Возможно, так ощущалось внутреннее кровотечение от резкого движения проклятой иглы: в груди разлилось тепло, и Эдвард понял, что готов сделать что-угодно, только бы Стид Боннет стал хоть чуть-чуть счастливее.

Он мягким, неуверенным шагом приблизился к Стиду, все еще сидящему на земле перед тлеющей картой, и попробовал приободрить. К счастью, Люциус с готовностью включился в эту игру.

– Вот этот маленький рисунок на оставшемся клочке похож на дерево, правда же, парень?

– Да, определенно это дерево.

– А вот этот, волнистый, кажется, река…

– Точно, наверняка это река...

Как ни странно, их неловкие попытки убедить Стида в том, что обрывки карты могут на что-то указать, увенчались успехом. После недолгих раздумий он поднялся на ноги, готовый немедленно отправиться на поиски таинственного ориентира.

Эд не смог удержаться и, прежде чем двинуться следом, проводил его откровенно ласкающим взглядом. Что если по возвращению на корабль они смогут немного побыть наедине?.. Что если на этот раз он решится поцеловать Стида?..

Нет, даже несмотря на слова мальчишки, явно разбирающегося в подобных вещах, это все еще представлялось самоубийством, но теперь Эд чувствовал, что способен перебороть свой страх. Ведь даже если его отвергнут, он будет уверен в том, что сделал все, что мог.

Предложил Стиду свое пульсирующее, беспрестанно сжимающееся от нежности сердце.

Прибрежные заросли неожиданно закончились, и перед ними обнаружилось дикое поле и стоящая на самом краю невзрачная каменная постройка. У глухой стены, обращенной в сторону моря, возвышалось мертвое дерево. Этот пейзаж навевал печальные мысли, но ничего более подходящего для выдуманных на ходу символов с рассыпавшейся в труху карты поблизости не было.

– Кажется, это то самое дерево…

У корней любого дерева могло обнаружиться что-угодно. Впрочем, вероятнее всего, там не было ничего, кроме высушенной солнцем земли и вездесущих камней.

Пока Стид пытался вырыть яму с помощью смехотворно короткой лопаты, к ним подошли Олуванде и Джим. И, кажется, неразговорчивая испанка, которую все на «Возмездии» единодушно называли немного диковинным образом – без указания пола, была недовольна.

– Эй, что вы делаете с моим деревом?

Призвав на помощь все дружелюбие, оставшееся после похода по невыносимым джунглям, Эдвард шагнул к ней и как можно тише произнес:

– Просто хотим, чтобы Стид не был разочарован сегодняшней вылазкой.

В темных глазах Джим, взгляд которых был обычно настороженным и мрачным, блеснула непривычная ранимость, и она кивнула, словно бы говоря: «Пусть развлекается. Я знаю, на него порой находит нечто подобное».

Уже далеко не впервые Эд видел, как члены команды «Возмездия» демонстрируют искреннюю привязанность к своему капитану, игнорирующему абсолютно все негласные правила управления людьми, но каждый раз что-то внутри будто обрывалось от мысли о том, что сам он никогда не сумел бы снискать их любовь так просто, так естественно…

– Я что-то нашел!

Эдвард отправил Люциуса помочь Стиду, но тот уже достал из земли небольшой предмет круглой формы. Похоже, это действительно был обычный камень, и, скорее всего, эта земля была не способна дать больше, раз даже некогда прекрасное дерево засохло здесь, превратившись в унылый остов.

– Действительно, обычный камень…

Стид бросил предмет через плечо, будто эта неудача ничего для него не значила, но Эдвард уловил в его голосе нотки, которые будто бы молили: «Сотвори для меня чудо… ты же легенда! Ты умеешь делать удивительные вещи!»

Эд задумчиво покрутил предмет в пальцах, пытаясь понять, почему тот имеет настолько аккуратную округлую форму и весит значительно меньше обычного осколка горной породы. И вдруг его осенила догадка.

– Эй, взгляни на это! Похоже, это окаменелый апельсин.

Что ж, в этом был хоть какой-то смысл, в отличие от наивной веры Стида в байки о пиратских сокровищах. Возможно, именно с этого плода началась новая жизнь, вознесшая к солнцу гибкие ветви и яркую листву… и не его вина в том, что позже дерево все-таки погибло.

– У старого апельсинового дерева еще есть для нас плоды, – тихо прошептала Джим, и Эдвард подумал о том, что порой совершенно бесполезные вещи приобретают для людей особый смысл, проносимый через всю их жизнь. Как отрез красного шелка… как кольцо на шейном платке…

Услышав ее слова, Стид собрался было вернуть апельсин, но Джим великодушно разрешила оставить его себе. Что-то подсказывало Эдварду, что Стид не бросит свою находку в дальний ящик с безделушками…

Они, наконец, вернулись на «Возмездие», и Эдвард постарался не углубляться в мысль о том, что это выглядело и ощущалось как возвращение домой после долгой прогулки по незнакомым местам. Как в детстве, когда он еще не понимал, что дом может таить в себе самую большую опасность…

Стид предложил попробовать бренди из своих запасов, и Эд не без внутреннего волнения кивнул, тут же начав представлять себе ситуации, в которых он будет явно загнан в ловушку. Причем по своей собственной воле.

«Я давно хотел сказать тебе…»

«Мне интересно, как ты относишься ко мне…»

Впрочем, в итоге он просто уселся за стол и принялся тянуть действительно роскошный бренди, время от времени бросая на Стида отчаянные взгляды и надеясь, что тот каким-то удивительным образом их поймет.

Когда тот перестал расхаживать по каюте и, подсев к нему, попытался выразить какую-то странную и, похоже, не дающую ему покоя мысль, Эд ощутил, как волнение захлестывает его с головой.

– Ты знаешь, Эд, я не могу сказать, что согласен с идеей о том, что у корабля может быть только один капитан…

Прежде, в той прошлой жизни, в которой Эдвард проводил свои дни в черной каюте «Мести королевы Анны», пил куда менее изысканный алкоголь и даже не мечтал о том, чтобы кто-то был с ним так мягок и заботлив… он без лишних раздумий ответил бы: «Это истина»… Но сейчас он понимал, что речь идет не о двух безымянных ублюдках, оказавшихся сильнее и хитрее всех остальных людей на какой-то поросшей ракушками посудине… речь о них, Стиде Боннете и Эдварде Тиче, о той странной прихоти случая, благодаря которой они встретились и, кажется, за короткое время привыкли быть рядом… ловить взгляды друг друга, говорить в унисон, придумывать безумные планы… И так как Стид был лидером своей команды и хозяином своего корабля в том смысле, в котором Эд никогда не был владельцем своих судов… для него могло быть действительно тяжело принять факт, что второй капитан вынужден будет уйти, чтобы не подрывать его авторитет…

– Ну, я полагаю, что если найти двух идеально подходящих друг другу людей, – начал Эд, понимая, что его слова описывают совершенно не то, что подразумевалось в вопросе, – то они смогли бы стать… со-капитанами…

– Со-капитанами, – одновременно с ним закончил Стид и глянул на него так ласково, что Эдвард едва не подался к нему, чтобы заключить в объятия, укутать собой, коснуться полуоткрытых от удивления губ…

Но почему-то даже сейчас он не мог так просто броситься в эту бездну. Стид выглядел совершенно счастливым, будто быть рядом с Эдом, слышать от него это странное «со-капитаны» было всем, чего он желал в жизни. Возможно, ему совершенно не требовались жаркие объятия и лихорадочные признания, которые заполняли все помыслы Эдварда… Ведь, если задуматься, он никогда пытался коснуться своего гостя… как делал это Эд при любой возможности, просто не в силах отказать себе…

И вместо того, чтобы покончить с проклятой неопределенностью, Эдвард продолжил опрокидывать в себя стакан за стаканом, радуясь хотя бы тому, что ничто не мешает ему быть рядом со Стидом и гладить его взглядом, когда тот на мгновение отворачивается.

Божественная выпивка закончилась как раз тогда, когда Стид уснул на диване, уронив голову на небольшую горку шелковых подушек. Кажется, Эдвард рассказывал что-то из своей прежней жизни, когда услышал тихое посапывание утомленного искателя приключений.

– Стид, – едва различимо прошептал Эдвард, чтобы проверить, действительно ли тот заснул.

Обычно Боннет переодевался в один из своих красивых халатов, рисунки на которых Эд мог бы рассматривать бесконечно, но в этот раз он так и остался в походной одежде. Ее рукава были слишком короткими, и потому от дуновения ночного бриза, разгуливающего по каюте, предплечья спящего покрылись гусиной кожей.

Не уверенный в том, что ему вообще стоит вставать со своего места, Эд поднялся и, чуть пошатываясь, отправился в секретный гардероб. Он прекрасно помнил, как открывается вход. Такое невозможно было забыть…

В дальнем углу освещенной фонарем святыни Стида висели те самые халаты с рассыпанными по ткани крошечными изображениями птиц и цветов. Эдвард выбрал самый красивый из них, малиново-красный, с райскими птицами и какими-то изящными веточками. Сняв халат с вешалки, он вернулся к Стиду и очень осторожно укрыл его, чтобы ненароком не разбудить. Тот что-то неразборчиво промычал и тут же закутался в плотную ткань, будто только и дожидался, когда Эдвард принесет ее.

– Спи, мой со-капитан… А я, пожалуй, прогуляюсь до трюма. Где-то должно быть пойло попроще…