Мужские пальцы перебирают мягкие прядки волос, вдыхая аромат жасмина, исходящий от них. Юн Ги подвигается к ней ближе, касаясь губами лба девушки. Она лежит рядом, не двигаясь и не пытаясь избежать его лёгких касаний и ласки. Тихое размеренное дыхание, дрожь ресниц, обрамляющих её карие глаза и взгляд, мерцающий в приглушённом свете комнаты. Мягкая кожа щеки под узловатыми пальцами, контрастирует с его собственной, огрубевшей и суховатой, когда, смелея, парень всё же спускается рукой ниже, очерчивая линию скулы и подбородка. Ужасно хочется её поцеловать. От этих мыслей сердце парня начинает заходится в рваном ритме, бедное, оно отбивается от наплыва эмоций. Но Юн ничего не предпринимает, боясь отпугнуть, лишь находит не глядя девичью руку своей и сжимает так крепко, как только может.

      — Я не боюсь тебя. — Её голос тихий, полушёпотом проникает в него, растекается теплотой во всём теле, отображает все его страхи и успокаивает одновременно. — Совсем не боюсь. — Интонация и тембр заставляют парня обмануться и поверить, будто для неё он является чем-то значимым и важным, кем-то, без кого она не сможет жить дальше.

      Парень не смеет оторвать свой взгляд от её лица. Он верит ей безоговорочно, впитывает эту атмосферу в себя, с жадностью вечно голодного до эмоций человека. Сейчас, попроси она его броситься в огонь, он бы сделал это ради неё. С самого первого момента их встречи, Юн Ги приворожило её нереальностью, полнейшим несовпадением с его жизнью. Она никак не вписывалась в острые углы привычной реальности, своей нелепой, на первый взгляд, наивностью, яркостью и дружелюбием улыбок, мягкостью голоса.

      В грязном мире южно корейской мафии женщинам отводилась не самая лучшая и правильная, с точки зрения общества, участь. Он имел дело только с чернотой и безысходностью. Никогда не обращая внимание на других, не вникая в чужие проблемы, привык жить одним днём. На этом фоне, девушка из закусочной стала для него отождествлением несбыточного будущего, которое могло бы быть у него когда-то. Её присутствие дарило покой, давало почувствовать себя «нормальным», без криминального груза на плечах. С ней рядом ему было комфортно и уютно, с ней — ему самое место.

      — Я никогда не сделаю тебе больно, — так же тихо вторит ей парень, вкладывая в свои слова искренность и юношеский пыл своего сердца, намереваясь убедить, внушить.

      Мин наблюдает за тем, как, после сказанной им фразы, девичьи пальцы освобождаются из захвата его ладони и поначалу пугается этого действия с её стороны. Но когда она просто перемещает свою руку ему на плечо и начинает очерчивать татуировку дракона, затем плавно перемещаясь выше, к предплечью и обратно. Паника покидает его мысли под напором сквозящей нежности в её действиях. Девушка слегка приподнимается и ласковым касанием губ оставляет поцелуй на разукрашенной чернилами татуировщика коже. После чего немного отстраняется, упершись о его грудь ладошками.

      — Юн-а, поцелуй меня. — Она наконец то поднимает свои глаза и смотрит на него призывно, долго, томно, давая своё разрешение на все его последующие действия и Юн Ги не может противиться.

      Это горячее желание так давно жгло его изнутри, распаляя фантазию, что он тут же жадно приникает к манящим губам своими, тонет в океане нежности, перерастающей в бушующий пожар страсти и желания обладать одной единственной женщиной на свете.

      Сквозь пелену, застилающую его разум, Юн Ги слышит нарастающий шум, похожий на звон. Звуки отдаются в голове парня эхом и мешают наслаждаться поцелуем. Парень морщится и пытается понять, откуда исходит этот звон, заставляющий его голову раскалываться от ужасной боли. Он чувствует всем своим телом, что девушка начинает таять и исчезать из его рук. Юн Ги раскрывает глаза в надежде увидеть её рядом, в своих объятиях…

      И медленно осознает, что лежит на полу своей квартиры и пялится на серый потолок, продолжая испытывать боль и от ужасного звона, который скорее всего издает его мобильный, и от дикого стояка в джинсах, которые он, по всей видимости, вчера так и не снял. Теперь ему предстоит разобраться не только с головной болью.

      Парень, прилагая титанические усилия, всё-таки находит свой мобильный в одеяле на кровати и бросает его со злости об стену. Тот замолкает…

      Мин понимает, что это был сон…

      Она опять была сном…

      Парень валится обратно на пол, чувствуя себя таким же разбитым и сломанным, как и очередной его телефон.

***

      Весь тот день, до самого вечера, Мин отходил от дичайшего похмелья и ночного секс-марафона в кабинке клубного туалета до утра. И только к вечеру он встретился с Боссом и другими членами подгруппы якудза. Она стояла довольно-таки высоко в иерархии клана, поэтому Мин надеялся, что рано или поздно, они окажутся на хорошем счету у главы клана Ким Джу Вана. Юн Ги его видел всего лишь раз и то мельком, он знал, что тот никогда не был женат, зато не так давно, из ниоткуда, появился его сын от одной из пассий.

      Насчёт девушки из закусочной… это смахивало на какую-то инфекцию. Все его чувства, словно болезнь, были настолько запущены что Юн Ги решил хотя бы временно не думать об источнике их возникновения.

      Отличнейшим решением для этой проблемы парень посчитал трудотерапию. Поэтому с головой окунулся в дела своего клана «Двойного Дракона», а именно в проблемы, которые приходилось разгребать за двумя членами другой мафиозной группировки, они совершили огромную ошибку — нарушили границы дозволенного. Мин уже слышал, что два дня назад двое из «Чиль Сон Пха»*, клана «Семи Звёзд», подпортили товарный вид одной из прибыльных шлюх борделя «Красная жемчужина», который был вверен в руки и управлялся Хисок-хёном, его Боссом. Мало того, что они хорошенько избили проститутку, так в добавок ещё и проломили голову охраннику, с которым Мин довольно хорошо общался. Поэтому у всех членов его клана сейчас немного пригорало одно место от злости и жажды расправы. Все якудза ждали дальнейших распоряжений и сидели в небольшом кабинете Босса в том самом борделе.

      На часах восемь часов вечера и заведение уже час как открылось для посетителей. В помещении стояла густая темнота, её разбавляли лишь скудный свет от лампы на столе Босса, да неоновый отсвет вывесок заведений напротив борделя. Юн расположился в кресле напротив старшего и судорожно теребил кончик галстука, остальные парни тоже были на взводе, нервно переглядываясь. Кто-то из них стоял, опираясь о стены комнаты, а кто-то присел на большой кожаный диван в центре. Все знали, что клан «Семи Звёзд» и клан «Двойного дракона» являются одними из трёх влиятельных мафиозных группировок в Южной Корее и их главы старались не враждовать, деля чёрный рынок почти поровну. Но методы получения доходов отличались в корне. Если Ким Джу Ван вёл свои дела как незаконно, так и вполне легально, на государственном уровне, подкупая чиновников и выигрывая тендеры на застройку земли**, то глава «Семи Звёзд», Ким Нам Джун, был на слуху у всех дельцов чёрного рынка торговли людьми и человеческих органов. Он славился жёсткими расправами и рекетирскими налётами на мелкие компании. Сердить его совсем не хотелось, и нарушать хрупкое равновесие «Двойные Драконы» не намерены. Поэтому Глава их клана был вынужден встретиться с Ким Нам Джуном. Они, бесспорно, решили между собой этот вопрос, ответ на который парни и должны были услышать сейчас от своего Босса.

      Хисок, наконец, нарушил молчание, бросив на стол две фотографии, на которых Мин увидел лица тех самых говнюков. Этих двоих хотелось избить до состояния полу-смерти и затем утопить в какой-нибудь ближайшей реке.

      — Ребята, спешу вас обрадовать и расстроить одновременно. — Босс выдержал драматическую паузу. — Дело в том, что глава запретил нам предпринимать какие-либо действия в отношении этих двоих ублюдков… наказание они понесут от своих же людей, а также Ким Нам Джун возместит нам весь ущерб… Но, к сожалению, деньги не вернут к жизни нашего друга и брата.

      Хисок-хён опять замолчал, подбирая слова, напряжение в комнате достигло апогея. Юн от злости сжал подлокотники кресла так, что на руках стали проявляться жилы и вены, но продолжал хранить молчание, не желая идти против слов Босса.

      — Я советую вам забыть всю эту историю и заниматься своими обязанностями. Мы будем довольствоваться тем, что имеем на данный момент и доверять решению Главы. На этом всё!

      После этих слов, послышались нотки возмущения и ропот недовольства прокатился по комнате среди якудза. Босс повысил голос, перебивая и заставляя всех заткнуться.

      — Если я узнаю, что кто-то из вас всё же нарушил мой приказ, наказание будет равно проступку! — На этот раз якудза смолчали, никому из них не нужно напоминать нерушимые догмы клана дважды. — Свободны!

      Как только Мин уже было поднял свою худосочную задницу с кресла, Босс взглядом велел ему остаться, и парень плюхнулся обратно, бросая полный недоумения взгляд на мужчину. Дверь кабинета захлопнулась за последним человеком и Хисок наконец смог обратить своё внимание на младшего. Сведённые на переносице брови и хищный, нездоровый блеск глаз Босса, заставил того вмиг собраться. Видимо, старший не собирался сидеть сложа руки, несмотря на слова сказанные ранее.

      — Юн Ги, возьми эти фото себе, — сказал, как припечатал, якудза и Юн безоговорочно повиновался. Парень потянулся и взял со стола две фотографии, бросив на изображения мимолетный взгляд.

      — Вы хотите что-то предпринять за спиной у Главы? — Парень изогнул бровь, словно сомневаясь в здравом уме ли его Босс.

      — Да. Но я не собираюсь их убивать или разжигать войну между кланами, так что не смотри на меня так, ребёнок! — Хисок-хён откинулся на спинку стула и потёр виски.

      — Хорошо. И что мне тогда предпринять в отношении этих отморозков? — Мин искренне недоумевал, почему Босс выбрал именно его для этого дельца. Парень был не самым младшим среди членов якудза, но, как ему казалось, на такое дело стоило всё-таки взять более опытного члена банды.

      — Я хочу, чтобы ты проследил за ними и узнал, где они бывают чаще всего, с кем они спят по ночам, есть ли у них семьи и близкие. А затем, когда вся эта шумиха уляжется и они оклемаются, то тогда ты, мой мальчик, отделаешь их так, что даже родная мать засомневается, её ли это выблядки!

      — Босс, вы считаете, что это того стоит? — У Мина уже начали чесаться его бледные руки, от манящей возможности отомстить этим недоноскам, но всё же боязнь гнева Главы его клана, заставляла лишний раз проявить осторожность.

      — Да, я так считаю… и, к тому же, я знаю, как ты умеешь быстро, без лишнего шума и следов, приземлить вот таких вот недоумков, — Босс подмигнул парню и подвинулся ближе к столу, опираясь локтями, отчего половину его лица осветил жёлтый свет настольной лампы.

      — Я тайком продолжаю наблюдать за тобой на тренировках по Тхэквондо. Люблю смотреть, как ты дерёшься… — Улыбка мужчины приобрела хищный оскал и в глазах блеснула искра жестокости.

      Мин с самого начала знал, что Хисок любитель жёстких и беспощадных драк, потому-то он, тогда ещё маленький худощавый подросток, и приглянулся Главарю шайки якудза. Босс любил смотреть, как Юн дрался за себя во время притирки с остальными членами группировки, устроившими дедовщину по отношению к парню. Он частенько подбрасывал ему мазь для заживления разбитых губ и бровей, ну и прочих частей тела, ведь в те дни на Юн Ги не оставалось и живого места.

      — Хорошо. Раз ты меня понял, то вали уже отсюда. Начальные зацепки ты прочтёшь на обратной стороне фото. И чтоб в ближайший месяц я тебя здесь не видел!

***

      Молодой якудза уже целый месяц боролся с желанием увидеться с девушкой. Это желание засело где-то в груди, желудке и остальных частях его тела. И, несмотря на то, что парень был занят слежкой за двумя якудза двадцать четыре на семь, он всё равно находил время думать о ней! Ничто его не спасало.

      Наконец, Юн Ги сдался. И, как итог, в один из дней, когда двое мужчин отправились в ресторан, в том же районе, в котором находилась и закусочная, Мин, оставил слежку, рассудив, что он всё равно ничего нового о них не узнает. Парень весь вечер простоял в тени здания напротив, ожидая, когда официантка закончит смену. Стоя там он внезапно подумал, что со стороны наверняка похож на настоящего сумасшедшего, сбежавшего из психбольницы. Ведь одет он был для слежки: чёрная вязаная шапка, натянутая по брови, из-под которой нездорово поблескивали глаза, на пару размеров больше, мешковатая, потёртая пайта и старые спортивные штаны. И к тому же Юн Ги слишком поздно понял, что всё это время, от волнения он покачивался из стороны в сторону, от чего редкие прохожие бросали на него странные взгляды и торопились уйти подальше. И в правду, самый настоящий сумасшедший! Только вот причиной его сумасшествия был не воспалённый мозг и даже не галлюцинации, а одна хрупкая, ничего не подозревающая девушка, регулярно появляющаяся в его снах.

      В тот вечер ему несказанно повезло, и Юн Ги узнал, наконец, её имя.

      Когда девушка прощалась с хозяйкой закусочной, он услышал, как та назвала имя: «Ю Ми». Фамилия девушки по прежнему оставалась неизвестной, но это его в тот момент совсем не волновало. Парень тайком, словно сталкер, проследил за ней до самого дома. Мин шёл позади, стараясь не привлекать лишнего внимания, и растекался внутри тысячами галлонов магмы от повторения её имени про себя. «Ю Ми»… казалось даже оно прекраснее всего, что парень слышал в своей жизни.

      Когда хрупкая фигура девушки скрылась за дверьми подъезда многоэтажки, Юн Ги как олух простоял, пялясь на окна здания, ожидая, чтобы определить, за которым из них живёт его несбыточная мечта. И, спустя минут десять, парень таки увидел, как загорелся свет на пятом этаже. Мысль о том, что где-то за этим стеклом и шторами сейчас она снимает с себя одежду и переодевается в домашнее, затем готовит себе ужин и ложится спать, будоражила фантазию.

      Парень уже знал, что и сегодня он снова увидит её в своём сне.

 Редактировать часть