— Ах, даочжан Сун, я уж думал, ты помер! — воскликнул Сюэ Ян, будто бы искренне радуясь встрече. 

— Отвечай на вопрос, — сплюнул Сун Лань. 

Сюэ Ян изобразил растерянность, словно вопросы, о которых шла речь, не имели никакого смысла, а значит, и непонятно было, каким должен быть ответ. Чем дольше он молчал, тем белее становились пальцы Сун Ланя на рукояти меча, тем ярче разгоралась паника в его глазах. 

— Что значит — откуда у меня Шуанхуа? — спросил наконец Сюэ Ян. — Синчэнь одолжил, конечно.

С утробным рычанием, и близко не похожим на внятную речь, Сун Лань отшатнулся, размыкая скрещенные клинки, и взмахнул Фусюэ над головой. Жестокости, вложенной в удар, хватило бы, чтобы развалить Сюэ Яна надвое, если бы Сун Лань того действительно хотел; однако он позволил этой дряни легко увернуться. 

— Ой, ну раз ты так вежливо просишь! Вон там он сидит! — с нарочитой обидой в голосе воскликнул Сюэ Ян. — Сяо Синчэнь! — позвал через плечо. — Смотри, я твоего Цзычэня нашел!

Сун Лань посмотрел ему за спину, ярость на его лице сменилась хрупкой надеждой. Сюэ Ян изобразил удивление, не слыша ответа:

— Странно, что он молчит, а так волновался, так переживал за тебя. 

— Синчэнь? — окликнул Сун Лань и наконец заметил белое пятно у корней дерева, глаза его расширились, и он торопливо бросился мимо Сюэ Яна, который даже не обернулся следом — только улыбнулся, ковыряя грязь под ногами кончиком Шуанхуа. 

— Синчэнь… — вновь позвал Сун Лань, оказавшись возле друга, наклонился к нему, тяжело привалившемуся к стволу, коснулся плеча. Лицо его окаменело: ткань под пальцами была мокрой и жгла холодом. Синчэнь не шевелился. Затаив дыхание, Сун Лань обхватил дрожащими ладонями лицо друга, повернул к себе; вздох облегчения вырвался из его груди, когда чужие ресницы затрепетали. 

— Цзычэнь, — шепнул Синчэнь и улыбнулся бледными, онемевшими губами, дотянулся пальцами до края чужой одежды. — Я так волновался.  

Сун Лань поймал его ладони своими, уставился на полосы ткани и темные пятна.

— Что произошло? — спросил, бережно потянув за край повязки; Синчэнь поморщился, Сун Лань со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы. 

— Несчастный случай, — еле слышно сказал Синчэнь. Сложно было понять, насколько он был в себе; что-то странно-неуловимое тревожило Сун Ланя, что-то, что он не мог обозначить ни как последствие кровопотери (он уже видел Синчэня раненым и… и тогда все было иначе… наверное?..), ни как воздействие холода.

— Камни падали, — добавил Синчэнь. Рядом раздался смешок; обернувшись, Сун Лань увидел, что Сюэ Ян с любопытством подошел ближе. В глаза бросились ссадины на его шее, но только на короткий миг, затем Сун Лань перевел взгляд на его отвратительно довольное, удовлетворенное лицо. Вскочив на ноги, Сун Лань схватил Сюэ Яна за грудки, с трудом фокусируясь сквозь красный туман ненависти, застилающий зрение.

— Ты что натворил? — прорычал он. — Почему ты не привел его в город сразу после ранения? Ты что, не видишь, как ему плохо?

— Вообще, даочжан Сун, это ты во всем виноват, — ответил Сюэ Ян и пожал плечами, скучающе глядя на пальцы, которые впились в его одежду. — Он ведь тут решил остаться только потому, что тебя найти не мог. Хотя, пожалуй, он сам виноват в том, что такой упрям—

Сун Лань схватил его за горло так крепко, что почувствовал хруст под пальцами. Задохнувшись, Сюэ Ян выронил Шуанхуа, вцепился в его руку, но Сун Лань только сдавил покрепче и уже двумя ладонями. Силой заставил Сюэ Яна встать на колени; сквозь туман в голове пробилось кристально чистое “ Он заслужил, заслужил, заслужил”.

Чем больше Сун Лань думал о ранах на ладонях Синчэня, о мертвенной белизне его застывшего лица, тем сильнее ненавидел самого себя за то, что позволил всему этому случиться, за то, что был так глуп и пошел на поводу своего раздражения. За то, что оставил Синчэня одного. 

Разве не может Сюэ Ян ранить без меча? Может ли Синчэнь защитить себя от оружия, созданного не из стали, но из слов?

Захотелось самому себе сломать шею. Он вполне это заслужил.

— Цзычэнь, — послышалось тихо; Сун Лань почувствовал, как его тянут за одежду, и обернулся. Синчэнь, невыразимо тонкий и хрупкий в его мокрых белых одеждах, смотрел с безмолвной мольбой. 

Сун Лань оттолкнул Сюэ Яна, который тут же повалился на землю, хрипя, кашляя и глядя с ненавистью растревоженной змеи, бродячей собаки, получившей пинок в бок; в этом взгляде Сун Лань явно видел мечту о его смерти. Подняв с земли Шуанхуа, он холодно сказал:

— Раздевайся. 

— Что? — переспросил Сюэ Ян одними губами, говорить ему не позволило поврежденное горло. 

— Синчэнь мерзнет, — ответил Сун Лань. — Отдай ему свою сухую одежду. 

Даже если Сюэ Яну хотелось поспорить, он физически этого не мог, а потому только ухмыльнулся, будто бы говоря “да мне плевать”, и скинул ханьфу. Сун Лань отвернулся, принялся аккуратно выпутывать Синчэня из ледяной ткани и укутывать в сухую, при этом прекрасно понимая, что этого мало, и как можно скорее нужно увести его в дом, в тепло. К горлу подступал горький ком сожаления о том, что столько времени было потрачено на выслеживание чертовых марионеток, а не на… 

Закончив, он сам затянул пояс на талии Синчэня; Синчэнь еле слышно поблагодарил, но больше не сказал ни слова даже тогда, когда Сун Лань подставил ему спину, решив донести до города. Синчень послушно взобрался, уронил голову на чужое плечо, и только тогда Сун Лань вновь повернулся к Сюэ Яну.

— Мне плевать, куда ты пойдешь, — сказал прямо и резко, — пока ты идешь другой дорогой. Ночуй в том проклятом похоронном доме, если хочешь. Но только попадись мне на глаза, только попытайся вернуться в комнату Синчэня, и я убью тебя. 

Сюэ Ян выслушал молча. Во взгляде его не было ни страха, ни других привычных эмоций. 

Только терпеливое ожидание.

Затем он плавным шагом скрылся в тумане, а Сун Лань вернулся к дороге и понес Синчэня в город.

* * * 

В какой-то момент Синчэнь перестал мелко дрожать, а дыхание его стало ровным. За все время пути он не произнес ни слова, как, впрочем, и Сун Лань. Подумалось даже, не потерял ли он сознание… Но тревожить друга Сун Лань не стал, решив, что даже такой отдых ему не повредит. До городских ворот оставалось всего ничего.

Сюэ Ян не появлялся. Может быть, решил воспринимать всерьез угрозу Сун Ланя…

Нет, вряд ли. 

Сюэ Ян не был похож на человека, который легко сдается, особенно подпитываясь злобой. Он вернется, обязательно вернется, возможно, приползет на коленях, покаянно склонив голову, едва Синчэнь окрепнет достаточно, чтобы суметь его защитить. 

Темные улицы были окутаны непроглядно густым туманом; добравшись до гостиницы, Сун Лань постучал в дверь ногой. Госпожа Увэй открыла ему, радость на ее лице мгновенно сменилась испугом:

— Даочжан Сун, что случилось?

— Несчастный случай, — коротко ответил Сун Лань. Взгляд женщины скользнул за его спину: она искала Сюэ Яна, и это вызвало вспышку гнева. Сун Лань сдержался. — Не могли бы вы принести нам горячей воды?

— Ох, конечно, конечно! — сказала она и, чуть посторонившись, придержала дверь, пропуская его в дом. — Сейчас нагрею, и еще чаю да ужин… — Глаза ее расширились при виде Синчэня. — Я… У меня есть лекарства…

— Благодарю, — перебил Сун Лань, — у меня есть все необходимое. Я сам позабочусь о нем. 

Госпожа Увэй кивнула, смерив бледное лицо Синчэня еще одним взволнованным взглядом. 

— А другой даочжан… — начала она.

— Он не даочжан, — вскинулся Сун Лань. Назвать так Сюэ Яна… Шок на лице хозяйки и то, как она попятилась, заставил его глубоко вздохнуть и взять себя в руки. — Он не вернется, — добавил мягче.

Хозяйке явно хотелось подробностей, но при том ситуация слишком пугала ее, чтобы она решилась задавать вопросы. 

— Я принесу воды, — сказала она наконец и торопливо скрылась в глубине гостиницы. Сун Лань же понес Синчэня в комнату. 

Там, бережно опустив друга на постель, он заметил, что тот и впрямь без сознания. Грудь его мерно поднималась и опускалась, но кожа была пугающе бледна, даже губы — почти белые. Тыльной стороной ладони Сун Лань коснулся его щеки — холодно. На смену горькой злости пришла тревога.  

— Синчэнь, — мягко позвал он, — проснись. Синчэнь? Совсем ненадолго, прошу. 

Ему нужно было увидеть его глаза, нужно было услышать голос.

— Синчэнь, — шепнул он, погладив холодную щеку, коснулся большим пальцем чужих губ. — Ты меня слышишь? 

Губы Синчэня шевельнулись, и Сун Лань тут же отдернул руку. 

— Цзычэнь, — невнятно выговорил Синчэнь, неуверенно открывая глаза, попытался сесть и поморщился, когда руки прошило болью. Сун Лань поспешил на помощь. 

— Мы в городе, — заметил Синчэнь, оглядевшись. — Ты меня донес? 

— Разумеется. 

Синчэнь снова обвел комнату еще мутным взглядом, нахмурился:

— Где Сюэ Ян?

— Я послал его к лекарю, — соврал Сун Лань, прикусив щеку изнутри. Правда сейчас лишь навредила бы Синчэню, решил он. Позже. Он все расскажет позже, когда Синчэнь хотя бы немного оправится. 

Синчэнь тем временем, будто бы удовлетворившись услышанным, опустил взгляд к своим ладоням. Ткань, послужившая перевязочным материалом для его ран, и так-то была не самой чистой, а после кровь пропитала ее насквозь и застыла уродливыми пятнами. 

— Госпожа Увэй скоро принесет горячей воды, и я помогу тебе обработать раны, — сказал Сун Лань. — Позволишь мне взглянуть?

Конечно, и так было понятно, что ему придется смотреть на то, что скрывают повязки, но что-то внутри требовало сперва униженно попросить разрешения прикоснуться .

Синчэнь молча кивнул, и Сун Лань осторожно принялся за дело; с каждым слоем ткани, снятым с чудовищных порезов, ему приходилось давиться собственной яростью. Еще немного — и Синчэнь бы вовсе лишился пальцев, хотя и так… И так не было уверенности в том, что он сможет пользоваться руками так же, как прежде. 

Перед мысленным взором Сун Ланя встал плавный взмах Шуанхуа, виденный им сотни раз, плавные движения Синчэня, то, как в его исполнении жест, исполненный насилия и рожденный в жестокости, казался элементом танца… 

— Что произошло? — вновь спросил он. 

— Несчастный случай, — повторил Синчэнь. — Камнепад. 

Прозвучало так, будто бы он сам себе не верит, и, конечно же, Сун Лань не верил тоже. В конце концов он ясно видел, что края ран были слишком ровными; их явно нанесли острым лезвием. Однако он сомневался, стоит ли давить с расспросами сейчас. Но при том чувствовал, что в ответах кроется причина, по которой Синчэнь был в столь изможденном состоянии, помимо холода и ран.

Боясь того, что может услышать, Сун Лань все-таки спросил:

— Это действительно так?

Лицо Синчэня помрачнело, и он тихо сказал:  

— Нет.

Некоторое время комната полнилась молчанием и почти осязаемым чувством вины. Потом Синчэнь сказал:

— Прошу, не спрашивай меня ни о чем, — и голос его звучал так жалко, был так полон сдерживаемых слез, что Сун Лань был готов сделать что угодно, лишь бы уменьшить боль, которую он слышал.

— Не буду, — сказал он, — ты не обязан мне ничего объяснять. 

О, если бы он не разжал пальцы, если бы… Если бы задушил Сюэ Яна, бросил тело в реку и сказал Синчэню, что тварь эта воспользовалась случаем и сбежала наконец. Или, раз уж он не смог все это сделать, то как было бы славно, если бы Сюэ Ян и впрямь сбежал, если бы он устал от этой его уродливой игры. 

Но Сун Лань понимал, что эта мечта не из тех, которые сбываются.

В дверь постучали, затем неуверенно позвали. Сун Лань открыл: на пороге стояли госпожа Увэй и одна из ее служанок, еще сонная. Как и было обещано, они занесли в комнату горячей воды, свежий чай, скромный ужин и даже мешочек с травами, от которого Сун Лань ранее отказался. 

Провожая их из комнаты, Сун Лань глубоко поклонился в знак благодарности и уверил, что все будет в порядке. Затем, подхватив чистую ткань и бадейку с водой, вернулся к Синчэню, отстраненно смотревшему куда-то… никуда. Он даже не шелохнулся, когда Сун Лань взял его за руку и с максимальной бережностью начал промывать раны, хотя должно было быть очень больно несмотря на все приложенные старания.

— Тебе нужно поесть. 

— Я не голоден, — отозвался Синчэнь.

— Именно поэтому тебе нужно поесть, — возразил Сун Лань, заканчивая перевязку одной ладони. На секунду дольше он задержал ее в своих руках, вдруг удивительно остро чувствуя прикосновение к чужим тонким пальцам, затем отпустил. — Ты слишком измучен сейчас, потому твое тело тебя обманывает, — добавил он, потянувшись за мисками с едой, и, не сдержавшись, проворчал: 

— Подумать только, он оставил тебя на морозе в мокрой одежде…

— Это моя вина, — подозрительно быстро перебил Синчэнь. — Я настоял на том, чтобы остаться у реки и поискать тебя. 

От того, как он повторил сказанное Сюэ Яном, Сун Ланя замутило, и он поспешил отвлечься на слабые попытки Синчэня взять миску в руки. 

— Погоди, — сказал он, — стой, я помогу. 

С его помощью Синчэнь немного поел и выпил горячего чаю, который, хотелось верить, согрел его изнутри. По крайней мере он стал больше похож на живого человека, губы его порозовели, и даже в глазах появилось чуть больше осознанности. А затем и тревоги.

— Не пора ли Сюэ Яну вернуться? — спросил он, хмурясь. 

— Уверен, до утра его не стоит ждать, — сказал Сун Лань с напускным неудовольствием, рот его наполнился горечью. — Когда я послал его к лекарю, он рассмеялся. Не удивлюсь, если он деньги прогулял и завалился спать в том похоронном доме.  

По лицу Синчэня казалось, что он вполне может поверить в такое развитие событий. И, странное дело, перед тем, как он отвернулся, Сун Лань заметил… разочарование? Он надеялся на то, что Сюэ Ян придет? Все еще верил в то, что суть этого чудовища может измениться?

— Тебе нужно поспать, — сказал Сун Лань, поднимаясь на ноги. — Ты измотан.

— Куда ты?

— В свою комнату.

 Теперь, когда Синчэнь был в безопасности, а Сюэ Ян хотя бы временно исчез из поля зрения, былой стыд напомнил о себе.

— Я же обещал, — добавил Сун Лань, — что не буду тебя тревожить, не волнуйся.

— Я не волнуюсь, — возразил Синчэнь и вдруг протянул руку, будто бы желая коснуться друга, но пальцы его болезненно дернулись, и рука опустилась, не завершив движение. — Не уходи, — сказал он. — Здесь холодно. 

Сун Лань не сразу понял, что происходит. Синчэнь не поднимал головы, глядя в пол, потом собрался с силами и двумя пальцами ухватил край чужого халата.

— Не уходи? — повторил, но уже вопросительно. Сун Лань медленно опустился на кровать. Какое-то время друзья молча сидели бок о бок, парализованные странной непривычностью ситуации и взаимной неуверенностью. А потом Синчэня пробило крупной дрожью, и Сун Лань среагировал почти инстинктивно — подхватил одеяла, укутал в них друга и помог ему улечься. Потом, дотянувшись, задул свечу и, немного поколебавшись, лег рядом. Можно было бы подумать, что на этом вечер закончится, что они заснут на почтительном расстоянии друг от друга — и все, но Сун Лань в себе ошибся. Когда Синчэнь вновь задрожал, Сун Лань не выдержал, нырнул под одеяло — ближе, ближе — и потянул друга к себе. 

Предположить реакцию Синчэня на такую вольность он не мог, он даже собственное поведение предугадать сейчас не мог до тех пор, пока тело не начинало двигаться, словно по собственной воле. Но, пожалуй, он скорее бы ожидал, что Синчэнь попытается отстраниться и попросить отпустить его с той мягкой вежливостью, которой Сун Лань не заслуживает. 

Однако Синчэнь уткнулся в его плечо и прижался так близко, будто Сун Лань был единственным, что не позволяет ему замерзнуть насмерть. Сун Лань почувствовал, как его щеки опалило жаром, и порадовался, что Синчэнь не может этого видеть.

Одной рукой он приобнял Синчэня за талию, второй — бережно обхватил его ледяные пальцы, согревая и при этом чувствуя, как тело в объятиях постепенно расслабляется, и… и как удобно им лежать вот так, совпадая каждым изгибом и выступом, будто бы это было задумано самой природой. 

Но при том было что-то отчаянное в том, как Синчэнь льнул к нему, и Сун Лань никак не мог понять, что и почему. 

— Что-то не так? — тихо спросил он в конце концов. 

— Я просто замерз, — отозвался Синчэнь, вжимаясь лицом в его плечо. — Просто очень сильно замерз. 

Ткань на плече намокала от слез.

* * *

Синчэнь не покидал его объятий до утра. Сун Лань не спал. Казалось, что ему просто нельзя спать, что в любой момент Синчэнь откроет глаза и попросит отпустить, передумает. Казалось, Сун Лань должен быть готов мгновенно выполнить просьбу. Он был готов. 

А еще — наверное, в первую очередь — он не хотел пропустить ни секунды из этой ночи. Мягкое дыхание Синчэня. То, как его грудь прижималась ближе с каждым вдохом и чуть отстранялась на выдохе. Дверь заперта, кровать ютится в углу комнаты, Фусюэ на расстоянии вытянутой руки, Синчэнь в объятиях. Чувство спокойствия и безопасности, вызванное тем, что Синчэнь просто был в его руках . И где-то глубоко, куда никто раньше не попадал, даже Сюэ Ян с его умением влезать в самое нутро. 

Само облегчение, вызванное столь ощутимым доказательством того, что Синчэнь в безопасности, казалось сладким сном. И даже в те мгновения, когда дремота заставляла сомкнуть веки, Сун Лань не проваливался глубоко и вскоре открывал глаза, чтобы убедиться: Синчэнь рядом и спит так крепко и спокойно, словно впервые с начала их путешествия. 

Это путеш… Нет. Сун Лань старался не думать о нем. И о том, что будет, когда его друг наконец проснется. 

Серое утро медленно вползало в комнату, тусклый свет робко коснулся кровати. Синчэнь спал, уткнувшись лицом в чужую грудь. Когда в комнате стало немного светлее, Сун Лань осторожно взял его за руку, поднес ладонь к глазам, чтобы проверить, просочилась ли кровь сквозь повязки; пятна были, но совсем маленькие и, судя по виду, давно высохшие. 

Затем… Нет, он не поспешил отпустить — не размыкаясь, руки, его и Синчэня, мягко упали на одеяла, и со всей нежностью, разрывающей его сердце, Сун Лань огладил косточки чужих пальцев. Тот несвершившийся поцелуй преследовал его с момента, как Синчэнь отреагировал изумлением. В ту секунду Сун Лань подумал, что разрушил доверие между ними, опорочил каждую улыбку из тех, что Синчэнь подарил ему со дня знакомства. Все хорошее, что между ними было. Уничтожил. И острое сожаление день за днем сжигало его изнутри. Сдавливало легкие, когда он пытался говорить, туманило взор, когда он пытался посмотреть на Синчэня. Сплело любовь и стыд в ком боли, которая была сильнее и страшнее любых физических ран. 

Он был твердо уверен в том, что их отношения разрушены. 

Теперь он не был уверен ни в чем.

Почему Синчэнь допустил эти объятия?

Почему Синчэнь попросил остаться?..

Сун Лань снова ласково коснулся тыльной стороны его кисти, затем медленно провел большим пальцем вверх и вниз по внутренней стороне запястья. Стыдливый жар в груди стал сильнее и впечатался в сердце, словно раскаленное клеймо.

— Синчэнь, — позвал тихонько.

Ответа не было, и он окликнул друга снова — мягким шепотом на ухо. После этого Синчэнь шевельнулся, сонно заворочался и почти сразу резко застыл. Вероятно, начал осознавать, где находится. Сун Лань ждал — сердце заходилось, как безумное — просьбы отпустить.

Синчэнь не просил. Синчэнь ничего не сказал вообще. Синчэнь… вновь зарылся лицом в чужое плечо, прижался ближе и… и явно вознамерился спать дальше! 

Удивление Сун Ланя было столь сильным, что заглушило душевные муки и вызвало невольную улыбку на его губах. 

— Синчэнь, — вновь позвал он и даже собрался с духом достаточно, чтобы прикоснуться к чужим волосам, отвести в сторону пряди, упавшие на лицо, — мне нужно осмотреть и перевязать твои руки. 

— Не нужно, — невнятно отозвался Синчэнь. — Я сам. 

— Ты что, шутишь? Как ты собираешься это делать?

Синчэнь наконец отстранился; Сун Лань усилием воли заставил себя разомкнуть объятия. Синчэнь сел на кровати, некоторое время молчал с абсолютно нечитаемым выражением лица. Чувство тревоги снова вспыхнуло в груди Сун Ланя. 

— Прости, — наконец выговорил Синчэнь, выглядя так же нервно, как Сун Лань себя чувствовал, — я не имел в виду… — Запнувшись, он опустил взгляд, будто бы только сейчас, на ходу осознавая. — Я не знаю, как говорить о… об этом. 

Сун Лань тоже сел, сложил руки на коленях, надеясь, что поднявшаяся внутри буря не отражается на его лице. Стараясь спрятать все внутри. 

— Мы спали в обнимку потому, что тебе было холодно, — сказал он. — И все. Можно остановиться на этом и не искать иных значений. Только… Не чувствуй себя виноватым, прошу. Все в порядке.  

Синчэнь вновь замолчал. Тревожный, встрепанный, веки еще тяжелые со сна… Как же красив он был в бесцветном утреннем свете.

— Я не знаю, как я себя чувствую, — признался он наконец. — Прости.

— Тебе не нужно просить у меня прощения, — сказал Сун Лань. — Я ведь сказал тебе только что…

Казалось, чем сильнее он пытается убедить Синчэня в отсутствии поводов для беспокойства, тем больше добивается обратного эффекта. 

— Я не хочу причинять тебе боль, — сказал Синчэнь. — Больше, чем кому-либо в жизни. Больше, чем… чего угодно. Но я ничего не понимаю, я… Что-то во мне не так, что-то… Как будто душа не на месте. Я знаю только то, что ты мой друг.

— И всегда им буду, — заверил Сун Лань и протянул к нему руку, помедлил, но все же погладил по щеке, и Синчэнь не попытался его остановить. — Позволь мне обработать твои ладони. 

* * *

Закончив с ранами Синчэня, Сун Лань позвал госпожу Увэй, чтобы попросить ее принести в комнату завтрак и чай — оставлять друга одного не хотелось — и заодно узнать, не явился ли Сюэ Ян. 

— С нами был еще один человек, — сказал он, когда хозяйка вернулась с подносом, — вы его не видели?

— Нет, — ответила она после небольшой паузы, — как вы вчера ушли утром, так и не видела. Даочжан, что случилось? Это как-то связано с мостом? Город в опасности?

— Не волнуйтесь, госпожа, — сказал он, игнорируя вопросы, — мы обо всем позаботимся. 

Госпожа Увэй посмотрела на него внимательно. Она будто бы доверяла ему меньше, чем Синчэню или даже Сюэ Яну. Ничего удивительного, впрочем: Сун Лань понимал, что он не так доброжелателен и благороден с виду, как Синчэнь, и совсем не умеет быть обманчиво обаятельным, как Сюэ Ян. 

Поблагодарив хозяйку, он закрыл дверь и вернулся к кровати. Синчэнь встретил его встревоженным взглядом. 

— Ты говорил, что послал Сюэ Яна к лекарю, да? Ты был… очень груб с ним?

Что ж, он определенно не помнил, насколько Сун Лань был груб прошлым вечером, прогоняя эту тварь. Сев за стол, Сун Лань не стал отрицать:

— Я был зол. Ему не следовало держать тебя на морозе в таком состоянии.

— Э…

— Не говори, что это твоя вина, — торопливо оборвал его Сун Лань.

— Хорошо, — покладисто кивнул Синчэнь. — Скажу, что в случившемся виноват не только Сюэ Ян. 

Остро захотелось схватить его за плечи и встряхнуть как следует. Отчаяние подкатило к горлу: удастся ли когда-нибудь пробиться сквозь эту стену милосердия к чудовищу? Должен же быть предел терпения даже у столь упрямых людей, как Синчэнь? И кому бы не достичь его, если не Сюэ Яну-то!

— Я знаю, что он не самый хороший человек, — сказал Синчэнь, будто читая чужие мысли. — Он убийца. Он жесток. И он должен быть наказан, но только за то, что он уже сотворил. За конкретные поступки, а не просто так, потому что кто-то решил, что… 

— Но ты согласен, — сказал Сун Лань, — что он этого заслуживает. 

— Заслуживает смерти? — уточнил Синчэнь после короткой паузы.

Как будто Сюэ Ян мог заслуживать чего-то еще… Уж точно не тревоги, которую испытывал Синчэнь. Не сочувствия. Не заботы. Не этой мягкой грусти во взгляде.

Сун Лань понял, что завидует. Затошнило. Еще одно осознание вонзилось ножом под ребра, стиснуло горло, набило рот льдом. Глядя на грустное лицо Синчэня, он вспомнил солнечную улыбку Сюэ Яна, его руку на чужом плече, то, как Сюэ Ян указывал направление, как требовал внимания Синчэня. Невоспитанный, назойливый, капризный. Прикусывающий губу, будто… 

Сун Лань поднялся на ноги и сказал, игнорируя удивленный взгляд друга:

— Идем, поищем его. Если он не треплет наши нервы, значит, треплет чьи-то еще.

О, как Сун Лань на это надеялся. Как он хотел найти Сюэ Яна и увидеть свежую кровь на его руках. Как он мечтал о том, что Сюэ Ян воспользовался неожиданной свободой для того, чтобы сотворить что-нибудь чудовищное. 

Как он мечтал о поводе убить его.