Лучше компания голоса в голове, чем вообще никакой.

— Как он мог, — тихо говорит Серёжа. Птица почти ласково почёсывает его по коже головы. — Понимаешь, дело же не только в том, что он меня бросил. Хотя говорил, что не бросает, — типа я тебя люблю, но просто не могу по-другому. Что значит «не могу»?

— Всё он может. Просто не очень хочет, — соглашается Птица.

Серёжа наклоняется и прижимается губами к его губам, ласково обхватывает руками лицо с двух сторон, поглаживает большим пальцем по шее. А Олег сжимает губы, чтобы снизить чувствительность, и изо всех сил старается сосредоточиться – ему слишком сильно нравится, ему не должно настолько сильно нравиться, он так совсем ни на что не годен.

— Ты у нас такой хорошенький, — говорит этот, чуть наморщив нос, и цокает языком. — Есть предложение, слушай внимательно. Хотя оно короткое: мы с тобой сейчас будем трахаться.

— Пожалуй, я откажусь, — насколько возможно нейтрально отвечает Олег.

Олег вдруг понимает, что Серёжа ни разу не ответил на поцелуи. Он же?..

Серёжа смотрит ровно, его дыхание не назвать совсем спокойным, но до Олегового оглушительно тяжёлого ему далеко. Не тянется за новым поцелуем, руки безвольно свисают по швам.

Но не оттолкнул же – раньше с него бы сталось. У Олега в руках – его самая заветная мечта, а от мечт отказываться не положено.

Олег выкидывает из головы ненужные мысли и решительно целует Серёжу в шею.

Конечно, это был сон – не мог же он действительно без приглашения залезть к Олегу на колени, обнимать ногами и пытаться целовать в отвернутые губы. Не мог же… Не мог же Олег поцеловать его в ответ, всего обласкать губами и взять в рот, ровно глядя в глаза и держа за бедра.

Новая волна тепла обжигает щеки и сладко сводит низ живота, и Сережа невольно весь поджимается и закапывается еще глубже в многострадальное одеяло.

Олег не жалуется — вчера вечером Сережа обнимал его на вокзале так, что только самый невнимательный взгляд увидел бы в них давно не видевшихся старых друзей. Везде было светло, чисто и прохладно — после Сирии это само по себе кажется благословением, а после трех лет тоскливого одиночества благословением кажутся неловкий поцелуй возле вешалки в прихожей и ощущение лба и нежных волос, прижавшихся во сне к плечу. [Сборник зарисовок и обрывков, части будут добавляться]