— Так и поступим, — сообщила она Саске. Они стояли посреди Третьей тренировочной площадки, которая за долгое время стала их основной. — С Наруто ты практиковался в дзюцу, со мной — в контроле чакры. Пришло время проверить, чего ты достиг. Здесь и сейчас.

Сакура сложила руки на груди и с широкой улыбкой на лице развернулась к нему. Отец покинул поместье вчера. Вчера же между Сакурой и Саске исчезло недопонимание. Он больше не злился, и у неё будто выросли крылья. Да и день выдался изумительный.

— Я могу применять что угодно? Ниндзюцу, тайдзюцу и гендзюцу? — неуверенно осведомился Саске.

— Можешь, — ответила она. Улыбка исчезла, как только Сакура прочитала на его лице сомнение. — Я выдержу, доверься мне. Или ты тоже считаешь, что я слабачка?

— Нет, — только и сказал Саске. — Когда начинаем?

— Сейчас подойдёт? — спросила она, встав в боевую стойку.

После этих слов Саске приготовился к её атаке и внимательно прислушался к движениям. Он коротко кивнул — для начала боя этого было достаточно.

Обычно в их спарринге она первой шла в наступление, но сегодня изменила привычке и ждала действий от Саске. Поделив сознание пополам, она мысленно проносилась по всевозможным боевым тактикам и одновременно следила за каждым его движением. Неразумно в начале боя использовать на нём гендзюцу, — рассуждала вторая Сакура. Ведь с того дня, как они приступили к тренировкам на контроль чакры, Саске едва ли упражнялся с иллюзиями. Можно попробовать ниндзюцу и тайдзюцу. Но выбор должен исходить из того, какую технику применит Саске. Сакура прокрутила в голове оборонительные тактики.

Долгие минуты никто не двигался. Тишина всё сгущалась, напряжение росло. Если тянуть, придётся атаковать первой, но так, чтобы только спровоцировать к наступлению.

Она ринулась к нему, и Саске весь подобрался. Сакура едва заметно усмехнулась, складывая печати для клонирующего дзюцу. Пришло время испытать Саске по-настоящему. Теперь вместо неё одной на площадке оказалось три Сакуры, но, в отличие от примитивных клонов, их чакра распределялась не поровну. Сакура надеялась, что это запутает Саске. Ему придётся задействовать все чувства восприятия, чтобы узнать, какая Сакура настоящая. Но если этот трюк с ним не сработает — тем лучше.

Три Сакуры бросились вперёд и застыли как вкопанные в момент, когда Саске исчез. Один из клонов вдруг испарился в облачке пара, и до Сакуры дошло почему. Саске двигался по кругу, чтобы избавиться от клонов по одиночке. Времени на раздумья не оставалось — Сакура сложила печати для техники подмены и, когда на её месте появилось бревно, скрылась в листве неподалёку.

Без шарингана Саске не распознает подмену, только если Сакура сама себя не выдаст. Обычно Саске различал её приёмы, едва она начинала двигаться, но сейчас они были наравне — оба гадали. Ею овладело предвкушение победы, когда последний клон испарился в облаке, а там, где она не так давно стояла, теперь лежало бревно. Саске вернулся туда, откуда начал бой.

Наслаждаться триумфом пришлось недолго: в неё полетел сюрикен. Мысленно чертыхнувшись, Сакура вспомнила, что от него не спрятаться. Саске точно знал, где она. Как можно было забыть? Разумеется, техника подмены не сработает. Сакура взмыла вверх в последнюю секунду, а когда приземлилась — сосредоточила чакру в руках, чтобы блокировать прямой удар кулаком. Саске оказался рядом так быстро, что у неё не было ни шанса напасть. Сакура отпрыгнула, согнав чакру в ступни, чтобы мощным толчком оторваться от земли.

Она затерялась в деревьях. Сражаться на этой территории было нечестно по отношению к Саске, ведь Сакуру он чувствовал, а деревья — нет, поэтому, ловко промчавшись меж стволов зигзагом, она вернулась на поляну. Саске развернулся к ней лицом, чтобы было удобнее обозревать местность с помощью шестого чувства. Сакура приняла защитную стойку, приготовившись к его атаке, и заметила, как сбилось дыхание.

— Я понял, почему от моих ударов у тебя не ломаются кости, — не двинувшись с места, сказал Саске. Оба не теряли бдительность. — Ты накапливаешь чакру в разных частях тела и смягчаешь удары.

Если он планировал отвлечь её разговором, то у него не вышло. Сакура внимательно следила за малейшим его шагом. Она гордо улыбнулась, когда услышала, что он раскусил её технику. Скорее всего, он замечал, как она концентрирует чакру в местах предполагаемого удара. Прогресс налицо, но едва ли в бою его знание станет ей помехой.

Спустя секунды полного затишья Саске изобразил серию ручных печатей с такой скоростью, что Сакура не смогла их рассмотреть. Какой бы ни оказалась техника, ей явно придётся несладко. Управление чакрой спасало в рукопашном бою, но к техникам ниндзюцу она по-прежнему была очень уязвима. Сакура успела рассмотреть единственную печать — последнюю. Это был тигр. Она ринулась в сторону, когда к ней устремились языки пламени. Сакура чудом уцелела, но пламя лизнуло плечо. В нос ударил резкий запах жжёной плоти. Саске двигался слишком быстро. Она хоть и видела его, было поздно что-либо предпринимать. Благо, пламя оказалось не таким стремительным, как он, и Сакуре удалось вовремя убраться с пути. Здесь Саске допустил ошибку — почуял запах жжёной кожи и замешкался.

Воспользовавшись его промедлением, Сакура бросилась вперёд, метя кулаком в лицо. Она сосредоточила в кулаке огромную мощь и приблизилась к Саске. Он, к её удивлению, не сдвинулся с места. Всё переживает? Пусть и не думает, что пустяковый ожог её остановит.

В самый последний момент — едва её кулак не коснулся его лица — Саске уклонился, повернувшись к ней боком. Застигнутая врасплох, Сакура не могла перенаправить удар. Больше всего её удивило не то, что он избежал удара, и не скорость, с которой уклонился, а направление, в котором отступил. Саске оказался позади неё — там, где в воздухе зависла её расслабленная левая рука.

Сила, вложенная в рывок, ещё тянула её вперёд. Саске схватился за запястье и рванул на себя. Когда Сакура в воздухе описала полукруг, то поняла, что он намерен отшвырнуть её от себя. Вторая Сакура подбирала варианты ответного удара так стремительно, что всё вокруг словно замерло. Нужен подходящий момент, — мелькнуло в голове, когда Саске ослабил хватку на запястье. — Жди… Жди. Сейчас!

Прежде, чем он успел отпустить её, Сакура провернула запястье в его кулаке и схватила за руку. Вместо того, чтобы взмыть в воздух, она грациозно описала в воздухе второй полукруг, повиснув на руке Саске, и подтянула колени к груди так, чтобы ноги оказались впереди. Он потерял равновесие, застигнутый врасплох её манёвром. Его рука оказалась за спиной, зажатая между ними.

Жёстко ударив ногами в спину, Сакура впечатала Саске в землю. Пока они падали, она коснулась свободной рукой его затылка. Иллюзия моментально выбросила Саске из реальности. Отскочив от него, Сакура встала в защитную стойку, готовая к новой атаке на случай, если он сию секунду развеет гендзюцу и возобновит битву.

Спустя пару минут она поняла, что ожидать боя долго не придётся. Сакура разочаровано вздохнула: над защитой от гендзюцу ещё работать и работать. Она поднесла ладонь к ожогу, решив прежде исцелить рану, и остановила взгляд на расслабленном лице Саске. Что ему видится? Она создала самую простую иллюзию-ловушку, не затрагивая чакрой головной мозг. Залечив плечо, Сакура опустилась на колени рядом, перевернула Саске на спину и, соединив указательный и средний пальцы, легонько стукнула его по лбу.

— Кай.

Секунду-другую спустя он открыл глаза и, невидяще уставившись в небо, бесцветно произнёс:

— Я проиграл. — Он был подавлен.

— Ты меня недооцениваешь, — ровно ответила Сакура. — Ты замешкался после того, как использовал ниндзюцу. Саске, со мной бывало и хуже, так что, прошу, не обращай внимания на пустяки. Если бы ты не остановился, бой бы продлился гораздо дольше.

— Хн, — буркнул он в ответ, и Сакура, улыбнувшись, покачала головой.

— Хочешь знать моё мнение? Я верю, что ты получишь звание чунина, если продолжишь практиковаться. Нам нужно поработать над защитой от гендзюцу, и через пару месяцев ты спокойно сможешь выполнять миссии ранга C и B, — серьёзно сказала Сакура.

— Пару месяцев? — казалось, перспектива его не обрадовала.

— Угу.

Саске помолчал.

— Вставай, — твёрдо сказал он. — Начинаем заново, и никаких перерывов.

— Хорошо, — отозвалась она. — Мне тоже нужно вернуться в форму. Никаких перерывов.

Он, похоже, удивился её заявлению, но ничего не сказал — лишь молча поднялся на ноги. Пока Сакура наблюдала за его движениями, в голове крутились слова отца. Она не будет слабой, докажет, что она сильнее, чем он думает. С этой мыслью, накрепко засевшей в голове, Сакура вслед за Саске встала в боевую стойку и приготовилась к атаке.

***

— Сакура-сан, ничего, что он вот так лежит на земле? — неуверенно поинтересовался Ли.

Отняв бутылку с водой от губ, Сакура проследила за его взглядом и чуть улыбнулась.

— Ничего. С ним всё будет в порядке, конечно, если мы не решим напасть на него, пока он уязвим.

— Раз ты так говоришь… — недоверчиво ответил Ли, нахмурив густые брови так, что они почти слились.

— Не волнуйся, Ли-сан, — рассмеялась Сакура. — Это самый обычный случай. Он знает, что делает. Если не очнётся сам, тогда мне придётся снова вмешаться. А пока мы с тобой ждём, можно потренироваться.

Она взглянула на товарища, упрямо уперев руку в бок. Ли неуверенно взглянул на неподвижное тело. Разговор шёл, конечно, о Саске, который лежал на земле в тени дерева на Третьей тренировочной площадке.

Покачав головой, Сакура закрыла бутылку и посмотрела на Саске с задорными искорками в глазах. Сейчас он, возможно, делал всё, чтобы освободиться от гендзюцу. Возможно — потому что со стороны больше казалось, что он спит. Тень дерева укрывала его наполовину. Рассыпавшиеся по его лицу тени листьев живо напомнили Сакуре проклятую метку. Тело пробила мелкая дрожь.

— Самое страшное, что может случиться с Саске, — это загар, — улыбнулась Сакура, обернувшись к Ли. — Причём, неровный.

Ли по-доброму улыбнулся и повернулся к ней.

— Как скажешь, Сакура-сан. Должен признаться, когда ты говорила, что Саске-кун будет практиковаться в защите от гендзюцу, я представлял совсем другое.

— Он тренируется так уже неделю, — уверенно заявила она, отставив в сторону бутылку вместе с рюкзаком, в котором лежал их обед. — Поверь, это нормально. Просто мне стало скучно ждать, пока он вырвется из иллюзии. Это гендзюцу мощнее обычных. Саске предпочитает ниндзюцу, так что пока ему нелегко.

С их последнего боя в прошлый четверг миновала неделя. Это была третья неделя августа. Дни и летели, и тянулись одновременно. Контроль чакры официально исключили из расписания, потому что Саске без труда обнаруживал Сакуру, не тратя много времени на концентрацию. Ниндзюцу и тайдзюцу не вызывали проблем, поэтому пришло время бросить все силы на укрепление защиты от гендзюцу. Так они и жили: Сакура снова занималась ловушками, а по вечерам выводила иероглифы на ладони Саске, складывая их в целые сообщения. Летние дни были длиннее, и чаще всего вечер для них начинался ближе к закату — между девятью и десятью часами — тогда-то они и возвращались домой.

Хоть Саске прекрасно приспособился к техникам разного рода — над гендзюцу по-прежнему нужно было серьёзно работать. Чтобы понять, на каком уровне находятся его навыки владения гендзюцу и чего ему удалось достичь в своё отсутствие, Сакура попросила опробовать иллюзию на ней. Гендзюцу Саске владел — её это не удивило — хотя до ухода из Конохи он ни разу этими техниками не пользовался. Удивило её, однако, то, что его способности создавать иллюзии были примерно на уровне чуть ниже джоунина. Если учесть, что техниками ниндзюцу Саске владел наравне с АНБУ — Сакура ждала большего. Из его иллюзии она выбралась сравнительно быстро — ей без труда удавалось рассеять гендзюцу Цунаде и Куренай, так что вырваться из средней по сложности иллюзии было нетрудно. Сакура сразу поняла, что Саске потребуется серьёзная работа над иллюзорными техниками.

Начали с простого — с пары несложных иллюзий через прикосновение к затылку. Сложность Сакура регулировала количеством чакры. Всякий раз, когда Саске удавалось освободиться, она тут же создавала новую иллюзию. Испытав на нём три или четыре техники одного уровня, Сакура немного повышала планку. Однако сдвиги были почти незаметны, а она ждала совсем другого. Иногда на то, чтобы Саске вырвался из её иллюзии, уходили целые часы. Сакура не тратила время зря и пользовалась возможностью, чтобы подтянуть собственные навыки. Только теперь, спустя неделю интенсивных тренировок, она решила, что почти вернула былую сноровку, поэтому отважилась попросить Ли составить ей компанию.

— Ещё раз, Ли-сан? — спросила она, приняв боевую стойку.

Он широко ей улыбнулся и твёрдо кивнул.

— Хай, Сакура-сан! Начнём!

***

Он ненавидел гендзюцу. Теперь в этом не оставалось никаких сомнений. Наваждение за наваждением — он сходил с ума. За короткую неделю Саске в полной мере осознал, почему люди, испытав на себе иллюзорные техники, теряют рассудок. Он и прежде ненавидел гендзюцу, но с каждым разом убеждался вновь, что ненависть его оправдана.

Клочок земли, на котором стоял Саске, плыл в бескрайней чёрной пустоте. Темнота здесь была другой — не такой, как в реальности. Тут просматривались очертания пейзажа, и время от времени вдали пульсировали фиолетовые и бледно-жёлтые всполохи. Пустота была холодной и пахла сыростью. Опять сырость.

Сложив пальцы в печать овцы, Саске попытался прервать поток чакры в теле.

— Кай!

Ничего. Он зарычал. Разочарованию не было предела. Сам процесс разрыва потока чакры очень прост в реальном мире. В иллюзии же дела обстояли иначе. Когда бы он ни пытался разорвать поток в своём иллюзорном теле — он знал, что находится в выдуманном мире. Саске знал, что сейчас он, лишённый сознания, лежит в реальности, но подсознательно бодрствует. Все системы органов функционируют как положено. Саске не мог найти составляющую, связывающую реальное и иллюзорное тела, поэтому воздействовать на реальный мир, находясь при этом в выдуманном, было задачей не из простых.

Он мысленно выругался. Целую неделю вместо того, чтобы оттачивать навыки боя, он день за днём окунался в бесконечность злополучных приключений. Именно злополучных. Любое другое слово бы не подошло. С тех пор, как Сакура впервые испытала на нём гендзюцу, показав зелёное поле, казалось, она боялась, что он потеряет себя в иллюзии и не захочет возвращаться. Теперь любая её иллюзия несла в себе что-то неприятное, злополучное. Словно Сакура делала всё, чтобы расшевелить его, заставить как можно скорее покинуть придуманный мир. В первом видении он оказался по колено в грязи, во втором воняло протухшими яйцами. Но она зря беспокоилась, — мрачно отметил Саске, — он прекрасно знал, чем грозило долгое пребывание в гендзюцу.

Опасность заключалась не только в том, что мир, существующий в сознании и находящийся под влиянием чакры, — на деле фальшивый, но и в том, что физическое тело стало уязвимым в реальности. Если остаться в иллюзии, не нарушить поток чакры самостоятельно или с посторонней помощью — можно умереть от голода. К тому же его сознание полнилось тёмными воспоминаниями. Не хватало, чтобы чакра эти воспоминания вытащила. Нужно во что бы то ни стало укрепить защиту от иллюзорных техник. В противном случае попасть в гендзюцу брата не составит труда. Сакура говорила, что если он вырвется из мощнейшего гендзюцу, наложенного через прикосновение к затылку, то избежит любого гендзюцу — за исключением кеккей генкай.

Он ухватился за эту мысль. Мангекё Шаринган — уникальная врождённая способность клана Учиха, лишающая жертву возможности сбежать, однако… Возможно ли благодаря генетической связи и унаследованным способностям, тем же, что и у Итачи, вырваться из его иллюзии? Саске не знал, да и не хотел проверять. Но если бы он научился высвобождаться из любой иллюзии, у него был бы шанс выстоять против Мангекё Итачи. Саске не давала покоя ещё одна немаловажная деталь: Мангекё — это додзюцу, техника глаз, которая сама по себе ставит под сомнение воздействие на слепых.

— Кай! — крикнул он в темноту, твёрдо помня, почему ему приходится терпеть иллюзорные техники.

Никаких изменений. Снова.

— Кай!

Снова.

— Кай!

Сырость вокруг испарилась, пульсирующие огни померкли, и мир погрузился в беспросветную тьму. Саске больше не стоял, а лежал на спине. Получилось. Его мягко обдувал ветер, по всему телу разливалось тепло. В ушах стояли щебет птиц и громкий шелест листьев. Пахло травой. Он слепо созерцал природу. Поблизости маячили два источника чакры. Один он узнал сразу, другой был менее знаком.

Сакура билась с Роком Ли. Это было ясно не только по звукам разгоревшегося боя — Саске ощущал, как Сакура преобразует чакру, чтобы защищаться от ударов.

Пока она игралась с чакрой, направляя её то в одну, то в другую часть тела, он думал о том, насколько контроль помогал определять атаки и эффективно их блокировать. Ещё его новое умение пролило свет на тайну Сакуры — на то, как ей удавалось целой и невредимой принимать его удары. Саске чувствовал, как её чакра перемещается по всему телу и скапливается в тех местах, куда он собирался ударить, уберегая тем самым от травм. Саске был впечатлён, если не сказать поражён. Теперь, когда он видел её атаки, Сакура открыла ему совершенно новый набор тактик. До него начало доходить, насколько искусной куноичи она стала и как много скрывала до этого момента.

Судя по всему, двое на поле не поняли, что он очнулся: Саске не пошевелился, не открыл глаза. Ничем не выдал, что вернулся в реальность, желая хотя бы на несколько минут отсрочить момент очередного заточения в гендзюцу.

— Очень хорошо, Сакура-сан! — громко похвалил Ли сразу после того, как отпрыгнул на значительное расстояние от неё. Сакура ринулась за ним.

Использовать чакру, чтобы блокировать удары и усиливать способности… Истина оказалась такой простой, — размышлял Саске. Он должен был догадаться раньше. Всё, что касалось Сакуры, казалось ему пазлом — его кусочками. Кусочки эти были на месте, но чтобы собрать картину, нужно сперва увидеть её целиком. Надо было сразу догадаться, что Сакура управляет чакрой — она ведь с детства так хорошо ей владеет. Кусочки пазла на месте, недостающих нет… Зато были такие, которые он не знал, как сложить. Например, её противник. Каким образом любимчик Майто Гая вписывался в картину прошлого Сакуры?

Саске был готов признаться себе, что идея Сакуры тренироваться вместе с Ли, пока он упражняется в гендзюцу, его задела — если не сказать обидела. Присутствие Ли беспокоило, и Саске втайне желал, чтобы у того на время тренировки нашлись неотложные дела. Конечно, признаний от Саске никто не требовал, поэтому он старался не пускать неприятные мысли на самотёк и не давать укорениться раздражению, что оказалось непросто. Он сам до конца не знал, откуда это раздражение взялось.

— Ты сегодня потрудилась на славу, Сакура-сан! — последовал ещё один лестный комментарий, когда бой, казалось, подошёл к концу. — Даже лучше, чем в прошлый раз.

Чакра Сакуры вернулась к первоначальной форме, рассеявшись по всему телу.

— Не знаю, — ответила она, посмеявшись. — Мне кажется, ещё работать и работать.

Отдыхала ли она с тех пор, как началась тренировка? — поймал себя на мысли Саске. Сакура предавалась тренировкам с завидным усердием — хотя, чтобы судить об этом, большую часть дня Саске должен был бы находиться в сознании. Но главное не это, а то, что Сакуре нельзя переутомляться. Почему? Потому что перед миссией в октябре у неё должно быть много сил, а Ли мог увлечься, раз за разом без остановки вовлекая в новый бой.

— Ты слишком строга к себе, Сакура-сан, — неодобрительно сказал Ли. — Слышала когда-нибудь: лотос Конохи цветёт дважды, но вишня не увядает никогда?

Когда Сакура мелодично рассмеялась, Саске нахмурился. Ли флиртует? Похоже, Сакуре понравились его слова. Она никогда ни с кем не встречалась, но это не значит, что никто не предлагал. Быть может, она привыкла к таким комплиментам, но отмахнулась, лишь бы не давать надежду.

И откуда эти мысли? Саске твёрдо напомнил себе, что жизнь Сакуры — не его дело. Да и потом, сейчас её главная цель — тренироваться. Флиртуют с ней или нет, она упрямо идёт к этой цели.

— Мне льстит, что ты так думаешь, Ли-сан, — ответила Сакура. — Но ведь сакура очень быстро отцветает. Будем надеяться, это ничего не говорит о моём навыке.

Или твоей жизни, — мысленно закончил Саске. Долю секунды спустя смысл слов дошёл до него, и он оторопело распахнул глаза. Ночной кошмар, в котором Сакура умерла от руки его брата, наслал на него новую волну ужаса. Саске резко сел, тряхнул головой, силой возвращая себя к мыслям о своей главной цели. В его силах предотвратить ночной кошмар.

— Саске, — его движение привлекло внимание Сакуры. — С возвращением. Три часа в этот раз. С каждым разом всё быстрее.

Резко кивнув, он мысленно обругал себя за медлительность: на полчаса быстрее, чем раньше. Будет сидеть и слушать, как Сакура воркует с Ли, — сильнее от этого не станет.

— Ну что, — непринуждённо сказала она, приближаясь к нему, — тогда ещё раз.

Последнее, что он почувствовал, — прикосновение к затылку. Его поглотила бесконечная пустота. Как же он ненавидел гендзюцу.

***

Громкие шаги Итачи шумным эхом отдавались в коридорах, отражались от каменных стен и разносились в широте пещер, простиравшимся впереди и позади. Спешка вынудила изменить привычной тихой поступи. Итачи решил поговорить, прежде чем она покинет место, в котором — как ему передали — сейчас её можно найти.  Это было пристанище — излюбленное место встречи членов Акацуки.

В нём не было ничего особенного. Раньше помещение предназначалось для хранения припасов, и кто-то — никто не знал, кто, — превратил его в импровизированную комнату отдыха. Спустя время комнату дополнили некоторыми деталями. Оборудовали небольшую стойку, которая задумывалась в шутку, но быстро обрела популярность. По последним данным, человек, которого Итачи разыскивал, находился именно здесь — ничего удивительного.

Её звали Конан. Во времена основания Акацуки это имя знали немногие. Она не любила называть его, поэтому долго держала в тайне. Несмотря на то, что сейчас имя было известно всем — где бы Акацуки ни обосновались — некоторые ниндзя выше по рангу обращались к ней иначе. Её звали Посланницей Божьей или Божьим Ангелом. Дейдара прозвал её Розой-чан, по-видимому, вдохновлённый цветком в её волосах. Прозвища она не любила, но они прижились — теперь совсем немногие обращались к ней по имени. Итачи был в их числе. И, казалось, в те редкие случаи, когда им выпадало поговорить, Конан не возражала.

Он приблизился к двери, ведущей в комнату отдыха, открыл и, заглянув внутрь, сразу нашёл взглядом фигуру. Конан сидела на одном из многочисленных высоких ящиков, служивших грубым подобием стульев, положив локти на стойку и вращая спиртной напиток в чаше бокала. Сидела она ровно, чуть склонив голову вперёд — так, что лазурная чёлка скрывала от него глаза. Второй рукой Конан теребила белый цветок в волосах.

Когда Итачи подошёл ближе, она подвинулась, бросила на него взгляд, и на её лице заиграла лукавая ухмылка.

— Я почти забыла, как ты выглядишь, — словно сделав ему выговор, поприветствовала она и обвела тонким пальцем ободок бокала. — Даже не пишешь…

— В последнее время очень много дел, — спокойно ответил Итачи. Теперь, когда он её нашёл, спешить некуда.

Конан неопределённо промычала в ответ и, сделав глоток, глянула на него поверх ободка бокала.

— Слышала я о твоих делах… И видела. Неужели так трудно было заглянуть на одну ночь?

— У меня нет времени, — ровно ответил Итачи. Она возмущённо хмыкнула.

В их организации Конан была шпионкой. Она умела собирать информацию, не привлекая внимания и не оставляя за собой следы. Обычно за миссию она убивала не больше двух человек, если точнее — мужчин. Родом Конан была из Деревни Скрытого Облака и раньше славилась «разведчицей Облака». Теперь же ей больше подходило прозвище «чёрная вдова Акацуки». Сплетая паутину из хорошо подобранных слов, она приманивала жертву, вынуждала выдать всю необходимую ей информацию, не брезгуя никакими методами. Она ничем не отличалась от чёрных вдов: несчастливец, ставший её целью, встречал конец, едва забрезжит рассвет. Хотя ни один из членов Акацуки мёртвым в постели замечен пока не был.

— Дейдара составил мне компанию, — она поднялась с места и, уставившись на него аквамариновым взглядом, ткнула указательным пальцем ему в грудь. — Но с ним становится скучно. Ты мне нравишься куда больше остальных. С тобой интересно…

Её с ним связь была не крепче, чем с другими мужчинами. Время от времени они поддавались порыву, но кроме этих спонтанных встреч их с Конан ничего не объединяло.

Она не гнушалась отношениями с другими мужчинами, но Итачи никогда бы не назвал Конан шлюхой Акацуки — не позволил бы себе такой низости. Она избирательна и обычно пресекает любые потуги нежеланных ухажёров. Выбирает не для развлечений. Если бы Хидан мог умереть, её волей он давно был бы мёртв. Кисаме она запретила к себе прикасаться, а с Какузу иногда вела себя так, словно его не существует. Зецу и Сасори — единственные, кто не попытал счастья с ней сблизиться. Конан, казалось, была не против, потому что не питала слабости к «ошибкам природы». Тоби воспринимал мир с открытой наивностью, поэтому даже не подозревал о том, какие страсти кипят внутри организации.

— Мне придётся отлучиться, — ровно проговорил Итачи, и Конан озорно улыбнулась. — У меня есть к тебе просьба.

Она прошла к соседнему ящику и села, закинув ногу на ногу и оголив стройные икры.

— Неужели? Какого рода? — она отпила из почти пустого бокала.

— Завтра мы с Кисаме отправляемся на миссию, и я хочу, чтобы ты присмотрела за джинчурики в моё отсутствие, — сказал Итачи и подошёл к ней.

— Зачем? — с неподдельным интересом спросила Конан. — Её здоровью ничто не угрожает.

— Печать ненадёжна. Нарико многих боится. Страх может спровоцировать демона. Если бы я знал, что мы быстро управимся с миссией, я бы тебя не просил, но уйдут месяцы, — непринуждённо сказал Итачи. — Я прошу тебя ради нашей же безопасности.

Конан помолчала, всё так же задумчиво покручивая бокал и с отсутствующим видом глядя перед собой.

— Насколько печать ненадёжна?

— Не знаю, но лучше и не знать, чем потом жалеть.

Снова воцарилась тишина, в которой Конан одним глотком осушила бокал, скривила губы в усмешке и встретила его взгляд.

— Она меня не сильно любит. Ты видел её лицо, когда я с тобой разговариваю? Я замечала не раз…

Итачи не ответил. Конан запустила пальцы в свои лазурные пряди и, когда не дождалась ответа, усмехнулась шире.

— Ты тоже должен был. Она ревнует.

— Какая разница? Если ей хватает смелости ревновать к тебе, значит, она не боится тебя так, как остальных, — безразлично сказал он. — Пусть она тебя не любит, ты знаешь её судьбу.

— Хорошо, хорошо, — пренебрежительно отмахнулась Конан. — Присмотрю я за ней. Но ты должен мне ночь.

— Я же сказал, что…

— Занят. Знаю. Найди время. — Она поднялась с места и подалась вперёд. — Или ты боишься от неё отойти?

— Нет.

— Когда вы уходите? — Конан запустила руки под его плащ и обхватила плечи. — Выкрои немного…

— Мы уходим сейчас, — бесцветно отозвался он.

— Хм, очень жаль, — промурлыкала она в ответ и легко коснулась его носа кончиком своего. — Пусть собирает пожитки.

— Она уже, — сухо ответил Итачи, не обращая внимания на её провокацию.

— Хорошо, что ты мне нравишься, Итачи, — она отстранилась, нахмурившись. Тон под стать недовольному лицу. — Другой бы так просто не отделался.

Он дотронулся до её лазурных волос и потянул за прядь.

— Будем считать, мне повезло.

 Конан раздражённо стукнула его по руке, но он знал, что она не злится — если бы злилась, то не звала бы его по имени. У неё была такая игра, по правилам которой Конан сначала обижалась, говорила колко, затем не разговаривала вовсе, а после общалась как ни в чём не бывало, словно позабыв обиду — по сути выдуманную. Роль Итачи во всём этом спектакле сводилась к тому, чтобы ждать, пока он отыграет.

— Хорошего пути, — непринуждённо бросила она и пересекла комнату, направляясь к двери. — С тебя две ночи.

Итачи проследовал за ней, удивлённый тому, что долг удвоился, хотя обоим это только на руку. Конан дождалась его в дверном проёме и снова ткнула в грудь.

— Будь осторожен, — сказала она скорее ради приличия.

— Ты зря беспокоишься.

— Береги лицо. Я не вынесу, если тебя изуродуют, — беспечно проговорила Конан, и он смерил её долгим взглядом, вызвав смех. — Кисаме от меня привет.

С этими словами она развернулась и нырнула вглубь тёмного коридора, слегка пружиня при ходьбе. Удивительная женщина, — подумал Итачи, покачав головой. Развернулся и зашагал в противоположную сторону.

***

Сложенными в печать пальцами она коснулась его лба и, применив чакру, вырвала из объятий иллюзии. Обычно в такие моменты он напряжённо замирал, а потом медленно расслаблял мышцы и открывал глаза. Открывал, но не видел. Сакуре не нравилось вытаскивать его из гендзюцу: ей казалось, что ему больно возвращаться в слепую реальность из ясного мира иллюзии. Прямо как сейчас. Саске пару мгновений лежал без движения.

— Зачем ты меня освободила? — он медленно сел и провёл рукой по затылку, стряхивая запутавшиеся в волосах травинки.

— Уже поздно. Ты снова долго, — мягко сказала она. После тяжёлой физической нагрузки по телу разливалась усталость. Сегодня Сакура тренировалась усерднее, чем в последние дни. И теперь, когда жар битвы схлынул, тело словно налилось свинцом.

— Где ученик Майто Гая? — нахмурился Саске, по-видимому, ища другой источник чакры.

— Ли-сан? Ушёл. Но успел пригласить на рамен, — ответила Сакура, желая сесть на траву рядом с Саске и обхватить его руку своими. — Вот я тебя и потревожила — надо идти.

Он слегка напрягся, а поразмыслив немного, грубо бросил:

— Хорошего вечера.

— Что значит «хорошего вечера»? — растерялась Сакура. — Ты тоже идёшь.

— Зачем? — он вскинул брови.

— Да что с тобой? Наруто расстроится, если ты не придёшь. Это он всех собирает, — возмущённо ответила Сакура. — В семь мы должны встретиться с ним, Ли и Хинатой. С чего ты взял, что не идёшь?

— Неважно, — мотнул он головой. — Я не так тебя понял.

Она проиграла в голове свои слова, пытаясь представить, как ещё их можно было растолковать. Казалось, она ясно выразилась, что они идут вдвоём, но то, как Саске ответил — не раздражённо, а словно старался отделаться от мысли, что она идёт без него, — натолкнуло на другие размышления. Спустя две секунды шестерёнки щёлкнули, и на лице Сакуры появилась несмелая улыбка.

— Саске, ты думал, Ли-сан пригласил меня на свидание? — подразнила она.

— Хн, — равнодушно отозвался Саске.

— Ты ревнуешь? — она игриво ткнула пальчиком ему в щёку.

— Нет, — нахмурившись, раздражённо ответил Саске и отвернулся от её прикосновения.

— А по-моему, ещё как, — настаивала Сакура, с усмешкой глядя в его суровое лицо.

— Тебе кажется, — упрямо заявил он, и Сакура скорчила рожицу, хоть он не мог видеть.

— Тебя неинтересно дразнить, Саске, — напускно надула она губы. — Ты слишком серьёзно всё воспринимаешь.

Он решительно промолчал, желая дождаться, пока Сакура навеселится. Усмешка померкла и превратилась в лёгкую улыбку. Неужели он правда ревнует? Вторая Сакура восторженно визжала в голове при мысли, что это правда. В конце концов, он понятия не имел, встречалась ли Сакура с кем-нибудь в его отсутствие. Быть может, он допускал эту мысль и потому беспокоился? В то же время она не хотела, чтобы он плохо думал о Ли. Не буди лиха пока лихо тихо, — напомнила вторая Сакура, оправившись от приступа счастья. Лучше не усугублять ситуацию и оставить всё как есть. Да и потом, речь ведь о Саске. Разве может он ревновать? Какие шансы? Самые крохотные.

— Пойдём, — сказала Сакура, похлопав Саске по плечу, и выпрямилась. — Будем рассиживаться — опоздаем.

— Постой, — он поднялся и придержал её за предплечье. — Сначала бой.

— Мы опоздаем, — неуверенно сказала Сакура, но Саске покачал головой.

— Один бой, — он встал наизготовку.

— Ладно, — улыбнулась она и тоже приняла боевую стойку. — Начинай.