Дом был в каком-то пригороде, до которого добираться первокурснику было довольно долго — час с копейками, при том, что дальше холодных двушек для вечеринок на Объездной парень не выезжал. Холодно, морозно — в такую погоду бы сидеть дома, попивая кофе, просматривая очередной фильм с горой доживающих зиму мандаринов под боком, а не ехать к черту на куличики ради бесплатной выпивки.

Даниле холодно: руки мерзли без перчаток, куртка оказалась слишком тонкой для таких низких температур, а шапка ни разу не грела порозовевшие уши. Такси изнутри покрывалось узорами, разрастаясь изморозью на окнах. Красиво, бесспорно, однако рыжего в данный момент беспокоило далеко не великолепие природы, а приближающаяся встреча.

Достучав зубами до самого промозглого порога, Поперечный поспешил внутрь — телефон на морозе совсем разрядился, пока парень искал нужный дом в совершенно незнакомой местности. Все казалось похожим, ветер задувал под капюшон, отчего под конец своего «путешествия» вдоль заметенной дороги совершенно перестал чувствовать собственное лицо.

Первым, что Даня увидел, войдя в помещение, было раскрасневшееся от алкоголя — судя по заплетающемуся языку — лицо Евгена. Видимо, тот собирался выходить покурить. Первое же, что Даня произнес, войдя внутрь, было…

 — Какого хуя, Баженов, блядь?!

Он выпалил это так сжеванно, смято, сжимая кулаки, потому что этот идиот даже не потрудился описать получше место прибытия, ибо таксист, к несчастью рыжего, оказался неместным. Баженов насупился, сведя свои пушистые, широкие брови к переносице, а затем усмехнулся, едва не выронив сигарету из уголка губ:

 — Опаздывать не надо, — и, прежде чем обойти обескураженного от наглости первокурсника, выходя на улицу, добавил, представляя новоиспеченному гостю порядок дома. — Это Марджера, на кухне Кир пьет. Возникают вопросы? Обращайся к ним, ну, или на крайный случай ко мне. В остальном веселись и пей, пока печень не откажет.

Дверь закрылась громко, с хлопком, оставив в коридоре девушку и Поперечного. Та, почесав затылок, улыбнувшись, предложила что-нибудь горячее. Промерзший до самых легких первокурсник отказываться не стал, тут же начиная дрожать, стоило чуть отогреться в комнатной температуре.

Даню знало много людей, но не достаточно, чтобы знать народ, собравшийся в коттедже. Кто-то с медицинского, кто-то, как и он сам, с первого курса — кто-то совсем старпер, непонятно каким образом залетевший на вечеринку. Хотя нет, увидев Агашкова, Данила сразу допер, что то были его друзья — Кир вообще, казалось, был старше всех тут. Говорить с окружающими хотелось меньше всего, ибо ничего цельного кроме «сука» из-за дрожи выдавить из себя парень не мог.

Поперечный сидел за столом, наблюдая за окружающими, думая, какого хуя же он, блядь, здесь забыл. Рыжий думал, что рядом с Евгеном будет его девушка, однако ее не наблюдалось. Данила случайно увидел их вместе как-то около гардероба, сразу поняв всё без слов. Она была красива, ей богу, он бы и сам с ней что-нибудь закрутил: брюнетка, совсем как и сам Баженов, но только крашенная, яркая и очень запоминающаяся — такая рядом с Евгеном смотрелась органично, совсем естественно. И голос у старшекурсника чего-то так менялся, глаза в миг добрели, а улыбка не сходила с лица — Даню больно кольнуло в груди тогда, отдавшись сейчас неприятным воспоминанием.

Кто он ему? Друг? Знакомый первокурсник? Любовник? Зачем это всё выводить на такой уровень, ведь им обоим уже давно не весело. Евген странно поглядывал на него в курилке, Поперечный лишь виновато почему-то отводил взгляд, докуривая со знакомыми однокурсниками. Это не весело — не забавно.

Но вкусная надежда приятно тяготила голову, отчего рыжий постоянно залипал и отвлекался, витая в облаках.

Баженов поднял первый тост, поздравляя Кира с прошедшим днем рождения — Даня смотрел на выразительный профиль Баженова, сжимая пластиковый стаканчик с виски, перемешанным с колой. Красиво.

Вот это действительно было красиво.

Девушки на участке в принципе не было, однако «внимание» рыжему всё равно уделяли по минимуму, пока совсем не ушли куда-то в сторону курилки. Поперечный не знал там вообще никого, пускай для него это не было особой проблемой — сострой харизматичного придурка, делов-то, всегда прокатывало! Народ сразу разбился на несколько групп, что немного смутило уже опьяненный разум первокурсника. К кому куда иди? Следовать за одним из хозяином дома по пятам не вариант — Евгена это могло разозлить или, ещё хуже, пощекотать чьё-то любопытство. Что ещё оставалось, кроме как пытаться найти свою компанию? Правильно, ничего.

Виски дешевый, приторный привкус кальяна в носу — прямо как у него на квартире в первые месяцы самостоятельной жизни. Только тут не было ворчащих, надоедливых соседей, поэтому музыка бассила на максимум.

И шутка за шуткой, как большая часть толпы уже была расположена к веселому, пьяному рыжему первокурснику, стреляющему сигарету каждому желающему — самому Дане курить почему-то совсем не хотелось. Марджера, к слову, оказалась очень приятной на общение, своей в доску. Пару раз Поперечный даже помогал ей не свалиться с ног на «танцполе» — какой-то кретин пролил что-то на ковралин, а девушка, не удержав равновесие, чуть не упала, если б не руки Данилы, обхватившие талию. Это вышло случайно, так нелепо, что оба громко рассмеялись.

Зато вот спустя пару часов Даниле было уже не смешно.

Выйдя с Марджерой за пару пригубить табачного дыма, рыжий столкнулся не с самой приятной картиной: новоприбывшие первокурсницы буквально облепили Баженова, едва ли не висли на нём, пьяно улыбаясь. А Евген улыбался им в ответ.

И что-то Поперечному могло, безусловно, показаться, но любимые мозолистые крепкие пальцы обхватывали талию одной из девушек. Сжимали ворс очередной купленной ее родителями шубы, причем сжимали не так, как рыжий некоторое время назад, поймав подругу по алкоголю, а сжимал, прижимая к себе. Кончик сигареты подпаливался не с первого раза, руки дрожали; в груди почему-то очень сильно ныло. Даниле хотелось проглотить ком в горле вместе с дымом, чтобы Марджера, рассказывающая о какой-то невероятной истории из юности, ничего не заподозрила.

Обидно до дрожи, потому что ему так нельзя. Надежда испортилась — варенье заплесневело, забродило, больше ложками его не хотелось лопать до отвала.

Хотелось разве что нажраться так, чтобы кто-нибудь увез его отсюда на хуй.

Данила вернулся в дом, не подав вида, будто что-то случилось, сел в опустевшей кухне за стол. Всем было весело в зале, всем совсем не до поникшего парнишки с первого курса, закрывшего за собой дверь. Ком в горле никак не проходил, Баженов никак не уходил из головы — хмель давал о себе знать, из-за чего мир порой то крутился, то мутнел в одночасье. Противно с себя же и своих мыслей.

Евгену к черту не нужен никакой друг, у Евгена уже достаточно друзей. И вроде бы ясно было изначально, что не одним рыжим ограничится этот френдлист, но легче не становилось. Зачем приглашать на вечеринку, чтобы обнимать за талию совершенно другого человека? Неужели так всё равно с кем, главное, что не со своей пассией? Мерзко от горького привкуса правды.

Правду никто не любил. Данила же её теперь терпеть не мог.

Он увидел стоящую, блестящую в сумраке из-за выключенного света бутылку водки, так приветливо выглядывавшую из-за холодильника. Видимо, кто-то сберег на крайний случай. Поперечный усмехнулся, доставая алкоголь — кажется, его крайний случай наступил прямо сейчас. Задумался, почесав отросшую растительность на лице.

Баженов тоже весь оброс и, судя по всему, сбривать это в ближайшее время даже не думал.

Данила фыркнул, отмахнув наваждение, тут же отпивая прямо с горла — где-то в груди стало тепло-тепло, несмотря на то, что с кончика губ стекло вниз по подбородку. Унизительно, господи, так ущербно он никогда себя не чувствовал. Зачем сюда ехал? За вниманием человека, которому плевать? Ехал, чтобы упиться в закрытой комнате, ничем не закусывая? Ехал час, искал дом ещё минут тридцать на морозе, чтобы почувствовать, что всё его общение с Баженовым сводилось к надоеданию собственной персоной?

Парень резко выдохнул, зажмурившись, поджав губы; мерзкий вкус сковывал горло, вязал рот и вкусовые рецепторы. Ему вроде как несколько часов назад было очень холодно, да? Два или три? Пять? Поперечный, отглотнув ещё, зашаркал рукой в поиске хоть какого-нибудь смартфона. Нужно посмотреть время, ибо его счет рыжий потерял уже давно.

Пять часов утра.

Он пил не потому, что ожидал чего-то другого — кому врёшь, Поперечный? — а потому что не ожидал увидеть это своими глазами. Создалось ощущение, что все те бесконечные приглашения к себе были глупой навязчивостью, нелепостью, надоедали Евгену, отчего он поспешно отказывался, препочитая его компанию чьей-нибудь другой. Наверняка даже не своей девушке, а кому-нибудь с первого курса, кому попроще так же, как и рыжему, пудрить мозги. Обидно, больно — излишняя эмоциональность съедала понемногу изнутри.

Зачем же он здесь? С какой целью? Эти люди за стенкой ни капли не волновались за него, так стоило ли вообще приезжать? А с какой стати ему теперь нужен человек, которому будет не наплевать на него?

С тех пор, как Баженов улыбнулся своей девушке, помогая ей надеть пальто. Наверное, с того самого.

Музыка замолкла — Поперечный запоздало обернулся на дверь, не ожидая такой резкой перемены. Послышались женские крики, и до парня дошло, что кому-то заблагорассудилось подраться, ведь какая вечеринка без драки? Решив не обращать на такую ересь внимания, студент было принялся вновь за алкоголь, если бы не голос Евгена: отрезвило скорее по привычке, нежели по собственному желанию.

 — Хватит! А ну всем разойтись!

И действительно, как не разойтись? Как не перестать, когда это голос Баженова? Как вообще можно было его ослушаться? Хриплый, напряженный, низкий и басистый — прямо такой, какой нужен был Поперечному. Взгляд никак не фокусировался на чём-то отдельном, но резко произнесенное Женей «хватит», пускай и не адресованное ему самому, не давало продолжить начатое.

Баженов не нуждался в нём — каши столько, что хватило бы на весь дом, честное слово. Даня сидел в прострации, смотря куда-то вперед, сквозь, всё никак не решаясь на то, чтобы продолжить. Ведь он никому не нужен, следовательно, слушаться, как раньше, он никого не должен, верно? Но почему же тело двигалось само, подчиняясь его голосу? Так много вопросов, что аж разболелась голова — Данила положил тяжелый свой бесконечно варящий котелок на холодную древесину и рвано выдохнул.

Так больше нельзя. Нужно избавляться от Евгена в его жизни любой ценой. Если это выпавший шанс больше никогда не полюбить его вновь, то самое время им воспользоваться.

Да, это будет отличной идеей, стоило ему только немного вздремнуть, чтобы эта мигрень ушла поскорее. Только лишь вздремнуть ненадолго, не дольше минут пяти, а может и десяти. А может и пару часов, пока никто не найдёт упитого в одиночку первокурсника на кухне и не вызовет ему такси до дома.