Стоя у борта, Стид с затаенным страхом наблюдал за портовой суетой. Неприметный кеч, который они с Эдом сумели заполучить без единого выстрела, вошел в залив Карлайл в разгар рабочего дня, когда у пристани уже выстроилась длинная вереница торговых и рыболовецких судов.

Едва ли кто-то обратил внимание на прибытие очередного корабля, но Стид никак не мог отделаться от ощущения, что жители города только и ждут, когда он сойдет на берег, чтобы наброситься с расспросами или, того хуже, отборной бранью. Ведь он опорочил доброе имя отца, бросил жену и детей, а после вернулся лишь для того, чтобы устроить у берегов родного острова кровавое побоище…

— Волнуешься?

Теплая рука Эда обвила его талию, и он судорожно вздохнул, надеясь, что никто, кроме любимого, не различит тревогу в этом тихом звуке.

— Здесь прошла вся моя жизнь… Год за годом я пытался стать своим для этого общества, этих людей… хотя, очевидно, не представлял для них никакой ценности… Так странно теперь смотреть на все это со стороны…

Спустя несколько мгновений он все-таки освободился из плена своих печальных размышлений и, спохватившись, ответил:

— Я боюсь, что Мэри не станет меня слушать… что ее рана слишком глубока…

Эд приник к нему еще теснее и успокаивающе заскользил ладонями по его плечам. Стид понимал, что ему и самому сейчас необходимо было утешение, которое давали эти нежные прикосновения.

— Но ведь ты все-таки решился попытаться. Я думаю, она оценит это…

Стид попробовал было придать лицу уверенное выражение, но уголки губ сами собой устремились вниз, а брови жалко изогнулись. Притворяться не было смысла. Как бы ни старался, он не мог приготовиться к этой встрече.

— Я рад, что ты со мной… — проговорил он еле слышно, позволив себе расслабиться, спиной прижаться к Эду. — Хотя я и считаю, что тебе лучше было остаться…

Тот лишь упрямо хмыкнул, с готовностью смыкая объятия. Он, как и Стид, черпал свои силы в едва ли не осязаемом желании любимого быть рядом. В том, чего ему прежде не доводилось чувствовать…

Вскоре кеч вклинился в толчею разношерстных судов, ожидающих своей очереди, чтобы пришвартоваться к причалу. Его вела уверенная рука Иззи, и потому Стид не сомневался, что их корабль отыщет верный путь, оставив всех прочих позади.

Когда они ступили на ухоженную дорожку, ведущую к поместью Боннетов, сердце Стида забилось у него под самым горлом. Он шел на два шага впереди Эда, будто пытаясь защитить его от лишних переживаний, но в этом, конечно же, было не так уж много смысла.

В тысячный раз укорив себя за безволие, он остановился у двери и позвонил в колокольчик. Входить в свой дом хозяином он был теперь не в праве, а, значит, ему оставалось ждать приглашения.

Шаги, которыми поместье откликнулось на этот звук, были легки, почти что невесомы.

Дверь распахнулась, и на пороге появилась Альма. Ее большие светло-карие глаза потрясенно расширились, а губы дрогнули, не проронив ни звука.

— Здравствуй… — пролепетал Стид с мучительной смесью смятения, вины и нежности. — Я…

Альма на миг оторвалась от разглядывания отца, чтобы попытаться понять, кто замер рядом с ним, не менее смущенный и испуганный, а потом ее взгляд вернулся к Стиду.

— Папа, ты жив? Монстр не растерзал тебя? 

— Со мной все в порядке, милая…

— Ты должен был появиться раньше! 

Она нахмурилась, но в глазах тут же появились слезы. Детское сердце не могло вмещать в себя сразу несколько сильных чувств, и потому они сменяли друг друга буквально за одно мгновение. 

— Прости меня…

Альма сделала движение вперед, к отцу, собираясь все-таки обнять его, но тут дверь распахнулась шире, и позади дочери в проеме появилась Мэри.

— Стид? — почти с ужасом произнесла она, смертельно побледнев. 

Она слегка качнулась и сделала шаг назад, то ли пытаясь скрыться в доме, то ли все-таки уступая дорогу тому, кого не ждала уже увидеть в нем… Стид был так сильно испуган ее реакцией, что застыл на месте, точно немое изваяние.

— Дорогая, кто к нам пришел? — раздался вдруг из глубины дома мужской голос, и Альма заметно вздрогнула.

— Папа, послушай…

Стид, наконец-то, попытался взять себя в руки и мягко улыбнулся ей.

— Мне хотелось бы поговорить… Я с радостью познакомлюсь с другом твоей мамы. Ты… разрешишь мне войти?

Альма слегка неуверенно кивнула и все-таки открыла перед ним дверь.

Стид повернулся, чтобы приободрить окончательно стушевавшегося Эда, а затем вошел в дом вслед за дочерью.

— Это звучит безумно… — проговорила Мэри, переводя взгляд с бывшего мужа на его молчаливого спутника и обратно. — Впрочем, не безумнее, чем существование огромного монстра, которого видела добрая половина жителей острова…

Подле нее сидел Даг, мужчина, которого Мэри честно представила как своего будущего мужа. Он с трепетом сжимал ее руку, слегка поглаживая пальцами тыльную сторону ладони. 

— Об истинной природе монстра знал только Бэдминтон и несколько его офицеров… не представляю, остался ли кто-нибудь из них в живых…

— Как ни странно, крушение не унесло ни одной жизни… Вот только тела адмирала так и не нашли…

В глазах Мэри промелькнула страшная догадка, и Эд впервые подал голос, который оказался небывало хриплым:

— Поверьте, я непричастен к его смерти. Единственное, чего я добивался — это не дать хотя бы одному из кораблей отправиться в погоню за «Возмездием»…

Стид внутренне сжался, вновь окунувшись в водоворот боли и страданий, и поспешил хоть чем-то закрыть все еще кровоточащую рану:

— Все позади… Мы выжили. Теперь ты знаешь правду. Я собираюсь составить документы, чтобы все мое имущество перешло тебе и детям… и тогда…

— Ты будешь, наконец, свободен. Как и я, — произнесла Мэри и впервые за этот разговор робко улыбнулась.

Ее улыбка словно бы стала знаком к тому, чтобы все, кто находился в гостиной, почувствовали себя немного увереннее.

— Думаю, нам стоит устроить обед на свежем воздухе. Как вы считаете? — спросил Даг, кивнув в сторону окон, выходящих на залитый солнцем сад.

— По крайней мере, это займет детей, — тут же согласилась Мэри. — Эдвард, вы нам поможете?

Эта просьба, пусть даже высказанная из обычной вежливости, заставила Стида взглянуть на бывшую супругу с искренней признательностью. 

— Конечно, — смущенно пробормотал Эд и встал с кресла, чтобы направиться на кухню вслед за Дагом.

Как только они вышли, Мэри наклонилась вперед и произнесла одними губами, прекрасно зная, что Стид ее услышит:

— Он у тебя такой красивый…

Стид ощутил, как кровь мгновенно прилила к щекам.

— Ох, это правда… 

Мэри посмотрела на него каким-то особенным взглядом и после недолгой паузы проговорила:

— Тебе идет быть влюбленным. Приятно видеть тебя таким…

Стид вновь вздохнул, но теперь безо всякой тревоги, скорее, с облегчением. Этот доверительный тон Мэри был так непривычен и одновременно так целителен. Словно им обоим нужно было отдать сердце кому-то другому, чтобы наконец-то испытать искреннюю симпатию и даже нежность друг к другу.

— Я вижу, что ты буквально светишься, когда с тобой рядом Даг. 

Она заулыбалась вновь, и Стид принялся с интересом расспрашивать ее о первом знакомстве с будущим мужем. 

Спустя некоторое время вернулся посыльный, отправленный за адвокатом, и передал, что все можно будет уладить за один день. В ожидании прихода друга семьи, ведущего дела Боннетов, Стид погрузился в суету приготовлений, стараясь до поры не думать о том, что вскоре вновь оставит этот дом и своих детей надолго, быть может, навсегда.

Не замечая приближения прозрачных, словно хрусталь, сумерек, Стид, Даг и Мэри продолжали вести приятную беседу. 

Они расположились в плетеных креслах в густой тени кустов гибискуса. Луис, поначалу сторонившийся отца, мирно дремал на коленях Стида, Альма же неутомимо водила Эда по саду, показывая цветы, которые сумела вырастить самостоятельно.

Когда Даг с осторожностью взял на руки спящего пасынка, чтобы уложить его в постель, Стид вдруг заметил, что Альма что-то с серьезным видом объясняет Эду, а тот внимает, глядя на нее почти с испугом.

Они с Мэри невольно умолкли и в тишине сада услышали, как Альма продолжает начатую мысль:

— …Однажды папа чуть не попал под копыта почтовых лошадей. Он засмотрелся на новую витрину книжной лавки… В другой раз он подвернул лодыжку, спускаясь в винный погреб. Он случайно погасил фонарь, напевая любимую песню… Это очень серьезно, мистер Тич. За ним нужно все время присматривать, он ужасно рассеянный.

Эд смотрел на нее, и ничто в его лице не выдавало и малейшего намека на несерьезность. Наоборот, казалось, что он впервые был настолько сосредоточен на одной мысли, представлявшейся ему необычайно важной.

— Поэтому я хотела бы спросить вас…

— О чем, малышка?

— Вы правда любите папу? Готовы о нем заботиться?

Мгновенно позабыв о своем желании вмешаться, Стид замер в ожидании ответа. И в следующий миг раздался тихий, чуть хрипловатый голос Эда:

— Я люблю твоего папу так сильно, что это спасло меня от гибели… И я готов заботиться о нем всю жизнь… поверь мне, это единственное, что я хочу делать…

— Спасибо, мистер Тич. Я буду надеяться на вас…

С этими словами Альма заключила Эда в нежные объятия, которые должны были, по ее детскому замыслу, скрепить договоренность.

Не в силах преодолеть волнение, Стид так и остался на своем месте. Мэри поднялась с кресла и, проходя мимо него, легким движением руки стерла слезу с его щеки, шепнув:

— Не хуже, чем венчание…

Она напомнила Альме, что той пора начать готовиться ко сну, и, взяв дочь под руку, вернулась с ней в дом, оставив Стида и Эда наедине.

Они тотчас же оказались в объятиях друг друга. Эд выглядел растерянным и немного печальным. Увидев, что Стид беззвучно плачет, он принялся сцеловывать его слезы, взволнованно шепча:

— Было так глупо и так жестоко не говорить тебе этого раньше… Я боялся, что не имею права… что тебе будет лучше с кем-то достойным… что я напрасно привяжу тебя к себе и погублю…

Стид хотел было возразить, но попросту не смог произнести ни слова. 

— Твоя семья… они действительно нуждаются в том, чтобы знать, что ты счастлив… Альма сказала мне… 

Тут он сам прервал себя, не в силах продолжать, прижался к Стиду так крепко и так нежно, что тому показалось, будто он все еще владеет способностью опутывать всеми щупальцами, а потом невпопад проговорил:

— Стид, я люблю тебя, люблю… 

Все еще лишенный дара речи, Стид ответил страстным поцелуем, заставившим Эда тихонько застонать от удовольствия.

Он понимал, что Даг и Мэри сейчас вернутся, но не мог остановить этот порыв. Все переживания последних дней, за которыми все еще маячили куда более мучительные и страшные воспоминания, слились в один поток… и эта сила поволокла его вперед, к тому, кто подарил ему взаимность.

И он принялся с упоением ласкать Эда… сминая его мягкие губы, оглаживая затылок сквозь густые волны седых кудрей, обхватывая талию все крепче…

Конечно же, им все-таки пришлось остановиться. Тихий шелест зарослей гибискуса возвести о том, что возвращаются хозяева поместья. Стид с невероятным трудом оторвался от сладких губ Эда и попытался вернуть себе приличный вид, поспешно пригладив кудри и поправив камзол.

Увидев их, Мэри не смогла сдержаться и подмигнула влюбленным. Даг простодушно улыбнулся, ни о чем не подозревая.

— Мы с Мэри поговорили… Альма и Луис будут расстроены, если вы так быстро уйдете. Быть может, вы останетесь еще на пару дней?

Стид посмотрел на Эда, ища в его взгляде ответ на это предложение. Его глаза сияли влажными бликами после недавних ласк, но в них читалось спокойствие и уверенность в том, что все будет хорошо.

— Конечно же, мы будем очень рады. Нужно будет передать Иззи, что мы вернемся позже, чем планировали…