отправила Митараши Анко проведать своего старого друга. И вот, спустя, казалось, целую вечность, та вернулась невредимой — предположительно, с новостями.

— Слышно, — серьёзным голосом подтвердила Анко. — И думаю, вам это не понравится.

— Даже так, — Цунаде метнула на неё проницательный взгляд. — Что случилось?

— Акацуки не сидят на месте, они нацелились на очередного биджу — такого же, как Девятихвостый лис Наруто и Однохвостый демон Шукаку, который запечатан в Казекаге Деревни Песка — Гааре, — безрадостно сообщила Анко. — Что это за демон и кто его джинчурики — неизвестно, однако мы с Джирайей-сама предполагаем, что Акацуки охотятся на Райдзю, Шестихвостую ласку.

Цунаде слегка повернулась в кресле и с насмешливой ухмылкой на губах глянула на суровое затянутое небо за окном.

— Какая ирония, если сила этого демона достанется Итачи.

Вслед за сверкнувшей над горизонтом молнией прозвучал гулкий раскат грома. Весь день погода хмурилась, в точности отражая нынешнее положение вещей — и не ожидалось, что она скоро улучшится. Целую неделю светило солнце, а тут, словно предвосхищая неприятности, небо заслонили свинцовые тучи. Судя по новостям, принесённым Анко от Джирайи, ситуация осложнилась. Цунаде тяжело вздохнула и повернулась к Анко, которая стояла, держа руку на поясе, и с беспокойством ждала.

— Джирайя сказал ещё что-нибудь? — спросила Цунаде, подозревая, что одна плохая новость потянет за собой другую.

— Если не считать того, что у меня «великолепная фигура», и мне нужно носить что-нибудь обтягивающее, чтобы лишняя одежда не стесняла движения — то нет, ничего, — криво усмехнувшись, ответила Анко.

— Он пожалел? — с надеждой поинтересовалась Цунаде, скрывая улыбку под сплетёнными пальцами.

Анко усмехнулась шире.

— Разумеется.

— Хорошо, — довольным тоном ответила Цунаде и выпрямилась. — Когда увидишь его в следующий раз, тресни и за меня разок. Можешь идти.

— Будет сделано, — просияла она и развернулась к выходу, мыслями сосредоточившись на вкуснейших клёцках данго.

— Ах да, — подала голос Цунаде, вырывая Анко из мечтательной задумчивости. — Ещё кое-что. Ты помнишь, как три с половиной года назад мальчик по имени Учиха Саске получил от Орочимару проклятую печать?

Анко повернулась и с любопытством посмотрела на Хокаге.

— Да, а что?

— Неделю назад наши джоунины обнаружили его в тяжёлом состоянии и доставили в деревню, — объяснила Цунаде, откинувшись на спинку кресла. — Мне бы очень хотелось, чтобы ты с ним поговорила.

— Вот как, — Анко нахмурилась. — Какие-то неприятности?

— Нет-нет, — небрежно отмахнулась Цунаде. — Я запечатала проклятие, так что он в безопасности. Завтра утром мы выписываем его из больницы, но я хотела, чтобы ты прежде поговорила с ним о проклятой печати — проконсультировала, если угодно. Мне кажется, он очень полагался на эту силу, и её потеря вряд ли прошла бесследно. Постарайся убедить Саске в том, что без печати ему станет легче.

— Конечно, Хокаге-сама, — улыбнулась Анко, — я схожу к нему.

— Не знаю, пригодится ли тебе эта информация, но, похоже, он сам лишил себя зрения, чтобы не стать следующим сосудом Орочимару, — добавила Цунаде, потирая виски кончиками тонких пальцев. — А его попечитель — Харуно Сакура — об этом знать не должна.

— Провести беседу, сам лишил себя зрения, попечителю ни слова, — повторила Анко, загибая пальцы. — Поняла.

— Можно я задам тебе ещё один вопрос? — обратилась к ней Цунаде, вновь останавливая в дверях. — Почему ты не захотела запечатать проклятие?

Недолго помолчав, Анко повернулась и со слабой улыбкой ответила:

— Его постоянно нужно держать под контролем — так я не забываю о своих ошибках и о том, кому должна хранить верность.

Прежде чем Цунаде успела сказать хоть слово, Анко покинула кабинет и направилась в сторону любимой закусочной, предавшись размышлениям о молодом наследнике клана Учиха.

***

— Ну что за день, — возмущалась Сакура, сопровождая Саске по саду больницы и угрюмо оглядывая небо.

С тех пор, как Наруто приходил навестить Саске, а Ино пыталась тайно проникнуть в его палату, прошло три дня. За это время для допроса успели наведаться несколько человек из АНБУ, но ответов они получили не больше, чем Какаши. В остальном дела шли своим чередом, и кроме этого ничто не нарушало привычный распорядок дня.

Благодаря Наруто известие о состоянии Саске быстро разлетелось среди одноклассников — некоторые приходили с визитом. Неджи, Ли и Тен-Тен, команда номер десять в полном составе — все заявились сразу, как только узнали. Сакура с одобрением отметила сдержанное поведение Ино, но решила, что причиной тому был Шикамару. Наруто дважды приводил с собой зардевшуюся Хинату, даже Киба в одно из таких похищений своей сокомандницы увязался следом. Шино заглянул только раз — на целых полминуты, — чтобы пожелать Саске скорейшего выздоровления. Чего ещё было ожидать от Шино? Уже само его появление стало приятной неожиданностью.

Лечение проходило спокойно, от нанесённого повреждения практически не осталось следа. Сакура с удовольствием сообщила Цунаде о том, что после завтрашней процедуры Саске можно будет выписывать. Она планировала поделиться этой новостью с мамой тем же вечером и начать собирать вещи, чтобы переехать в дом Саске. Более того, брат вот-вот должен был вернуться с миссии и мог помочь перенести вещи.

— Пахнет сыростью, — заявил Саске. — Дождь собирается?

— Да, — всё так же хмуро ответила Сакура. — Если повезёт, не промокнем. Ты уже хочешь обратно?

— Нет, — сказал он, размеренно шагая рядом. — Но если ты боишься промокнуть, то пойдём.

— Это всего лишь вода, — пожала плечами Сакура. — Только вот если дождь пойдёт, то нас смоет. Небо потемнело. Хоть сейчас прохладно, если дождь всё же начнётся, боюсь, мы замёрзнем. Ветер быстро разгоняет тучи, но приносит другие — пострашнее. Где-то сверкает молния, но до нас ещё не скоро дойдёт.

— Описание так себе, но ты не ответила, хочешь вернуться в больницу или нет, — произнёс он с лёгкой довольной ухмылкой.

— Нет. Пока не хочу.

— Хорошо, — ровным голосом сказал Саске. — Расскажи мне про сад.

— Ну, дорога, по которой мы сейчас идём, — это правая тропа развилки, которую ты недавно обнаружил…

— Не надо об этом, — отрезал он, и Сакура, с любопытством оглядев его, мягко улыбнулась: задняя сторона шеи покраснела, как всякий раз, когда Саске испытывал неловкость.

— Прости, — сказала она, стараясь скрыть весёлые нотки в голосе, — в любом случае, мы идём вправо от развилки. Дорожка тут вымощена. По двум сторонам от нас растут низкие кусты с красивыми розовыми цветами, они ровно подстрижены. Название я не знаю. В промежутках между живой изгородью — ступенчатые клумбы. В них есть и наши растения, и заграничные. Мы только что прошли крокусы — их так много, кажется, будто клумбу накрыли ковром. Одни цветы глубокого фиолетового оттенка, другие — кристально-белые и ярко-жёлтые. Напротив растёт веерный клён: листья сейчас очень красивые — красные, цвета… — Сакура запнулась. Она смотрела на дерево и пыталась подобрать правильное сравнение, желая избежать слова «крови», — цвета красного вина. Вокруг дерева растут разные кустарники, и какое-то ползучее растение покрывает пустые клочки земли. Впереди нас дорожка уходит в небольшую рощицу, где много деревьев. Они отцвели на прошлой неделе — ты их не застал. А жаль, было так красиво. Хотела бы я тебе их описать.

— Так давай, — подтолкнул Саске. — Ты же помнишь, как они выглядели.

— Это декоративная яблоня. Весной на них распускаются невероятные белые цветы. Листья красноватого оттенка очень красиво с ними сочетаются, хотя бутонов так много, что кажется, будто листьев нет совсем. Они очень душистые, но я даже не знаю, с чем сравнить, — рассказывала Сакура, передвигаясь по дорожке сада и сосредоточенно глядя на тяжёлые тучи, с которых вот-вот сорвутся крупные капли. — Нужно будет вернуться сюда в следующем году, чтобы ты сам убедился: запах у них — просто нечто.

— Сакура, — позвал Саске, остановившись и слегка повернув голову к ней, — дождь начинается.

Она посмотрела на него, потом снова на небо.

— Правда? Откуда ты?.. — Сакура так и не договорила, когда одна особенно крупная капля приземлилась ей на нос.

— Услышал, — ответил Саске, не замечая того, как резко умолкла Сакура, когда поспешила вытереть дождинку с лица. — Капли падают на землю.

— Я даже не заметила, — рассеянно пробормотала она, оглядываясь вокруг.

Вниз по холму в конце дорожки Сакура увидела скамейку с небольшим навесом, который в солнечные дни защищал пациентов от слепящих лучей, но с тем же успехом мог укрыть и от дождя. Накрапывать стало настойчивее, и Сакура поняла, что сухими добраться до больницы им не удастся. Но если они поспешат в укрытие, то потом хотя бы не придётся выжимать одежду.

— Впереди есть скамейка с навесом, можем переждать там, — предложила Сакура и слегка потянула его, стараясь сдвинуть с места. — Если пойдём в больницу, то точно промокнем.

Саске ничего не сказал, но сделал шаг, поддаваясь Сакуре, которая нетерпеливо вела его вперёд. Она знала, что о беге — даже самом лёгком — не может быть и речи, ведь Саске, скорее всего, оступится. Тяжёлые капли разбивались о её кожу всё чаще, холодя и вызывая неприятные мурашки.

— Сакура, мы можем ускориться? — не выдержал Саске. — Всё уже промокло.

— Хай… — неуверенно ответила она, ускоряя шаг. — Осторожно, дорога неровная, не споткнись.

— Хн, — единственный звук, который Саске издал в ответ, скрывая любой намёк на уязвлённую гордость.

Когда они приблизились к скамье, погода не на шутку разбушевалась, и оба плюхнулись на деревянные доски. Сакура обвела оценивающим взглядом себя и Саске: промокнуть до нитки они не успели. Вдали сверкнула молния, а спустя секунды низко прогрохотал раскатистый гром.

— Теперь только ждать, — со вздохом сказала Сакура, прислонившись к спинке скамейки. — Ты не замёрз?

— Нет, — коротко ответил он.

— Хорошо, — улыбнулась Сакура, слегка подрагивая. Прежде лёгкий ветерок бодрил и освежал, теперь студёный сырой воздух нещадно холодил влажную кожу. Саске высвободил руку, как только они сели, и Сакура тут же крепко обхватила себя, растирая голые плечи, чтобы хоть немного согреться.

— Тебе нужно было одеться теплее, — сказал Саске. Она растерянно моргнула, удивляясь его проницательности. Он знал, что она мёрзнет, или просто пришлось к слову?

— Я принесла зонтик, но он остался в палате, — сказала Сакура, пощипывая руки и разгоняя кровь. — Я думала, мы успеем вернуться.

Не сказав ни слова, Саске протянул руку — Сакура уставилась на него в полном недоумении. Медлила. Он слегка ткнул её локтем, показывая, что разрешает взяться. Сакура обхватила руку и придвинулась ближе, ощущая, как тепло, исходящее от его тела, постепенно помогает унять дрожь. Она сидела как громом поражённая и пыталась оправиться от удивления. Саске, которого она знала, никогда бы не сделал ничего подобного… Лишь бы теперь не счёл её навязчивой.

— В следующий раз готовься лучше, — подчёркнуто сухо произнёс он тоном, в котором отчётливо слышалось, что такой заботы с его стороны больше ждать не придётся.

— Хай… — тихо ответила она, ощущая, как на щеках проступает невольный румянец. Сакура радовалась, что близился день выписки — завтра Саске больше не будет её пациентом, и подобные ситуации ни у кого не вызовут вопросов. Официально он значился её пациентом, пока проходил лечение в больнице. Как только об этом станет известно Ино, Сакуре придётся столкнуться с её крайним недовольством по поводу своего переезда в поместье Учиха.

— Нет, ну что за голубки! Взъерошенные такие, жмутся друг к другу… — послышался озорной голос.

Сакура поспешила выпустить руку Саске и испуганно зашарила глазами в поисках источника голоса. Саске остался невозмутим. Как же, ему нет дела до ложных обвинений, — с завистью думала Сакура.

Раздался смех — видно, её реакция кого-то сильно позабавила. На ветке ближайшего дерева она усмотрела фигуру в полусогнутой стойке. Сверху сквозь листья за ними внимательно следила девушка, лицо которой показалось смутно знакомым. Как же её зовут? Митараши Анко, кажется.

Девушка спрыгнула с ветки и приземлилась под навесом, широко улыбаясь.

— Харуно Сакура? Так и думала. Теперь я тебя узнаю — ну и шуму же ты наделала на экзамене. Вот это было зрелище!

Сакура вспыхнула.

— Спасибо… Митараши Анко, правильно?

— Да, это я, — улыбнулась та, а потом в дразнящей манере добавила: — Я вас двоих везде обыскалась. Ливень такой, а вы тут сидите. Все уже давно вернулись в больницу.

— Скажем так, дождь застал нас врасплох, — робко улыбнулась Сакура. — Мы не хотели промокнуть по пути назад.

— И льётся, вон, с обоих, — подмигнула Анко. — Ладно, вообще-то я пришла по поручению Цунаде-сама, она просила передать, что ты на сегодня свободна.

— Что? — недоумённо спросила Сакура, мельком замечая, как нахмурился Саске.

— Мне дали задание поговорить с Саске, — весело сказала Анко. — Разговор небыстрый. Когда мы закончим, я кого-нибудь за тобой пошлю, так что до вечера у тебя время есть. Та!

Анко помахала рукой, давая понять, что Сакура здесь лишняя — но сделала это в такой непринуждённой манере, что жест едва ли можно было принять за грубость. Сакура слова вставить не успела. Сбитая с толку, она неуверенно и не спеша поднялась со скамьи, отстраняясь от Саске, но тот успел схватить её за руку.

— Саске? — оглянувшись, неуверенно спросила Сакура.

— Под дождём не гуляй.

— Хорошо, — ответила она, когда он отпустил её руку, недоумевая, почему его это беспокоит. — До вечера.

— Хорошего дня! — бодро выкрикнула Анко вслед уносящейся Сакуре, которая надеялась быстрее добраться до больницы и не продрогнуть вконец.

Одежда всё же вымокла насквозь. Сакура думала, что не мешало бы сходить переодеться. Ко всему прочему, из дома нужно прихватить плащ и добыть сухую одежду для Саске. Пока в голове намечались новые задачи, которые предстояло выполнить за время долгого перерыва, Сакура, не теряя ни минуты, забрала зонт из палаты, взяла у Майко телефон и снова выбежала под проливной дождь.

***

Дрожа на ходу как осиновый лист и постукивая зубами, Сакура старалась скорее добраться до дома. Непрошеная мысль о том, как она считанные минуты назад, обняв руку Саске, жалась к его плечу, породила в душе смятение. Сакура снова и снова спрашивала себя, что кроется за его поступками. Она была не против таких изменений и жест оценила, но вот что он в себе таил, оставалось загадкой. Саске никогда ничего не делал просто так. Надо будет спросить, — решительно кивнула Сакура. Наверняка у него найдётся простое и логичное объяснение.

Дождь так сильно бил по тротуару, что капли разлетались в разные стороны — дождевая пыль рассеивалась в воздухе и оседала на её сандалиях. Сакура вошла в дом. Стряхнув воду за порогом, она захлопнула дверь, повесила зонт на вешалку в стене и скинула обувь. Потом глубоко вздохнула, и всё тело пробрала крупная дрожь.

— Кто там? — раздался голос. Сакура улыбнулась, узнав брата.

— Угадай, — в ответ крикнула она и быстро зашагала по коридору.

Из кухни высунулась голова. Тишину сотряс раскатистый смех. Брат Сакуры, родившийся на пять лет раньше и только-только разменявший третий десяток, уже был высококлассным джоунином. Не так давно он рассматривал возможность вступить в АНБУ. Внешне брат очень сильно походил на отца и уже на целую голову перерос Сакуру. Волосы у него были не розовые, как у мамы — хоть от неё он унаследовал редкий ген, влияющий на цвет — а платиновые и вечно всклокоченные. Благородные тёмно-синие глаза, чёткая линия подбородка и высокие скулы повторяли папины черты лица, а мягкая улыбка и добрый нрав достались от мамы.

— Вот это да, — протянул он, оглядывая до нитки промокшую и несчастную на вид сестру. — Ты похожа на мокрую гусеницу.

Она скорчила недовольную рожицу.

— Заткнись, Канае. Тебе лишь бы посмеяться.

Он подошёл к ней, потрепал мокрые розовые волосы и занёс другую руку, чтобы понарошку ударить в плечо.

— А как с младшей сестрой иначе? Сама не лучше. Меня не было два месяца, и ты встречаешь меня словом «заткнись».

— А как со старшим братом иначе? — Сакура показала ему язык, но потом невольно рассмеялась. — Дети малые.

Он добродушно улыбнулся в ответ:

— Как у тебя дела?

— Дай переодеться сначала, а потом приду расскажу, — закатила глаза она, направляясь к лестнице. — Поставь чайник, пожалуйста. Хочу горячий шоколад.

Вскоре Сакура вошла в кухню, переодевшись в чистое, а главное — сухое. Волосы ещё были влажные. Пришлось повозиться, чтобы разобрать пряди и продрать их расчёской, иначе, когда высохнут, на голове смогут гнездиться вороны. Канае стоял у кухонной тумбы и жевал булочки, приготовленные выдающимся кулинаром их семьи — мамой. Когда Сакура зашла, он жестом указал ей на разогретый чайник.

— Я схожу с ума? — озорно спросил Канае, когда она пересекла кухню. — Нет, у меня точно галлюцинации. Или у тебя правда есть одежда с рукавами?

Сакура не стала надевать ципао. Она выбрала красную футболку с рукавом почти до локтя, украшенную белым кольцом — гербом клана Харуно. Вместо зелёных шорт Сакура надела просторные чёрные брюки, из-под закатанных штанин которых едва выглядывали пальцы ног.

— Неделю назад вообще бы голову потерял, — обыденно сказала Сакура, взяв чайник с плиты и потянувшись за чистой кружкой. — Я весь гардероб сменила.

После того, как она налила кипяток, Канае подал голос:

— Как дела у Наруто?

— У него всё хорошо, — ответила Сакура, доставая жестяную банку с горячим шоколадом. — Тренируется в поте лица, как всегда. Правда, в последнее время частенько прерывается, чтобы подонимать моего пациента.

Наруто в самую первую встречу нашёл общий язык с братом. Оправдывая опасения Сакуры, они мигом обнаружили совместное занятие — действовать ей на нервы. Неудивительно, что Наруто и Канае быстро поладили: оба были искренними весёлыми проказниками, которые всегда старались оградить её от любых опасностей и невзгод. Сакуре начало казаться, что с годами — хоть и повзрослел он самую малость — Наруто всё больше походил на её брата. Объединяла их и бесконечная любовь к рамену, за которым Канае ходил в закусочную каждый раз, как оказывался в деревне, чтобы не только насладиться самым вкусным блюдом на свете, но и послушать новости.

— Да? — удивлённо поднял брови он. — И кто твой пациент?

Сакура с удовлетворением отметила, что разговор идёт в нужном ей направлении.

— Помнишь Саске Учиху? — спросила она, садясь за стол и помешивая содержимое кружки.

— Неожиданный вопрос, но ладно. Помню, — мрачно хмурясь, ответил брат. — Это тот недоносок, из-за которого ты года два убивалась.

— Не надо так говорить, — её лоб прорезала складка. — Он и есть мой пациент.

Сакура увидела, как брови брата взметнулись так высоко, что скрылись под лохматой платиновой чёлкой.

— Что?!

— Что слышал, — с улыбкой ответила Сакура. — Его нашли и доставили в деревню. Меня назначили лечить его…

— В смысле, ты сама вызвалась, — перебил её Канае.

Сакура пропустила его реплику мимо ушей:

— …и вести реабилитацию. Его лишили зрения, и пока что он восстанавливается в больнице. Но рана уже зажила, так что завтра Саске отправляется домой. Вот почему мне понадобится твоя помощь.

— Помощь? Сакура, я слегка не улавливаю ход твоих мыслей.

— Ну тихо, я же объясняю! — метнула она на него сердитый взгляд, прежде чем осторожно отхлебнуть из кружки. — Я буду его попечителем. Во время реабилитации мне нужно будет всегда быть рядом с ним, поэтому жить мы будем вместе.

— Что? Он переезжает к нам? — брови Канае снова исчезли под чёлкой.

— Нет, — терпеливо поправила Сакура, — это я к нему переезжаю, и я хотела попросить тебя помочь с вещами.

Спустя секундную заминку, Канае запихнул остатки булочки в рот и принялся задумчиво жевать.

— Он разве не преступник? Мне кажется, я видел его имя в книге бинго, — проговорил он с набитым ртом.

— Велик шанс, что его помилуют, — рассеяно сказала Сакура. Судя по всему, напиток был ещё слишком горячим: Сакура вдруг поймала себя на том, что втягивает ртом воздух, чтобы остудить обожжённый язык.

— Сколько ты будешь у него жить? — осведомился брат.

— Пока он не сможет самостоятельно управляться по дому, — ответила Сакура. — Давай только без истерик, мне мамы хватило.

Канае издал смешок.

— Какие истерики? Но я не скажу, что одобряю. Он же тебе до сих пор нравится? Не знаю, Сакура…

— Цунаде-сама мне доверяет, — вызывающе проговорила та, смерив брата суровым взглядом поверх кружки. — Какая разница, что я чувствую. Мы будем вести себя прилично. Между прочим, это уже второй раз, когда мне указывают на то, как всё это возмутительно.

— Прости, — виновато пожал плечами Канае и лениво сложил руки на груди. — Расскажи мне о Саске — какой он?

— Где твоё доверие, Канае? — надменно спросила Сакура. — Я тебя успокою: Саске — холодный, горделивый и упрямый человек, который всегда отказывается от помощи. Если нет такой необходимости, он и на метр к себе не подпустит. До сих пор он никак не показал, что видит во мне кого-то большего, чем сокомандницу и друга — говорит, что я его раздражаю. Он защищает людей тем, что отталкивает от себя, а защищает он их от своего брата, который девять лет назад вырезал весь их клан. Его главная цель — убить этого самого брата, возродить клан и вернуть ему былое величие.

Канае застыл в изумлении со смешным выражением лица.

— И он тебе нравится, потому что…

Сакура рассмеялась и с улыбкой сказала:

— Потому что я знаю, что в душе он хороший человек.

Канае пришёл к заключению, что совершенно не понимает сестру. Он склонил голову и пожал плечами, но в следующую секунду уставился на неё с обеспокоенным видом.

— У меня есть пара вопросов по поводу возрождения клана. Тут какая-никакая помощь ему точно понадобится.

— Канае, мне всего лишь семнадцать, а Саске шестнадцать, — вздохнула Сакура, потом помолчала и добавила с недовольным видом: — Конечно, подростки часто творят глупости, но Саске — самый рассудительный и здравомыслящий человек, которого я встречала. Меня ты знаешь.

— Ладно, ладно, — примирительно поднял руки Канае. — Я верю тебе. Только вернулся, а ты уже ругаешься. Так с чем тебе помочь?

— Я бы тебя сейчас расцеловала, если бы были силы встать, — улыбнулась Сакура. — Вечером я соберу вещи, их нужно будет просто перенести в дом Саске — он далековато отсюда. Наверное, ещё Наруто попрошу помочь, поэтому завтра можете… ай! — скривившись, громко вскрикнула Сакура, когда в кармане штанов, у бедра, завибрировал рабочий телефон. Он всегда звонил неожиданно и сильно щекотал. Сакура открыла раскладушку и прижала телефон к уху.

— Моши-моши, — рассеянно ответила она, глядя на хохочущего брата.

— Сакура, — послышался голос Майко, — Учиха Саске вернулся вместе с Анко.

— Спасибо, что сообщила, — сказала Сакура. — Передай ему, что я буду через двадцать минут.

— Хорошо, передам, — бодро ответила Майко. — До встречи.

— Пока, — сказала Сакура и завершила звонок. Она посмотрела на Канае и положила телефон обратно в карман. — Надо идти. Вечерняя терапия.

— Что уже? Ты же только пришла, — возмутился Канае. — И во сколько тебя ждать?

— Где-то около восьми, — сказала Сакура и залпом допила шоколад.

— Я провожу тебя до больницы, — вызвался брат и рванул в коридор за плащами.

— Хорошо, — усмехнулась Сакура.

Они были близки. Канае любил её компанию, а когда подолгу пропадал на миссиях, говорил, что скучает. Сакура всегда отвечала, что заскучал он лишь оттого, что ему там не над кем подшучивать.

— Нам придётся сделать крюк, заскочить кое-куда, — уже после добавила она, вспомнив, что Саске по-прежнему в мокрой одежде и что нужно избавить его от необходимости надевать ужасную больничную сорочку.

Канае кивнул и швырнул ей плащ, который угодил прямо в лицо. Не желая тратить время на возмущения, Сакура быстро натянула плащ на плечи.

— После вас, — открыл дверь Канае, встав небрежно по-джентльменски.

Сакура закатила глаза и, схватив зонтик, вышла под дождь.

***

Саске слушал удаляющиеся шаги Сакуры, которые с каждой секундой всё больше утопали в ровном шуме дождя. Женщина по имени Анко выждала секунду-другую, затем подошла и села на скамью по правую руку от Саске. Он молчал.

— Значит, ты Учиха Саске, — весело начала Анко, которая судя по направлению голоса, смотрела прямо, не поворачивая головы, и говорила куда-то в дождь.

Он кивнул, но не проронил ни слова — переваривал мысль о том, что Сакура сдала экзамен на звание чунина.

— Не знаю, помнишь ты меня или нет — я Анко, — спокойным тоном проговорила женщина. — Я была наблюдателем во время второй части экзамена на чунина в Лесу Смерти.

— Я помню, — спустя мгновение ответил Саске, вызывая в памяти образ энергичной девушки, которая объявляла правила сдачи экзамена. Кажется, у неё были карие глаза и волосы цвета воронова крыла с сиреневым отливом в свете солнечных лучей. — Сакура сдала экзамен на чунина?

— Ага. То ещё зрелище было. Многие говорят, что ей на джоунина экзамен сдавать пора, но она не хочет уходить из больницы, — отстранённо сказала Анко. — А жаль, нам такие очень нужны в бою.

— Хн.

— Так вот, ближе к делу… Думаю, мне нужно перед тобой извиниться. Я несу ответственность за то, что ты получил проклятую печать.  

Саске отметил, что говорила она искренне.

— Как это? — с подозрением спросил он, сощурив почти здоровые глаза под влажной повязкой.

— Раньше я была ученицей Орочимару, и в тот день три с половиной года назад, когда ниндзя Дождя вернула мне кунай, я должна была сразу понять, что это он, — мрачно ответила Анко. — Если бы я поняла, тебе бы не пришлось проходить через все эти испытания и терпеть боль.

— Ученицей, — эхом отозвался Саске. Голос хоть и звучал ровно — в нём слышался вопрос.

— Да. Когда я стала генином, меня распределили в его команду. Он был нашим сенсеем. Таких людей я раньше никогда не встречала. Орочимару обладал невероятной силой, за которую я его уважала. И даже восхищалась им, — горько усмехнулась Анко. — Хотела быть похожей на него… Но когда Орочимару увлёкся экспериментами, я забеспокоилась. Он убеждал меня в том, что у него есть разрешение, а я слепо ему верила. Дура.

Её голос стих, и воцарилось молчание. Саске развернулся лицом к дождю, впитывая звуки, с какими капли гулко барабанили по широкой земле и листве. Он не имел ни малейшего представления, куда их вёл разговор, и зачем эта женщина с ним вообще заговорила.

— Потрогай, — вдруг сказала она и схватила Саске за руку.

Она резко притянула его за кисть, положила ладонь к себе на шею и удержала. Он нахмурился, в полном замешательстве ощущая её холодную из-за сырого воздуха и влаги кожу. Но вдруг осознал: под пальцами была едва заметная жаркая пульсация.

— Чувствуешь? — спросила она, и Саске молча кивнул. Анко отпустила его руку, и он вернул её на колени. — Это моя проклятая печать.

Саске инстинктивно потянулся к своей и прижал к ней ладонь, ощущая тёплый участок кожи, который больше не пульсировал, не подавал признаков жизни. Он слегка нахмурился, когда вдруг понял, что у этой Анко проклятие не запечатано.

— Наверное, я была одной из первых, кому он поставил метку… Точно не могу вспомнить, но, кажется, из десяти отмеченных выжила я одна, — со злостью проговорила она. — Орочимару мне ничего не рассказывал. Помню только, как упала на пол, корчась от боли. Проходили часы, а я билась в конвульсиях и умоляла о смерти. Но ещё хотела знать, за что он так поступил со мной. В голове была каша.

Саске вспомнил, как получил собственную проклятую печать. Боль была нестерпимой, и он едва осознавал, что происходит вокруг. Он смутно помнил Сакуру… Как она обхватила его руками и прижала к себе. Наверное, потом Саске потерял сознание, потому что дальше в памяти была пустота. Он очнулся только, когда почувствовал опасность. Нарастающая пульсирующая мощь медленно вытягивала его из долгого забытья, а когда Саске, наконец, пришёл в себя, он увидел избитую, распластанную на земле Сакуру: всю в синяках и кровоподтёках. Он не знал тогда и не знал сейчас, почему при виде её им овладела слепая холодная ярость. Кто это с ней сделал? Кто причинил боль? Он не уберёг Сакуру и тогда ощутил острую необходимость заставить её обидчиков стократно поплатиться за содеянное.

— После того, как я пришла в себя и поняла, что произошло, я сорвалась. Меня предал человек, которому я доверяла больше всего на свете и которого, оказывается, совсем не знала, — сказала Анко после долгого молчания, вырывая Саске из мира собственных далёких воспоминаний. — А когда у него появились причины засомневаться во мне, он частично стёр мне память и бросил в лесу, сбитую с толку и совсем одну. Утерянные воспоминания о том времени, когда я помогала ему проводить эксперименты, восстанавливались десять лет… И иногда мне кажется, что лучше бы они не возвращались.

— Ты хочешь сказать, что воспоминания будут возвращаться десять лет? — спросил Саске, резко повернув к ней голову.

— Они могут вообще не вернуться… Я вспомнила случайно, когда во время миссии побывала в лаборатории Орочимару, — тихо сказала Анко. — Было известно лишь, что меня нашли где-то поблизости от того места, но никто не знал, пользовался ли Орочимару этой лабораторией или нет.

— Зачем ты мне всё это рассказываешь? — поинтересовался Саске.

— Потому что я знаю, что ты покинул деревню и искал у него силу, — ответила Анко. — Ты ничего не мог с этим поделать. Если не сдерживать печать, она рано или поздно приведёт тебя к нему. Но я хочу, чтобы ты знал, как тебе повезло избавиться от проклятия. Сила, которую оно даёт, — она того не стоит. Я почти всё потеряла из-за Орочимару, так что не теряй и ты то, что тебе дорого.

В подсознании мелькнуло лицо Сакуры, но Саске сосредоточенно думал о другом:

— Ты своей меткой пользоваться можешь, — сказал он, не скрывая возмущение. — Теперь Хокаге решает, чьи метки запечатывать, а чьи — нет?

Когда Анко ответила, её голос был полон печали:

— Это наказание за мою глупость. Проклятие будет преследовать меня до самой смерти.

Саске ничего не ответил, предавшись размышлениям о собственной глупости. Он планировал воспользоваться печатью лишь раз — что само по себе безрассудство. Возможно, силы его лишили во благо, но если кому и суждено было нести бремя, всю жизнь мучаясь необходимостью сопротивляться ярости и подавлять печать, так это ему. Это он должен был противостоять той тяге и хриплому шёпоту, побуждающему воспользоваться печатью. Бороться и страдать.

— Жизнь проклятых тяжела, — раздался мрачный голос справа.

— Да, — тихо ответил Саске, впервые вложив в односложное слово эмоцию.

Жизнь и правда была нелегка.