На утро Саске проснулся первым. Ломоту в теле объяснить было нетрудно, ведь подушки, которые Сакура разложила для сна, полностью не скрадывали твёрдость пола. Усталость никуда не делась, но на день энергии должно хватить. Саске открыл глаза и высвободил чакру, для восстановления которой сна оказалось достаточно.

Со вчерашнего дня зал почти не изменился, если не считать бардака, который они развели, пока сооружали импровизированный лагерь. Всюду валялись вещи, а в костре, который ему удалось разжечь вслепую, тлели угли. Если в зале и стоял запах дыма, Саске к нему давно привык.

Он лежал на полу возле камина, на перегородке стояли две кружки, а рядом мирно спала Сакура. Скатерть, которой Саске укрывался, съехала, пока он устраивался удобнее во сне, что было странно, ведь обычно он не ворочался и не путался в одеяле.

Сакура, казалось, напротив, спала очень хорошо и за ночь едва сдвинулась с места. Её скатерть не прилегала вплотную и служила ей одеялом лучше, чем его скатерть – ему. Хотя одеялом это назвать можно было с натяжкой, потому что длины не хватало, чтобы укрыться полностью. Там, где раньше их с Сакурой разделяла ткань, теперь Саске чувствовал прикосновение кожи к коже.

Когда до него дошло, что он в некотором смысле разглядывает спящую Сакуру, одетую в скатерть, выкинуть этот образ из головы оказалось невозможно, хоть он и старался сосредоточить чакру в направлении потолка. Их касание там, где края скатерти распахнулись, усугубляло ситуацию. Саске пытался отвлечься, но картинка вставала перед глазами против его воли.

Она в хорошей форме, – нехотя размышлял он, сдавшись в попытках отогнать образ. – Тело гибкое и стройное, – он заметил впервые. Раньше Саске и правда не наблюдал, но Сакура была… привлекательной. Это слово, казалось, ей шло. Наверное, раньше он не обращал внимания, потому что эта Сакура – в отличие от той, которую он знал несколько лет назад, – и на улице, и дома носила просторную одежду. Когда они были младше, она предпочитала вещи в обтяжку, чтобы казаться привлекательнее в его глазах. Видимо, такая необходимость пропала.

Впервые Сакура оделась легко только на миссию, но тому легко было найти объяснение: в бою противник может ухватиться за одежду, поэтому, чем её меньше, тем лучше. Это не более чем предосторожность. Да, Сакура призналась ему, что до сих пор любит, но если она и пыталась привлечь его внимание, то на внешность ставила в последнюю очередь. Ключевое: «если». Она пусть и любила – давно могла смириться с тем, что он не ответит на её чувства.

Ничего плохого в скромной одежде Саске не видел, но, по его мнению, Сакуре было что показать: подтянутую фигуру, ноги, которые наверняка удержали бы взгляд любого мужчины. У неё были угловатые, но стройные бёдра, а грудь – пусть и небольшая – дополняла мягкие изгибы тела. В глазах заурядного мужчины она, должно быть, очень привлекательная… Саске вдруг почувствовал, что и сам зауряден.

Но быстро спохватился: как можно думать так о друге – о Сакуре? Сейчас его не интересовали девушки, и хотя Саске обращал на них больше внимания, чем раньше, он  – Учиха. Учихи – напомнил себе Саске – выше низменных желаний, которые, кроме внешности, не позволяют видеть ничего.

Почувствовав жар в области шеи, Саске решил, что слишком себя накручивает. Надо бы отозвать чакру, а ещё лучше – включить голову. Он был готов признать, что Сакура привлекательная, но что она хотя бы немного привлекала его – нет.

Он отпустил её, желая погасить зарождающееся в груди чувство. Чувство, которое он испытывал рядом с Сакурой довольно часто, которое так и не разгадал до конца. Однако в этот раз ему было… неловко. Саске не любил неловкость.

Не ощутив изменений в её дремлющей чакре, он повернулся на спину. Знать бы, сколько сейчас времени. На стене тикали часы, но циферблат закрывала пластина, поэтому единственное, что Саске увидел, – гладкую поверхность. Хорошая чайная – думал он, – сюда бы часы с видимыми стрелками… Но что теперь жалеть.

Саске напряг слух и сосредоточился на происходящем снаружи. Дождь не прекратился. Он мягко и ритмично барабанил по крыше здания, заглушая звуки утра. На рассвете пели бы птицы, но только не в дождь и непогоду. Ночью птицы бы спали, поэтому Саске лишился единственного ориентира. Он решил, что можно попробовать найти чакру птиц, чтобы определить, спят они или нет, но на это ушло бы много энергии и концентрации. К тому же, научившись однажды обнаруживать чакру меньших существ, разучиться не получится, и это будет отвлекать. Лучше не начинать.

Похоже, единственный способ узнать время, – это разбудить Сакуру. Может, когда она проснётся, смущение пройдёт? Стоило активировать чакру – всё, что их окружало, хлынуло в поле зрения. Саске нерешительно потянулся к Сакуре, отгоняя мысль о том, что она полураздета. Он собирался легонько потрясти её за плечо, но когда пальцы скользнули по гладкой прохладной коже, осознание происходящего ударило больнее. Саске отнял руку и замер, приводя мысли в порядок. Прошлым вечером его ничто не беспокоило, так почему беспокоит сейчас? С твёрдой решимостью он снова коснулся её плеча: сжал несильно, но потряс ощутимо.

– Сакура, – позвал Саске, когда её чакра засияла ярче.

– М-м? – сонно промычала она. – Что?

– Сколько времени? – Он только сейчас сообразил, что до сих пор держит её за плечо, и отпустил. Шея снова горела.

Сакура повернулась и посмотрела на часы – те самые, на которые он сердился ранее. Едва взглянув, она резко села. Её чакра вспыхнула, а скатерть упала с плеч. Саске быстрее молнии отозвал чакру и отвернулся от Сакуры, но судя по голосу, она даже не заметила.

– Мы проспали! – Доски на полу скрипнули, когда Сакура вскочила на ноги. – Вставай! Мы так ни за что не догоним Наруто с Токугавой. Надо было выйти полтора часа назад! – протараторив это, Сакура выбежала из зала, бормоча под нос ругательства. Сколько сейчас времени из её слов Саске так и не понял. Он собирался ещё раз уточнить час, но заткнулся на полуслове, когда в лицо прилетела одежда. Единственное, что он услышал прежде, чем что-то врезалось в плечо, – это: «Бегом одевайся!» 

Решив, что Сакура принесла ему сухие вещи, Саске активировал чакру – как раз вовремя, чтобы поймать обувь. Сакура тем временем звонко застегнула молнию на безрукавке и унеслась в кухню, откуда вскоре послышался шум воды.

***

Девятый день. Они покинули Коноху каких-то восемь дней назад. Погода улучшилась, и теперь  небо заслоняли не набухшие от влаги чёрные тучи, а уродливые серые облака. В лицо дул пронизывающий ветер, неся с собой почти все звуки и едва ли маскируя хлюпанье, с каким они ступали по грязи. Сакура украдкой взглянула на Саске. Он шёл, засунув руки в карманы. Чтобы не запачкать друг друга, они договорились идти по отдельности, впрочем это едва ли спасало: одежда, хоть и сушилась всю ночь, всё равно была влажной и грязной.

С тех пор, как они покинули чайную, Саске что-то беспокоило. Сакуре вспомнились его слова о нелюбви к сырости. Неужели дело в ней? В чертах лица проглядывала не то серьёзность, не то отрешённость. Что-то снедало Саске, и это была не погода. Оно лежало за гранью понимания Сакуры, а узнать ответ у Саске можно было, только спросив, ведь сам он ничего не расскажет. Вот только чаще всего он не хотел, чтобы его спрашивали. Сакура не лезла в душу, но решила, что если до следующей остановки он не прекратит хмуриться, она обязательно выведет его на разговор.

Они покидали чайную в спешке. Сакуре пришлось на скорую руку вымыть полы и оттереть стены от грязи и крови, свалить в раковину грязную посуду, убрать скатерти на прилавок, сложить подушки в углу и оставить владельцам записку, подкрепив её деньгами на непредвиденные расходы. Саске сложил их влажные вещи в рюкзаки. Но пусть они милостью Сакуры поспешили, им бы вряд ли удалось добраться до места встречи, прежде чем Наруто поведёт Токугаву дальше. Если они опоздают, придётся менять маршрут, чтобы компенсировать расстояние до второго места встречи. А чтобы не опоздать, скорее всего, придётся идти ночью.

Погода – с утра пасмурная – прояснилась к полудню, но испортилась к вечеру, пока они были в пути. Налетевший с севера холодный ветер напомнил о том, что лето закончилось, и осень вступила в свои права. Страна Молний располагалась намного севернее Конохи, и если вдруг их застанет снег, прежде чем они доберутся до Кумогакуре, удивляться не стоит, ведь снег к ноябрю в Стране Молний не редкость. Эта мысль не утешала. Хотя им с Саске удалось немного отдохнуть прошлым вечером, усталость брала своё. Усталость и ноющая боль во всём теле. Несмотря на то, что утром Сакура залечила порезы, она оставила пустяковые синяки, которые, тем не менее, давали о себе знать.

В другой ситуации Сакура не гнала бы команду вперёд, но тем вечером они миновали две деревни и остановились в небольшом городе. Вечер был поздний – близился десятый час, когда они нашли гостиницу для ночлега. Городок располагался в пределах владений Райкаге, но близ границы, поэтому терять бдительность непозволительно.

Саске охотно встретил предложение посетить онсен, о существовании которого они узнали, пока заселялись, поэтому, оставив вещи у добродушного вида хозяйки, заверившей, что обо всём позаботится, они отправились в баню.

– Будь осторожна, –  с серьёзным видом предупредил Саске, когда они разулись. –  За нами могут следить. Даже здесь.

– Я знаю, не волнуйся, – обнадёживающе улыбнулась Сакура. – До скорого.

Вода была невероятно тёплой, она приятно ласкала кожу и прогоняла из тела холод, терзавший Сакуру весь день. Стоило опуститься в горячий источник по подбородок, как её охватило чувство, будто она тает, словно ледышка. Сакура с удовольствием сидела так, не двигаясь. Она чувствовала себя неловко, пока раздевалась, потому что женщины бросали на неё любопытные взгляды. Возможно, они решили, что дома её побивают. Сакура не задержалась надолго.

Пока одевалась, успела подумать обо всём на свете, но мысли остановились на Наруто. Хотя, по словам Саске, за ним и Токугавой никто не последовал, она не могла успокоиться. Если бы не её распоряжение, Наруто бы ни за что не оставил их, Сакура знала. Интересно, как он отреагировал, когда понял, что сегодня они не встретятся. Вышел из себя? Или просидел на месте пару лишних часов, прежде чем решил продолжить путь? Одно было ясно: в назначенном месте встречи не оказалось ни Наруто, ни Токугавы, а значит, они двинулись вперёд. Но пришлось ли Токугаве уговаривать Наруто пойти дальше? Не подумал ли Наруто, что они с Саске погибли? Что если он решит вернуться? Сакура нисколько бы не удивилась.

Вздохнув, она поплелась к выходу, размышляя о том, что им делать, если Наруто всё же вернётся, когда их тут не будет, тем самым провалит миссию и, возможно, заблудится. Поток мыслей прервался, только когда Сакура поняла, что в который раз осматривает пол в поисках своей обуви, которой там нет. Она обернулась, когда кто-то тронул её за плечо, и увидела сандалии, висящие в паре метров от лица.

– Согрелась? – спросил Саске, когда она забрала у него обувь. Даже лёгкая тень не мелькнула на его лице, и Сакура поникла. Он бы наверняка подразнил её за рассеянность, если бы его что-то не беспокоило.

– Если честно, не совсем, – слабо улыбнулась Сакура. – Ты долго ждал?

Он покачал головой.

– Мы одновременно вышли.

Она озадаченно посмотрела на него, но почти тут же вспомнила о чакре. Как она могла забыть. Сакура стёрла с лица непонимание. Должно быть, сказывалась усталость, иначе чем ещё объяснить то, что она забыла о навыке, которому сама же обучила Саске? Надо выспаться.

– Пойдём в гостиницу, – предложила она, повернувшись к нему. – Или у тебя другие планы?

Он покачал головой и молча выставил локоть, чтобы Сакура взялась. Излишняя неразговорчивость подсказывала: что бы ни беспокоило его весь день, оно до сих пор его беспокоит.

Сакура следовала за ним в тишине. Мысли о Саске вытеснили мысли о Наруто. Она давно не видела его таким задумчивым – в последний раз тогда, когда он привыкал к слепоте. Это однозначно что-то серьёзное. Она решила спросить, когда они лягут: так, даже если он не захочет обсуждать – отговориться каким-нибудь делом и уйти от ответа будет сложно.

Дверь в их комнату открылась с тихим скрипом. Сакура, стоя на пороге, убрала ключ в карман. Внутри было темно, и Саске, который словно в насмешку судьбы видел сейчас лучше неё, прошёл в комнату. Сакура включила свет. Первое что бросилось в глаза, когда лампы осветили комнату, – это большая двуспальная кровать вместо двух односпальных, о которых она договаривалась с хозяйкой. Последние пару дней удача явно не на её стороне. Сакура разочарованно застонала.

– Кровать одна, – объяснила она, чтобы Саске не пришлось спрашивать. – Ты против? Она большая. Сейчас идти просить хозяйку менять комнаты... Я так устала, что мне всё равно, где спать.

Он повернулся и, чуть вскинув брови, сказал:

– Ничего. Токугавы тут нет. Да и дома как будто по-другому.

Сакура молча кивнула, мысленно отметив, что ей самой следовало об этом подумать, однако его ответ привлёк внимание другим. Саске сказал «дома» так, будто имел в виду их дом. Интересно, – подумала Сакура, – давно так? В какой момент «его» стал «их»? Сакура мягко улыбнулась, почувствовав, как внутри разливается тепло.

– Есть предпочтения, на какой стороне спать? – поинтересовался Саске с лёгкой усмешкой. Если бы его глаза видели, эта полуулыбка их бы не коснулась. Сакура оставила на время мысли о доме и постаралась ответить, не выдавая беспокойства.

– Без разницы, – ответила она с вялым энтузиазмом. – Иди умойся, я вытащу вещи и, если хочешь, полечу глаза.

– Ты, вроде, говорила, что устала, – непринуждённо ответил Саске. Он прекрасно умел скрывать эмоции, когда хотел, но её не провести.

– Если бы медики бросали работу каждый раз, как устанут, многие, кого я знаю, скорее всего, были бы на том свете. Например, ты, – просто ответила Сакура. Весёлые нотки в голосе смешивались с неприятным волнением. – Или ты так отказываешься?

– Только если ты так это понимаешь.

– Тогда я никак не понимаю, –  усмехнулась Сакура в ответ, внимательно изучая его лицо. Интересно, смотрит ли он сейчас, видит её улыбку? Или он, как и его глаза, слеп и не замечает, как сильно ей не всё равно.

***

Двадцать минут спустя Саске лежал, удобно устроив голову на коленях Сакуры. Он не пользовался чакрой, поэтому смотрел в потолок невидящим взглядом. Сакура убрала волосы с его лица, чтобы коснуться точек на голове, которых касалась всегда во время лечения. Но она медлила.

– Раньше ты лучше скрывал, если тебя что-то беспокоило, – наконец сказала Сакура. Голос у неё был мягкий, но взволнованный. – Или всё так же, просто я замечаю лучше. Что случилось?

Саске насторожился. Он не привык говорить о том, что его беспокоит. Сакура, видимо, права: либо он разучился скрывать эмоции, либо она стала проницательнее. Они не раз обсуждали серьёзные темы – это верно, но Саске машинально напрягся. Обычно Сакура не заговаривала первой, и, в конце концов, когда становилось очевидно, что его поведение не даёт ей покоя, Саске рассказывал что у него на душе.

– Ничего… – инстинктивно ответил он и осёкся. Ему не нравилось, когда его загоняли в угол, лишали возможности уйти от ответа. Саске почти соврал, но вдруг передумал. Сакура доверяла ему безоговорочно – доверяла настолько, насколько, наверно, не следовало бы. Разве она не заслужила честности? – Ничего такого. Не знаю, – наконец признался он.

– Хочешь поговорить? – осторожно спросила Сакура, отняв руки от его лица, как будто они ей мешали. – Это не из-за вчерашней ночи?

– Нет, – выпалил Саске, нахмурившись. Неужели она всерьёз? Всерьёз подумала, что его мысли занимает такая ерунда? – Сакура, вчера ночью не произошло ничего страшного, у нас не было другого выхода. Не думай об этом – я не думаю.

– А, – вырвалось у неё. Спустя мгновение тишины Сакура снова прикоснулась к нему. Она не трогала волосы, а просто прижала ладони к голове с двух сторон, поддерживая. Тишина продлилась.

– Сегодня из-за меня не проснулись четверо. Я их убил.

Он представил её лицо – удивлённое, немного растерянное. Она наверняка прикусила губу. Они так хорошо узнали друг друга, что Сакура без труда определяла, какие чувства он испытывает, хоть и скрывает их, а он представлял её выражение лица, пусть и не видит. Саске предугадывал её. Пару лет назад он бы так не смог.

– Каждый раз, когда мы уходим на миссию, кто-то может умереть, – наконец серьёзно сказала Сакура. Снаружи одиноко каркала ворона. – Шиноби должны осознавать риски – либо так, либо возвращаем повязки. Ты не хуже меня знаешь: иногда убей или умри. И хотя Коноха твёрдо верит в то, что любая жизнь ценна: и друзей, и врагов, – иногда приходится ставить миссию превыше всего. Я тоже не хочу убивать – я медик, – но часто бывает так, что приоритетнее не спасти жизнь, а выполнить задание. Я понимаю, как это тяжело – лишать жизни другого, особенно когда ты знаешь, что у него была семья, были друзья, которые никогда больше его не увидят. Ты же знал тех ниндзя? Тебя они узнали… И мне трудно представить, каково это – убить того, кого ты знал, с кем, возможно, дружил...

Её слова задели за живое, потому что в них была правда. Но правда эта относилась не к шиноби Звука, с которыми они сражались вчера, а к кое-кому другому. Сакуре трудно представить, каково это – убить того, кого ты знал и с кем дружил. Саске тоже... но он был близок. Мысли привели его к Наруто, их битве в Долине Завершения и к тому, как близок был плохой исход. Сложись всё по-другому, где бы он был сейчас? Точно не на задании с командой номер семь. Точно не с двумя товарищами, которые приняли его и которые значили для него всё. Убил бы он Орочимару, если бы от его рук погиб Наруто? Убил бы он Итачи? И если бы он это сделал, что тогда? Куда бы он пошел? Как бы жил, убив того, кто был дорог?.. Если бы он убил Наруто, внутри бы что-то сломалось. Он бы никогда потом не жил в ладу с собой.

– Ты не так поняла, – сказал Саске вскоре, отбросив на мгновение сбивающие с толку мысли: они обязательно вернутся, будут преследовать его поздно ночью. – Те шиноби должны были умереть, они это заслужили. Если и не из-за служения Орочимару, то хотя бы потому, что стали его подопытными. Почти все, кто родом из Звука, подвергаются экспериментам. Многочасовые операции, болезненные инъекции, процедуры – сейчас им легче, чем было в Ото. Может быть, они наконец найдут спасение, за которым шли – кто знает?.. Нет, ты не так поняла. Их убил я. Их кровь на моих руках. И ответственность за их смерти тоже на мне. Я не жалею, что они умерли. Я жалею, что убить их пришлось мне, – сказал Саске, стараясь выжечь из голоса разочарование. Сакура хотела понять? Он заставит её понять, но разочарования не покажет. – За всё время в Ото я не тронул ни одной живой души. Ни одной. Даже когда целью задания стояло убить, даже когда планировал побег, – я никогда не допускал мысли о том, что мне придется убивать. Последние три года мой послужной список был безупречным... до сих пор.

Сакура не отвечала, вероятно, пытаясь оправиться от удивления – такого ответа она не ожидала. Наверняка она знала, что три года назад он чуть не убил Наруто, так зачем ему сохранять жизнь каким-то шиноби. Должно быть, она думала, что он выполнил для Орочимару всю грязную работу, пока жил в Ото. На самом же деле, если кто-то и погиб, то не по его вине, а если за миссию отвечал он, то приказывал оставлять в живых.

– Можно я спрошу, – начала Сакура несколько неуверенно, – почему для тебя было важно никого не убить? Нет, я не к тому, что это плохо… Просто я думала, что за эти три года кто-то должен был погибнуть.

Горло перехватило, когда он попытался произнести слова. Этот вопрос назревал, так почему вдруг стало трудно говорить? Саске знал ответ – он был простым, но весил много. Как можно точно подобрать слова? Или лучше: как объяснить ей без слов? Саске хотел, чтобы она знала, но сказать не мог. Почему люди не научились перекладывать свои мысли в чужую голову?

– Я берёг убийство для Итачи.

– Я могла догадаться… Мне… – но Сакура так и не закончила. – Спасибо, что рассказал. Теперь я понимаю чуть лучше. Не до конца, но понимаю, хотя и не знаю, что сказать. Но если для тех шиноби, как ты говоришь, лучше смерть, чем вернуться в Ото, тогда не мучай себя. Мне кажется, настоящий след оставляет только хладнокровное убийство.

Хладнокровное убийство, убийство без причины или принципов… Сколько правды в её словах? Неужели это единственный случай, когда убийство по-настоящему оставляет пятна? Ему хотелось бы так думать, ведь тогда, по этому определению, его руки чисты. Но это не оправдание. Если бы в тот роковой день он убил Наруто в Долине Завершения, он сделал бы это хладнокровно.

– Если убить хладнокровного убийцу, можно ли сказать, что ты и сам хладнокровный убийца? – спросил Саске, не успев подумать. – Что это тогда: хладнокровное убийство или справедливость?

– С какой стороны посмотреть, – спокойно ответила Сакура. Она отвечала с осторожностью, обдумывая каждое слово. – Чья это всё-таки воля – решать, кому жить, а кому умереть? Наша? Божья? Тебе всегда придётся оправдываться перед теми, кто не согласен с твоими решениями. В их глазах твои руки всегда будут в крови.

Саске долго молчал после её слов, и Сакура, не дождавшись ответа, прижала пальцы к точкам на его голове. Вскоре устойчивый поток чакры исказил его мысли, лишил контроля над ними, и всё, от чего Саске долго отгораживался, – как, например, чувство вины за то, что чуть не убил Наруто, – завладело его разумом. В голову закралась мысль, которую раньше он даже не допускал.

– Сакура, если бы я убил того, кто сам убивал хладнокровно, ты бы винила меня? – язык плохо слушался. Не будь Саске под влиянием чакры, он никогда бы не задал вопрос.

Её ответ прозвучал будто издалека. Только спустя пару секунд до Саске дошло, что она ответила:

– Нет.

***

Прошло несколько часов, прежде чем Саске обнаружил, что по неосторожности уснул. Он не ощущал чакру, как и пальцы Сакуры, но головой он лежал у неё на коленях. Хотя мысли ещё не пришли в порядок, Саске знал, что случилось, потому что это был не первый раз.

Сакура потеряла сознание, израсходовав много чакры. Утром он, вероятно, строго её отчитает, скажет, чтобы она не тратила на него столько энергии, и начнёт собираться в путь, посчитав вопрос закрытым. Но сейчас Саске не мыслил трезво, на него свалилось слишком много, эмоции захлестнули разом, когда поток чакры затуманил разум и сломил контроль. Саске почувствовал потребность быть с кем-то, быть рядом. Ему было нужно, чтобы кто-то утешил его и в чём-нибудь убедил.

Он и не подумал воспользоваться чакрой: медленно сел и так же медленно перекатился на живот. Вслепую Саске полз, ощупывая ткань одеяла, пока не коснулся безвольно упавшей руки. Губы дрогнули в улыбке. Одной рукой Саске обнял Сакуру за талию и, притянув к себе, уткнулся лицом ей в шею.

Пока на свете жил хотя бы один человек, который не держал на него зла, – думал Саске про себя, снова проваливаясь в сон, – он мог смириться с тем, что натворил. Он почувствовал, что ему не нужно оправдываться, что его за него оправдали.