Тренировать тайдзюцу вслепую было тяжело, если не сказать мучительно. Они начали практиковать рукопашные навыки за две недели до конца июня, и с того момента миновало шесть дней. В Коноху его принесли в середине мая — почти полтора месяца назад. Во время первой тренировки тайдзюцу Саске удалось задеть Сакуру, но теперь она была осмотрительнее и старалась не лезть на рожон. С того самого дня — вот уже неделю — у него ни разу не получилось попасть ударом в цель. Благодаря их упражнениям различать движения Сакуры стало легче, и к концу недели он смог блокировать большинство ударов.

Саске был поражён и слегка возмущён тем, что со времён генинства техника Сакуры совсем не изменилась. С каждым новым ударом это становилось всё очевиднее, и вскоре он мог предугадать каждый выпад и блокировать до того, как она угодит в цель. Он допускал, что оттачивание навыков тайдзюцу и ниндзюцу — не первоочерёдная цель медика, но то, что с тех пор в рукопашном бою она не продвинулась ни на шаг, было до крайности нелепо.

Сакура ударила ногой, и Саске с лёгкостью блокировал атаку предплечьем. Сейчас последует удар правой рукой — снова блок. Ожидаемо. Он отражал её атаки, соображая, где найти брешь для удара.

Чаще всего она ставила блоки, а потом, не открываясь, вырывалась из-под натиска. Но если бы Саске смог выгадать промежуток между блоком и уклоном, то ни за что бы не промахнулся. Сейчас он обеими руками отбивался от её атак. Нужно провести переднюю подножку. Давление на руки ослабевало, значит, Сакура вот-вот отступит. Быстрее. Он присел на левую ногу и упёрся ладонями в землю, сильнее ударяя правой ногой. Если бы Саске застиг её врасплох, если бы не медлил и двигался быстрее, у него был бы шанс. Слишком много «если».

Сакура испустила невесомый удивлённый вздох. Саске усмехнулся. Подножку она не ожидала. Пора воспользоваться преимуществом. Он с упоением ожидал, когда его нога ударится о её, но момент так и не наступил — Саске постарался оправиться от удивления и не упасть. Сакура отпрыгнула в самый последний момент, и он потерял её.

Движение сбоку — по шороху ткани больше похоже на выпад. Он быстро откатился, но не успел подняться. Сакура перепрыгнула через него и схватила сзади. «Что-то новенькое», — мрачно подумал он, почувствовав холодный металл куная, приставленного к шее. Раньше она через него не прыгала.

— Неплохо, — похвалила Сакура, убрала кунай и помогла встать на ноги.

Отряхиваясь от пыли, Саске чувствовал, как им завладевает раздражение. Причин для негодования оказалось две: во-первых, когда он был абсолютно уверен в том, что знает все атаки Сакуры, она выкинула новый фокус, во-вторых, хоть он понимал, что выиграть схватку не удастся, и поражение неизбежно, приятнее от этого не становилось.

— Ещё раз, — рявкнул Саске, вставая в стойку, когда Сакура отпустила его. Он дал себе обещание одержать победу — в который раз…

— Нет, — решительно ответила она и взяла его за руку, поглаживая костяшки пальцев. — Мы и так вчера тренировались без обеда. Тебе надо нормально питаться и набираться сил. Сейчас чуть за полдень, давай пообедаем, а потом попробуем кое-что другое.

— Что именно? — потребовал Саске. По его мнению, сейчас ничто не могло быть важнее тренировок тайдзюцу. Прервать их на целый день — о чём она только думает?

— Тебе нужно научиться расставлять и распознавать ловушки вслепую, — просто ответила Сакура. — Ещё я хочу опробовать на тебе гендзюцу. Планов много, так что надо хорошенько подкрепиться.

Опробовать гендзюцу? Саске всегда питал глубочайшее недоверие к техникам этого рода, и надо сказать, вполне оправданно. Мангекё Шаринган позволяет заключить противника в самую жестокую иллюзию. Саске дважды испытал его действие на своей шкуре и потому все иллюзорные техники ненавидел одинаково. От слов Сакуры внутри шевельнулось скользкое, хоть он и понимал, что намеренно она никогда не причинит ему вреда. Саске беспокоился, но отказывался признаваться в этом даже себе.

Он неохотно следовал за ней, с каждым шагом удаляясь от тренировочной площадки. Саске хотел остаться и продолжить практиковать тайдзюцу как прежде — дни напролёт, но за последний месяц совместной жизни с Сакурой он успел узнать её куда лучше, чем за пару лет генинства. Теперь, даже если ему что-то не нравилось, она стояла на своём. Сакура изменилась. Сейчас он в этом ни капли не сомневался, и, несмотря на то, что к нему она относилась с прежней теплотой, других Сакура могла приструнить резким словом. Решительная, упрямая, она отчитывала Наруто всякий раз, когда считала, что он сделал глупость, но в то же время проявляла чуткость и заботу. Сакура поддерживала его. Внутри кольнуло, когда Саске осознал, что по характеру она пусть и не во всём, но напоминала ему маму.

Ещё он узнал, что даже если Сакура жалуется на родных, она всё так же сильно их любит и наверняка сойдёт с ума от горя, если кого-нибудь из них убьют. Она сердечно отзывалась о брате, часто возмущалась косностью отца и его склонностью делать выводы, ни в чём не разобравшись. И, похоже, трепетно любила маму, к которой после пары встреч Саске проникся уважением.

Пока Сакура вела его обратно в деревню, беззаботно болтая о погоде и прочем, мысли Саске занимала её семья. Мысли эти отдавались тоской, почти доводящей до зависти, — у Сакуры было то, чего он давно лишился. Неожиданно для себя Саске ощутил острую потребность защитить. Никто больше не должен испытать то, что пережил он. Саске пообещал себе во что бы то ни стало уберечь Сакуру, её семью и друзей.

Она вдруг сжала его ладонь, когда не услышала ответ.

— Ты же не злишься на меня за то, что мы прервали тренировку?

— Нет, — он мотнул головой.

— Хорошо. Если захочешь обсудить это, дай знать, — сказала Сакура немного погодя.

Всегда выслушает. Она принимала его таким, какой есть, — что бы Саске ни делал. Казалось бы, простая вещь, но так трудно поверить. Вдруг он услышал тихую мелодию — песню, которую пела для него мама. Саске неосознанно крепче сжал ладонь Сакуры, а она в ответ взяла его за локоть другой рукой и подступила ближе. Ему почему-то не хотелось её отталкивать. И хоть Саске никогда бы не признался, но от этого жеста на душе стало теплее.

***

— Эй, Сакура!

Губы дрогнули в улыбке, когда до слуха донёсся знакомый голос. Как его не узнать, если слышишь изо дня в день на протяжении всей жизни? Они с Саске остановились, и Сакура посмотрела в начало улицы, откуда они пришли и откуда бежал не кто иной, как её брат. Она с улыбкой, превратившейся в игривую усмешку, приготовилась к натиску издёвок, но первое, что сделал Канае, — это заключил её в крепкие медвежьи объятия и взлохматил конфетно-розовые волосы.

— Эй! — в неженственной манере вскрикнула Сакура. — Больно, отцепись! Я же Саске держу.

Канае со смехом отпустил её и лучезарно улыбнулся Саске.

— Здорово, Учиха.

Тот хмыкнул в ответ, но больше никак не выдал, что слышал её брата.

— Такой же приветливый, — произнёс Канае, добродушно рассмеявшись. — Знаешь что? Тебе нужно прозвище. «Учиха» звучит слишком официально, а называть тебя по имени — странно.

— Не стоит, — кисло ответил Саске и сунул руки в карманы, потому что не знал куда их деть, когда Сакура отпустила его.

Она ухмыльнулась, наблюдая за его поведением, и повернулась к брату.

— Когда ты вернулся? И когда снова на миссию?

— Вчера вернулся. А новая миссия, надеюсь, нескоро, — мечтательно протянул Канае, отведя взгляд от Саске, а потом издевательским тоном добавил: — А что? Не терпится поскорее от меня избавиться?

— Конечно, — сверкнула глазами Сакура. — Ты даже не представляешь, как без тебя тихо в деревне. А если вы с Наруто оба на миссиях, то можно услышать, как на окраине уронили булавку.

— Ха-ха, — саркастично ответил Канае и легонько стукнул её в плечо. — Где вы были вчера? Я к вам пришёл, а дома никого. Целый день.

— Мы тренировались, — пожала плечами Сакура. — Наруто вечно жалуется, что мы необщительные и совсем не выходим из дома. А как ты узнал, что нас не было целый день?

— Сидел и ждал вас. Четыре часа, между прочим, — ответил брат.

— Вот дурной, — усмехнулась Сакура.

— Тренировались, говоришь? — Канае изогнул бровь и перевёл взгляд на молчаливого Саске. — Сочувствую, друг.

— Да брось, — негодующе возразила Сакура. — Не делай из меня монстра и не порть мне репутацию доброго доктора.

— Доброго доктора? — рассмеялся Канае. — И это говорит та, которая дубасит Наруто ни за что ни про что, а потом лечит, чтобы отдубасить снова.

После этих слов Саске фыркнул, изобразив безудержное — по его меркам — веселье. Сакура и Канае изумлённо уставились на него. На лице отразилось непривычное оживление.

— Почти засмеялся, — прокомментировала Сакура, сморгнув удивление, и повернулась к Канае. — Наруто заслужил!

Но старший брат словно не слышал её и вместо этого с интересом изучал лицо Саске.

— Я решил задокументировать этот исторический момент, чтобы однажды показать следующему поколению. Книгу назову «Героическое сказание о Саске Учиха». Глава первая: О том, как я заставил Учиху смеяться. Но сначала нужно придумать прозвище.

Услышав это, Саске повернулся на голос Канае и сдвинул брови, демонстрируя раздражение, граничащее с досадой. Сакура, напротив, чуть не согнулась пополам от смеха. Она долго не могла взять себя в руки и даже поймала пару косых взглядов от прохожих.

Когда она совладала с собой — с одышкой произнесла:

— Удачи в новом начинании, Канае. Она тебе пригодится.

— Кто бы ещё в меня верил так, как ты, — театрально ответил он.

— Заткнись, — посмеялась Сакура, держась за живот. — Мы вообще пообедать идём, ты с нами?

Приняв эти слова за сигнал к движению, Саске выставил локоть, и Сакура тут же за него ухватилась.

— Если этот малый не против, — Канае в шутку стукнул Саске в плечо, — тогда ладно.

— Не против, — буркнул тот.

— Но прозвище всё же надо придумать.

— Никаких прозвищ.

Сакура невольно улыбнулась. Ей казалось, что Саске смирился с присутствием брата, потому как она его пригласила, и старался вести себя учтиво — настолько учтиво, насколько Учиха Саске мог. В душе Сакура верила, что он не возражал бы в любом случае. Если Саске выносил Наруто, значит, и её брата был способен вытерпеть.

— Давайте, пошли, — прощебетала она, держа Саске под руку и ухватившись за рукав брата. — Там чуть дальше есть хорошее кафе, меня туда Ли-сан водил.

— Что? У тебя было свидание? — воскликнул Канае. — Сестрёнка-то повзрослела!

Сакура закатила глаза. Хоть Канае был знаком со многими её друзьями, никого из них он не знал так хорошо, как Наруто. Но даже несмотря на это, Канае после первой встречи с Ли понял, что между ними с Сакурой ровно столько же, сколько между ней и Наруто.

— Да помолчи ты, — покачала головой она, устав от насмешек брата.

Сакура сосредоточилась на дороге и поэтому не придала значения тому, что после её неопределённого ответа Саске запнулся. Канае, напротив, уловил движение и смерил Учиху пристальным взглядом. Сакура ясно дала понять, что с Ли её ничего не связывает, но в голосе не было и намёка на раздражение. Либо она хотела, чтобы брат скорее отвязался, либо почувствовала, что он переступает черту и лезет не в своё дело.

Быть может, Саске просто оступился, но Канае в этом сомневался. Он подозревал, что в голову молчаливому Учихе пришёл второй вариант, но по какой причине его волнует личная жизнь Сакуры, Канае не знал. Он был серьёзно намерен раздобыть ответы. А как раздобыть ответы у того, кто тебе не доверяет… Будет нелегко, но пора этого мальчишку разговорить.

— Эй, Саске, — позвал он. — Я буду звать тебя Ёжик.

Тот едва не споткнулся во второй раз. Сакура чуть не подавилась слюной.

— Исключено, — твёрдо ответил Саске, метнув в сторону Канае соответствующий тону взгляд.

Сакура сдержала смешок и улыбнулась. День обещал быть интересным.

***

Саске по-прежнему пребывал в дурном расположении духа после утренних поражений, и, хоть не возражал против компании Канае, тот не сделал ровным счётом ничего, чтобы настроение Саске улучшилось. Будь он ещё надоедливее и чуть инфантильнее — вылитый Наруто. В то утро Сакуре посчастливилось ударить его двенадцать раз, пять из которых пришлись в крайне короткий промежуток времени. Иногда становилось почти невозможно предугадать, откуда последует атака и какой она будет. Шорох ткани и звон безделушек в карманах немного облегчали задачу, но в ветреный день и это преимущество не приносило ему пользы.

Мысль о поражении не позволяла расслабиться и погружала в мрачную задумчивость. Присутствие брата Сакуры, который бесил его, без конца придумывая прозвища, ситуацию не улучшало, и Саске не скрывал недовольство. Ему было плевать, что подумают остальные. Он с самого начала был против идеи прерывать тренировку ради еды. К тому же, это время можно было потратить на разработку плана, как подобраться к Итачи.

Саске понял, что они приближаются к кафе, когда гулкие разговоры людей на улице сосредоточились слева. Сакура вела его в том направлении, и он решил, что его догадка верна. Если не брать в расчёт желание пропустить обед, Саске был немного рад тому, что они, наконец, пришли. Канае до сих пор усиленно размышлял над прозвищем. Это жутко утомляло.

— Тут? — спросил он.

— Ага, — весело ответила брату та, останавливаясь перед стульями на веранде кафе.

— Вижу свободный столик, — отвернувшись, сообщил Канае. — Сядем там или?..

— Дуй туда, пока его никто не занял! — взъелась на него Сакура. Так она обычно обращалась с Наруто.

— Тц! Ладно, ладно! — воскликнул Канае и сорвался с места.

Сакура тихо вздохнула и повела Саске вслед за братом, снова напевая ту песню. Иногда он хотел, чтобы Сакура помолчала, а иногда — чтобы пела ещё. Сейчас ему хотелось и того, и другого. Мелодия отвлекала, поэтому вот уже второй раз за день он едва не врезался в Сакуру на ходу.

— Садись сюда, — она отпустила его, перехватила запястье и положила его руку на спинку пластмассового стула. Голос был направлен в другую сторону, поэтому Саске решил, что когда она заговорила снова, то обратилась к брату.

— Кафе самое обычное: идёшь на кассу, заказываешь еду, платишь и ешь. Сегодня так много народу. Что тебе взять? Пойду одна закажу, так быстрее будет.

— Ты куда-то торопишься? — сказал Канае, со скрежетом отодвигая стул напротив Саске.

— Плотный график, — ответила Сакура. В этот раз было трудно угадать выражение её лица. — Саске, что ты будешь?

— Неважно, — он скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула. — Ты знаешь, что я не ем.

— Угу. Канае?

— Большой кусок торта, — недолго думая, сказал тот.

— Возьми что-нибудь нормальное.

— Не хочу.

Покорный вздох.

— Ладно. Скоро вернусь.

Её шаги вскоре утонули в гуле голосов, потерялись среди шума бесконечных разговоров. Саске подался вперёд и облокотился на стол, сцепив пальцы под носом. Он не мог видеть, но явственно чувствовал, что брат Сакуры пристально рассматривает его. Спустя минуту-другую Канае сдвинулся влево.

— Не по себе немного. Ты как будто на меня пялишься, — пояснил он. Саске пожал плечами.

— Милое местечко, — снова попытался завести разговор Канае, когда понял, что Саске вряд ли ответит. — Неудивительно, что Ли привёл сюда Сакуру.

Если бы не привычная внешняя сдержанность, Саске бы слегка нахмурился. Ли… Тот парень, которого Наруто дразнил из-за густых бровей, и который помогал Сакуре перенести вещи. В голове будто скрипнули шестерёнки, когда перед внутренним взором предстал парень в зелёном костюме со стрижкой под горшок. Питомец Майто Гая. На лице Саске постепенно проступало недовольство: Сакура приходила сюда с ним?

Занятый мыслями, он не замечал пристальный взгляд Канае. Саске не волновало, с кем и куда ходила Сакура, по честности ему было всё равно. Слова Канае скорее смутили его, нежели расстроили. Разумеется, нелепо было рассчитывать на то, что она вечно будет сидеть и ждать его. Сакура могла гулять с кем угодно — ему не стоило удивляться. Но среди всех возможных она выбрала ученика Майто Гая? Что должно было произойти в её жизни такого, отчего она переключила внимание с него — Саске — на Ли…

— Что-то не так? — подал голос Канае, вырвав его из задумчивости.

Саске недобро фыркнул, не желая завязывать разговор, и силой отогнал навязчивые мысли. Его не волновало, встречалась ли Сакура с этим парнем. Её личная жизнь ни капли его не интересовала и уж точно не должна была занимать голову. Он не сомневался в том, что она по-прежнему любит его, хоть и не слышал от неё признаний с тех пор, как ушёл из деревни. Даже если она раз-другой ходила на свидания, это совсем не означает, что она испытывала серьёзные чувства к кому-то из воздыхателей. Не то чтобы Саске это заботило.

Спустя долгие минуты тишины брат Сакуры осмелился вновь прервать молчание:

— Саске, расскажи о себе.

— Что ты хочешь знать? — неохотно отозвался он, сосредоточив внимание на Канае.

— Да что угодно, — лениво протянул тот. — Чем ты интересуешься? Что нравится, что не нравится? Какой любимый цвет? Хоть что-нибудь.

— Интересны только тренировки. Мне мало что нравится и много чего не нравится. Чёрный, — ровно ответил Саске.

— Занимательный ты персонаж, — последовал ответ. Саске не был уверен, крылась ли в словах Канае злая насмешка. — Тебя очень трудно понять.

— Наверное, — пожал плечами он.

— Как дома дела?

— Хорошо.

— Погода как?

— Тепло.

— Ты когда-нибудь отвечаешь развёрнуто?

— Редко.

Канае хлопнул ладонью по столу — Саске не дрогнул. Он слышал движение, но не понимал, чего брат Сакуры добивается.

— Уже что-то! — взбудоражено воскликнул тот, отчего Саске удивлённо приподнял брови. В рвении познакомиться ближе Канае нужно было отдать должное.

До слуха долетели приближающиеся шаги — к счастью, это оказалась Сакура.

— Канае, что ты делаешь? — спросила она тоном, каким обычно отчитывала Наруто.

— Мы просто болтаем, — задорно ответил Канае. Сакура, судя по звуку, поставила на стол поднос. — Эй! Морковный торт? А шоколадного не было? Боишься, что меня начнёт колбасить от кофеина?

— Тебя колбасит из-за шила в одном месте, — сказала Сакура, садясь слева от Саске, — и кофеин тут ни при чём. В клетках поджелудочной железы вырабатывается гормон инсулин, который помогает организму усваивать сахар, поэтому неважно, сколько торта ты съешь — колбасить тебя не начнёт.

— Тогда зачем ты взяла мне морковный? — заныл Канае, чем почти напомнил Наруто. Но лишь почти.

— Чтобы шило надолго не застряло, — невинно ответила Сакура и замолкла, раскладывая приборы. Когда она заговорила вновь, то обратилась к Саске: — Я взяла тебе сэндвичи. Может, ещё что-нибудь хочешь?

— Нет.

— Сакура, с тобой было намного веселее, пока ты не стала врачом, — вздохнул Канае. — Морковный торт, ну и ну…

***

После того, как Саске в очередной раз недвусмысленно намекнул на тренировку, компания быстро закончила обед, и вскоре им с Сакурой удалось распрощаться с Канае. Но не прежде, чем тот предпринял ещё одну попытку ближе познакомиться с Саске и выдумать пару-тройку новых прозвищ. Помимо Ёжика звучали варианты Пироманьяк, Эй-ты и Молчун, но, в конце концов, Канае остановился на Принцессе и за обедом начал обращаться к Саске «ваше высочество». Сакура, похоже, разрывалась между тем, чтобы отругать брата и не засмеяться, что исключительно не нравилось Саске, особенно если учесть, что ничего смешного в этом он не находил. По крайней мере, утешало то, что ей хватило ума не подхватить это прозвище.

Вежливо извинившись перед братом, Сакура отвела Саске обратно на Третью тренировочную площадку, где вот уже битый час расставляла бесхитростные ловушки, пока он практиковал навыки рукопашного боя на беззащитном манекене. Избивать манекен оказалось неожиданно приятно — по нему Саске хотя бы попадал и в собственных глазах выглядел не так неуклюже, как в бою с Сакурой. Было бы нечестно утверждать, что ему не удавалось нанести ей удар, но сколько бы силы он ни вложил, чаще всего Сакура блокировала атаки.

Для Саске оставалось загадкой, как она умудряется выдержать такие удары. От его грубой силы ломались кости, когда он тренировался с прихвостнями Орочимару. Так как же ей удаётся выстоять? Хоть со времени генинства боевые навыки Сакуры несильно изменились, она стала лучше защищаться, теперь это было ясно как день. Саске нанёс очередной безжалостный удар, который раздробил манекену голову. В чём её секрет?

Сам бы он против подобных ударов не выстоял, не смог бы блокировать и остаться невредимым. Вот почему скорость для него играла огромную роль — она позволяла вовремя скрыться от опасности. А Сакура невозмутимо принимала его сильнейшие удары. В тот единственный раз, когда Саске удалось её задеть, Сакура сказала, что он всего лишь оставил ей синяк, и удалось ему это потому, что она не успела увернуться. Саске недооценил её тогда и поэтому сдерживал силу.

Сакура… Теперь она представляла собой сплошную загадку — не то, что в детстве. Она и словом не обмолвилась о том, как в его отсутствие ей было плохо, и не спешила делиться тем, как стала ученицей Хокаге. Если бы девушка по имени Анко не упомянула, что Сакура стала чунином, он бы, скорее всего, об этом не узнал. В его присутствии Сакура держалась уверено, часто выражала свою точку зрения, могла обсудить с ним почти что угодно и делала замечания — а несколько лет назад не осмелилась бы.

— Саске! — позвала она.

Он опустил руки и обернулся, показывая, что услышал.

— Я закончила с ловушками, — оповестила Сакура. — Попробуй добраться до меня, не задев слишком много.

Он отогнал сбивающие с толку мысли о ней и сосредоточился на конкретной цели. Саске соскучился по сложным задачам: они помогали отвлечься и не давали мыслям брести в ненужном направлении.

***

Сакура не без интереса наблюдала за тем, как он осторожно передвигается по широкой, раскинувшейся между ними поляне. Ловушек было немало, и Сакура знала, что некоторые из них Саске распознает без труда, потому что наткнётся на леску до того, как приведёт ловушку в действие. За прошедший месяц его чувства значительно обострились. Он начал улавливать звуки, которые для её, Сакуры, слуха были неразличимы. К тому же, у Саске выработался рефлекс моментально отстраняться от предметов, на которые случайно натолкнулся, так что он без труда должен миновать растяжку. Осталось выяснить, как он отреагирует на ловушки, зарытые под землёй.

Когда Саске приблизился к первой растяжке, Сакура, не сводя с него глаз, опустилась под деревом. Каждый шаг он делал с осторожностью, а когда нога слегка задела первую леску, поспешно отступил назад. Близко, — с улыбкой подумала Сакура. Натяжение едва не активировало ловушку. Опустившись на колено, Саске не спеша вытянул руки перед собой и аккуратно сжал металлическую леску. Затем провёл пальцами вдоль, поднялся и просто перешагнул через ловушку.

Неплохо, — усмехнулась Сакура. Но это далеко не всё.

Следующие несколько ловушек обнаружились без труда. Через одну он перелез, под другой прополз, но когда вышел на первую волчью яму, которую Сакура вырыла наспех, используя технику Цунаде, то столкнулся с небольшой трудностью. Он ступил на землю и почувствовал, что она слегка просела под его весом. Вернув ногу на твёрдую поверхность, Саске замер, раздумывая, как поступить дальше. Сакура улыбнулась, хоть в душе ликовала. Ямы были неглубокие — меньше полуметра, но ведь Саске не знал. Конечно, о том, что глубина незначительна, догадаться было нетрудно — иначе на эту ловушку Сакура потратила бы куда больше времени, но даже мелкая яма могла обернуться серьёзной травмой. Вдобавок ко всему, цель этой тренировки — обойти как можно больше ловушек, а не опробовать их на себе.

Проблема заключалась ещё и в том, что Саске не догадывался ни о диаметре ямы, ни о её форме. Он мог знать лишь то, что стоит на нетронутом пятачке, окружённый ямой в виде подковы — со всех сторон, кроме той, откуда пришёл. Ловушка могла быть шириной с человеческую ступню, что не составило бы труда переступить, или могла оказаться настолько узкой, что её было бы легко обойти. Саске потрогал землю левым носком, и когда понял, что земля не проседает, двинулся в ту сторону.

Сакура с наслаждением потянулась и привалилась спиной к кроне дерева. Такими темпами на сегодняшнюю тренировку уйдёт вся оставшаяся половина дня. Хотелось бы побыстрее. Нужно успеть опробовать гендзюцу. Сакура прикрыла глаза и расслабилась. Когда ранее утром она блокировала его атаки, то израсходовала много чакры, защищаясь от сокрушительных ударов. Хоть Сакура и не хотела этого признавать, усталость давала о себе знать. Саске обязательно начнёт возмущаться, если узнает. Снова станет повторять, что надо нормально высыпаться и не беспокоиться о нём. Так она взяла и послушалась.

Резкий звенящий хлопок заставил Сакуру подпрыгнуть на месте. Она открыла глаза как раз в тот момент, когда мешок с землёй свалился на спину Саске, отчего тот полетел вперёд и угодил прямиком в неглубокую яму. Губы Сакуры тронула улыбка: он миновал около десяти ловушек из расставленных тридцати и угодил только в две. С чувством удовлетворения Сакура снова закрыла глаза, стараясь пропустить мимо ушей длинные красочные ругательства.

***

— Сакура.

Сонному мозгу потребовалась секунда понять, что её зовут. Она подорвалась и ошарашено посмотрела по сторонам, пытаясь понять, где находится. За долю секунды в голове пронеслась целая череда вопросов. Где медики? Что произошло? В каком состоянии пациент? Но отвратительный запах дезинфицирующих средств не встретил её, а в глаза не ударил едкий свет флуоресцентных ламп.

Мышцы тела напряглись, когда Сакура приготовилась вскочить на ноги, но вмиг всё вспомнив, расслабилась и перевела взгляд на Саске, стоящего перед ней на коленях. Осознав вину, вторая Сакура принялось биться лбом о стену.

— Ты уснула, — заявил Саске, хоть это было излишне.

— Прости… Я просто… — она замолкла, не найдя слов, и густо покраснела.

Лицо у него было хмурое. Сакура быстро поднялась на ноги, предчувствуя начало неприятного разговора.

— Ты не высыпаешься, — твёрдо сказал Саске, и она резко замерла, бросив на него вызывающий взгляд.

— Неважно, — в тон ему отозвалась Сакура. — Не переживай за меня.

Он что-то неразборчиво буркнул, но больше ничего не сказал. Довольная тем, что заткнула Саске его же словами, Сакура отвернулась и осмотрела поляну. Как и ожидалось, несколько последних ловушек были активированы. Ещё бы — столько времени на них убила. По меньшей мере, около половины ловушек остались нетронуты, что не могло не радовать.

— Очень даже неплохо, — честно призналась Сакура. Его молчание действовало ей на нервы. Когда она поняла, что ответа не последует, то посмотрела на небо: около четырёх часов. — Давно закончил?

— Нет, но пока тебя нашёл… — сказал Саске и приблизился к ней на пару шагов, сунув руки в карманы.

— Значит, примерно час, — заключила Сакура, недовольно нахмурив брови. — Слишком медленно. Ладно, оставим пока это. Уже вечереет, а я хотела опробовать гендзюцу.

— Гендзюцу? — спросил Саске. В голосе слышалась неуверенность.

— Самое обычное, — ответила Сакура и, повернувшись к нему, всмотрелась в лицо. Неуверенный голос шёл вразрез с бесстрастной маской — наверное, послышалось. — Мы просто попробуем. Я не знаю, как работает гендзюцу на незрячих. Эти техники воздействуют на нервную систему и настраивают твою чакру против тебя же. Я не могу установить с тобой зрительный контакт, поэтому мне интересно, чем гендзюцу для тебя обернётся. Но приготовься к тому, что в иллюзии благодаря собственной чакре ты сможешь видеть.

Молчание.

— Предположим, техника сработает. Какую ты создашь иллюзию?

— Я знаю много. Можешь выбрать сам, — небрежно бросила Сакура. — Что-то конкретное?

— Нет, — Саске покачал головой.

— Ладно, — пожала плечами Сакура и встала перед ним. — Постарайся смотреть прямо перед собой, я начну.

Она заглянула в его невидящие глаза. Изумруд встретился с обсидианом. На лице Саске застыло серьёзное напряжённое выражение. Похоже, он нервничал. Испытывать на себе гендзюцу всегда было нелегко. Нужно безгранично доверять тому, кто создаёт иллюзию, если подвергаешься воздействию этой техники по доброй воле.

Сакура выбрала иллюзию и, сконцентрировав чакру, сложила последний знак.

***

Сначала Саске подумал, что ничего не происходит: вокруг по-прежнему темно, никаких иллюзий, а в ушах стоит шелест листвы. Затем мир опасно завращался, и Саске потерял равновесие. Земля показалась неестественно мягкой и ненастоящей. Неспособный вернуть равновесие, он падал… и падал, и падал.

— Саске?

Голос эхом прокатился вдали, тая в шуме ветра. Он слышался отовсюду — в этом иллюзорном мире не было верха или низа, но голос Сакуры Саске узнал. Он попытался повернуться, чтобы определить её местонахождение, но голова кружилась чудовищно, и к горлу подступила тошнота.

— План такой и был: заставить меня лететь в пропасть? — сказал он в пустоту, пытаясь удержать содержимое желудка. — Потому что сейчас я это и делаю.

— Нет, я не то задумывала, — ответила Сакура. — На иллюзию похоже?

— Да, — прохрипел он, держась за живот, — если ты хотела, чтобы я летел со скалы.

Ответа не последовало. Саске мутило.

— Освободиться получится?

С минуту он прикидывал возможности. Обычно распознав иллюзию, от неё было легко освободиться, но все аномалии гендзюцу прежде были видимыми. Саске никогда не доводилось рассеивать иллюзию с искажённым восприятием. Существовало гендзюцу, от которого он не мог освободиться. То самое, которое показывало события прошлого и иллюзией считалось лишь косвенно.

Он отпустил живот и сложил знаки, чтобы прервать поток собственной чакры.

— Кай.

Мир вдруг перестал вращаться, и Саске спиной ощутил твёрдую поверхность. В правую лопатку больно упирался острый камень. Сакура тронула за плечо, ветер по-прежнему дул мягко, но в отличие от иллюзии здесь пели птицы.

— Выходит, на тебя такие техники не действуют. По крайней мере, визуально, — тихо сказала Сакура скорее себе. Саске не сдвинулся с места. Больно впившийся в спину камень живо напоминал о том, что иллюзия рассеялась. — Это может стать преимуществом. Если противник не будет знать, что ты ничего не видишь, у него не получится полностью поймать тебя в гендзюцу.

Саске фыркнул, услышав её озвученные мысли. Когда она успела так продвинуться во владении гендзюцу?

— Я попробую ещё раз, если ты не против, — сказала Сакура немного погодя. — Цунаде-сама меня кое-чему научила. Эту технику редко используют, потому что в бою она непрактична. Гендзюцу можно наложить, коснувшись затылка. За восприятие информации по большей части отвечают затылочная и теменная доли головного мозга. Возможно, тесный контакт с этими участками повлияет на тебя сильнее.

— Насколько это эффективно? — спросил Саске, переваривая услышанное.

— Чтобы гендзюцу сработало, чаще всего нужно напрямую воздействовать на один из самых важных органов чувств: глаза. Их можно натренировать так, чтобы без труда распознать большинство иллюзий. Тогда некоторые мощные гендзюцу станут бесполезными в сражении, — непринуждённым тоном сообщила Сакура почти на автомате, размышляя в это время о другом. — Информация поступает по каналам, и мозг распознаёт иллюзию. Но если оказать воздействие напрямую, то доли головного мозга обработать информацию не успеют, и он моментально примет ложь за действительность.

— Почему именно затылок?

— В той части расположены теменная доля, которая обрабатывает сенсорную информацию, и затылочная, отвечающая за зрительную, — объяснила Сакура. — Атакуй их напрямую — противник тут же окажется в гендзюцу, ни о чём не подозревая. Этот приём гораздо эффективнее, поэтому лишь единицы способны освободиться. И в то же время эту технику почти не используют, потому что к затылку трудно подобраться.

Смысл в этом был. Сильные в гендзюцу ниндзя предпочитали дальний бой, поэтому не позволяли противникам приблизиться. Добраться до затылка больше шансов у тех, кто использует в сражении ниндзюцу и тайдзюцу. Но о воздействии гендзюцу в ближнем бою Саске слышать не приходилось. Несмотря на это он понимал: сколь исключительным и значимым был подобный приём, столь и опасным. Единицам под силу освободиться от этого мощного гендзюцу — единицам… С другой стороны, это значит, что кому-то удалось. Если он сможет вырваться из иллюзии такого уровня, если получится выдержать воздействие непосредственно на мозг, тогда…

— Если ты освободишься от гендзюцу, которое использовали напрямую, — озвучил он свои мысли, что делал редко, — тогда можно будет рассеять любую иллюзию, так?

— Теоретически — да. Но ведь есть Кеккей Генкай. Если тот, кто использует гендзюцу, обладает генетическими особенностями, то из его иллюзии выбраться невозможно, — просто ответила Сакура. — Кроме гендзюцу такого типа, с остальными не должно быть проблем. С твоего разрешения я попробую. Просто посмотрим, сработает ли.

Саске коротко замер. В прошлом ему довелось испытать на себе воздействие самой мощной техники — опаснейшего додзюцу его клана и одной из упомянутых генетически наследуемых предрасположенностей к гендзюцу, из которого невозможно выбраться. Только сейчас в иллюзию его собиралась поместить Сакура — не Итачи.

— Я тебе доверяю.

***

Спустя полтора месяца кромешной темноты вид открытого чистого поля удивил его. Пышная сочная зелёная трава, и небо — невероятно и бесконечно голубое. Как будто в этом мире счастье и радость обрели цвета.

— Саске?

Голос Сакуры больше не раздавался отовсюду, а звучал позади. Саске обернулся и увидел те самые нежно-розовые локоны, те ясные изумрудные глаза. Только Сакура предстала перед ним маленькой девочкой. Её волосы были подвязаны не как обычно — банданой — а простой красной лентой, которую она носила в детстве. Когда Сакура осознала, что взгляд Саске направлен на неё, лицо озарилось улыбкой.

Сакура приблизилась, и он понял, что в этом искусственно созданном мире тоже оказался ребёнком. Саске протянул к ней руку, Сакура сделала то же в ответ, и их ладошки с растопыренными пальцами соприкоснулись. Касание, её голос — всё было настоящим, и выглядела она по-настоящему.

— Похоже, сработало, — лучезарно улыбалась Сакура. — Ты же видишь меня?

— Да, — ответил Саске, глядя на их маленькие ручки.

— Ты даже представить не можешь, как странно от тебя это слышать.

Улыбка погрустнела, а потом исчезла вовсе. Сакура недовольно нахмурилась. Саске пожал плечами, опустил руку и окинул взглядом поле. Пейзаж казался знакомым — как будто это было место из сна или давно утерянного воспоминания.

— Где мы? — спросил он, выждав минуту.

— Не знаю, — Сакура подошла ближе и проследила за его взглядом, устремлённым к горизонту. — Я выдумала это место.

— Нет, ты не могла, — нахмурившись, ответил он. — Почему тогда оно кажется знакомым?

— Видимо, в твоей защите от гендзюцу есть брешь. — Сакура села на траву, теребя красную ленточку в волосах. — Мощные гендзюцу могут воздействовать на другие отделы головного мозга, связанные с памятью. Ложные воспоминания смертельно опасны.

Внутри что-то щёлкнуло, как только до него дошёл смысл слов. Сразу две мысли пришли в голову. Если бы память была частично утеряна — как сейчас — и если бы он был восприимчив к ложным воспоминаниям, то стал бы лёгкой добычей для врагов. Что если Орочимару умеет подменять воспоминания? Он бы непременно воспользовался таким случаем, если бы хотел выследить Саске. Ложная информация, ложное местонахождения, ложные имена — всё это могло обернуться катастрофой, потому что у него больше не было воспоминаний, которые вступили бы в противоречие с подменёнными.

Со второй мыслью пришло осознание того, что Сакура обладала способностью использовать мощные гендзюцу. Настолько мощные, что он поверил в то, что созданный ею мир — не выдумка, а часть его воспоминаний.

— Вот мы и узнали, как теперь действует на тебя гендзюцу, — мягко сказала Сакура. — Возвращаемся.

— Постой.

Саске заговорил прежде, чем успел подумать, озадачив и себя, и её. Он прошёлся взглядом по сочно-зелёному полю — такому настоящему и в то же время — нет. Само ощущение снова видеть было искусственным. Всё обман. Он слепой, об этом нельзя забывать. И всё же…

— Саске, — кротко произнесла Сакура, — тебе хочется верить, что ты можешь видеть, но на самом деле всё не так. Это иллюзия. Не теряй себя в ней.

Он хмыкнул, но глаз от поля не оторвал. Саске старался запечатлеть каждый сантиметр бескрайнего простора, до последнего безотрывно ласкал взглядом пейзаж, пока не очнулся на земле, ощущая подле себя Сакуру и больно упирающийся в спину камень. А вокруг — тьма.