Покинув гостиницу, путники словно оказались в другом городе: утреннее небо было безоблачным, и солнце быстро выгнало туман с улиц. Прохожие улыбались. Дети бегали туда-сюда, таская за собой потрепанного воздушного змея. Какой-то торговец прикрикнул на них, когда они пронеслись в опасной близости от его лавки. 

Было сложно в такой ситуации сохранять мрачность, поселившуюся внутри прошлой ночью. Синчэнь даже невольно улыбнулся детской суете. Крепкий долгий сон и два сытных приема пищи выгнали из него стылый холод речного побережья, окрасили щеки и губы в цвета, свойственные живому человеку, а не мертвецу. Руки, казалось, не беспокоили; он спокойно прятал ладони в рукавах и молча принимал то, что Сун Лань открывает перед ним двери и несет Шуанхуа. 

— Мне кажется, за ночь не произошло ничего страшного, — сказал Синчэнь, глядя вокруг, и голос его звучал оптимистично и даже полным надежды. Сун Лань его настроения не разделял и смотрел на бодрый и веселый город мрачно. 

У знакомой лавки они остановились.

— Помните, с нами был еще один человек? — спросил Сун Лань у пожилого торговца. — Вы его с тех пор не видели?

— О, этот дружелюбный юноша, — кивнул старик, светлея лицом. — Вот буквально только что он мне помог крышу починить, а потом ушел. 

— Помог починить крышу? — переспросил Сун Лань, невольно вскинув брови.

— Верно! Я сегодня пораньше встал, чтобы подлатать ее немного, а он вдруг явился из ниоткуда и спросил, справлюсь ли я сам. Потом принес мне материалы да инструменты и даже рядом посидел, пока я работал.

— Рядом посидел?..

— Не с кем нынче старику-то поговорить, — вздохнул торговец, — никому слушать не интересно, а он вот… Спрашивал, как тут живется, как детство мое тут прошло, о похоронных домах. 

— И когда он, говорите, ушел? — уточнил Синчэнь. 

— Да совсем недавно, — пожал плечами торговец. — Я его хотел угостить в благодарность за помощь, за великодушие, а только отвернулся — его и след простыл. 

“Помощь и великодушие, как же”, — в мыслях ядовито повторил Сун Лань. 

— Как встретите его, уж передайте мои благодарности, — добавил меж тем торговец. Сун Лань невольно скрипнул зубами. 

— Обязательно передадим, — заверил Синчэнь, и они пошли дальше. — Что ты думаешь об этом? — спросил, когда торговец остался достаточно далеко позади. 

— Не знаю, — ответил Сун Лань. — Я не доверяю ему и его поступкам, — добавил он честно. — С чего он вдруг решил кому-то помочь? Уж точно не по доброте душевной. 

— Не по доброте, конечно, — негромко сказал Синчэнь. — Или все-таки… — Он не договорил, будто бы задавая вопрос самому себе. 

“Нет”, — мысленно все же ответил Сун Лань, а вслух предложил проверить дом той пропавшей кукольницы. Синчэнь кивнул, и они продолжили путь вниз по улице, окруженные уличным шумом. Сун Ланя все вокруг немного раздражало: веселье казалось напускным, улыбки — натянутыми. Расслабляться и радоваться солнцу и чистому небу не хотелось, пусть даже Синчэнь, такой спокойный и светлый, подавал пример.

В принципе, это было единственным, что хорошего Сун Лань видел в таких днях.

Пустой дверной проем похоронного дома все еще встречал угнетающей темнотой. Стоило перешагнуть порог, кожи коснулся застоявшийся холод. 

— Сюэ Ян? — позвал Синчэнь. Ни звука в ответ.

Все вокруг выглядело так же, как они оставили после себя: нетронуто, пыльно, печально. Переглянувшись, друзья шагнули в следующую комнату, где раньше хранились марионетки. 

Комната была полна трупов.

Синчэнь мгновенно зажмурился, сердце подскочило к горлу, сдавило паникой и привкусом крови. Тяжело сглотнув, он заставил себя открыть глаза. Очень медленно выдохнул. 

Куклы, марионетки. Разодранные в клочья, разрезанные на куски, чудовищно похожие на растерзанные человеческие тела с первого взгляда. А потом цвет непрокрашенной бумаги, торчащей тут и там, и отсутствие крови вокруг выдавало их. 

Сун Лань рядом будто бы почувствовал чужую реакцию, мягко коснулся руки друга; обернувшись, Синчэнь встретился с ним взглядом, увидел безмолвный вопрос в глазах: “Ты в порядке?”

Захотелось шагнуть к нему и оказаться в его объятиях, но Синчэнь коротко улыбнулся и отстранился. 

— Как ты думаешь, они сюда сами вернулись? — спросил и прошел дальше в комнату, обошел кругом неподвижные безмолвные тела, стараясь не подходить слишком близко. — Ноги у них с телом не соединены. 

Сун Лань перешагнул через одну куклу, присел возле второй, повернул к себе ее лицо с застывшей потусторонней ухмылкой. 

— Вряд ли, — сказал. — Не знаю, что ими управляло, но сейчас этого здесь нет. 

— Интересно, что бы это могло быть?

— Я за ними шел. Сперва хотел вернуться в город, посмотреть, удастся ли отследить… Но увидел, как они маршируют куда-то. Если они и заметили меня, то внимания не обратили. Агрессивными они мне не показались, скорее.. целеустремленными, что ли. Я решил, что можно пойти за ними, и они приведут меня к своей… цели. А потом Сюэ Ян всех уничтожил. 

Выслушав его, Синчэнь немного постоял в молчании, затем развернулся и вышел из комнаты. Стоя на коленях подле изувеченной куклы, Сун Лань так же молча проводил его взглядом. 

Проходя мимо накрытого стола, Синчэнь на мгновение остановился; так легко было представить мастерицу и ее жениха за ужином… Пошел дальше, оглядывая комнату за комнатой. Грязная пустая кухня. Комната, похожая на мастерскую, со стопками крашеной бумаги, мотками ниток, укрытых пылью, и иглами. И последняя. В прошлый раз гробы, которые хранились в ней, стояли по углам и вдоль стен. Сейчас же один из них располагался по центру помещения, и по следам на полу видно было, что его туда притащили.

Синчэнь заглянул в гроб. Сюэ Ян лежал на соломенной подстилке, словно мертвый. Руки безвольно вытянуты вдоль боков, ступни расслабленно вывернуты, ресницы не дрожат. 

Однако Синчэнь израсходовал запас паники в комнате с марионетками.

— Сюэ Ян, — окликнул он, присев на край гроба, — почему ты не принес лекарства, за которыми тебя посылал даочжан Сун?

— Лекарства? — переспросил Сюэ Ян, открыв один глаз. Голос его отчего-то звучал лукаво, но… да и ладно. Чувство облегчения, успокоения расцвело у Синчэня в груди; после всего, что произошло накануне, после ночи, проведенной порознь, зная, что Сун Лань едва ли сказал что-то доброе там, у реки… Синчэнь боялся, что Сюэ Ян покинул его. И видеть его сейчас, живым и бодрым, традиционно дурашливым в попытке изобразить мертвеца… Ох, да это только душу грело. 

— Он сказал, что прошлым вечером отправил тебя к лекарю, — уточнил Синчэнь, — но ты так и не вернулся в гостиницу. Он был груб с тобой? — спросил чуть тише, оглянувшись на всякий случай. 

— Даочжан Сун всегда груб со мной, — ответил Сюэ Ян и сел в гробу. Сняв с одежды приставшую соломинку, он бросил ее в Синчэня и вздохнул, как капризное дитя. — Даочжан Сун меня терпеть не может, с чего бы мне выполнять его просьбы?

— Вот потому, что ты так поступаешь, ты ему и не нравишься, — нахмурился Синчэнь. — Где ты был всю ночь? Я думал, больше и не увижу тебя.

На губах Сюэ Яна медленно расцвела ухмылка, он потянулся ближе к Синчэню. 

— Ты, что ли, переживал? — спросил. — Скучал по мне? Одиноким себя чувствовал, когда спать ложился без меня?

Сердце Синчэня виновато дернулось, и он снова спросил:

— Где ты был?

— Хм, — пробормотал Сюэ Ян задумчиво, — где же я был…

Взгляд его скользнул к двери, глаза сузились: в проеме появился Сун Лань. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, ни один не спешил посвятить Синчэня в то, что он упустил накануне, будучи не в себе.

— Я вернулся к реке, — заявил наконец Сюэ Ян, выбрался из гроба и тоже сел на его край, продолжая обирать соломинки с одежды. — Кукол вот назад принес, ну, вернее, то, что от них осталось, — уточнил со смешком. — Подумал, они еще пригодятся. Что, даочжан Сун, говорят они тебе о чем-нибудь?

— Не очень, — холодно ответил Сун Лань. — Вчера я бы мог выяснить больше, если бы ты их не уничтожил. 

— Кабы я их не уничтожил, — отмахнулся Сюэ Ян, — они бы уничтожили меня, а потом и даочжана Сяо, а ты за него, вроде бы, волнуешься. И я так смотрю, сейчас с ним все в порядке, а значит, нечего тебе было вчера так беситься. Надо тебе, даочжан Сун, что-то делать с твоими вспышками гнева. 

Упомянутый гнев и впрямь вспыхнул в глазах Сун Ланя, поджавшего губы. 

— В порядке? — очень тихо и очень холодно прозвучал его голос. — Его руки изувечены, а ты считаешь, что все в порядке?

— Мои раны заживут, — вмешался Синчэнь, пока никто не перешел от вербальной агрессии к физической. Он чувствовал, что-то изменилось, Сун Лань не собирался более игнорировать подколы Сюэ Яна. Будто бы упомянутые раны стали для него последней соломинкой. Неприятно потянуло под ложечкой от осознания, что в его распоряжении сейчас — только слова, и если эти двое решат пропустить уговоры мимо ушей… Он не сможет их остановить, будучи не в состоянии управляться с мечом. — Но тебе все-таки стоит извиниться. 

Спустя несколько мгновений Сюэ Ян понял, что Синчэнь говорит с ним. 

— Извиниться? — переспросил недоверчиво. — Извиниться перед… Перед ним?

Сун Лань посмотрел на него с не меньшим изумлением. 

— За то, что потратил его деньги на ерунду, — уточнил Синчэнь. 

— Ну что ты, почему на ерунду? — ухмыльнулся Сюэ Ян после короткого молчания. — Я купил кое-что гораздо лучше лекарств. 

Сунув руки в карманы, он вытащил на всеобщее обозрение полные горсти леденцов. Сун Лань издал звук, полный отвращения, и вышел из комнаты, растеряв всю свою ледяную ярость. Синчэнь вздохнул — с облегчением и устало — и повернулся к Сюэ Яну:

— Ты не…

Договорить не удалось, Сюэ Ян стремительно — еще не стихли чужие шаги за дверью — прильнул к его губам жадным поцелуем и мгновенно отступил, улыбаясь. 

— Прости меня, — сказал, пока Синчэнь растерянно хлопал глазами. — Этот козел в одном прав, мне нужно было лучше о тебе заботиться, ведь так? Я ошибся, когда позволил тебе сотворить вот это с твоими бедными пальцами, да? Это было жестоко?

И казалось, что он спрашивает совершенно искренне, но при этом он будто бы ждал положительных ответов с удовлетворением человека, который наконец нашел решение для какой-то особо сложной головоломки. Как себя вести сейчас, Синчэнь не мог понять. Не могло же быть так, что Сюэ Ян и впрямь вот только что понял, как ужасно себя вел… или могло?

— Я сказал, что тебе нужно извиниться перед Цзычэнем, а не передо мной, — сказал он негромко, тревожно покосившись на дверной проем. Едва ли Сун Лань оставил их наедине больше, чем на минуту. 

— Извинюсь, — очень серьезно сказал Сюэ Ян и подался ближе. — Я извинюсь перед Сун Ланем, если ты считаешь, что это правильно. Ты ведь этого хочешь? — Коснувшись ладонью щеки Синчэня, он быстро и уверенно провел подушечкой большого пальца по его нижней губе; Синчэнь торопливо сглотнул, чувствуя, как заалели щеки. — Скажи, что ты этого хочешь, и я все сделаю. Я свою вину перед тобой загладить хочу, так что только скажи. Извиниться перед ним? 

Костяшками пальцев он ласково коснулся шеи Синчэня, вызвав этим волну мурашек.

— Да, я хочу этого, — сказал Синчэнь, отстранившись. Не хватало еще, чтобы Цзычэнь сейчас вернулся и… Сюэ Ян же широко улыбнулся и с внезапным “Даочжан Сун!” вылетел из комнаты. Синчэнь, вскочив, бросился следом. Этот спонтанный всплеск доброй воли у него и капли доверия не вызывал. 

Сун Лань тем временем возвращался из мастерской; судя по мрачному взгляду, он был в полушаге от того, чтобы обнажить Фусюэ в ответ на очередную шпильку. Однако Сюэ Ян сложил руки перед собой и глубоко поклонился ему. А потом, выпрямившись, с крайне серьезным видом сказал:

— Ты был прав, когда отчитывал меня, даочжан. Я поступил безответственно и прошу за это прощения. 

Сун Лань и Синчэнь уставились на него одинаково изумленно, ожидая улыбки или даже смеха. Но Сюэ Ян оставался серьезным, смотрел в глаза уверенно. 

— …что за бред, — наконец выдавил Сун Лань, отвернулся и снова скрылся в мастерской. 

Проводив его взглядом, Синчэнь посмотрел на Сюэ Яна, который вместо ожидаемой ухмылки только слабо закатил глаза, как бы говоря “Я пытался”. В таком… хорошем смысле. Обычном. Несвойственном Сюэ Яну. Синчэнь нахмурился, ничего не понимая. 

— Кстати, один старик сказал, что ты помог ему починить крышу, — припомнил он вдруг. 

Сюэ Ян почесал нос и пожал плечами.

— Скучно было. Решил, что это будет забавно. 

— Забавно?

— Ну да, забавно помогать людям, когда они не знают, кто ты такой, — пояснил Сюэ Ян и любопытно посмотрел на Синчэня, явно ожидая согласия. — Что, тебе так не кажется?

Синчэню не казалось. Сюэ Ян улыбнулся и отправился за Сун Ланем. 

Кукольные лица встретили гостей угнетающе-пустыми взглядами. Сюэ Ян толкнул ногой ближайшую к нему марионетку. Ну, то, что от нее осталось.

— Как думаете, если мы их починим, они оживут снова? — спросил он. — О, а если пришить тело задом наперед, интересно, в какую сторону будут ноги идти?

Сун Лань оглядел комнату и сказал: 

— Тут ведь не все. 

— Все, — возразил Сюэ Ян. — Я всю ночь эти куски сюда таскал. У реки ничего не осталось, все здесь. 

— Если это все, что ты уничтожил, — пробормотал Сун Лань, отвернув от себя одну из улыбающихся кукольных голов, — значит, остальные пошли другой дорогой. 

— Что ты имеешь в виду?

— Если ты внимательно пересчитаешь части, то увидишь, что здесь всего дюжина кукол. А это от силы половина того, что я видел вчера. 

Окинув взглядом изломанные фигуры, Синчэнь вдруг представил их марширующими сквозь туман. С улыбками на лицах. Его передернуло, и это было заметно. Сюэ Ян, конечно же, первым к нему метнулся. 

— Даочжан, что случилось? — воскликнул тревожно, схватил за руки. — Ах, опять кровишь. Даочжан Сун, не мог лучше перевязать?

Синчэнь понял, что неосознанно сжал кулаки, тем самым потревожив раны. 

— Отойди, — коротко бросил Сун Лань, давая Сюэ Яну едва ли половину секунды на то, чтобы убраться с дороги и уступить место ему. 

— Все в порядке, — поспешил успокоить всех Синчэнь. — Мне не больно. Это просто кровь. 

Сун Лань тем временем тоже взял его за руки; Синчэнь торопливо отстранился. Что-то в прикосновениях Сун Ланя было слишком ласковым, напоминало о ночи в обнимку, о разговоре утром, о том, как Сун Лань гладил его пальцы. Сюэ Ян не должен был этого видеть. Представить только его реакцию на то, как Синчэнь провел ночь, с кем… Что-то болезненное мелькнуло во взгляде Сун Ланя, от этого заныло сердце. Хотелось сжать ладони друга своими, успокоить, но… но. Он не мог. От мысли о том, что Сюэ Ян обо всем узнает, сердце забилось, как сумасшедшее. 

— Если другие куклы тоже ушли к реке, — спросил он, переводя разговор, — почему же не вернулись в дом?

Сун Лань явно задумался над вопросом. 

— Только не говорите, что нам надо возвращаться к этой проклятой луже, — заныл Сюэ Ян. — Я устал ходить, я всю ночь туда-сюда ходил и никаких других марионеток там не видел, кроме тех, которые у нас под ногами сейчас. Если я еще раз туда пойду, то утоплюсь.

— Значит, утопишься, — сказал Сун Лань и повернулся к Синчэню. — Тебе нужно остаться и отдохнуть. Ты не можешь держать меч, а значит, не сможешь защитить себя, если что-то пойдет не так. 

Звучало разумно, но Синчэнь нутром чуял, что если он отпустит из дома двоих, то вернется к нему только кто-то один. 

— Пусть я не могу сражаться, — сказал он, — но Шуанхуа может указывать нам путь. Возможно, без него вы и не справитесь: куклы слишком легки, чтобы оставить какие-то следы на земле, а если снова опустится туман, то и на зрение полагаться будет нельзя.

* * *

Туман и впрямь расстелился плотным одеялом вскоре после того, как путники покинули город. Проклятое место, воистину… Даже солнцу не хотелось надолго здесь оставаться, но отчего-то мысль о том, чтобы уйти прочь, вызвала у Синчэня дурное предчувствие и тревогу. На мгновение отчаянно захотелось остаться здесь. Втроем. Суметь добиться какого-то перемирия между Сюэ Яном и Сун Ланем. Распутать ком, в который смешались его собственные чувства.

Подобие желанного перемирия временно держалось на протяжении пути к ненавистной Сюэ Яну реке. Отчего-то он ни разу не пожаловался, пока они шли, ни разу не попытался спровоцировать Сун Ланя или увлечь Синчэня за деревья. Он молчал, и его молчание не было обиженным, не было угрожающим.

И это только сильнее тревожило Синчэня; что, что Сюэ Ян планировал?..

Пару раз, когда Сун Лань смотрел в другую сторону, Синчэнь бросал на Сюэ Яна ищущие взгляды, такие, которые ему бы наверняка понравились. Как там он говорил… Взгляд собаки, которая жаждет ласки, но ждет пинка? Синчэнь был уверен, что именно так сейчас и смотрел. Мог ли он контролировать свое лицо? Не больше, чем свои руки и тело вчера, когда хватался за лезвие меча или толкался в… в Сюэ Яна, как… как животное.

Он хотел ласки. Он хотел остаться наедине, выспросить, почему же Сюэ Яна все-таки помог тому старику, почему просил прощения у Сун Ланя. Но еще больше он хотел уверенности, которая пряталась в ладонях Сюэ Яна и в его поцелуях. 

Как же прав был Сюэ Ян: теперь, зная, как ощущается чужое тепло в твоей постели, Синчэнь не сумел бы вынести ночь в одиночестве. Оттого-то он был так унизительно благодарен за то, что Сун Лань позволил спать рядом с ним. 

Это было жестоко, Синчэнь знал. Сун Лань заботился о нем, обнимал его с тревогой и печалью, а Синчэню нужно было тепло и совсем другие прикосновения. Страшно было подумать о том, что могло бы случиться, если бы Цзычэнь попытался поцеловать его. Или даже снять одежду.

Оттолкнул бы его Синчэнь?..

Внезапное предположение — а если эти размышления отражаются на его лице? если Сюэ Ян поймет? если Сун Лань поймет? — пронзили его ужасом, и Синчэнь постарался сосредоточиться на Шуанхуа, который почему-то вильнул в сторону раньше, чем река появилась в поле зрения. Ее уже было слышно — негромкий шепот воды, бегущей по камням — но клинок указывал путь параллельно берегу. Туман к этому моменту стал еще гуще, над головой собрались тяжелые облака; граница между небом и землей почти стерлась, превращая местность вокруг во что-то потустороннее, ненастоящее. 

Синчэнь как-то особенно остро осознал болезненную пульсацию в его бесполезных ладонях. Все это время он некрепко, но держал Шуанхуа, указывая направление, и вот вес клинка наконец стал почти невыносимым. Хотелось взглянуть, не пропитались ли кровью бинты, но Синчэнь не решался; вдруг, опустив глаза, он потеряет в тумане Сюэ Яна, Сун Ланя или обоих?

Раздался крик. Близко. Очень близко. Но никто не смог определить точное направление, чертов туман сбивал с толку. 

— Шуанхуа? — спросил Сун Лань, обернувшись. С уколом стыда Синчэнь понял, что не чувствует свой меч; боль в его ладонях мешала Шуанхуа ориентироваться в пространстве так же, как им самим — туман. Сун Лань, кажется, понял это и подошел ближе на случай, если Синчэню понадобится защита. 

Рядом снова закричали.

— О, уже ближе, да? — сказал Сюэ Ян. Отчего-то он не выглядел встревоженным. Скорее, скучающим. И с капелькой надежды на веселье в глазах. 

— Это явно женщина, — заметил Сун Лань. — Госпожа? Где вы? — крикнул он. 

Какое-то время ответом ему была только глухая тишина, а потом из серой пелены вывалилась девица, полуголая и в истерике. В первое мгновение она была так похожа на очередную марионетку, что Сун Лань машинально схватился за меч и закрыл собой Синчэня. Девица же, только сильнее испугавшись, вцепилась в Сюэ Яна и спряталась за ним. 

— Помогите! — воскликнула она. — Спасите нас, пожалуйста!

— Кого спасти? — спросил Сюэ Ян, закатив глаза. — И от чего? 

А потом — никто и моргнуть не успел — он скинул с себя верхний халат и сунул девице, которая, дрожа, натянула его на плечи, а Сюэ Ян проворчал в никуда, ни к кому не обращаясь: 

— Какого черта я все время вынужден раздеваться?

— Что случилось? — обратился к девушке Синчэнь. 

— Там кукла бумажная, — всхлипывая, ответила она. — И она его уб… она убивает его!

Даочжаны переглянулись.

— Шуанхуа? — спросил Сун Лань. Синчэнь закусил губу. Его пальцы уже онемели под тяжестью клинка. 

— Ты слепой, что ли? — с нескрываемым презрением воскликнул Сюэ Ян. — Он же эту херню едва держит. 

Раздраженно выхватив Шуанхуа из рук Синчэня — рукоять так легко выскользнула из окровавленных пальцев, — он шагнул в туман. Синчэнь болезненно вздохнул, и только это удержало Сун Ланя от того, чтобы всадить Фусюэ в спину Сюэ Яна.

— Синчэнь, что… — начал он, аккуратно взяв ладони Синчэня в свои, замолчал, горько поджав губы при виде мокрых повязок. — Что же ты мне не…

— Нет времени, — оборвал Синчэнь. — Идем.

Как ни странно, догнать Сюэ Яна им удалось без особых усилий: они просто шли на звук его смеха, пока не дошли до небольшой группы деревьев с крючковатыми нагими ветвями. На одном дереве висел, намертво вцепившись в ветку, полуголый юноша, а у корней бесновалась, рыча и хихикая, марионетка с окровавленными пальцами. Глубокие царапины на груди юноши не оставляли вопросов о том, откуда взялась кровь. 

Неподалеку стоял Сюэ Ян, согнувшись пополам и подвывая от хохота. У него даже слезы на глазах выступили от того, как сильно веселила его эта ситуация. Разбираться с куклой он явно не торопился. 

— Ну вы посмотрите на этого идиота, — выдохнул, повернувшись к подоспевшим даочжанам, и показал пальцем в сторону парня, который лихорадочно пытался вскарабкаться повыше. — Хотел наскоро перепихнуться в лесочке, а такой жаркой страсти не ожидал. 

— Помогите ему, пожалуйста, — всхлипнула девица, спрятавшись у Сун Ланя за спиной. 

— Помогите мне! — отчаянно заорал парень, отдергивая ногу от цепких кукольных пальцев. 

Сюэ Ян выпрямился, расслабленно качнул Шуанхуа в руке. 

— Ну что, даочжан Сун? — окликнул. — Можно мне эту дрянь сломать? Или опять ругаться будешь?

— Хватит болтать, — огрызнулся Сун Лань, — делай.

Сюэ Ян улыбнулся ярко, радостно и одним широким взмахом рассек марионетку надвое от головы до пят. Та содрогнулась и застыла, клочки бумаги начали отслаиваться от тела и опадать на землю, теряясь в тумане. Девица выскочила из-за чужих спин и бросилась в объятия любовника, спрыгнувшего с дерева. 

— Отлично, — закатил глаза Сюэ Ян, — теперь мой халат в крови. Эй, вы! — крикнул он и бросил в парочку какие-то тряпки, валявшиеся на земле поодаль. — Оденьтесь, бесстыдники чертовы!

Это насмешливое ханжество заставило Синчэня покраснеть. 

— Верни Шуанхуа, — вдруг сказал Сун Лань. Голос его звучал пугающе холодно, его взгляд… был еще страшнее. Сюэ Ян посмотрел на него внимательно, перекинул меч с одной ладони на другую — раз, два. А затем с любезной улыбкой шагнул вперед и поклонился, протягивая Шуанхуа. Сун Лань выхватил у него меч так быстро и небрежно, что краем лезвия рассек кожу на ладони. Сюэ Ян будто бы внимания не обратил, только беззаботно обтер руку о рубаху. 

— Говорил же, что эти куклы — жестокие твари, — сказал. — А ты говоришь, даочжан Сун, они тебя не тронули? Наверное, ты даже для них скучный. 

Сун Лань невозмутимо прошел мимо него и обратился к любовникам, которые суетливо поправляли одежду.

— Что здесь произошло?

— На нас напали, — сказал юноша, его голос все еще дрожал. 

— Это мы заметили, — хмыкнул Сюэ Ян. 

— Мы потерялись в тумане, — добавила девушка. 

— А нашлись друг у друга в объятиях, да? — ухмыльнулся Сюэ Ян.

— Помолчи, пожалуйста, — одернул его Синчэнь быстрее, чем вмешался Сун Лань. Сюэ Ян сделал невинное лицо и послушно прикусил язык.

— Вы же из города И, — заметил Синчэнь, присмотревшись к лицам влюбленных. — Вы наверняка хорошо знаете окрестности. Зачем так далеко в туман ушли?

Те переглянулись с видимой неловкостью и промолчали.

— Мы никому не расскажем об этой встрече, — заверил Сун Лань.

— В горах есть горячий источник, — нехотя сказала девушка.

— Многие туда ходят, чтобы… — продолжил юноша, но быстро осекся. — Туда вообще нельзя ходить. Говорят, там злые духи водятся. 

— Тогда зачем вы туда пошли? — спросил Сун Лань. Любовники покраснели. Сюэ Ян громко фыркнул, сдерживая смех. Синчэнь мысленно поблагодарил небеса за то, что Сюэ Ян воздержался от иных комментариев. 

— Вам лучше пойти домой, — после короткого молчания сказал Сун Лань, хмурясь. — Здесь все еще опасно находиться. И держитесь подальше от реки. 

— Да-да, конечно, мы пойдем, — наперебой заверили любовники, яростно кивая. Но не успели они удрать, как Сун Лань остановил их и спросил, где все-таки находится тот горячий источник. Они показали в одну сторону. В принципе, даже сквозь туман можно было разглядеть узкую тропку, ведущую вглубь леса и куда-то вверх, к невидимой отсюда вершине горы, теряющейся меж туманом и облаками.

Отпустив парочку, Сун Лань снова посмотрел на останки марионетки; нечитаемое, выражение его лица было удивительно похоже на кукольное. 

— Теперь мне говорить можно? — лениво спросил Сюэ Ян. Игнорируя его, Сун Лань отвернулся и протянул руки к Синчэню, который вдруг испуганно отшатнулся. Сюэ Ян смотрел на них. Сун Лань, конечно, понял эту заминку неправильно, на его лице последовательно отразились явное удивление, затем боль, а потом — ничего, все эмоции скрылись за привычной спокойной маской. 

— Ты позволишь мне взглянуть? — вежливо спросил он. Каждым волоском на своем теле Синчэнь ощущал внимательный взгляд Сюэ Яна, но ни одной разумной причины для отказа придумать не сумел. Все-таки протянув ладони Сун Ланю, он только надеялся, что свое лицо сумеет удержать лучше. 

— Ничего страшного, — сказал, — просто снова открылись раны. 

— Позволь мне сменить повязки, — сказал Сун Лань. — Я взял с собой все необходимое. 

И что мог Синчэнь сделать? Только согласиться. 

Он присел на небольшой валун, Сун Лань опустился перед ним на колени и занялся его ранами. Без единого слова. Грязные повязки он снимал медленно, бережно, а Синчэнь отчаянно мечтал, чтобы он сделал это как можно быстрее, пусть даже больно. И Сюэ Ян тоже ничего не говорил, не слонялся по поляне, не пытался развеять скуку привычными едкими шпильками, нацеленными в одного из даочжанов.

Он просто смотрел. 

Сун Лань покрыл раны мазью. Нежные прикосновения напомнили Синчэню о том, как они спали рядом, как тепло было прижиматься к груди Сун Ланя, как умиротворяюще билось его сердце. Затем ладони защипало от мази, вернув его в реальность. Пальцы дернулись, и Сун Лань поднял голову.

“Не смотри на меня так”, — подумал Синчэнь в панике и отчаянии. — “Не смотри на меня так, пожалуйста, не у него на глазах”. 

Темные глаза Сун Ланя были нежными. Теплыми. Печальными. Очень мягко, так ласково, что Синчэня едва не затрясло, Сун Лань погладил его по запястью большим пальцем. До конца обработки ран, до последнего узелка на повязках Синчэнь сидел, словно под пытками, старательно выдерживая невозмутимое выражение лица.

И прекрасно понимал, что ни черта у него не получалось. Его было видно насквозь. И Сун Ланя тоже. 

Закончив, Сун Лань не сразу встал. Все еще стоя на коленях, он смотрел вниз, будто бы оценивая результат перевязки. Провел большим пальцем по краю повязки, коснулся чувствительного места на самой границе между запястьем и ладонью и остановил руку там, где легко было почувствовать пульс Синчэня. И понять, что сердце его колотится, как безумное. 

Сун Лань поднял голову и посмотрел вопросительно и с робкой надеждой, а Синчэню вдруг вновь вспомнились слова Сюэ Яна: “Ты смотришь на меня, будто я свет в твоей жизни, будто я само солнце. Знаешь, смотришь как первый человек в поднебесной, которому довелось полюбить”.

“Зачем же ты на меня так смотришь сейчас?” — умирая от душевной боли, подумал Синчэнь. — “Почему ты не смотрел так раньше? До него? Зачем ты делаешь это сейчас, когда стало слишком поздно? Разве ты не понимаешь, что он все видит?”