— Что ты с ней сделал? — потребовал Саске угрожающим тоном.

Ярость пульсировала в каждой клетке тела. Сакура лежала на земле без сознания. Чакра своим тусклым свечением грозила исчезнуть совсем. Саске подавил желание сейчас же атаковать противника, который истощил её до потери сознания, — лишь бы не навредил сильнее. Нужно как можно быстрее подобраться к Сакуре, но Саске не знал, чего ждать от шиноби, не говоря о том, что он мог запросто угодить в огонь, если дождь не успел его потушить. Прерывистое шипение подсказывало, что не успел. Своей безопасностью рисковать нельзя: если ранят и его, они не выберутся, и Сакура может погибнуть.

Шиноби горько рассмеялся, и его черты исказились, когда он улыбнулся через боль. Ему досталось от Сакуры, но он предвкушал победу.

— Не бойся, она жива.

— Я знаю, — рявкнул Саске, до хруста сжав кулаки. Он дрожал. — Что ты с ней сделал?!

— Тебя давно считают мёртвым: не удивлён, что ты не в курсе. Но удивлён, что ты помчался обратно в Коноху, а точнее — что тебя там приняли, — последовал ответ. — Убежал, погулял пару лет, прибежал — какой трус. Но большой счастливчик, ведь блудного сына дома поняли и простили.

Несмотря на бесспорную правдивость слов, Саске не ответил. Ему повезло, что его приняли, по крайней мере, те, кто ему небезразличен. Косые взгляды соседей во время ежедневных прогулок с Сакурой красноречиво говорили, что его возвращению в деревню рады далеко не все. Многие его не знали, ему не доверяли. Если бы его по-настоящему приняли, на общественные работы не пришлось бы тратить время. Но сейчас это не имело значения. Сейчас было важно другое.

— Спрашиваю ещё раз — процедил Саске, — что…

— Я с ней сделал, — рассеянно закончил шиноби. — Надолго тебя не отвлечёшь, да? Название проекта «Осцилляция чакры» тебе о чём-нибудь говорит?

Его как обухом по голове ударили, настолько название показалось знакомым. В этом проекте Саске была отведена особая роль… Или он в нём лишь участвовал. Он точно слышал это название прежде, но вспомнить всё за секунду, разумеется, было бы слишком просто.

— Продолжай, — приказал Саске. Чакра Сакуры вдруг оживлённо засияла и вновь потускнела. Внутри всё сжалось: потоки энергии неслись по каналам во всём её теле, но были едва различимы, и Саске понятия не имел, что это значит.

— Мы заканчивали без тебя, — сказал шиноби и, не дождавшись реакции, нахмурился: — Ты же понимаешь, как важно завершение проекта. Хотя мы бы вряд ли закончили так быстро, если бы над проектом работал ты. После твоей предполагаемой смерти тебе на смену подобрали жемчужину из коллекции Орочимару — Карин.

Саске помнил Карин: девчонка заведовала одним из главных исследовательских центров, носила очки. Над чем работали в том центре или где он располагался, Саске не помнил. Оставалось спровоцировать воспоминания, раз за разом прокручивая в голове название проекта, либо попытаться разговорить шиноби.

— Чего вы добились? — терпеливо спросил Саске. — Мы предполагали множество результатов, и я понятия не имею, о каком из них ты говоришь.

— Самом очевидном, разумеется, — изменять движение чакры в обратном направлении, — не без удивления ответил шиноби. — Я первый испытуемый, который удачно запустил и завершил процесс. Я подстраиваю частоту колебаний своей чакры под частоту противника и, когда он использует чакру для прямой атаки, направляю её в обратную сторону. По сути, их атаки обращаются против них. Раньше этой техникой мы только блокировали атаки, но её усовершенствовали.

Память прояснялась — понемногу возвращалась детали проекта. Саске вспомнил, что видел действие этой техники и что Орочимару планировал закончить доработку прежде, чем они нападут на Коноху. Проект завершён, а учитывая, что экзамен на чунина проводят в Конохе, угроза деревне значительно возросла. Картина не была полной, но сообщить Хокаге нужно обязательно. После того, как спасёт Сакуру.

— Зачем я тебе это рассказываю, ты же и так знаешь, — прервал его размышления шиноби. — Проблемы с памятью? Иначе, к чему эти разговоры. Нам сказали, что ты пропал без вести, и все думали, что ты погиб. А тебя, оказывается, вышвырнули, и — дай угадаю — тебе стёрли память.

— Это лишнее. Живым всё равно не уйдёшь, — ответил Саске, приготовившись к атаке. Он узнал достаточно, чтобы помочь Сакуре. Осталось покончить с шиноби.

— Посмотрим, — тот наклонился и подобрал кунай Сакуры. — Ты забыл, что твоя подружка у меня.

Когда лезвие коснулось её шеи, его захлестнула волна адреналина, а дальше всё произошло так быстро, что Саске не успел понять. Сгусток чакры вырвался восемью большими змеями из его рукавов. Четверо обвили Сакуру и столько же накинулись на врага.

В момент, когда змеи коснулись своих целей, жгучая боль пробила плечо, где была проклятая метка. Саске надеялся, что чакра компенсирует отсутствие печати, но призыв извлёк из неё энергию. Змей, обвивших Сакуру, он контролировал с трудом: они яростно шипели и норовили укусить друг друга.

Сколько бы Саске ни пытался их отозвать, они противились его воле. Он полностью сосредоточился на змеях, стискивавших Сакуру, и, как только хватка на других четырёх ослабла, шиноби выпутался из колец извивающихся созданий. Если не оставить змей в покое, Саске истратит всю чакру, но выбор невелик. Один укус обойдётся Сакуре очень дорого, ведь яд трудно вывести даже при лучшем раскладе.

Постепенно Саске подчинил змей одну за другой, и силы оставили его. Он притянул Сакуру к себе и отпустил змей. Шиноби не приближался — стоял поодаль и, тяжело дыша, наблюдал, будто давал время. Саске опустился на колени и пощупал лоб Сакуры, ни на секунду не выпуская из виду противника. Судя по всему, Сакура пыталась воспользоваться гендзюцу, причём мощным, но чакра, проходящая по телу, тускнела, словно Сакура истрачивала её на себя же. Гендзюцу действует совсем иначе. Саске не давала покоя мысль, что Орочимару доработал технику.

Оставив Сакуру, Саске повернулся к шиноби. В голову вдруг пришло, что технику осцилляции невозможно использовать со стихийной чакрой. Настроить частоту колебаний так, чтобы она совпадала с той, что используют для природных техник, очень трудно — особенно в бою и особенно против таких грубых техник, как его огненные ниндзюцу или чидори. Нужно заканчивать бой и позаботиться о Сакуре. Сейчас нельзя позволить противнику сбежать, иначе конец: и миссии, и всему, что дорого.

***

Наруто сидел в подлеске, сгорбившись, и напрягал слух, чтобы услышать, преследуют их или нет. С тропинки впереди доносился шум, и, чтобы защитить Токугаву Манзо, он велел спрятаться. Чувства, питаемые силой демона-лиса, обострились до предела. Встреча с ниндзя Звука пошатнула равновесие в нём — или, скорее, в лисе, — и вернуть это равновесие было трудно. Если бы Наруто посмотрел в зеркало, он бы увидел, что глаза окрасились в тот же малиновый оттенок, что и шаринган, а зрачки сузились и вытянулись. Отметины на щеках горели и, наверное, потемнели.

— Сколько ещё тут мокнуть? — проворчал Токугава, и Наруто окончательно убедился в том, что к политикам питает острую неприязнь.

— Слушай, Саске и Сакура-чан рискуют жизнями, чтобы тебя спасти. Имей совесть. Если не сможешь высидеть в укрытии и помрёшь — они рискуют напрасно, — пробубнил Наруто себе под нос, боясь, что его услышат.

Токугава на время умолк. Довольный тем, что до него наконец дошло, Наруто вернул внимание к дороге. Они шли по главной тропе и по пути миновали множество развилок, на которых встречались люди. От места схватки удалось уйти далеко, но как знать, с кем ещё предстоит столкнуться. Противников могли разместить здесь на случай, если делегат попытается сбежать. Наруто особенно осторожничал на перепутьях, и, услышав на одном из таких перепутий движение впереди, он столкнул Токугаву в канаву и прыгнул следом.

Оказалось, это фермер, застигнутый врасплох ливнем, гнал скот домой. Блеяние овец тонуло в шуме дождя. Как только фермер свернул на ближайшую ветвь перепутья, Наруто облегчённо выдохнул.

— Как думаешь, они справятся? — спросил Токугава, когда фермер за стеной дождя почти скрылся из виду. — Они всё-таки дети.

— С чего ты такой заботливый? — пробормотал Наруто, потом громче добавил: — Мы получили первую миссию ранга В, когда нам было по двенадцать. Они справятся.

Разве что эту миссию они получили случайно, не говоря о том, что теперь их противники — четверо джоунинов.

— Без меня повозятся, конечно, но справятся, — Наруто подчеркнул слова серьёзным кивком, который серьёзным выглядел только в его представлении.

— Без тебя? — скептически ответил Токугава.

— Конечно. Я же Узумаки Наруто — будущий Рокудайме Хокаге. Но они и без моей помощи справятся! — похвастался Наруто и широко улыбнулся Токугаве, желая разрядить обстановку.

Тот закатил глаза и хмыкнул, по-видимому, убедившись, что с кем бы Наруто ни был в команде, команде было лучше без него. Когда Наруто подумал, что Токугава не смотрит, он украдкой глянул на тропу. 

Он отведёт заказчика в место встречи, вот только…

— Торопитесь, — тихо сказал Наруто, глядя туда, где остались сокомандники.

— Что?

— Я говорю: «Скоро нас догонят, даттебайо!» — поспешил ответить Наруто. — Всё будет хорошо.

По крайней мере, он на это надеялся.

***

Дождь бил по коже холодными каплями. Саске лежал, распластанный, в грязи. Он надеялся закончить бой куда быстрее, но победу, в конце концов, одержал. Техника противника и правда не смогла блокировать атаку стихией: с помощью огненных ниндзюцу Саске заманил шиноби в ловушку, нанёс последний удар чидори, и хотя вложил в удар последние остатки чакры, этого не хватило, чтобы убить джоунина. Он лежал в сотне метров, огонёк его чакры быстро угасал. Шиноби скоро умрёт. А Саске, несмотря на успех в бою, так истощил силы, что чакры не осталось не только для маскировки, но и для того, чтобы видеть.

Мир утонул в черноте. Земля под спиной, холодные капли дождя — всё, что чувствовал Саске. Это и два гаснущих огонька чакры: Сакуры и джоунина. Спустя пару мгновений чакра последнего замерцала и погасла навсегда. На поле боя остались двое. Тело болело, но Саске заставил себя повернуться лицом к Сакуре. Она лежала без сознания — казалось, с каждой секундой силы оставляли и её. Из-за шума дождя дыхания слышно не было, но главное, что она жива.

Его обдал прохладный ветер, по спине прокатилась дрожь, и в голову вдруг пришло, что оставаться на холоде нельзя. Превозмогая ноющую боль в мышцах, он пополз к Сакуре. Грязь и мокрый пепел липли к рукам. Саске всем сердцем верил, что Сакура выдержит.

— Кай, — пробормотал он полушёпотом, прижав пальцы к её лбу. Чакра вдруг перестала бурлить и пришла в спокойствие. Постепенно поток нормализовался, но в сознание Сакура не вернулась. Саске слегка потряс её за плечи, надеясь, что она придёт в чувства.

— Ну же, Сакура, — пробормотал он и встряхнул её настойчивее — насколько позволяли силы. — Тут нельзя оставаться… Будь моими глазами. Я не вижу.

Чакра замерцала ярче.

— Саске? — слабо произнесла Сакура.

Она села, потом, вероятно, повернулась посмотреть на поверженного врага. Саске недовольно сжал губы.

— Что случилось?

— Долго рассказывать. Давай потом, — ответил Саске, держа её за плечо.

— Наруто и Токугава? — спросила Сакура.

— Больше никого не чувствую, да и они далеко за пределами. Думаю, они в порядке.

— Хорошо, — с облегчением сказала она.

— Ты сильно ранена? — Саске злился на себя за то, что не способен определить даже это.

— Нет. Идти смогу, — сказала Сакура, но с горечью добавила: — Только вылечить сейчас не получится: чакры мало.

Саске покачал головой.

— Надо где-то укрыться, а потом заняться ранами. Веди меня. Я тоже много истратил.

Помолчав, Сакура предложила:

— Чайная недалеко. Там нам помогут.

Она встала и помогла ему подняться. То, что они держались на ногах, уже казалось чудом. Саске ощущал, даже просто стоя рядом, как Сакура дрожит от изнеможения. Он тоже дрожал. Не поддерживай они друг друга, точно свалились бы.

К чайному домику они возвращались мучительно медленно. Дождь лил как из ведра, и грунтовая дорога скользила под ногами. Сакура дрожала не меньше его. От неё слабо пахло кровью, и, несмотря на заверения в том, что может идти, — по тропинке она еле ковыляла.

Минуты текли неспешно, и Саске перестал понимать, сколько они в пути. Он промок до нитки, в обувь набились камешки, а липкая грязь скользила между пальцами ног. Порез на щеке саднил от попадавших туда капель дождя и пота. Он был почти уверен в том, что кровь стекала по шее под рубашку.

— Вон она, — сказала Сакура. Голос звучал бодрее, но Саске был уверен, что она измотана.

Они ускорились. Он с облегчением представлял причудливое маленькое здание.

— Ступеньки, — предупредила Сакура. — Осторожно.

Саске молча кивнул, припоминая деревянные порожки. Он мысленно выдохнул, как только они ступили под крышу веранды.

— Ксо, — выругалась Сакура, когда он отпустил её и твёрдо встал на ноги.

— Что?

— Я забыла, — вздохнула она. — Они сегодня рано закрылись, и завтра не работают. Помнишь, хозяйка говорила?

Саске прикрыл глаза, с тихим вздохом плюхнулся на пол и прислонился к стене дома, не боясь запачкать. Он слушал, как капли барабанят по крыше веранды, и перебирал в голове варианты. Оставаться под дождём нельзя, сидеть на крыльце — тоже, а до места встречи с Наруто идти далеко. Можно устроить укрытие в лесу. Вдруг удастся найти место посуше и разбить лагерь.

Сакура шаркала по полу. Выдержит ли она? Рана хоть и не мешала ей передвигаться, но без должного внимания могла воспалиться. Поможет ли Сакура с укрытием? Сам без чакры он не справится. Чтобы восстановиться, нужно как следует отдохнуть, а чтобы отдохнуть, нужно где-то укрыться.

Рядом звякнуло. Видимо, Сакура достала что-то из кармана с кунаями, и теперь с этим возилась.

— Что ты делаешь? — спросил Саске не в силах гадать.

— Взламываю замок. По старинке, — ответила она. К голосу вернулась сила. — Тут нельзя оставаться. Плевать, что заперто.

Саске слабо усмехнулся.

— Взлом — это твоё, да? — сказал он, пока она возилась с замком.

Сакура рассмеялась.

— Ты не привык? Я вломилась в твой дом до твоего возвращения, хотя не знала, что ты вернёшься… Ура, готово!

Её слова сопроводил скрип дверных петель. Саске поднялся и повернул голову к открытой двери, прислушиваясь.

— Пойдём, — Сакура взяла его под руку и провела в дом.

***

Занавески на окне были задёрнуты, поэтому внутри царил полумрак. Сакура видела только силуэты мебели. Чайная точно закрылась: подушки, на которых сидели гости, сложили стопкой в углу, скатерти убрали, и никаких признаков того, что за последний час тут кто-то был.

— Сейчас бы твоя помощь была кстати, — сказала Сакура, осматриваясь. — Теперь мне нужно, чтобы ты был моими глазами. Здесь так темно.

Она завела Саске внутрь, усадила рядом с камином в центре зала и, велев ждать, исследовала помещение за шторкой, откуда к ним выходила хозяйка. Это оказалась маленькая кухня со шкафчиками, раковиной и кладовой для мётел. Дверь в дальней стене вела на улицу. Снаружи Сакура обнаружила заполненный водосточный бак и относительно сухую поленницу дров.

Сакура обдумала пригодность находок и твёрдо напомнила себе, что нужно сделать в первую очередь.

Вернувшись в чайную, она прошла в главный зал. Саске сидел у безжизненного камина в насквозь промокшей грязной одежде. Порез на щеке кровоточил. На секунду она задумалась о том, как проходил бой после того, как она потеряла сознание, но решила не спрашивать. Ей не хватало чакры на исцеление, но чуть позже раны можно обработать и перевязать. Прямо сейчас заботило другое.

— Раздевайся, — сказала она Саске и, бросив рюкзак на пол, расстегнула рубашку. Время для стеснения было неподходящее.

— Что?

— Если останемся в мокрой одежде, заработаем переохлаждение, — объяснила Сакура, стягивая юбку. — Бельё можешь оставить.

Саске замер, но потом неуверенно начал снимать рубашку. Сама Сакура успела раздеться до белья и стояла, перекинув мокрую одежду через руку. Может, и хорошо, что у Саске не осталось чакры, чтобы видеть, иначе более неловкую ситуацию представить было бы трудно, но Сакура так устала, что её это не заботило.

Пока ждала Саске, она осмотрела рану в боку. Рана была глубокой, почти такой же, какую нанёс ей в бою один из Акацуки — Акасуна но Сасори, и какая ирония — почти в том же месте. Хотя кунай не был отравлен, рана серьёзно кровоточила: кровь стекала по ноге. Придётся зашивать, пока не потеряла слишком много.

Когда Саске снял шорты, Сакура собрала всю грязную одежду и отнесла на кухню, где бросила в раковину, предварительно заткнув слив. Она проявила находчивость и за неимением стирального порошка добавила средство для мытья посуды. Оставив воду включенной, принесла с улицы несколько дров. Саске предупредит, если поблизости кто-то появится, поэтому Сакура не переживала за внешний вид. Она поморщилась, когда на ходу прижала поленья к бедру, и постаралась не сделать хуже, наклонившись у раковины, чтобы выключить воду.

Саске по-прежнему сидел на полу перед камином, скрестив ноги и опустив на них локти, когда Сакура кинула дрова на старый пепел, оставшийся на дне чаши.

— Проверишь вещи? — Сакура, посмотрела, не попали ли щепки от дров в рану. — И найди, пожалуйста, аптечку. Нужно больше бинтов, я пойду их поищу и заварю чай.

Саске кивнул, но с места не сдвинулся. Удовлетворённая тем, что рана относительно чиста, Сакура вернулась на кухню и заглянула в шкафчики. В первом обнаружились чистые кухонные полотенца и марля, которую она тут же прижала к ране в боку. Чайник пришлось поискать, но когда тот нашёлся в верхнем шкафу, там же оказались сложены белые холщовые скатерти. Немного поразмыслив, Сакура прихватила и их.

— Ну что? — крикнула она Саске. Сакура надеялась, что в рюкзаках осталось что-нибудь сухое. Желательно одежда, потому что как только ситуация перестала казаться безнадёжной, чувство стыда постепенно вернулось.

Ответ был тихим. Саске вообще редко повышал голос, — заметила она.

— Я нашёл аптечку, но всё промокло. Даже спальники.

Сакура тихо выругалась. Она покачивалась на носочке, пока пыталась дотянуться до чайника на верхней полке, прижимая к боку марлю и стараясь удержать в руке скатерти. Наконец достав с полки чайник, она снова крикнула:

— Расстели вещи вокруг камина и попробуй развести огонь, — Сакура набрала воду в чайник и опустила взгляд туда, где в раковине лежала их одежда. В полутьме вода была красноватой и мутной от грязи и крови.

— Спички сырые, — просто ответил Саске, и Сакура снова выругалась.

— Иду.

Она осмотрелась, и взгляд наткнулся на коробок спичек рядом с плитой. Удача улыбнулась им впервые за долгое время. Сакура схватила коробок, зажгла конфорку и, поставив чайник на плиту, отнесла спички Саске.

Он разложил вещи на полу перед камином, и, когда она вернулась в зал, раскатывал промокший спальный мешок. Как только Саске закончил, Сакура подошла сзади, накинула ему на плечи скатерть и улыбнулась оттого, что он вздрогнул. Она взяла его за руку и вложила в ладонь коробок спичек.

— Держи. Укутайся в скатерть, пока не добудем огонь, — ласково сказала Сакура, накидывая вторую скатерть на себя. — Пока чайник греется, побуду врачом. Серьёзные раны есть?

Саске покачал головой.

— Нет. Тебе нужнее. Займись сначала собой. Аптечка там.

Спустя пару мгновений Сакура наносила анестетическую мазь вокруг раны, а после приготовила иголку, чтобы наложить швы. Протыкая кожу, она постаралась не дрогнуть и закусила губу. Мази обезболивали и вполовину не так эффективно, как уколы. Боль хоть и была тупой, тем не менее, была.

— Как бок? — спросил Саске, пару минут провозившись со спичками.

— Нормально. Правда, зашивать при таком свете — не лучшая идея, — криво усмехнулась Сакура, но поспешила добавить: — Ничего, мне не привыкать, так что не торопись.

Саске кивнул и снова задумался.

— Так что там произошло? — спросила Сакура, мысленно подсчитав количество стежков. Рана постепенно закрывалась.

— В Ото экспериментировали с техникой, которая позволяет подстроить частоту потоков собственной чакры под частоту чакры противника и обратить любую атаку против него. Проект назвали «Осцилляция чакры», при мне его ещё не закончили, — сказал Саске, зажигая очередную спичку. — Судя по всему, я возглавлял проект, но вспоминать начинаю только сейчас. Его закончили без меня. Тот шиноби направил твоё гендзюцу против тебя, но чакра как будто начала поглощать саму себя. Я такого не встречал.

— Теперь понятно, — ответила Сакура, завязывая узел. Семь стежков — могло быть хуже. — Я придумала эту технику. В отличие от других, она расходует куда больше чакры. Чем дольше ты в иллюзии, тем больше чакры использует тело, чтобы её поддержать. Из такого гендзюцу трудно выбраться, потому что собственная чакра питает иллюзию и не даёт её развеять…

Саске напрягся. Решив, что он беспокоится о ней, Сакура устало улыбнулась.

— В следующий раз напомни не использовать это гендзюцу против ниндзя Звука, — смущённо сказала она, желая разрядить обстановку.

— Чтобы придумать гендзюцу, которое действует по-другому, нужно много сил и времени, — пробормотал Саске, и Сакура озадаченно посмотрела на него.

— Наверное… — начала она, но пронзительный свист чайника перебил её.

По пути на кухню Сакура захватила их грязную обувь, которую тоже бросила в раковину. Десять минут спустя она вернулась к Саске со скатертью на плечах, мокрой, но более или менее чистой одеждой, переброшенной через предплечье, и с двумя кружками чая в руках. Саске разжёг огонь, и, когда Сакура подошла, поленья уже схватились. Она тронула плечо Саске, он обернулся и обхватил ладонями кружку. Разложив одежду вокруг камина, и с мыслью о том, что вещи не высохнут до утра, Сакура села рядом. Пока что скатерти вполне хватало.

— Так-то лучше, — непринуждённо сказала Сакура. Страх за жизнь уступил место сонливости. — Правда, придётся помыть полы: мы сильно наследили.

— Нужно выдвигаться как можно раньше, — задумчиво произнёс Саске, повернувшись лицом к теплу огня. — До Кумо три дня. Чтобы догнать Наруто, придётся поторопиться. Если завтра опоздаем, то останется последний шанс. На дороге мы их вряд ли встретим.

— М-м, — сладко протянула она, соглашаясь, и положила голову ему на плечо. Сакура закрыла глаза и крепче сжала тёплую кружку ледяными пальцами. — Надеюсь, Наруто не влип в неприятности.

— Ничего, не рассыплется.

— Я знаю, — улыбнулась она. — И всё же раздражает.

Саске промычал в ответ и обхватил рукой её талию, стараясь не задеть рану на боку.

Они молчали. Сакура была слишком измотана и почти не обратила внимания на жест, но ту Сакуру, что жила внутри, едва не хватил сердечный приступ. Мокрые, холодные, раненые, измождённые — в той ситуации, в которой они оказались, не было места навязчивым мыслям о том, как близко Саске подпускает её к себе. Тем не менее, оградиться от них не получалось.

— Дежурить будем? — спросила она, чтобы отвлечься.

— Нет, — подумав, ответил Саске. — Хватит с нас на сегодня.

— Ладно, — сонно пробормотала она. — Так даже лучше: без спальников вместе будет теплее.

Сакура почти ждала, что Саске сразу откажется или, по крайней мере, напряжётся, видом покажет, что не согласен. Но он не спорил — нет. Он знал, что это вынужденная мера, — убеждала себя Сакура. Может, он изменился в лице, но она сидела с закрытыми глазами, а Саске ничего не сказал. Поэтому она решила, что будет спокойнее думать, будто он не против.

Разлепив глаза, Сакура поставила полупустую кружку на перегородку камина. Отдых был так нужен, а чай помогал не уснуть. Она бросила взгляд на почти опустевшую кружку Саске.

— Ты допил? — спросила Сакура, зачарованно глядя на плавающий там чайный лист.

— Да.

Она поставила его кружку рядом со своей на перегородке, решив помыть их утром. Сейчас ничего не хотелось.

— Я так устала, — со вздохом пробормотала Сакура, покрепче запахнув скатерть. Правды в её словах была лишь половина: кофеин боролся со сном, поэтому она и валилась с ног от усталости, и в то же время нет.

— Надо отдыхать, — согласился Саске, убрав руку с её талии. Сакура мысленно выругалась и села ровнее.

Осмотревшись вокруг, она приметила сложенные в углу аккуратной стопкой подушки.

— Кажется, я придумала, на чём спать.

***

Двадцать минут спустя в неловкой тишине Сакура лежала рядом с Саске на подушках, которые они разложили на полу. Она стыдливо прикрывалась, крепко сжав перед собой края скатерти. Что такого, — уговаривала себя Сакура. Как будто раньше они не спали рядом… Вот только дома они засыпали по отдельности, а перебиралась она к нему среди ночи. Да и одежды дома было больше.

Нет, — отдёрнула себя Сакура и, перевернувшись на бок, несмело закинула руку на Саске, чтобы согреться. — Не думай об этом.

Что само по себе было невыполнимо, ведь она льнула к нему, ища тепла, а скатерть норовила соскользнуть с плеча, когда Сакура отпустила края. По красноте её лицо, наверное, ничем не уступало помидорам, которые Саске так любил. Хоть бы не заметил. Он ведь по одной температуре определял, смущена она или нет. Сейчас ему это знать необязательно. Всё ради тепла. В противном случае ночью у них бы появились первые симптомы переохлаждения. Всё ради того, чтобы выжить.

Саске снова обхватил её рукой — в этот раз скованнее — и притянул ближе. Его ладонь легла на поясницу, и тут от навязчивых мыслей Сакуру не спасла даже разделявшая их скатерть. Не говоря о том, что, когда он притянул её к себе, она удобно легла щекой ему на грудь — туда, где его скатерть съехала очень некстати.

Сакура столкнулась с трудной задачей, как это происходило в подобных ситуациях: заткнуть своё второе «я», пока не случился припадок или сердечный приступ — смотря, что первее. Думать две мысли одновременно она умела хорошо. Этим умением отличались многие из клана Харуно. Несколько личностей в одном теле для них было сродни кеккей генкай, однако отключить одну мысль или догнать её было очень трудно.

Пока Сакура прикидывала, сколько часов им потребуется, чтобы догнать Наруто, учитывая время, которое они потеряли, её второе «я» перечисляло все достоинства Саске в алфавитном порядке. Мысли уносили её в противоположные направления, едва не доводя до головной боли. Как будто она пыталась заставить две параллельные прямые пересечься или вынудить одну мысль заглушить другую. Но больше Сакуру беспокоили не мысли, а то, что её второе «я» может выкинуть фокус и всё испортить.

— Сакура?

Мысли разом прекратились.

— Да? — рассеянно отозвалась она. Теперь, когда гонка мыслей завершилась, придётся приложить все усилия, чтобы её не возобновить.

— Как ты себя чувствуешь? — тихо, почти шёпотом спросил Саске. — Тебя лихорадит? У тебя лицо горит.

Кровь прилила к щекам с новой силой.

— Ничего. Если это лихорадка — посплю, и всё пройдёт.

Он не ответил, поэтому Сакура постаралась уснуть, уверенная, что так мысли точно не разбегутся. Спустя пару минут она полностью привела их в порядок и на время выкинула из головы список расположенных в алфавитном порядке достоинств Саске. Чем дольше она лежала, наслаждаясь его теплом, тем сильнее её клонило в сон.

— Сакура? — снова позвал Саске.

— М-м? — пробормотала она, почти провалившись.

— Спой что-нибудь, — его тихий голос растворился в треске поленьев.

— Спеть? — она приоткрыла глаза скорее от удивления.

— Угу.

— Ладно, — спустя пару мгновений ответила Сакура, выбрав мелодию из шкатулки, отмеченной надписью: «Музыка» и надёжно спрятанной в шкафу у них дома. Мягко она напела мотив знакомой колыбельной, которую привыкла петь в тёмные часы. Песня навевала спокойствие, и Сакура вдруг поняла, что на мелодию идеально накладывается глухой стук сердца под её ухом. Ближе к концу пение сменилось мягким мычанием, и как только прозвучала последняя нота, оба замерли в приятной тишине.

— Саске, — рискнула подать голос Сакура, — пока ты был в Ото, ты учил что-нибудь связанное с музыкой?

— С музыкой?

— Ну, это же Деревня Звука, — она чуть повернула голову и посмотрела в потолок. — А на протекторе у них музыкальная нота.

Саске помолчал и не спеша ответил:

— Всех новобранцев учат азам. Но я пришёл туда ради другой цели, поэтому весь курс не закончил.

На этой миссии Саске был гораздо откровеннее о прошлом в Ото. Раньше, стоило Сакуре спросить, она получала категоричный отказ. Возможно, его открытость стоило списать на то, что сейчас многое стояло на кону, или он просто начал вспоминать. С другой стороны, её вопрос касался его личной жизни в Ото, а не деталей местности или планов Орочимару. Быть может, именно поэтому Сакура внимала каждому слову Саске, будто боялась, что он замолчит, если она не будет слушать так внимательно.

— Мне дали выучить пару песен, научили играть простую мелодию на деревянной флейте и попадать в тональность, — он продолжил: — но я мало что помню. Помню занятия, но что на них было — нет. Спустя месяц мне сказали больше не приходить, и следующие годы от меня ничего из этого не требовали.

— Ты совсем ничего не помнишь из курса? — пробормотала Сакура. — Я очень хочу послушать. Я не буду смеяться, клянусь.

— Хочешь, чтобы я спел? — казалось, её просьба его позабавила.

— Необязательно. Можешь промычать мелодию, — с улыбкой ответила Сакура.

Саске помолчал.

— Была одна песня… Она вечно заедала в голове… Слов я не помню, но…

Он снова помолчал, потом откашлялся, и Сакура услышала неуверенное низкое мычание. Очень скоро она узнала мелодию. Это была любимая песня её детства. Сакура без промедления присоединилась, напевая слова, которые Саске давно забыл:

Sakura sakura

Yayoi no sora wa

Miwatasu kagiri

Kasumi ka kumo ka

Nioi zo izuru

Izaya izaya

Mini yu kan.

Когда они закончили, Сакура как в предчувствии чуда закрыла глаза.

— У меня не очень с музыкой, — заявил Саске.

— Мне понравилось, — ответила она с улыбкой и в мыслях добавила: — Больше, чем ты думаешь.

***

Саске долго лежал, крепко прижимая к себе спящую Сакуру, и рассеянно перебирал пальцами пряди её волос. У него почти получилось забыть ту песню, заметил он не без улыбки. Скорее всего, теперь она снова застрянет в голове. Сакура вздохнула во сне и пошевелилась. А может, и не застрянет.

Он отчётливо вспомнил, когда впервые услышал песню. Внутренности словно скрутили и выжали. Долгие месяцы песня сидела у него в голове, иногда он, не замечая, напевал её мотив себе под нос. Как опрометчиво: если бы Орочимару услышал его и решил, что он не выкинул товарищей из головы, им бы грозила опасность.

Но ведь нет смысла отрицать, что он думал о них и переживал. Переживал достаточно, чтобы, спохватившись, перестать напевать знакомый мотив. Думал так часто, что не отпускал песню, хотя всё, чего хотел, — это забыть Коноху. Почему она не выходила из головы и бесконечно ему надоедала… Теперь он понял. Она напоминала ему обо всех, кого он оставил. В частности, об одной розоволосой куноичи, которая умоляла взять её с собой. Песня звучала в голове лишь в одинокие часы — это было время, когда он жалел, что отказал ей, потому что одиночество казалось невыносимым.

Но, в конце концов, он всегда убеждал себя, что ему никто не нужен, что он справится сам. И хотя тогда он не хотел, теперь с готовностью признал: он по ней скучал.