Тарталья совершенно не удивляется тому, что, стоит ему вернуться в кабинет Андрея, его вновь встречает лишь внешняя пустота и девочка, привычно что-то рисующая. Разница лишь в том, что в этот раз она оглядывается на него не с надеждой увидеть определённого человека, а скорее с удивлением.

      — Привет, — дружелюбно улыбается Тарталья, помахав девочке. Её имени он так и не узнал — Андрей не говорил, а сам Предвестник не видел причин заострять на этом внимание.

      Девочка наклоняет голову, словно с вежливой заинтересованностью — явно что-то не позволяет ей так просто, как в первый раз, проигнорировать Предвестника, но говорить с ним она всё так же не горит желанием, потому лишь кивает. Аякс видит в ней что-то от упрямой Тони, потому на своеобразное приветствие лишь смеётся и садится на подлокотник дивана, пытаясь придумать, как разговорить ребёнка — из банального интереса и желания проверить, насколько хорошо он всё-таки ладит с детьми.

      Тарталья мельком бросает взгляд на стол. Начинает казаться, что девочка большую часть занята тем, что просто рисует весь день напролёт. И всё же… что её связывает с Андреем?

      — Мне нравятся твои рисунки! — аккуратно начинает Тарталья, поддерживая улыбку. — А что это за дерево? Похоже на самый настоящий пожар! В Снежной такие не растут, насколько я знаю.

      У девочки загораются глаза, а сама она неосознанно выпрямляется, словно готовясь рассказать что-то очень-очень важное. Бинго, думается Тарталье, вот только она всё ещё не произносит и слова, и начинает казаться, что что-то… не так. Вместо словесного ответа она переворачивает листок, выводя аккуратным почерком в углу:

      Это делоникс королевский. Он растёт только в Натлане. Скоро как раз начинается его период цветения.

      — Хотел бы я посмотреть на это! — добродушно отвечает Тарталья, терпеливо дождавшись, когда она допишет, и не акцентируя внимания на осознании, что девочка, судя по всему, немая, на что она заметно расслабляется, явно переживая из-за реакции собеседника на её маленький недуг. — Делоникс многое для тебя значит, да?

      Девочка неопределенно то ли соглашается, то ли отрицает — и кивает, и пожимает плечами одновременно.

      Просто делоникс — её созвездие.

      Тарталья не успевает уточнить у неё, чьё именно — в кабинет стремительно входит очень раздражённый Андрей, судя по тому, как он сбрасывает все многочисленные папки в руках на свой рабочий стол. Он даже не обращает внимания на постороннего в кабинете, небрежно раскладывая документы по одному ему понятному принципу, попутно что-то бормоча под нос. А после, опомнившись, хлопает себя по карману халата, выуживая оттуда бумажки.

      — Елена, — Андрей щелкает пальцами, подзывая девочку, что сразу же подскочила с дивана, подходя к учёному, — передай это в третий и седьмой отдел, эти сдёргоумки снова задерживают отчёты. И забеги по пути к Наде — намекни ей, что если она сегодня не сдаст всю документацию, я лично урежу ей финансирование. Всё поняла?

      Девочка кивает, забирая записки, заранее заботливо написанные учёным. Тот, убедившись в том, что его поняли, возвращается к документам. Тарталья, усмехнувшись, складывает руки на груди. Он уже успел забыть о существовании такого монстра, как плановая ежемесячная проверка — Царица очень любит контролировать работу своих маленьких работяг, чтобы быть уверенной в том, что всё идёт так, как ей нужно. К нему это мало относится — ничем серьезным он не заведует, а отчёт о каждой его шальной драке Царица и не просит. Даже о поездке в Фонтейн отчитывался не он — дорогая Принцесса самолично позаботилась об этом, хоть он и не просил. Иногда Тарталья решает финансовые вопросы вместе с Панталоне, но тот, зная нрав коллеги, предпочитает брать почти всю бумажную волокиту на себя, оставляя его в сладком неведении о том, насколько это трудоёмкая работа. Но, судя по загруженности Андрея, тяжелее всего приходится именно работникам Иль Дотторе.

      — Неужели у вас проблемы, господин учёный? — смеётся Тарталья, поднявшись с дивана и подойдя к Андрею чуть ближе.

      Андрей отвлекается от документов, оглянувшись на Предвестника — в ярко-голубых глазах, что обычно кажутся спокойной и тихой гаванью, на мгновение блеснуло что-то опасное, но, быстро взяв себя в руки, учёный лишь обречённо рассмеялся.

      — Ненавижу бумажную работу, — честно отвечает Андрей, устало вздохнув, — все эти отчёты, накладные, докладные… Наши придурки никогда не могут нормально оформить и сдать всё вовремя, слишком увлекаясь своими исследованиями. Ещё и господин Дотторе, словно назло, каждый раз в самый неподходящий момент предпочитает уехать в экспедицию, а не разбираться с этим лично. В этот раз он сослался на крайне важное задание в Натлане, оставив меня за главного. Теперь мне нужно подготовить к завтрашнему дню всё необходимое.

      — Не знал, что вы настолько близки с ним, — с улыбкой аккуратно произносит Тарталья, мельком проходясь взглядом по бумажному безобразию на столе учёного.

      Он знает, что огромная часть средств Фатуи идёт на поддержку исследований Дотторе. А судя по этому невообразимому количеству всевозможных отчётов, он зря мору не тратит — чего не позволяет делать и своим сотрудникам, тщательно всё контролируя, пусть и не напрямую, довольствуясь возможностью вникать лишь в итоги всех отчётов. Как он только умудряется сочетать в себе и безумца, и относительно ответственного начальника?

      — Не слишком-то мы и близки, — смеётся Андрей, убирая ненужные папки на полки, оставляя себе достаточно свободного места на рабочем столе, — скорее… меня можно назвать его левой рукой.

      — Почему тогда его главный помощник не занимается этой работой? — Тарталья заинтересованно наклоняет голову. Пусть про любимчиков Иль Дотторе он слышал достаточно, но раньше не знал лично — Андрей стал первым подобным знакомством. И если Андрей, которому столькое позволено, не его главный заместитель, то Тарталье смертельно хочется познакомиться с тем неудачливым счастливчиком, которому приходится терпеть своего Предвестника чуть чаще, чем постоянно.

      — Она уехала вместе с ним в Натлан, — раздражённо фыркает Андрей, пригладив растрепавшиеся волосы, — если бы она осталась, то мне не пришлось возиться с этой волокитой, поскольку она идеально справляется со всем сама. Но эта пыня и рада была подставить меня. Хорошо хоть всё-таки сделала то, о чём я про…

      Андрей параллельно перебирал документы, которые, видимо, успела занести та самая девушка, которую он замещает. И, мельком просматривая их, он замечает отчётливый угольный отпечаток кошачьих лап прямо посреди подсчёта финансовых расходов за месяц — разобрать можно, но Царица вряд ли одобрит подобное. Как и оставленное послание:

      От Баламошки привет — смертельно соскучился по тебе, бедный. Помой его и покорми, тартыга, только не как в прошлый раз. И переделай всё сам, не отсохнут руки держать что-то помимо бутылки.

      Ехидно подмигивающая мордашка кота, нарисованная рядом, ситуацию не красит. И что-то в этом уничтожительном тоне, отчётливо ощущаемом даже сквозь текст, кажется Тарталье отчаянно-знакомым.

      Обречённо вздохнув, Андрей швыряет документы на стол, проведя ладонью по лицу, так и не договорив.

      — Надеюсь хотя бы вы сделали всё, как я просил, господин Предвестник? — устало уточняет Андрей. Тарталья смеётся, но кивает. Слишком забавляет видеть серьёзного учёного в подобном отчаянии из-за обычной бумажной работы.

      — Местные жители Огнекрая оказались ещё неприветливее, чем лавачурл, — со смехом делится Тарталья, сбрасывая с плеча сумку, которую спокойно передаёт Андрею, — требую возмещение морального ущерба. У меня появилось много вопросов.

      — Всё, что угодно, лишь бы не работать, — Андрей с улыбкой пожимает плечами, перенимая желаемую вещь и приглашающе махнув в сторону своей лаборатории. Возвращаться в это стерильное царство знаний хочется мало, но Тарталья следует за учёным.

      Сердце лавачурла аккуратно кладётся на убранный стол — в прошлый раз, Тарталья помнит, на нём было множество реагентов и колб, но Андрей явно ждал его возвращения с успешно выполненным поручением.

      Глаза учёного загорелись заинтересованностью, стоило ему увидеть добытый материал. Выверенным движением он берёт в руки скальпель, аккуратно делая разрез на охваченном проклятыми корнями бездны сердце. Тарталья следит за тем, как Андрей довольно кивает чему-то своему, предвкушающе улыбаясь. Он не знает тонкостей бездны — тому, что он сам ощутил на себе, хватило сполна, чтобы не лезть в это самостоятельно. Но Андрей явно знаком с деталями. Не может не быть знакомым, учитывая то, как Иль Дотторе горит желанием изучить бездну — до такой степени, что ему уже давно пора сказать хватит. Но разве хоть кто-то осмелится на это, раз даже его подчинённые желают того же?

      — Это выглядит довольно необычно, — вновь аккуратно начинает Тарталья, решив не выдавать то, что он знаком с бездной, надеясь и без этого выведать хоть что-то, — не поделитесь деталями? Хотелось бы знать, с чем я имел дело.

      Андрей задумчиво вертит между пальцев скальпель, не глядя на Предвестника, словно обдумывая, насколько многословным нужно быть.

      — Как можно заметить, орган нашего субъекта почти полностью повторяет строение человеческого, но мы можем наблюдать результат воздействия на него, — Андрей возвращается к своему привычному вежливо-деловому тону, больше не напоминая о своей отчаянной усталости из-за работы. Его внимание полностью переключается на добытое сердце, и он аккуратно указывает скальпелем на проявление влияния бездны. — Это можно назвать проклятием. Боюсь, что у меня недостаточно времени, чтобы вдаваться в детали, но по внешним признакам можно сказать, что лавачурл был взят под контроль определённым существом благодаря этому проклятию. Благодарю вас, господин Предвестник, я убедился в своих догадках. Этого достаточно.

      Тарталья подозрительно щурится, но не произносит вслух ни слова. Андрей очень ловко опустил тот факт, что здесь замешана бездна. Не будь сам Предвестник с ней связан, он бы и не заподозрил её — в Снежной достаточно тварей, способных и на большее. Сомнений в том, что и сам учёный, и Иль Дотторе более чем осведомлены о происходящем, не остаётся. Тарталью не волновало бы происходящее, если бы в этом не были замешаны обычные жители. Что если бездна вновь напомнит о себе совсем рядом с его родной деревней?

      — Если им управляли, то у стоящего за этим была своя цель, верно? — неспешно начинает Тарталья, коротко постукивая пальцами по столу. — Тогда почему он внезапно напал на жителя деревни, а не продолжил путь?

      — Может, это и была его цель? — беззаботно пожимает плечами Андрей, откладывая скальпель, словно потеряв интерес к теме разговора.

      Цель бездны — всего лишь деревенский мальчишка?

      Он брат Принцессы, сразу же вспоминается Тарталье. Может ли она сама быть связана с бездной в таком случае?

      Человек, почувствовавший на себе влияние бездны, притягивает к себе хаос и разрушения, Тарталья это прекрасно знает по себе. В таком случае… что насчёт притягивания таких же людей, заглянувших в этот омут?

      — Звучит слишком сложно, — отсмеивается Тарталья, решив закончить эту тему как можно неоднозначнее, не желая разговаривать об этом именно с Андреем, — не хочу лезть в ваши учёные дела.

      — Хорошее решение, — Андрей веселеет, возвращаясь к дружелюбно-вежливому общению, — мог бы — сам бы оставил это кому-нибудь другому.

      — Но у меня есть ещё один вопрос, — произносит Тарталья, и Андрей заинтересованно оглядывается на него, словно показывая всё своё желание ответить на него, — не уверен, что вы знакомы, но знаю, что вы коллеги с Принцессой. Не знаете, где её можно найти? У меня есть личное дело к ней.

      — Работать вместе и не быть с ней знакомой — невозможно, как бы я не желал обратного, — весело, вопреки своим словам, отвечает Андрей, — и, к сожалению, я осведомлён о том, где она. В Натлане, участвует в экспедиции господина Дотторе.

      — В Натлане, значит, — задумчиво хмыкает Тарталья. Звучит слишком далеко, жарко и неприятно, но под рёбрами начинает зудеть от нетерпения разобраться в происходящем, потому Предвестник лишь мотает головой и благодарно улыбается. — Спасибо.

      — Обращайтесь, — хитро щурится Андрей, пряча руки в карманы халата, — всегда буду рад с вами поболтать. У вас ведь наверняка остались ещё вопросы?

      Тарталья неопределённо пожимает плечами, не убирая с лица дружелюбную улыбку. Вопросов у него появилось больше, чем за всю его относительно беззаботную до этого жизнь, но обсуждать подобное с ним он не намерен. Эти вопросы стоит поберечь для совершенно другого человека. Пусть она и не станет разговаривать с ним настолько охотно, но честности в ней явно больше, как и прямоты. Осталось придумать достаточно убедительную причину, по которой ей стоит поддержать с ним беседу.

      Как и понять, как спокойно передать ей письмо. Желательно целое, а не в виде кучи пепла, в которую Принцесса явно возжелает превратить маленькую часть своей прошлой жизни, разгневанная тем, что Тарталья снова узнает о ней больше, чем она хотела бы.

      Распрощавшись с Предвестником, Андрей некоторое время ещё смотрит ему вслед, позволяя себе избавиться и от привычного дружелюбия, которое он старается постоянно проявлять при работе, и от дежурной улыбки. Всё-таки одиннадцатый Предвестник — занятный ребёнок, несмотря на то, что приходится следить за словами. Занятный и очень догадливый.

      — А ты пыталась убедить меня в том, что он глупец, — тихо усмехается Андрей, мотнув головой.

      Развлечение закончилось, пора вернуться к проклятым отчётам. А его дорогая Станислава пусть сама разбирается с грядущими проблемами. Он ведь обещал ей устроить их, раз держать свой острый язычок за зубами она не хочет.

❄❄❄

      Она — плоть от плоти огня.

      Огонь вьется вокруг неё, мягко ласкает руки, оставляя на бледной кожи свои горящие отметки. Отметки, которые совершенно не болят, хоть и должны — гореть заживо мучительно. Она знает. Знает. Помнит. Такое не забывается, даже если старательно делается вид, что больше не страшно подставлять руки к огню.

      Она — кровь от крови огня.

      Здесь нет ни живых, ни тех, чью кровь заменяет отравивший душу яд, что медленно стекает по её дрожащим пальцам. Но ей не жаль, не жаль, не жаль ни о единой смерти, которую она принесла своим мечом, пытаясь смыть мучительную боль пролитой кровью.

      Она — обречённое дитя огня.

      Линия горизонта пылает, поглощённая огнём. В нём же горит опустевшая деревня. Смех, раньше звучавший в покосившихся домах. Все до единого воспоминания об этом месте, оставляя после себя лишь поле пепла.

      Снег скроет её злобу. Потушит огонь. Заметёт безжизненную золу. Никто и не вспомнит об этом крае.

      Но забудет ли она сама?

      — Госпожа? — слышится неожиданно-настойчивый стук в дверь, а после — робкий голосок одного из агентов. — Господин Иль Дотторе потребовал Вашего присутствия.

      — Через четыре минуты подойду, — спокойно отвечает Станислава, смаргивая остатки кошмара. Мгновенно переключаться с вспыхнувших и непрошенных эмоций на рабочий настрой — обязательный навык, без которого она бы не смогла продолжить работать на Предвестника, не терпящего ненужных, по его мнению, переживаний.

      Станислава слышит, как парень за дверью нервно топчется, словно не может решить, что опаснее — заявить Дотторе, что его приказ он не выполнил, или продолжить настаивать и ввязываться в спор с наглой ассистенткой Предвестника, которую уже успели трижды проклясть все местные агенты, до этого не знавшие её нрав. У самой Станиславы выходит лишь самодовольно хмыкнуть, стоит услышать удаляющиеся шаги.

      Поднявшись из-за стола, за которым она уже успела задремать, Станислава проходится вдоль комнаты, разминаясь. Когда-нибудь она точно разберётся со своим кошмарным недосыпом.

      В Натлан они прибыли совсем недавно, но Станиславе уже хочется вернуться в Снежную. Раньше она не сопровождала Дотторе в страну Пиро Архонта, как и не посещала её по другой работе — местные её не знают и вынуждают лишний раз напоминать им, где их место. Пусть Станиславе и нравится унижать тех, кто и слова не может сказать ей, но не в Натлане.

      Она останавливается аккурат возле окна, выходящего на двор резиденции Фатуи. Дотторе находит слишком унизительным жить в гостинице, потому потребовал, чтобы как минимум в той стране, где он чаще всего бывает, у него было достойное место жительства вместе с мастерской. Станиславе это могло бы даже понравиться — если бы только не вид из окна.

      Делоникс раскидывает свои величественные ветви, укрывая в тени своего огня почти весь двор. Как раз начинается период его цветения, потому красота остальных растений совершенно теряется — едва ли что-то способно посоревноваться в красоте с ярко-красными цветами, напоминающих собой пожар на рассвете.

      Наблюдать за этим в одиночестве кажется неправильным. Они обещали друг другу посмотреть на цветение делоникса вместе. Он обещал ей съездить вместе в отпуск в Натлан и насладиться мягким теплом страны Пиро Архонта.

      Без этих маленьких, но безумно важных обещаний всё кажется фальшивым. Натлан ощущается неприятно-тёплым — удушающе-жарким, а вид цветущего делоникса — напоминает о том, что она была рождена под его созвездием, но не смогла сохранить в себе красоту дарованного огня.

      Хмыкнув, Станислава занавешивает окно и бросает взгляд на часы. Четыре минуты прошло, пора вернуться к Дотторе.

      Принцесса неспешно выходит на крыльцо, поправляя свою маску. Заметив, что Дотторе о чём-то разговаривает с местными агентами, периодически недовольно шикая на пугливых неумех, в очередной раз сказавших что-то не то, девушка останавливается чуть поодаль, зная, что мешать не стоит. Терпеливо дождавшись окончания разговора, Принцесса подходит ближе, почтительно склонив голову в качестве относительно вежливого для неё приветствия.

      — Опаздываешь, — цыкает на её наигранно-дружелюбную улыбку Дотторе, махнув головой в ту сторону, которую им нужно.

      — Я пришла ровно через четыре минуты, как и обещала, господин Дотторе, — спокойно произносит Принцесса, скрещивая руки за спиной и послушно следуя за начальником, — мы отстаём от графика из-за того, что ваш разговор слишком затянулся, но мне показалось, что он крайне важен, потому я посчитала слишком невежливым вмешиваться.

      — Надеюсь в отчётах ты не так же отвратительно считаешь, — огрызается Дотторе, — эти ни на что не годные идиоты просто испытывают моё терпение. Почему они просто не могут быть идеальными работниками?

      Принцесса на мгновение замолкает, проходясь взглядом по его сгорбленной фигуре. Всё в нём, начиная от мимики и напряжённых плеч, выдает то, насколько он раздражён. Девушке мельком прикидывает — прибавляет ли ему раздражения жара? Сама она так и не сняла черный плащ, но чувствует себя вполне комфортно из-за не поддающейся контролю мерзлявости, пришедшей вместе с благословением Царицы. А Дотторе вполне мог бы из упрямости не снять своё пальто, будучи слишком гордым, чтобы признать, что какой-то климат оказывает на него больше влияния, чем он того хочет. Даже забавно осознавать, что Иль Дотторе в молодости был... таким.

      В любом случае — нужно исправлять ситуацию.

      — Такими же идеальными, как и я? — беззаботно интересуется Принцесса, для вида гордо расправив плечи. Дотторе, отвлекшись от своего гнева, смотрит на неё, как на полоумного хиличурла.

      — Если хоть один из моих работников начнёт походить на тебя — я лично его убью.

      — Какой изысканный комплимент моей уникальности, — смеётся Принцесса, довольно улыбаясь, — восхищаюсь вами. Почему все не могут быть настолько же искусными мастерами слова, как вы?

      Дотторе вновь раздражённо цыкает и закатывает глаза, но больше не выглядит настолько напряженным, отвлекаясь на этот наигранно-лестный разговор.

      — Ещё одна насмешка и следующий эксперимент ты будешь не ассистировать, а примешь в нём непосредственное участие.

      Принцесса на угрозу лишь спокойно пожимает плечами, но не спорит, хоть и знает, что до подобного не дойдёт. Она всё ещё достаточно хитра и обладает необходимыми ему знаниями. Достойную замену Иль Дотторе может и найдёт, но явно не скоро. К тому же... не для этого он сохранял ей жизнь.

      Лесть всё-таки работает — Дотторе наконец-то настроен не ворчать всю дорогу до места, где, по докладам местных агентов, был замечен мощный выброс элементальной энергии, а действительно работать. Значит, и ей пора настроиться.

      Какая официальная цель у их поездки? Собрать редкие образцы с попрыгуний-мутантов, разгуливающих недалеко от резиденции? Что же, это могло бы звучать неплохо, если бы Принцесса не знала настоящую причину, почему они так внезапно сорвались в эту поездку. Ей снова придётся запачкать руки во славу своего Предвестника. Обыденное дело, не ставшее от этого приятнее.

❄❄❄

      То, что Тарталья прибывает в Натлан лишь поздним вечером, когда солнце уже не пытается заживо зажарить слишком привыкших к холоду жителей Снежной, ощущается благословением Царицы, не меньше.

      Пусть он уже и бывал в Натлане, но привыкнуть к экстремальной жаре Тарталья так и не сумел, а в резиденции и вовсе впервые оказывается — Дотторе точно оставил бы его без головы, зайди он без разрешения и присмотра. Впрочем, хорошенько рассмотреть всю роскошь, которую позволил себе Предвестник, желания почти нет — слишком хочется поскорее встретиться с главной причиной своего визита.

      Хотя ради приличия зайти к Дотторе всё-таки пришлось. Тот посмотрел на него как на ошмётки гидро слайма, — фирменные взгляды Дотторе, красноречиво выражающие всё его отношение к ситуации, Тарталья любит особенно, — презрительно скривился, но разрешил остаться и помочь с небольшим дельцем, детали которого ему возможно расскажут позже. А после, пустив в ход свою самую дружелюбную улыбку, Предвестник с лёгкостью узнал у местных агентов, желающих пожаловаться на раздражающую коллегу, в какой комнате живёт «та белобрысая стерва, которая уже всех раздражает». Тарталья почти очарован её способностью за столь короткий срок производить настолько яркое впечатление.

      Из-под резной двери, возле которой он останавливается, видна тонкая полоска дрожащего света — Принцесса наверняка ещё не спит, потому, не долго думая, Тарталья аккуратно стучит. Нетерпение уже зудит под кожей, напоминая предвкушение перед хорошей битвой — впервые выходит почувствовать себя так вне поле боя.

      Как она отреагирует? Насколько сильно будет злиться? Будет ли рада ему?

      — Войдите, — спокойно отзывается девушка, не оборачиваясь на открывшуюся дверь, — положите документы на стол — я займусь ими позже.

      Тарталья самодовольно лыбится, стараясь не слишком выдавать своё веселье. Она явно не ожидала других гостей помимо тех, что должны были передать ей что-то по работе. Как минимум удивить её он точно сможет.

      Впрочем, как и она — уже смогла его.

      Он впервые видит Принцессу настолько… обычной. Спокойной. Настоящей? Он помнит, что в Фонтейне она всегда собирала свои светлые кудри в аккуратную дульку, но сейчас они спокойно ложатся на расслабленные плечи, собранные в низкий хвост. Маска, как и чёрный плащ, снята и лежит рядом, а рукава блузки небрежно закатаны, обнажая бледную кожу, на которой пляшут тени от горящих свечей. Откинувшись на спинку стула и не поднимая взгляда с книги перед ней, Принцесса кажется эталоном умиротворения — не хочется даже в мыслях называть её этим пренебрежительным прозвищем, но Тарталья уверен, что испортит момент, если окликнет её по настоящему имени. Потому он стучит повторно, чтобы всё же привлечь внимание к себе.

      — Ваша матушка не сочла нужным обучить вас понимать простые просьбы? — елейно интересуется Принцесса, прежде чем цыкнуть и обернуться на своего гостя. И настолько явное удивление, проскользнувшее вместо устоявшегося холода в серых глазах, стоит всего того времени, потраченного на дорогу в Натлан.

      — Я бы и рад помочь, — смеётся Тарталья, наконец-то проходя в комнату и закрывая за собой дверь, — но, боюсь, что у меня попросту нет того, что вам нужно.

      — Немедленно объясни, почему мы снова встретились, — раздражённо шипит Принцесса, захлопывая книгу, прежде чем подняться со своего места, — клянусь всеми Архонтами, что если ты приехал не по делу, а чтобы действовать мне на нервы, я придумаю, как избавиться от тебя так, что вопросов не возникнет даже у Царицы.

      Предвестник откровенно веселится, наблюдая за искренним раздражением Принцессы. После настораживающего дружелюбия Андрея это ощущается самой долгожданной отрадой. И, судя по прямоте, ей всё же интересно узнать о причине его визита, пусть даже ситуация и выводит её из себя.

      — Изначально я действительно не планировал этого, — со смехом отвечает Тарталья, прикладывая руку к груди, выражая свою искренность, — пока мне не подкинули маленькое дельце, связанное с вами. Это очень-очень важно, честное слово!

      Принцесса глубоко вдыхает и выдыхает, быстро успокаиваясь. Опираясь бёдрами на стол, она складывает руки на груди, а после уже спокойно спрашивает, неприветливо щурясь:

      — И что это за дело?

      Огонь от свечей, стоящих в подсвечнике на столе, оказывается в опасной близости к девушке, но та словно и не замечает этого. Зато Тарталья может увидеть выглядывающие из-под рукавов шрамы от ожогов. Почти прошедшие и едва выделяющиеся на бледной коже предплечий, но осознание, что это могут быть последствия использования Глаза Бога, заставляет остановиться на них взглядом дольше положенного.

      Принцесса впервые оголила перед ним руки, позволяя себе быть чуть более приземлённой, чем обычно, когда она всем своим видом намекала на своё серьёзное отношение к работе. Сейчас же ситуация настраивает скорее на то, что с ней возможно поговорить откровенно и без враждебности. Эта мысль смешивается с другой — противной и неприятной, но отрезвляющей. Вопреки тому, что он, пусть даже случайно, лезет в её прошлое, по сути совершенно ничего не знает о ней настоящей. Такой, как сейчас — без маски, без образа ради работы.

      Нет, отдергивает себя Тарталья, он знает о ней даже больше, чем мог бы. Но её образ кажется раздробленной на множество маленьких кусочков мозаикой, потерянные части которой ему понемногу подкидывают посторонние люди. Лишь за ним выбор — собрать её или оставить так, как есть.

      И ответ, на самом деле, очень простой.

      — Пожалуй, это будет до-олгий разговор, — смеётся Тарталья, проходя вглубь комнаты и вальяжно занимая диван, отбросив мысль отдать ей письмо сейчас — ещё слишком рано, — вы ведь поболтаете со мной?

      — С какой стати? — презрительно хохотнула Принцесса, прикрыв усмешку ладонью. — Ты забываешься, щенок. Меня не интересует ни разговор с тобой, ни твоё дело ко мне настолько, чтобы потакать твоим прихотям.

      — А если я скажу, что этот разговор будет включать в себе маленькое поручение от Дотторе и человека по имени Андрей? — Тарталья закидывает руки на спинку дивана, внимательно наблюдая за реакцией собеседницы.

      Та искренне удивляется второй раз за вечер, судя по тому, как в немом вопросе она выгибает бровь, разжимая руки и не выглядя больше настолько закрытой от него.

      Уверенности в том, что это сработает, у Тартальи изначально не было — пусть он и не дурак, неспособный сопоставить очевидные вещи, но эти двое… настолько сложные, что прочитать их скрытые мотивы выходит лишь через раз. Впрочем, поразмышлять о безумно злобной, но эрудированной подруге Андрея, что оставляет ему ехидные записки на идеально выполненных отчётах, он успел, как и прийти к определённым выводам. Упоминание Дотторе — маленькая подстраховка на случай, если его захотят вновь обвинить в том, что он самолично суёт свой длинный нос куда не следует.

      — Ну давай, — усмехается в итоге Принцесса, задумчиво проведя пальцами по нижней губе, — поболтаем. Теперь я действительно заинтересована. Особенно в том, что тебе успел наплести этот балабол Андрей.

      Тарталья улыбается. Раз её тесную связь с Андреем он правильно понял, как и его хитрый план, связанный с не случайным поручением в Огнекрае, то и аккуратно подвести разговор к письму удастся. Главное, что теперь этот разговор нужен не ему одному.