Обволакивающую тишину и мрак разрезает кажущаяся невыносимо громкой, бьющая по ушам трель. Сережа слепо тянется к тумбочке, с третьей попытки отключает будильник. Откидывается обратно, тянет выше края одеяла и пледа, лежащего поверх. Под пижаму уже успела забраться утренняя зябкость. Сережа заставляет себя до конца открыть глаза и смотрит в черный потолок, медленно моргает. Взгляд с трудом, но фокусируется.

Олег сбоку невнятно ворочается, что-то сонно бормочет.

— Спи-спи, — еле разлепив губы, шепчет Сережа. Хотелось бы то же самое сказать и себе.

Еще пару минут он лежит, не разрешая себе закрыть глаза, и собирается с силами. Ему сейчас в тот корпус универа, который на другом конце огромной Москвы, на три пары, включая мерзкую физру на улице — будет пот под пуховиком и в волосах под шапкой; потом на стажировку, то бесполезно сидеть в офисе, то приносить-подавать, когда есть стóлько идей, которые никто не слушает; вечером — фриланс, собственный проект и, если останутся силы, домашка. А за пределами кровати пробирающе холодно. А на улице, судя по шуршанию колес под окнами, опять выпал снег, с утра еще неутоптанный, и придется шагать через сугробы, задирая ноги и следя, чтобы слишком низкие для такой погоды ботинки не начерпали снега.

И вообще-то Сережа поставил будильник на слишком позднее время — вчера опять сидел до середины ночи, ковырял код в своем проекте и не мог найти, где ошибка, пока Олег его не уложил почти насильно. А теперь Сережа слишком долго валяется. Так что принять горячий душ он уже не успеет, да и позавтракать, наверное, тоже, потому что электричка отходит в неудобное время…

Сережа наконец встает и, не включая свет, бредет в ванную — от прикосновения голых ног к кафелю по телу идут мурашки. Включает теплую воду, на несколько секунд зависает, грея руки под струей.

Умывшись, Сережа возвращается в комнату — начинается квест «Одеться в темноте, потому что Олег спит». Сережа вообще довольно равнодушно относится к тому, насколько прилично он выглядит, а в шесть утра — тем более, так что это не страшно.

— Ты в состоянии сейчас куда-то ехать? — глухо спрашивает Олег с кровати — наверняка лежит лицом в подушку, думается Сереже с глупой нежностью.

— В смысле? — Сережа оборачивается, хотя глаза успели привыкнуть к свету и комната выглядит равномерно черной.

— Ты спал часа четыре.

На самом деле меньше — от переутомления не спалось, под закрытыми веками мелькали строчки кода, — но Олегу об этом знать не обязательно.

— Я высплюсь в воскресенье, обещаю.

— У тебя первой парой что-то важное?

Сережа возмущенно фыркает — Олегу хорошо, Олег прогульщик и высыпается, но кто-то из них двоих должен получать пятерки и потом становиться успешным и богатым.

— Олег, это неправильный подход. Если я разрешу себе прогулять один раз, я буду делать это все время.

— Ну и что тогда?

— Меня отчислят.

— Да брось, — Олег, теперь угадывающийся в темноте, приподнимается на локте, — Чтобы отчислили, надо не набрать тройку, а тройку ты наберешь, даже если вообще ни разу не откроешь учебник. — Олег медленно огорченно выдыхает, и его тут же становится жалко, — А ты у себя один.

Сережа невольно задумывается о переполненной электричке и переполненном метро, об облупленном жестком стуле в лекционке, о преподе, который шепелявит и брызгает слюной, о головной боли от недосыпа… А сейчас в полутора метрах от Сережи — мягкость подушки и двойное одеяло, прогретое телом Олега. И возможность наконец опять закрыть глаза.

Олег, откуда-то зная, что победил, приподнимает край одеяла, и Сережа с облегчением падает к нему. Уверенные руки сгребают и сдавливают, Олег прижимается к его спине так тесно, что почти наваливается, окружая теплом и приятным давлением. На загривок ложится короткий поцелуй.

— Не отпущу, пока не выспишься.

Сережа разлепляет уже сомкнувшиеся веки, чтобы взять телефон и переставить будильник на восемь — он все-таки еще не совсем сошел с ума. Сознание уплывает с каждой секундой.

— Ко второй я все-таки поеду, — нетвердым уже голосом обещает Сережа.

— Конечно, — Олег соглашается так легко, что Сережа сразу понимает — никакого ему сегодня универа, ни ко второй, ни к третьей. — А сейчас спи.

И Сережа послушно отключается.